аверченко зайчик на стене краткое содержание
Краткое содержание произведений Аверченко
Вечером
Однажды вечером мужчина в возрасте сидит и читает «Историю французской революции» забывая все на свете. К нему во время чтения кто-то подходит и отвлекает царапанием ногтем и попыткой отодвинуть от стула. А он сидит и как будто ничего не замечает. Читать далее
Виктор Поликарпович
Произведение писателя представляет собой ироничный рассказ, повествующий о событиях, произошедших в небольшом российском городе, куда наведывается суровый и справедливый контролирующий инспектор для проведения ревизионного контроля. Читать далее
Двойник
Жанровая направленность рассматриваемого произведения определяется как юмористический рассказ с сатирическими элементами. Читать далее
Автор небольшого по объему произведения повествует о нескольких днях, проведенных гостем в окружении хозяйских детей. Рассказчик по имени Михаил Петрович по просьбе своего друга был вынужден остаться Читать далее
Дюжина ножей в спину революции
Аверченко с самого начала сравнивает произошедшую в стране революцию с грозовой молнией. Разве нужно спасать молнию в грозу. Следующее сравнение с подвыпившим мужиком. Вот он выбежит из темной подворотни с ножом к горлу. Читать далее
О шпаргалке
Ещё одно произведение Аркадия Аверченко традиционно, на тему, актуальную во все времена – о шпаргалках, их видах и применении. Не перестают удивлять авторы прошлого века – написано, казалось бы, так давно. А читать можно, как современника. Читать далее
Открытие Америки
Свидетели ситуации, внушили обществу, что первооткрывателем Америки был Колумб. Его ценили в период жизни, как находчивого, не теряющегося в различных неординарных ситуациях человека Читать далее
Потомок Джима
До Великой Отечественной войны жил в Ленинграде талантливый художник Пётр Петрович. У них с супругой Еленой Аркадиевной не было детей. Их им заменял красивый, умный, воспитанный и благородный пёс по кличке Читать далее
Предводитель Лохмачёв
В небольшом по объему рассказе А. Т. Аверченко «Предводитель Лохмачев» раскрывается сюжет, напоминающий читателю ситуации из своего детства. Однажды на невероятно уютном участке Читать далее
Смерть африканского охотника
Данное произведение является автобиографией самого писателя. В нем он рассказывает, что в детские годы был очень мечтательным и любил уединяться на скале, в ожидании пиратов. Каждый раз он в своих мечтах видел черный пиратский корабль Читать далее
Сосновые дети
Повествование в произведении ведётся от лица героя по имени Алексей. Он решил проведать старого друга Игоря Чарнасова, с которым не виделся почти двадцать пять лет. Тот трудился лесником в Архангельской области. Читать далее
Специалист
У рассказчика был знакомый по фамилии Усатов, который всегда и всем старался услужить. Ему казалось, что он знает всё, неплохо разбирается в разных жизненных вопросах и умеет делать многие вещи. Читать далее
Старухи
Повествование ведётся от лица самого автора, Фёдора Александровича Абрамова. По приезде в деревню к своему покойному брату рассказчик решил навестить свою так называемую тётку Любу Читать далее
Об авторе
Для того, чтобы оценить литературную обстановку того или иного времени в полной мере необходимо обратить пристальное вниманию на сатиру. Автора сатирических рассказов Аркадия Аверченко не раз называли «королем смеха», за его умение описать даже самую обыденную жизненную ситуацию с позиции юмора.
Творческий путь он начал в журнале «Сатирикон». Издание ориентировалось на людей среднего класса, заинтересованных политической и литературной жизнью. Забавные рассказы Аверченко из журнала имели огромный успех. Автор использовал характерный прием – любой, сам по себе анекдотичный случай доводить до полного абсурда. Его рассказы далеко не всегда были правдоподобны, но интеллигенция читала Аверченко с удовольствием. Наиболее правдивыми были герои Аверченко, потому, что они были наделены внешностью и характерами его друзей и коллег по «Сатирикону».
