451 градус по фаренгейту телевизионные стены
“451 градус по Фаренгейту”: история неснятого фильма Фрэнка Дарабонта
Большинство читателей восприняло это произведение как рассказ о том, к каким последствиям может привести усиление ценузры, государственного контроля за гражданами и ущемление прав и свобод. Такой трактовке немало способствовало и то, что роман вышел в разгар того, что позже назовут эпохой Маккартизма. Впрочем, сам Брэдбери утверждал, что основной месседж книги заключался в предупреждении об опасностях, которые несет общество потребления и телевидение, чья разрушительная сила может буквально уничтожить привычные социальные и культурные связи (в самом романе оно буквально приравнивается к “семье”), что в конечном счете приведет к тому, что люди просто отупеют и перестанут читать книги.
Как бы то ни было, но с тех пор история про тоталитарное общество будущего, где практически все книги запрещены и подлежат сожжению специальными подразделениями пожарных, стала классикой, отсылки к которой можно найти в очень большом количестве художественных произведений, фильмов и даже компьютерных игр. Но как ни странно, сам роман был экранизирован всего один раз – в далеком 1966 годом режиссером Франсуа Трюффо. Та версия имела ряд расхождений с книгой, и в виду отсутствия технических возможностей, оставила за кадром многие из описанных Брэдбери технологий, часть которых за последние 60 лет стали реальностью.
В конце концов, Гибсон утратил интерес к проекту и решил ограничиться лишь продюсерскими функциями. Тут-то на сцену и вышел Фрэнк Дарабонт, который очень любил книгу и мечтал поставить по ней свой фильм еще при жизни Брэдбери. И вот, в сентябре 2005 года, режиссер представил свой собственный 122 страничный сценарий фильма.
Дарабонт известен тем, что старается как можно более точно адаптировать первоисточник, и случай с Фаренгейтом не стал исключением. Его сценарий вполне добросовестно следовал сюжету романа, стараясь при этом лишний раз не отклоняться от текста. Дарабонт перенес в сценарий все главные элементы книги вроде знакомства Монтага с Клариссой, судьбы старой женщины, электрического пса, линии взаимоотношений Монтага со своей женой, речей брандмейстера Битти, бегство через реку, и встречу Монтага с людьми-книгами.
Но, разумеется, невозможно уложить достаточно объемное произведение в двухчасовой фильм без каких либо потерь. Потому Дарабонту пришлось избавиться от некоторых второстепенных линий – например, из скрипта пропали подруги Милли (жены Монтага) и сцена, где он читает им стихи.
Кроме того, Дарабонт осовременил оснащение пожарных (у которых, к примеру, появились рентгеновские сканеры, выводящий изображение прямо на визор шлема и системы позволяющие в буквальном смысле слова отслеживать запах книг), добавил несколько технологических фишек будущего (вроде левитирующих поездов) и упомянул в сценарии события 11 сентября, которые в его видении стали отправной точкой, за которыми последовало введение цензуры и наступление тоталитаризма.
Во всем остальном, сценарий достаточно точно передавал суть романа, и его финал соответствовал книжному. Потому, не вижу смысла более подробно пересказывать его сюжет – те кто читал книгу, знают как все началось, и чем закончилось. А кто не читал, могу посоветовать ее прочесть).
Итак, почему же фильм так и не был снят? С бюджетной точки зрения, скрипт не требовал значительных вложений. Во-первых, сам по себе первоисточник не отличался особенно большим размахом, во-вторых, кроме добавленной сцены в библиотеке, в сценарии больше не было даже намека на экшна, не говоря уже про какие-то особо зрелищные сцены. Конечно, какие-то суммы ушла бы на антураж мира будущего и гонорары (роль Монтага должен был сыграть Том Хэнкс), но бюджет явно был бы не заоблачным.
Разумеется, автор не виноват в том, что текст Брэдбери послужил источником вдохновения для стольких людей. Но от этого проблема того, что массовый зритель воспринимал бы фильм с позиции “а я все это уже где-то видел”, никуда бы не делась.
