аликс э харроу десять тысяч дверей
Аликс э харроу десять тысяч дверей
Нику, моему товарищу и компасу
THE TEN THOUSAND DOORS OF JANUARY
Copyright © 2019 by Alix E. Harrow
Cover design by Lisa Marie Pompilio
Cover illustrations by Shutterstock
Cover copyright © 2019 by Hachette Book Group, Inc.
© В. Анисимова, перевод на русский язык, 2020
© ООО «Издательство АСТ», 2021
Когда мне было семь лет, я нашла дверь. Полагаю, нужно написать это слово с заглавной буквы, чтобы стало ясно – это не какая-нибудь садовая калитка или обычная дверь, ведущая – совершенно точно – в кухню, отделанную белой плиткой, или из спальни в гардеробную.
Когда мне было семь лет, я нашла Дверь. Ну вот, теперь это слово смотрится гордо и важно. Сама буква «Д» похожа на дверной проем, ведущий в белую пустоту страницы. Может быть, увидев это слово, читатель почувствует, как по его шее пробегают мурашки, будто ему встретилось что-то давно знакомое. Дорогой читатель, ты ничего обо мне не знаешь; не видишь, как я пишу эти строки за столом из желтого дерева, а соленый ветерок листает страницы, словно ищет оставленную в книге закладку. Ты не видишь шрамы, исчертившие мою кожу. Ты даже не знаешь моего имени. (Меня зовут Январри Сколлер. Ну вот, теперь тебе известно кое-что обо мне – я сама испортила собственный аргумент.)
Но ты знаешь, что означает слово Дверь. Может, ты даже сам встречал такую – слегка приоткрытую трухлявую дверцу в старой церкви или блестящую новенькую дверь в кирпичной стене. Если ты принадлежишь к тем мечтателям, которых все время влечет в какие-нибудь неожиданные места, то тебе, возможно, доводилось пройти через такую дверь и очутиться в поистине неожиданном месте.
Или, может, ты ни разу в жизни не видел никаких Дверей. Их теперь осталось не так уж много.
Но ты все равно знаешь об их существовании, верно? Потому что на свете найдется десять тысяч историй про десять тысяч Дверей и все они известны нам не хуже, чем наши собственные имена. Они ведут в Страну эльфов и в Вальхаллу, в Атлантиду и в Лемурию, в Рай и в Ад – в общем, туда, куда не найти дороги по компасу, – в иные места. Мой отец, настоящий ученый – в отличие от меня, девушки с пером в руках, которая просто хочет изложить свои мысли, – объясняет все это намного лучше: «Если представить, что истории похожи на места археологических раскопок, и тщательно изучить их, снимая слой за слоем, то на каком-нибудь уровне непременно обнаружится дверь – граница между “здесь” и “там”, “мы” и “они”, между повседневным и волшебным. Когда открываются эти двери, когда объекты проникают из одного мира в другой – именно тогда рождаются истории».
Он никогда не писал слово «дверь» с заглавной буквы. Но, наверное, у ученых не принято позволять себе такие вольности просто для красоты.
Стояло лето тысяча девятьсот первого года – хотя на тот момент этот набор цифр ничего для меня не значил. Оглядываясь назад, я вижу преисполненный собственной важности год, покрытый золотом надежд нового века. Словно старую шкуру, он сбросил всю суету и беспорядочность предыдущего столетия – войны, революции и неустроенность, трудности, которые преодолевали растущие империи, – и теперь повсюду, куда ни посмотри, царили мир и процветание. Мистер Дж. П. Морган недавно стал богатейшим человеком в мировой истории; королева Виктория наконец почила вечным сном, оставив огромную империю своему царственному отпрыску; Боксерское восстание в Китае было успешно подавлено, а Кубу взяла под крыло цивилизованная Америка. Разум и рациональность правили бал, на котором не осталось места для волшебства и загадок.
Как оказалось, не нашлось на нем места и для маленьких девочек, порой забредающих за край карты и рассказывающих правду о безумных и невероятных вещах, что существуют по ту сторону.