В 1918 году в связи с политической ситуацией в стране «Сатирикон» был запрещен. Автору пришлось бежать с белогвардейцами. Эти события в последствии нашли свое отражение в сборниках рассказов автора. Аверченко, став советским писателем в своем творчестве пытался сказать, что произошедшая революция — это ужасное недоразумение. Социальный перелом сильно повлиял на юмор Аверченко, он становится более жестким, с некоторой долей гротеска. Книги «Дюжина ножей в спину революции» и «Смешное в страшном» можно охарактеризовать как антисоветские произведения, с хорошей долей преувеличения. Таковы были впечатления автора от результатов гражданской войны. Будучи эмигрантом, Аверченко сильно скучал по родине, и его книга «Записки Простодушного» посвящена таким же мигрантам, как и он, осмыслению революции и ее итогов. После разрушения всего, что ему было дорого он в своем творчестве пытается найти новый смысл жизни и нравственную опору. В последние годы Аверченко все чаще обращался к теме детей, используя гротеск для изображения их лилипутского мира.
Автор писал в своих произведениях о переломном моменте в истории нашей родины.
Из сборника «Зайчики на стене», Санкт-Петербург, 1911 год.
Они лежат на столе, покрытом плюшевой скатертью, в каждой гостиной — пухлые, с золоченым обрезом и металлическими застежками, битком набитые бородатыми, безбородыми, молодыми и старыми лицами.
Мнение, что альбом фотографических карточек — семейная реликвия, сокровище воспоминаний и дружбы, совершенно ошибочно.
Альбомы выдуманы для удобства хозяев дома. Когда к ним является в гости какой-нибудь унылый, обворованный жизнью дурак, когда этот дурак садится боком в кресло и спрашивает, внимательно рассматривая узоры на ковре: «Ну, что новенького?», — тогда единственный выход для хозяев — придвинуть ему альбом и сказать: «Вот альбом. Не желаете ли посмотреть?»
И дальше все идет как по маслу.
— Кто этот старик? — спрашивает гость.
— Этот? Один наш знакомый. Он теперь живет в Москве.
— Какая странная борода. А это кто?
— Это наш Ваня, когда был маленький.
— Неужели?! Вот бы не сказал! Ни малейшего сходства.
— Да… Ему тогда было семь месяцев, а теперь двадцать девять лет.
— Гм… Как вырос! А это?
— Подруга жены. Она уже умерла. В Саратове.
— Павлова? У нее не было брата в Петербурге? В коммерческом банке.
— Я знал одного Павлова в Петербурге. А это кто, военный?
— Черножученко. Вы его не знаете. На даче в прошлом году познакомились.
— В этом году на даче нехорошо. Дожди.
В этом месте уже можно отложить альбом в сторону: беседа наладилась.
Для застенчивого гостя альбом фотографических карточек — спасательный круг, за который лихорадочно хватается бедный гость и потом долго и цепко держится за него.
Предыдущий гость, хотя и дурак, обиженный судьбой, но он человек не застенчивый, и альбом ему нужен только для разбега. Разбежавшись с альбомом в руках, он отрывается от земли на каком-нибудь «дождливом лете» и потом уже плавно летит дальше, выпустив из рук альбом-балласт.
Застенчивому человеку без альбома — гибель.
Мне пришлось быть в обществе одного юноши, который, придя в гости, наступил на собачку, попытался поцеловать хозяину руку и объяснил все это адской жарой (дело было в ноябре). Он чувствовал, что партия его проиграна, но случайно взгляд его упал на стол с толстым альбомом, и бедняга чуть не заплакал от радости.
Он судорожно вцепился в альбом, раскрыл его и, почуяв под ногами землю, спросил:
— Это первый лист. Тут карточки нет… Переверните.
— Это моя покойная тетя, Глафира Николаевна.
Он перелистал альбом до конца и — беспомощно и бесцельно повис в воздухе. «Спасите! — хотел крикнуть он. — Утопаю!»
Но вместо этого снова положил альбом на колени и спросил:
— Отчего же она умерла?
— Кто. Тетя? От сердечных припадков.
«Почему ты, подлец, — подумал молодой гость, — отвечаешь так односложно? Рассказал бы ты мне подробно, как болела тетка и кто ее пользовал… Вот бы времечко-то и прошло».
— От припадков? Да уж, знаете, наши доктора… А это кто?
— Лизин крестный отец. Вы уже спрашивали раз.
Он просмотрел альбом до конца, отложил его и взялся за пепельницу.
— Странные теперь пепельницы делают…
Взоры его обратились снова на альбом. Он протянул к нему руку, но — альбома не было. Альбом исчез. Хозяин положил его на этажерку.
— А где альбом? — спросил гость. — Я хотел спросить вас насчет одной фотографии. Там еще две барышни сняты.