Существовал и второй, крайне важный аспект сценария, про который невозможно не упомянуть. Понятно, что хоть Брэдбери и смог предсказать многие вещи и технологии, которые были и до сих пор остаются актуальными, но он никак не мог предвидеть все изобретения будущего (да и кто из именитых футурологов это смог?). И понятно, что сжигание книг является лишь аллегорией той мысли, что пытается донести до читателя автор. Но тем не менее, тот факт, что в сценарии вообще не упоминается существование интернета, персональных компьютеров и мобильных телефонов крайне удивляет.
Действие “Зеленой мили” и “Побега из Шоушенка” разворачивались в конкретную историческую эпоху, и там Дарабонт мог смело следовать тексту. “Мгла” в принципе тоже относится к той категории произведении, которые можно без труда адаптировать к действию хоть в семидесятые, хоть в нулевые. Но в случае с Фаренгейтом, после того как интернет стал неотъемлемой частью обихода большинства населения планеты, фильм про будущее где сжигают книги чтобы лишить граждан доступа к нежелательной информации и вообще не упоминаются ни компьютеры, ни интернет, ни какие-то электронные средства коммуникации смотрелся бы слишком архаично.
Увы, но Дарабонт не пошел ни по одному из этих пути, и просто отстранился от проблемы, сделав вид что ее не существует – и это конечно большой минус всей его работы, существенно усложняющий ее восприятие.
Как бы то ни было, но Дарабонту не удалось заинтересовать своим сценарием ни одну из студий. Вероятно, “устарелость” сценария (повторюсь, техническая, а не идейная) тоже сыграла в этом свою роль, но главным фактором, стала сомнительная коммерческая привлекательность фильма. Если верить Дарабонту, один из студийных боссов похвалил его сценарий, но сказал что не может выделить на него деньги, так как на такое кино не заманить 13-летних, что поневоле задумываться над тем, что предсказанная Брэдбери культурная деградация давно наступила, но мы просто ее не заметили.
Трудно сказать, каковы сейчас шансы увидеть новую адаптацию Фаренгейта. Время для предложенной Дарабонтом дословной экранизации вероятно уже безвозвратно ушло, как в прошлом году ушел из жизни и сам Брэдбери. Что же касается создания некой осовремененной версии, то зная подноготную Фабрику грез, резонно предположить что она сможет выдать в лучшем случае очередной блокбастер по мотивам (что, кстати, вовсе не означает, что такое кино плохо по умолчанию – см. “Эквилибриум”). Хотя конечно не стоит сбрасывать со счетов вероятность того, что в будущем Дарабонт все же вернется к проекту своей мечты, и сможет каким-то образом воскресить ленту.
Впрочем, даже если ленты и не последует, то литературное наследие Брэдбери вероятно еще долгое время будет каким-то образом использоваться в различных фильмах. По крайней мере до тех пор, пока люди все еще читают книги – пускай даже и с экранов электронных устройств.
451 градус по Рэю Брэдбери: как главный роман фантаста-консерватора стал образцом критики современной цивилизации
22 августа некруглая, но от того не менее знаменательная дата: 101 год назад родился человек, сделавший научную фантастику популярной и востребованной не только в родной Америке, но и во всем мире — Рэй Брэдбери. За долгую писательскую карьеру он создал более восьмисот литературных произведений и, наверное, сложно найти язык, на который их не перевели. Брэдбери даже удалось пробить брешь в «Железном занавесе», разделявшем СССР и США почти весь XX век — редкое достижение для актуальных в ту пору авторов. Романы и рассказы фантаста издавались в Советском Союзе с 1950-х годов и расходились миллионными тиражами. Из американских писателей в этом смысле с Брэдбери мог потягаться разве что Джек Лондон.
В 1987 году сборник «О скитаниях вечных и о земле» вышел в СССР тиражом в 2,5 миллиона экземпляров. Томики зеленого, красного или желтого цвета были едва ли не в каждой советской семье. Влияние Брэдбери на русскую и советскую культуру трудно переоценить: что и говорить, сами братья Стругацкие называли его в числе любимых и повлиявших на их творчество авторов.