Я нашла ее в глухом уголке на западной окраине Кентукки, как раз в том месте, где очертания этого штата словно окунают пальчик в воды Миссисипи. В таком месте не ожидаешь найти ничего загадочного или хоть сколько-нибудь интересного: это блеклый, неухоженный край, населенный столь же блеклыми и неухоженными людьми. Даже в конце августа солнце здесь печет вдвое сильнее и светит втрое ярче, чем во всей остальной стране. Воздух кажется влажным и липким, как мыльная пена, которая остается на коже, когда моешься в ванне последним и воду уже сложно назвать чистой.
Но Двери, точно подозреваемые в дешевых детективах, часто обнаруживаются в самых неожиданных местах.
Я оказалась в Кентукки только потому, что мистер Локк взял меня с собой в деловую поездку. Он сказал, мол, для меня это будет «настоящим подарком» и «шансом узнать, как все устроено», но на самом деле причина заключалась в другом: моя нянька находилась на грани нервного срыва и за прошедший месяц уже четыре раза грозилась уволиться. В то время я была трудным ребенком.
Или, может, мистер Локк просто хотел поднять мне настроение. На прошлой неделе пришла открытка от моего отца. На ней изображалась смуглая девочка с остроконечным головным убором из золота на голове и недовольным выражением на лице. Надпись сбоку гласила: «НАЦИОНАЛЬНЫЙ БИРМАНСКИЙ КОСТЮМ». На обороте обнаружились три аккуратные строчки, выведенные коричневыми чернилами: «Задерживаюсь, вернусь в октябре. Думаю о тебе. Дж. С.». Мистер Локк прочитал послание поверх моей головы и неловко похлопал меня по плечу – мол, не вешай нос.
Неделю спустя я уже тряслась в спальном вагоне, отделанном бархатом и деревом и похожем на гроб, читая «Братьев Роверов в джунглях», пока мистер Локк просматривал деловую рубрику газеты «Таймс», а мистер Стерлинг сидел, уставившись в пространство пустым взглядом образцового камердинера.
Пожалуй, я должна отдельно представить мистера Локка. Ему было бы неприятно вот так незаметно, бочком, проскользнуть в эту историю. Итак, знакомься: мистер Уильям Корнелиус Локк, без малого миллиардер, сколотивший огромное состояние своими силами, глава фирмы «У. К. Локк и Ко», владелец целых трех величественных особняков на восточном побережье США, ярый сторонник Порядка и Благопристойности (эти слова он непременно потребовал бы написать с заглавной буквы – взять хотя бы эту букву «Б», похожую на даму, которая уперла руку в бок) и председатель Археологического общества Новой Англии – это что-то вроде клуба для богатых и влиятельных людей, по совместительству коллекционеров-любителей. Я называю их любителями, поскольку в кругу обеспеченных людей принято говорить о своих увлечениях пренебрежительным тоном, отмахиваясь от них легким движением руки, – как будто признать, что они всерьез занимаются чем-то кроме преумножения своих капиталов, для них означает оставить несмываемое пятно на собственной репутации.
По правде говоря, я иногда подозревала, что мистер Локк только затем и преумножал капиталы, лишь бы иметь средства на удовлетворение своей страсти к коллекционированию. Его особняк в Вермонте – тот, в котором он действительно жил, в отличие от других двух сооружений, пустовавших и построенных для демонстрации значимости владельца, – представлял собой огромный частный музей, настолько плотно набитый артефактами, что, казалось, сами стены состоят из них, а не из камня и цемента. Экспонаты хранились безо всякой системы: статуи широкобедрых женщин, высеченные из известняка, соседствовали с индонезийскими резными ширмами, похожими на кружево, а обсидиановые наконечники стрел лежали в одной витрине с засушенной рукой воина из племени эдо. (Я ненавидела эту руку, но всякий раз не могла отвести от нее взгляда, представляя, как она могла выглядеть, когда была живой и мускулистой, и что подумал бы ее владелец, если бы ему сказали, мол, когда-нибудь одна маленькая девочка в Америке будет смотреть на его высохшую длань, даже не зная его имени).