Нашли альбом, отыскали барышень. Молодой гость, пользуясь случаем, еще раз перелистал альбом, «Чтобы составить общее впечатление». Присутствуя при этом, я носился в вихре веселья и чувствовал себя прекрасно. И вздумалось мне подшутить над гостем. Когда он зазевался, я стащил со стола альбом и сунул его под диван. Гость привычным жестом протянул руку за альбомом и, не найдя его, чуть не крикнул: «Ограбили!»
Искоса оглядел этажерку, ковер под столом и, побледнев, поднялся с места:
С некоторых пор у меня стали бывать гости. Ясно было, что без альбома мне не обойтись.
К сожалению, человек я не домовитый, родственники почему-то карточек мне не дарили, а если кто-нибудь и присылал свой портрет с трогательной надписью, то портрет этот попадал в руки горничной, тщеславной, избалованной женщины.
Гости стали приходить ко мне все чаще и чаще. Без альбома дело не клеилось.
Я перерыл все ящики своего письменного стола. Были обнаружены три карточки: «Самая толстая девочка в мире Алиса 9 пуд. 18 фун.», «Вид гавани в Ревеле» и «Знаменитый шимпанзе Франц катается на велосипеде».
Даже при самом снисходительном отношении к этим трем карточкам, они не могли быть признаны за мою «семейную реликвию». Оставалось единственное средство: пошарить на стороне. И мне повезло. После двух дней прилежных поисков я обнаружил на полке у одного торговца разной рухлядью громадный кожаный альбом, битком набитый самыми разнообразными карточками — как раз то, что мне было нужно.
В альбоме было до двухсот портретов — все моих будущих родных, друзей и знакомых! Эта вещь могла занять моих гостей часа на два, что давало мне возможность свободно вздохнуть, и я поэтому радовался, как ребенок.
Дома я внимательно пересмотрел альбом, и — никому в мире до меня не посчастливилось сделать этого — сам выбрал себе отца, мать, тетю, дядю и двух красивых братьев. Любимых девушек было три, и я долго колебался между ними, пока не отдал сердце первой по порядку, брюнетке с красивыми чувственными глазами.
В альбоме был один недостаток: случайно не попалось ни одного крошечного ребенка, который бы сумел быть мной в детстве. А дети 13–14 лет, к сожалению, совершенно не были на меня похожи. Пришлось ограничиться тем, что сделал все приятные симпатичные лица родственниками, а безобразные, некрасивые, отталкивающие (таких — увы — было немало) — простыми знакомыми…
В тот же вечер ко мне пришли гости, народ все тоскливый и молчаливый.
Меня, впрочем, это не смутило.
— Не желаете ли взглянуть на семейный альбомчик? — предложил я. — Очень интересно.
Все оживились, обрадовались, ухватились за альбом.
— Это моя бедная любимая матушка… Она умерла от сердечных припадков… Земля ей пухом!
Гости притихли и, благоговейно покачав головами, перевернули страницу.
— Мой папа. Мы с ним большие друзья и частенько переписываемся. Это брат. Он теперь имеет хорошее дело и зарабатывает большие деньги. Не правда ли, красивый? Это просто знакомые. А вот, господа, эта девушка… Как она вам нравится?
Собрание сочинений. том 2
(ЮМОРИСТИЧЕСКИЕ) КНИГА ВТОРАЯ (1910)
Светлому моему другу — Софье Наумовне
Всякий раз, когда я просыпаюсь ясным солнечным утром — на стене и на потолке над моей кроватью весело дремлют желтые солнечные зайчики. Я долго, не отводя глаз, гляжу на них и чувствую широкую беспричинную радость, а мысль в это время работает и создает веселые замысловатые образы… Но иногда ветер хлопнет оконной рамой, зайчики тревожно и пугливо перепрыгнут на другое место, а я благодарно улыбнусь им и сейчас же весело спешу к письменному столу.
Так и написались «зайчики на стене».
Когда я выпустил свою предпоследнюю книгу, кое — кто задал мне вопрос:
— Не слишком ли много я пишу? Не много ли это — в один год три книги?
Я тогда промолчал, потому что знаю хороший тон, потому что знаю — не принято автору вступать в полемику со строгими угрюмыми критиками.
Теперь же, возражая критикам в настоящем предисловии, я не рискую заслужить упрек в бестактности, потому что начинаю первый… И вот мои возражения:
Если все мои книги и выпущены в текущем году, то писались они в течение трех лет.
А сроку их выхода я не придавал никакого значения… Дело не в этом. Хорошие это книги — их прочтут; плохие — бросят.