Сам же писатель иронично замечал, что гонораров за советские издания своих книг, конечно, не получал. При этом хорошо известно, что Брэдбери взялся за перо не только из любви к литературе, но и из-за нужды. Фантаст происходил из бедной семьи, а его юность пришлась на годы Великой депрессии. В начале творческой карьеры он не мог позволить себе даже собственную печатную машинку, вынужден был брать ее на прокат за почасовую оплату. Брэдбери начинал печататься в дешевой периодике, пытался сам издавать журнал, но успех пришел к нему после публикации в новом на тот момент издании — Playboy. Шел 1953 год, журнал только появился и своей смелостью притягивал многих молодых авторов. Брэдбери оказался в их числе. В нескольких номерах издания фрагментами был опубликован его роман, впоследствии ставший культовым — «451 градус по Фаренгейту». Позже Брэдбери продолжил активно сотрудничать с Playboy. В 1956 году канонический перевод «451 градус по Фаренгейту» Татьяны Шинкарь вышел в СССР и с тех пор переиздавался десятки раз. Такой он, Рэй Брэдбери — один из любимейших писателей советской интеллигенции и автор Playboy.
В XX веке у человечества, испугавшегося своих же действий, насмотревшегося на катастрофические последствия войн и революций, сложился пессимистический образ будущего. Этому поспособствовали отцы антиутопии. Первым был Евгений Замятин с романом «Мы» (1924), затем англо-американский автор философской прозы Олдос Хаксли с книгой «О дивный новый мир» (1932), а потом и британец Джордж Оруэлл с «1984» (1948). Упоминая эту троицу, часто несправедливо забывают имя нашего героя, а ведь его антиутопический «451 градус по Фаренгейту» также можно по праву считать каноном. Произведение было написан позже всех перечисленных, а многие из его предсказаний в той или иной степени, увы, оказались пророческими. Брэдбери уже в начале 1950-х годов смог весьма тонко распознать логику культуры наступившего массового общества и его уродство. Книга стала вызовом, встречала разнообразную критику, оказывалась в центре скандалов. Роман, где общество опутано цензурой и запретами, а печатные издания, содержащие что-то кроме развлекательных картинок, безжалостно уничтожаются, сам стал жертвой цензуры. Книга сокращалась и местами переписывалась издательством без ведома автора. Оттуда исчезали ругательства, упоминания абортов и так далее. Это ли не главное подтверждение опасений Брэдбери, высказанных в «451 градус по Фаренгейту»? В СССР роман тут же стал снарядом в идеологическом противостоянии с США: его официально представляли как критику современного капиталистического общества. Страна, в которой огромное количество книг было запрещено, а за их распространение и хранение мог грозить реальный тюремный срок, в качестве аргумента против капитализма выставляла роман о массовом и ультимативном уничтожении литературы.