Аликс Харроу «Десять тысяч дверей»
Америка, начало XX века. Западный мир уверенно вступил на дорогу стабильности и процветания, и кажется, что в нём совсем не осталось места для сказочного и волшебного. Январри Сколлер — юная подопечная богатого мистера Локка, чей особняк представляет собой настоящий музей диковинок и редкостей, собранных со всего света. Она и сама порой ощущает себя особо ценным экспонатом в обширной коллекции мистера Локка. И хотя Январри жаждет путешествий и приключений, вместо этого она вынуждена постоянно играть роль хорошей девочки. Всё меняется, когда она находит книгу «Десять тысяч дверей». Благодаря ей Январри не только научится открывать проходы в другие миры, но и узнает давнюю тайну, связанную с её собственным прошлым…
Alix Harrow
The Ten Thousand Doors of January
Роман
Жанр: юношеское фэнтези
Выход оригинала: 2019
Художник: Лиса Помпилио
Переводчик: В. Анисимова
Издательство: АСТ, 2021
Серия: «Mainstream. Фэнтези»
544 стр., 5000 экз.
Похоже на:
Филип Пулман, цикл «Темные начала»
Корнелия Функе, «Чернильная» трилогия
Даже по такому краткому описанию сюжета легко понять, что история «Десять тысяч дверей» Аликс Харроу во всём походит на десять тысяч других книг о молодых героях, путешествующих по различным мирам. В этом безукоризненном следовании канонам жанра кроется одновременно сила и слабость дебютного романа молодой писательницы.
Сила его состоит в том, что канон всё-таки не зря называют каноном: входящие в него элементы уже прошли проверку временем и получили читательское одобрение. А значит, их использование с высокой степенью вероятности приведёт к тому, что книга читателю понравится. Всё-таки наш мозг любит всё привычное и хорошо изученное.
А вот слабость романа ожидаемо состоит в том, что погружение в новый фантастический мир почти не вызывает удивления. Всё в этом романе выглядит слишком знакомым: и герои, и основной конфликт, и сюжетные повороты. Последние угадываются настолько легко, что читатели, хорошо разбирающиеся в жанре, смогут с уверенностью предсказать, чем закончится книга, после первой же главы. К тому же, вопреки заявленному в названии масштабу, мир романа кажется очень маленьким, почти камерным. Из обещанных десяти тысяч миров читатель познакомится от силы с двумя-тремя, да и те, увы, совсем не тянут на звание новой Нарнии.
Впрочем, стоит повторить, что такая шаблонность вовсе не выглядит фатальным недостатком романа. В конце концов, читая традиционную волшебную сказку (а именно на неё больше всего похожа история Харроу), мы ждём, что там будет непременно три поросёнка, а не четыре, что фея-крёстная поможет Золушке с аксессуарами для бала, а не превратит её в тыкву, что королева — мачеха Белоснежки в итоге окажется именно злобной мегерой, а не заблудшей душой, которую просто не понимают окружающие. Разумеется, эпоха постмодерна приучила нас к бесконечному переосмыслению, деконструкции, неожиданным трактовкам привычных сюжетов. Но иногда всё же так хочется чего-то простого, незамысловатого, созданного без мучительных и нелепых потуг на оригинальность.
А самое главное, книга «Десять тысяч дверей» просто-напросто хорошо написана. Даже удивительно, насколько выдающееся для молодой писательницы мастерство демонстрирует Харроу в своём дебютном романе — это мастерство с удовольствием отметили все западные критики. Язык книги лёгкий, но притом очень богатый, сюжет держится крепко, а персонажи по мере знакомства с ними оказываются настолько симпатичными, что время, проведённое в их компании, пролетает незаметно.
Награды и номинации
Удивительно, но немудрёный роман «Десять тысяч дверей» собрал настоящий урожай из самых престижных фантастических наград: «Хьюго», «Небьюла», «Локус», Всемирная премия фэнтези, Британская премия фэнтези и многие другие. Рецензенты назвали дебютный роман Аликс Харроу «признанием в любви воображению, приключениям, силе слова и самой любви во всех её проявлениях».
Если представить, что истории похожи на места археологических раскопок, и тщательно изучить их, снимая слой за слоем, то на каком-нибудь уровне непременно обнаружится дверь — граница между «здесь» и «там», «мы» и «они», между повседневным и волшебным. Когда открываются эти двери, когда объекты проникают из одного мира в другой — именно тогда рождаются истории.
Аликс э харроу десять тысяч дверей
Если вам понравилась книга, вы можете купить ее электронную версию на litres.ru
Десять тысяч дверей
Когда мне было семь лет, я нашла дверь. Полагаю, нужно написать это слово с заглавной буквы, чтобы стало ясно — это не какая-нибудь садовая калитка или обычная дверь, ведущая — совершенно точно — в кухню, отделанную белой плиткой, или из спальни в гардеробную.