В 1966 году «451 градус по Фаренгейту» экранизировал звезда французской «новой волны» Франсуа Трюффо. Лента стала культовой, хоть и значительно уступала книге. Роман обладает куда более зловещей атмосферой, но самое главное — в фильме существенно сокращен монолог начальника пожарной команды, занимающейся сжиганием книг, — брандмейстера Битти. А ведь именно через занимающее несколько страниц в романе выступление этого героя проливается свет на предысторию и механизмы существования цивилизации, в которой книги предаются огню. Из него можно вынести несколько основополагающих тезисов: массовизация и стандартизация культуры неизменно приводят к ее упрощению; ускорение жизни выкидывает центробежной силой из культуры все лишнее, «тормозящее» прогресс; уровень образования падает из-за постоянного сокращения учебной программы, все больше внимания в которой уделяется утилитарно-практическим навыкам и все меньше — истории, литературе, философии. В культуре содержательность уступает зрелищности. Человека вместо вопроса «почему?» все больше занимает вопрос «как?». И вот уже книги перестают читать, на их место приходят комиксы, радио, телевидение и огромные комбинаты, производящие разного рода развлечения. Но самое страшное, что по словам Битти «это произошло без всякого вмешательства сверху, со стороны правительства. Не с каких-либо предписаний это началось, не с приказов или цензурных ограничений. Нет! Техника, массовость потребления и нажим со стороны этих самых групп (разнообразных меньшинств внутри больших сообществ — прим. автора статьи) — вот что, хвала господу, привело к нынешнему положению. Теперь благодаря им вы можете всегда быть счастливы: читайте себе на здоровье комиксы, разные там любовные исповеди и торгово-рекламные издания». Иными словами, к такому положению вещей привело ложное понимание счастья, как безмятежного существования с максимальным удовлетворением самых базовых потребностей, неизбежно возникшее в результате универсализации общества: «Когда школы стали выпускать все больше и больше бегунов, прыгунов, скакунов, пловцов, любителей ковыряться в моторах, летчиков, автогонщиков вместо исследователей, критиков, ученых и людей искусства, слово «интеллектуальный» стало бранным словом, каким ему и надлежит быть. Мы все должны быть одинаковыми. Не свободными и равными от рождения, как сказано в конституции, а просто мы все должны стать одинаковыми. Пусть люди станут похожи друг на друга как две капли воды, тогда все будут счастливы, ибо не будет великанов, рядом с которыми другие почувствуют свое ничтожество».
Итак, в 1953 году Брэдбери указал на главные проблемные точки современной цивилизации: развитие техники, по отношению к которой человек становится придатком; падение уровня образования в результате его специализации; массовизация и универсализация культуры, в которой торжествуют нехитрые зрелища и развлечения; ускорение жизни. Интересно, что таким образом американский фантаст предвосхитил работы многих радикальных критиков современности. Позже схожие мысли будут озвучены в «Обществе потребления» (1970) Жана Бодрийяра и в «Обществе спектакля» (1967) Ги Дебора, ставших классическими для социологической и культурологической мысли. Брэдбери даже предсказал рост числа самоубийств в, казалось бы, благополучном, но лишенном смыслов, обществе: жена главного героя принимает целый флакон снотворного, а приехавшие спасать ее медики отмечают, что у них бывает по десятку таких случаев за ночь.
Еще более удивительно, что Брэдбери в начале 1950-х годов предвосхитил и проблемы, связанные с пресловутой политкорректностью, а теперь и «культурой отмены»:
«Возьмем теперь вопрос о разных мелких группах внутри нашей цивилизации. Чем больше население, тем больше таких групп. И берегитесь обидеть которую-нибудь из них — любителей собак или кошек, врачей, адвокатов, торговцев, начальников, мормонов, баптистов, унитариев, потомков китайских, шведских, итальянских, немецких эмигрантов, техасцев, бруклинцев, ирландцев, жителей штатов Орегон или Мехико. Герои книг, пьес, телевизионных передач не должны напоминать подлинно существующих художников, картографов, механиков. Запомните, чем шире рынок, тем тщательнее надо избегать конфликтов. Все эти группы и группочки, созерцающие собственный пуп, — не дай бог как-нибудь их задеть!»
Описанная ситуация приводит к царящим в мире «451 градуса по Фаренгейту» правилам и цензуре. В позднем интервью 1996 года Брэдбери отмечал, что если во время написания романа опасался тирании большинства, то теперь же его беспокоит давление со стороны меньшинств, и в своей вспыльчивой манере он посылает к черту всех, кто указывает ему, как писать книги, требуя уделять больше внимания правам женщин или чернокожих.
Будучи фантастом и великим фантазером, Рэй Брэдбери в реальной жизни проявлял мало интереса к технологическому прогрессу. Не водил машину, не летал на самолетах, не пользовался компьютером, не читал электронных книг — только для «451 градус по Фаренгейту» сделал исключение, разрешив оцифровать книгу незадолго до своей смерти, при условии, что посетители библиотек смогут скачивать ее бесплатно. Брэдбери была присуща еще одна нетипичная для фантаста черта: в 90 лет он сообщил об одном из главных выводов жизни — история циклична. Очень консервативное убеждение, не правда ли?
Несмотря на диссонанс личных и творческих убеждений писателя, мы продолжаем читать великолепный роман Рэя Брэдбери спустя почти 70 лет после первой публикации, обращаясь к нему, среди прочего, как к одному из интереснейших образцов культуркритики середины XX века. Наполненный глубокими тревогами о судьбе современной цивилизации, размышлениями о человеческой природе, счастье и социальной гармонии, даже удивительно, что этот роман часто относят к разряду «детской литературы». Эта очень серьезная, а отнюдь не легкомысленно-развлекательная книга, к которой можно и нужно возвращаться и в сознательном возрасте, чтобы описанный в «451 градусе по Фаренгейту» мир перестал быть таким похожим на нашу существующую действительность.
О книге Рэя Брэдбери 451 градус по Фаренгейту
УЖАСНЫЙ МИР БУДУЩЕГО. А, МОЖЕТ, НАСТОЯЩЕГО?
Фантастическая повесть-антиутопия замечательного американского писателя Рэя Брэдбери «451 градус по Фаренгейту» написана в 1953 году, но кажется настолько современной, что просто дух захватывает. Автор рисует мир будущего, наполненный всякого рода техническими чудесами (хотя и не такими, как у нас теперь), но достижения эти, увы, не довели людей до добра, а направили человечество прямиком в тупик бездуховности, ликвидации культуры, полной опустошённости и в конечном итоге – военной и гуманитарной катастрофы. Но и мы, современные люди, кажется, гигантскими шагами движемся именно по этому пути…
Монтэг – человек суровый и очень закрытый от всех, тем не менее, сумел сохранить очень чувствительную душу и разум, способный анализировать и делать выводы. Если бы кто-то подслушал его мысли, то не поверил бы, что перед ним пожарник – человек, по определению не думающий, не чувствующий, ко всему равнодушный. Бушующая стихия огня должна сметать любые мысли. Но Монтэг размышляет обо всём на свете. О жизни, о людях, о странных порядках, царящих в государстве, о своей работе. Вот, например: «Мы живём в век, когда люди уже не представляют ценности. Человек в наше время – как бумажная салфетка: в неё сморкаются, комкают, выбрасывают, берут новую… Люди не имеют своего лица». Невольно задумаешься: а сейчас маленький человек разве не находится в точно таком же положении? Ну подумаешь – зарплаты ниже прожиточного минимума или пенсии, на которые можно только медленно умирать. Разве это важно для государства? Одним человеком больше, одним меньше – не всё ли равно?
Олицетворением страшной идеи обесцененности человеческой жизни является механический пёс – железный монстр, в программе которого заложена способность охотиться на людей, неугодных государству, и изощрённо убивать их. Неслучайно пёс реагирует на Монтэга ещё в пожарной части: он будто чувствует, что этот пожарник сворачивает в сторону с предназначенного ему пути, не вписывается в схему благонадёжности и послушности.
Неприятный, страшный, бессердечный мир окружает героев повести, будто ловит их в сети, из которых не выбраться. И что потрясает: многие приметы их мира совпадают с нашими. Например, суть школьного образования, парки развлечений, бездумное поведение молодёжи, жестокость к ближнему, исчезновение чувства ответственности, пустословие, склонность к низкопробному юмору. И каждый читатель может задуматься: а так ли уж сильно наш сегодняшний мир отличается от их мира? И не докатимся ли мы тоже до печального финала?
Вам это ничего не напоминает? Не возникает никаких ассоциаций с нашей современной жизнью? Не к такому ли финалу катимся мы со страшной скоростью?