Когда мне было семь лет, я нашла Дверь. Ну вот, теперь это слово смотрится гордо и важно. Сама буква «Д» похожа на дверной проем, ведущий в белую пустоту страницы. Может быть, увидев это слово, читатель почувствует, как по его шее пробегают мурашки, будто ему встретилось что-то давно знакомое. Дорогой читатель, ты ничего обо мне не знаешь; не видишь, как я пишу эти строки за столом из желтого дерева, а соленый ветерок листает страницы, словно ищет оставленную в книге закладку. Ты не видишь шрамы, исчертившие мою кожу. Ты даже не знаешь моего имени. (Меня зовут Январри Сколлер. Ну вот, теперь тебе известно кое-что обо мне — я сама испортила собственный аргумент.)
Но ты знаешь, что означает слово Дверь. Может, ты даже сам встречал такую — слегка приоткрытую трухлявую дверцу в старой церкви или блестящую новенькую дверь в кирпичной стене. Если ты принадлежишь к тем мечтателям, которых все время влечет в какие-нибудь неожиданные места, то тебе, возможно, доводилось пройти через такую дверь и очутиться в поистине неожиданном месте.
Или, может, ты ни разу в жизни не видел никаких Дверей. Их теперь осталось не так уж много.
Но ты все равно знаешь об их существовании, верно? Потому что на свете найдется десять тысяч историй про десять тысяч Дверей и все они известны нам не хуже, чем наши собственные имена. Они ведут в Страну эльфов и в Вальхаллу, в Атлантиду и в Лемурию, в Рай и в Ад — в общем, туда, куда не найти дороги по компасу, — в иные места. Мой отец, настоящий ученый — в отличие от меня, девушки с пером в руках, которая просто хочет изложить свои мысли, — объясняет все это намного лучше: «Если представить, что истории похожи на места археологических раскопок, и тщательно изучить их, снимая слой за слоем, то на каком-нибудь уровне непременно обнаружится дверь — граница между “здесь” и “там”, “мы” и “они”, между повседневным и волшебным. Когда открываются эти двери, когда объекты проникают из одного мира в другой — именно тогда рождаются истории».
Он никогда не писал слово «дверь» с заглавной буквы. Но, наверное, у ученых не принято позволять себе такие вольности просто для красоты.
Стояло лето тысяча девятьсот первого года — хотя на тот момент этот набор цифр ничего для меня не значил. Оглядываясь назад, я вижу преисполненный собственной важности год, покрытый золотом надежд нового века. Словно старую шкуру, он сбросил всю суету и беспорядочность предыдущего столетия — войны, революции и неустроенность, трудности, которые преодолевали растущие империи, — и теперь повсюду, куда ни посмотри, царили мир и процветание. Мистер Дж. П. Морган недавно стал богатейшим человеком в мировой истории; королева Виктория наконец почила вечным сном, оставив огромную империю своему царственному отпрыску; Боксерское восстание в Китае было успешно подавлено, а Кубу взяла под крыло цивилизованная Америка. Разум и рациональность правили бал, на котором не осталось места для волшебства и загадок.
Как оказалось, не нашлось на нем места и для маленьких девочек, порой забредающих за край карты и рассказывающих правду о безумных и невероятных вещах, что существуют по ту сторону.
Я нашла ее в глухом уголке на западной окраине Кентукки, как раз в том месте, где очертания этого штата словно окунают пальчик в воды Миссисипи. В таком месте не ожидаешь найти ничего загадочного или хоть сколько-нибудь интересного: это блеклый, неухоженный край, населенный столь же блеклыми и неухоженными людьми. Даже в конце августа солнце здесь печет вдвое сильнее и светит втрое ярче, чем во всей остальной стране. Воздух кажется влажным и липким, как мыльная пена, которая остается на коже, когда моешься в ванне последним и воду уже сложно назвать чистой.
Но Двери, точно подозреваемые в дешевых детективах, часто обнаруживаются в самых неожиданных местах.
Я оказалась в Кентукки только потому, что мистер Локк взял меня с собой в деловую поездку. Он сказал, мол, для меня это будет «настоящим подарком» и «шансом узнать, как все устроено», но на самом деле причина заключалась в другом: моя нянька находилась на грани нервного срыва и за прошедший месяц уже четыре раза грозилась уволиться. В то время я была трудным ребенком.