Так что Битти – гений этого странного мира, опаснейший враг «истины и свободы». И всё-таки он не может просчитать наперёд поведение человека, уже проснувшегося от тяжёлого сна бессознательного существования. Брандмейстер думает, что он защищён законами, писанными для тупого и равнодушного большинства. Но есть одиночки, не подвластные этим законам. И есть моменты, когда брандмейстеру не выжить. А может, он и не хотел жить, обременённый своим знанием и пониманием всего сущего в этом страшном мире…
Загадка «Фаренгейта-451»
Роман «451 градус по Фаренгейту» был раскритикован за грубую физическую ошибку. Рэя Брэдбери упрекали, что бумага воспламеняется при 451 по Цельсию, а не Фаренгейту.
Автор оправдывался тем, что некий пожарный ввёл его в заблуждение. И продолжал упорно использовать это название. И все издатели тоже использовали «ошибочное» название. Почему? Очевидно, это творческая мистификация: не было ни американского пожарного с таблицами по Цельсию, ни ошибки.
Во-первых, группа учёных провела исследование, установив, что бумага, в зависимости от типа, воспламеняется в диапазоне от 424 до 475 °F (218 и 246 °C). Это понятно и без экспериментов: параметры возгорания зависят от свойств материала, газовой смеси и других условий, да и сам процесс динамичен. Бумага может быть сырой и сухой, спрессованной, пропитанной огнестойкой или горючей смесью.
В-третьих, уподобившись занудным критиканам, мы сами обнаружим, что это шкала не Цельсия, а Карла Линнея. Профессор Улоф Цельсиус практиковал такую шкалу, где вода закипала при нуле, а замерзала при 100 градусах. Карл Линней был учеником и другом Цельсия, и даже проживал в его доме. Он заметил, что шкала Цельсия неудобна для ботанических исследований, и предложил её перевернуть.
Продуктивнее искать в заглавии не ошибки, а искусство: мелодию, ассоциации, тайные знаки. Сочетание «Fahrenheit 451» привычнее американцам и мелодичнее, чем шкала «Селсис» (Celcius). «Фэрэнхайт-фор-хандред-фифти-уан», – звучит как рэп (даже с таким акцентом). Лексема «Fahrenheit» ассоциируется с русским выражением «у него температура». Если в сауне светятся такие цифры, надо бежать прочь. С учётом подобных коннотаций заглавие книги можно понимать так: «Стало слишком жарко», «Припекло», «Уже горим!».
Есть интересный факт, проясняющий упорство автора. При температуре 451 °F плавится олово. И если смотреть на Таблицу Менделеева, то в ячейке Stannum можно увидеть последовательные числа 4,5,1 (см. коллаж ниже). Брэдбери мечтал подвизаться в Science Fiction, поэтому штудировал основы Science, а подобные факты химии элементов должен был заметить ещё в школе.
А при чём здесь олово? Это основной компонент припоя, который применяется в домашних условиях. А припой, это основное средство монтажа радиоэлектронной аппаратуры. А при чём здесь аппаратура? Она в основном использовалась нами, как информационные медиа, активно вытесняя бумажные носители информации. Использование олова также позволило создать консервную банку, которая стала одним из символов кризиса современности. И вся цивилизация 2020-х, вся наша жизнь определяется киберфизическими, радиоэлектронными устройствами. Внутри каждого есть капельки припоя. Сколько? За последнее столетие квадриллионы капелек припоя и покрытых оловом консервных банок сформировали совершенно особую цивилизацию.
Брэдбери был гением иносказаний, поэтому можно утверждать, что он сознательно зашифровал в названии не бумагу, а олово. Дополнительный аргумент таков: главного героя звали «Гай Монтаг», а в оригинале – Guy Montag. Европейцам известно слово «монтаж» (montage), поэтому имя протагониста воспринимается как «Парень Монтаж». А чем занят этот парень в книге? Что-то жжёт, нагревает, а также получает запрещённую информацию. Но так вели себя и радиолюбители: дымили канифолью, нагревали, паяли, а затем прослушивали вражеские радиостанции или выходили на связь. Это было актуально в 1940-х в воюющей Европе. Но и в 1980-х мы тоже этим увлекались: возились с паяльником и аппаратурой, слушали вражеские голоса. Некоторые даже программировали на калькуляторе. Взрослые же бранили нас, что музыку крутим, а книжки не читаем. (Эх, где они теперь?)
Получается, Гай Монтэг
радиомонтажник. Откровенный намёк. Скорее всего, литературоведы давно раскрыли эти ассоциации. Брэдбери их и не скрывал. В его книге доминируют радиотехнические устройства: телевизоры на стене, камеры слежения, наушники, роботы. Они атакуют человека, подавляют его натуру. Литературные критики уже считают это общим местом.
Впрочем, сам Брэдбери отрицал, что «Fahrenheit 451» только лишь критикует радио и телевидение, цензуру и тоталитаризм. Значит, там есть и более глубокий код, авторская стеганография.
КАК ЦЕНЗУРА РАСТЕРЗАЛА ГЕНИЯ
Факты таковы. Впервые «Fahrenheit 451» опубликован издательством «The Ballantine Publishing Group» в октябре 1953 года. В книгу также входили два рассказа. 200 книг были напечатаны в асбестовой обложке. В марте и апреле 1954 года роман печатался в журнале «Playboy».
Цензурные исправления были сделаны только через 14 лет, к январю 1967 года, и только для учащихся средних школ – в серии «Bal-Hi Edition» издательства «Ballantine Books». Издательство имело на это право как держатель копирайта. Немного перестарались, обычное дело. Модифицированы 75 вульгарных фрагментов, исправлены слова «ад», «чёрт», «аборт», пьяный человек стал «больным», ковыряние в пупке заменили на чистку ушей. В 1973–79 годах (когда капитализм у нас считался самым загнивающим) «Ballantine Books» стали публиковать только пуританскую, цензурированную версию. Брэдбери это обнаружил и потребовал прекратить тиражирование. Издатель согласился.
Из этих фактов видно, что никакая американская цензура гения не терзала. Хотя основания имелись: Холодная война, маккартизм, агентура, внешняя и внутренняя политика. Цензурные изменения внесены только для уроков middle school, что вполне естественно. Странно, что для такого возраста вообще порекомендовали это драматическое чтиво. Самого автора при этом никто не репрессировал, и книгу «Fahrenheit 451» не запрещали. Невозможно подсчитать, сколько миллионов раз люди переводили и переиздавали текст – ведь этим занимались не только профессиональные издатели, но также любители и студенты.
В своей книге Брэдбери не столько критикует карательную и тоталитарную систему, сколько отражает её проблемы. Это, в частности:
Здесь дюжина, хотя в тексте гораздо больше аллегорий. Принимать всё это на свой счёт абсурдно: сейчас жизнь стала неизмеримо сложнее.
Может показаться, что Брэдбери выступает на стороне интеллектуалов-книжников. На самом деле он критикует их с не меньшей силой, очерчивая следующие проблемы:
1. Экспансия электронных медиа развращает умы. Интеллект слабеет.
2. Конформизм. Давление массы. Карательные и супрессионные действия неуполномоченных лиц, серых обывателей без должности. Интеллектуалы, приверженцы истины не умеют этому сопротивляться.
3. Инерция невежества и страха.
4. Деградация социальной памяти: сперва устной, затем письменной. Носители знаний сгорают.
5. Фрагментация знания. Всё порциями, всё в консервах. Интеллектуалы в книге фальшивые – они вызубрили куски текста. Это не мыслители, а мнемоники, не герменевты, а книжники.
6. Маргинализация и хилость интеллектуалов. Они прячутся в трущобах, не умеют обеспечить достойный быт.
И это тоже абсурдно принимать на свой счёт: общество изменилось кардинально, и категории прошлого устарели.
Мистер Брэдбери-Моберг был достаточно религиозным (особенно в сравнении с нами), поэтому часто вплетал в сюжеты авраамические архетипы. В этом аспекте «Fahrenheit 451» содержит следующую стеганографию:
Ибо Господь с огнем и мечом Своим произведет суд над всякою плотью, и много будет пораженных Господом.