Или, может, мистер Локк просто хотел поднять мне настроение. На прошлой неделе пришла открытка от моего отца. На ней изображалась смуглая девочка с остроконечным головным убором из золота на голове и недовольным выражением на лице. Надпись сбоку гласила: «НАЦИОНАЛЬНЫЙ БИРМАНСКИЙ КОСТЮМ». На обороте обнаружились три аккуратные строчки, выведенные коричневыми чернилами: «Задерживаюсь, вернусь в октябре. Думаю о тебе. Дж. С.». Мистер Локк прочитал послание поверх моей головы и неловко похлопал меня по плечу — мол, не вешай нос.
Неделю спустя я уже тряслась в спальном вагоне, отделанном бархатом и деревом и похожем на гроб, читая «Братьев Роверов в джунглях», пока мистер Локк просматривал деловую рубрику газеты «Таймс», а мистер Стерлинг сидел, уставившись в пространство пустым взглядом образцового камердинера.
Пожалуй, я должна отдельно представить мистера Локка. Ему было бы неприятно вот так незаметно, бочком, проскользнуть в эту историю. Итак, знакомься: мистер Уильям Корнелиус Локк, без малого миллиардер, сколотивший огромное состояние своими силами, глава фирмы «У. К. Локк и Ко», владелец целых трех величественных особняков на восточном побережье США, ярый сторонник Порядка и Благопристойности (эти слова он непременно потребовал бы написать с заглавной буквы — взять хотя бы эту букву «Б», похожую на даму, которая уперла руку в бок) и председатель Археологического общества Новой Англии — это что-то вроде клуба для богатых и влиятельных людей, по совместительству коллекционеров-любителей. Я называю их любителями, поскольку в кругу обеспеченных людей принято говорить о своих увлечениях пренебрежительным тоном, отмахиваясь от них легким движением руки, — как будто признать, что они всерьез занимаются чем-то кроме преумножения своих капиталов, для них означает оставить несмываемое пятно на собственной репутации.
По правде говоря, я иногда подозревала, что мистер Локк только затем и преумножал капиталы, лишь бы иметь средства на удовлетворение своей страсти к коллекционированию. Его особняк в Вермонте — тот, в котором он действительно жил, в отличие от других двух сооружений, пустовавших и построенных для демонстрации значимости владельца, — представлял собой огромный частный музей, настолько плотно набитый артефактами, что, казалось, сами стены состоят из них, а не из камня и цемента. Экспонаты хранились безо всякой системы: статуи широкобедрых женщин, высеченные из известняка, соседствовали с индонезийскими резными ширмами, похожими на кружево, а обсидиановые наконечники стрел лежали в одной витрине с засушенной рукой воина из племени эдо. (Я ненавидела эту руку, но всякий раз не могла отвести от нее взгляда, представляя, как она могла выглядеть, когда была живой и мускулистой, и что подумал бы ее владелец, если бы ему сказали, мол, когда-нибудь одна маленькая девочка в Америке будет смотреть на его высохшую длань, даже не зная его имени).
Мой отец занимался полевыми исследованиями по заказу мистера Локка. Его наняли, когда я была еще маленьким, размером с баклажан, ребенком, закутанным в старый дорожный плащ.
— Твоя мать только-только умерла — так печально, — любил повторять мистер Локк. — И вот твой отец — ты только представь, одетый как чучело, с кожей странного цвета, с татуировками на руках — остался в какой-то глуши с младенцем на руках. Я сказал себе: «Корнелиус, этому человеку нужно помочь!»
Отец поступил к нему на службу в тот же день и отправился бродить по миру в поисках предметов «особой ценности», которые он отсылал мистеру Локку, а тот раскладывал по витринам с латунными табличками и кричал на меня, когда я трогала экспонаты или ухитрялась стащить ацтекские монеты, желая разыграть с их помощью сцену из «Острова сокровищ». Ну а я жила в маленькой серой комнатке, изводила нянек, нанятых мистером Локком, чтобы те воспитывали меня, и ждала возвращения отца.
В семь лет я гораздо больше времени проводила с мистером Локком, чем с папой, и даже любила его, насколько возможно любить человека, который, казалось, родился в костюме-тройке.