For by fire and by His sword The Lord will judge all flesh; And the slain of the Lord shall be many.
Обратим внимание на апокалиптический номер этого стиха – пресловутое «Число Зверя», которое так возбуждает делириологов. Следовательно, Механический пёс навеян образом апокалиптического Зверя. И всё происходящее представляется автору, как небесная кара.
Брэдбери говорил, что он превентор будущего, а не предиктор. Он его изобретает, творит, а не предсказывает. Он прав, и здесь нет никакой мистики. Нынешние изобретатели, лидеры и менеджеры технического прогресса в юности читали фантастику, в том числе книги Брэдбери. Они вдохновлялись, мечтали воплотить его идеи, а когда созрели, стали над этим работать. Возможно, эта #главнаякнига – главнее, чем кажется.
Нет нужды повторять, что Брэдбери напророчил беспроводные наушники, плоские телевизоры, скафандры робокопов и механических псов. Полезнее копнуть глубже.
1. Образ «Mechanical Hound», вероятно, мотивировал создателей шагающих роботов. Современные образцы BostonDynamics, их нарастающая ловкость и дорогая цена убеждают, что они создаются не столько чтобы убирать, сколько убивать. Это новая стихия: роботы, подавляющие людей в физическом и информационном пространстве. В XXI веке они активно используются в боевых действиях, включая психологическую войну.
3. Вероятно, книга имела политическое влияние. Например, на разразившийся после 17 июня 1972 года Watergate Scandal. Фаренгейт и Уотергейт рифмуются только в русском языке (Daniel Gabriel Fahrenheit vs. The Watergate Hotel). Но некоторые американцы всё-же разбирают и по-немецки. Книга вышла намного раньше, в 1953 году, и успела вызвать резонанс в массовом сознании. В романе есть ночные преследования, слежка, обыски, фонарики. Огонь тушат водой (water). Всё это проявило себя во время Watergate Scandal. Вероятно, созвучие стало одним из факторов усиления шумихи.
Развивая параллеломанию, можно начать складывать цифры в «Fahrenheit 451» и получить 9/11. Дата системных терактов запланирована неслучайно. Также был снят фильм «Fahrenheit 9/11» (2004) – про агрессора и военного преступника Буша. Затем был снят фильм «Fahrenheit 11/9» (2018) – про тирана, лжеца и расиста Трампа. Едва ли эти фильмы актуальны по сей день. Едва ли есть руководитель какой-либо страны, про которого нельзя было бы снять подобный ролик. Но факт в том, что здесь открыто использованы мемы Брэдбери.
СЕМЕЙНЫЕ ЦЕННОСТИ
Авторы часто отстаивают какие-то идеи (кажущиеся бредом чумному доктору) по причине личного сверхценного кода. Можно предположить, что и Брэдбери зашифровал в названии «Farenheit 451» какие-то семейные ценности.
Возможно, Мэгги и Рэй пересекались и раньше, не будучи знакомы. Например, в 1933 году, на Всемирной выставке в Чикаго, где, по его воспоминаниям, бывал Рэй – как и миллионы других американцев. Эта незамеченная встреча стала семейной легендой, поэтому в романе «Fahrenheit 451» есть такие строки (понятные до конца только Маргарет): «Montag clung to the earth. I remember. Chicago. Chicago, a long time ago. Millie and I. That’s where we met! I remember now. Chicago. A long time ago.» Это тоже версия априори. Чтобы её уточнить, следует изучать биографию, мемуары. Впрочем, и без того известно, что писатели зачастую зашифровывают свои семейные и биографические ценности в литературных произведениях. Это вообще основа любого творчества, потому оно и называется самовыражением.
Общий вывод таков: надо читать книги, причём читать и между строк, думать своей головой и проверять факты. Так интереснее. Впрочем, здесь отражена точка зрения автора, которая никому не навязывается.
Цитаты из романа «451 по Фаренгейту». Переводчик: Татьяна Николаевна Шинкарь (1914-2011).