По своему обыкновению мистер Локк снял для нас номер в лучшем отеле. В штате Кентукки таковым оказалась огромная деревянная гостиница, раскинувшаяся на берегу Миссисипи. Это здание построили люди, которые явно хотели открыть гранд-отель, но ни разу в жизни его не видели. На стенах были яркие обои в полоску, повсюду висели электрические люстры, но из-под половиц доносился неприятный рыбный душок.
Десять тысяч дверей
Аликс Э. Харроу
20 сентября 2021 г. 17:11
11 июля 2021 г. 21:42
История довольно долго раскачивается. Так, что в конце концов хочется уже спросить – хэй, да где же эти обещанные двери, приключения и миры? Но если не торопить события и просто следовать за сюжетом, получишь увлекательную и романтичную сказку. Спрятанные по всему миру двери – в заброшенных домишках на отшибе, в причудливо сплетенных ветвях корней, в старинных арках, ветхих от старости – открывают дорогу в иные миры, где все устроено по-другому. Магия написанного слова. Путешественники, которые однажды вкусили ветер приключений и больше не смогут остановиться. Встречи и расставания, козни и интриги, верность и дружба – все как положено в хорошей сказке. И вместе с тем в книге довольно неожиданные для фэнтези темы: расизм, социальное неравенство, кровавые разборки. На мой взгляд,…
29 августа 2021 г. 13:29
Своеобразная, затягивающая и вдохновляющая книга, напоминающая шкатулку в шкатулке. Идущее от первого лица повествование вдруг прерывается книгой, которую читает главная героиня. Одна глава о жизни Январри (написанной ею самой для своего друга) – и одна глава книги, написанной ученым Йулем Яном. Книга в книге? Не самый любимый мой прием. Но сюжеты так переплетаются, и это происходит так неожиданно, непредсказуемо, что ты невольно восхищаешься фантазией автора, с равным интересом следишь за событиями обеих книг. Но кроме увлекательного сюжета, интересных героев и множества волшебных миров есть еще кое-что. В последнее время я читала много книг по саморазвитию и самопомощи, и, возможно, поэтому не сразу перестроила свое восприятие на чтение фентезийной литературы. И буквально на первой…
30 июня 2021 г. 23:48
12 июля 2021 г. 19:23
5 Десять тысяч дверей
Проживая в поместье мистера Локка, Январри Сколлер скорее ощущала себя трофеем, чем просто девочкой.
В душе она была бунтаркой, она не знала мать, которая погибла когда она ещё была маленькой.
Отец все время находился в разъездах и искал древности для мистера Локка, ох как же ей хотелось путешествовать вместе с ним, но эта тема была под запретом.
Январри всегда твердили что бы она была хорошей девочкой, она правда пыталась, но жажда приключений совершенно изменит в будущем её жизнь.
Найдя книгу, она понимает, что благодаря ей она может узнать о других дверях и что же там за ними, но самое главное она узнаёт историю своего прошлого.
Отец может и не смог рассказать ей сам, но он постарался передать это через бумагу.
Ты никогда не была одинока, на твоей стороне всегда был Бад и дорогие тебе люди.
13 мая 2021 г. 19:24
4 История не повторяет ничего из прочитанного ранее
История не повторяет ничего из…
4 апреля 2021 г. 13:51
4 Захватывающая история о путешествии между мирами с семейными тайнами, мистикой и волшебной атмосферой.
Думала, что книга пойдёт нелегко (немаленький объём), но прочла быстро (ушло около 7 с чем-то часов ), судорожно хотелось узнать, чем всё закончится, в целом я не осталась разочарована. В неё долго вливаешься, но чем дальше продвигаешься, тем яснее понимаешь, насколько эта история взаимосвязанная. И я была в приятном удивлении от того, как качественно автор сплёл все ниточки и судьбы. История ведётся от лица Январи Сколлер, которая рассказывает о своей жизни в разные периоды, начиная с 7-летия в 1901 году. В тот самый момент ей удаётся открыть свою первую дверь в другой мир, как она отреагирует на это, поверят ли ей остальные? Хоть взрослые, естественно, считают такие фантазии глупыми выходками, сохранит ли Январри свою веру, попробует ли сотворить новую дверь? Чем зацепила книга? +…