Упрек в многописании — если в него вдуматься — упрек, не имеющий под собой никакой солидной почвы. И вот почему: я пишу только в тех случаях, когда мне весело. Мне часто очень весело. Значит, я часто и пишу.
Канарейка веселится и поет еще чаще, но никому не придет в голову заткнуть ей глотку; наоборот, всякий, кто слушает ее пение, не упустит случая похлопать ее поощрительно по плечу и сказать ласково:
— Молодец, птичка Божья. Старайся!
Прямая противоположность канарейке — дверные петли, которые, наоборот, поют очень скупо и редко; но даже и эта умеренность не спасает их от нареканий. Самые музыкальные натуры морщатся, хмурятся и ворчат:
— Неужели никакой черт не догадается их смазать, что ли, чтобы они не скрипели?!
Вот пример, который, по моему мнению, доказывает ясно и просто всю неосновательность упреков в многописании…
Все дело, таким образом, сводится только к чутью и искренности критического определения: кто автор? Веселая ли певчая птица или — дверь, пение которой вызывает неутолимое желание заткнуть ей глотку.
Стоит мне только вспомнить об отце, как он представляется мне взбирающимся по лестнице, с оживленным озабоченным лицом и размашистыми движениями, сопровождаемый несколькими дюжими носильщиками, обремененными тяжелой ношей.
Это странное представление рождается в мозгу, вероятно, потому, что чаще всего мне приходилось видеть отца взбирающимся по лестнице, в сопровождении кряхтящих и ругающихся носильщиков.
Мой отец был удивительным человеком. Все в нем было какое — то оригинальное, не такое, как у других… Он знал несколько языков, но это были странные, не нужные никому другому языки: румынский, турецкий, болгарский, татарский. Ни французского, ни немецкого он не знал. Имел он голос, но когда пел, ничего нельзя было разобрать — такой это был густой, низкий голос. Слышалось какое — то удивительное громыхание и рокот до того низкий, что казался он выходящим из — под его ног. Любил отец столярные работы, но тоже они были как — то ни к чему — делал он только деревянные пароходики. Возился над каждым пароходиком около года, делал его со всеми деталями, а когда кончал, то, удовлетворенный, говорил:
— Такую штуку можно продать не меньше чем за пятнадцать рублей!
— А материал стоил тридцать! — подхватывала мать.
— Молчи, Варя, — говорил отец. — Ты ничего не понимаешь…
— Конечно, — горько усмехаясь, возражала мать. — Ты много понимаешь…
Главным занятием отца была торговля. Но здесь он превосходил себя по странности и ненужности — с коммерческой точки зрения — тех операций, которые в магазине происходили.
Для отца не было лучшего удовольствия, как отпустить кому — нибудь товар в долг. Покупатель, задолжавший отцу, делался его лучшим другом… Отец зазывал его в лавку, поил чаем, играл с ним в шашки и бывал обижен на мать до глубины души, если она, узнав об этом, говорила:
— Лучше бы он деньги отдал, чем в шашки играть.
— Ты ничего не понимаешь, Варя, — деликатно возражал отец. — Он очень хороший человек. Две дочери в гимназии учатся. Сам на войне был. Ты бы послушала, как он о военных порядках рассказывает.
— Да нам — то что от этого! Мало ли кто был на войне — так всем и давать в долг?
— Ты ничего не понимаешь, Варя, — печально говорил отец и шел в сарай делать пароход.
Со мной у него были хорошие отношения, но характеры мы имели различные. Я не мог понять его увлечений, скептически относился к пароходам, и, когда он подарил мне один пароход, думая привести этим в восторг, я хладнокровно, со скучающим видом потрогал какую — то деревянную штучку на носу крошечного судна и отошел.
— Ты ничего не понимаешь, Васька, — сказал, сконфузившись, отец.
Я любил книжки, а он купил мне полдюжины каких — то голубей — трубачей. Почему я должен был восхищаться тем, что у них хвосты не плоские, а трубой, до сих пор считаю невыясненным. Мне приходилось вставать рано утром, давая этим голубям корм и воду, что вовсе не увлекало меня. Через три — четыре дня я привел в исполнение адский план — открыл дверцу голубиной будки, думая, что голуби сейчас же улетят. Но проклятые птицы вертели хвостами и мирно сидели на своем месте. Впрочем, открытая дверца принесла свою пользу: в ту же ночь кошка передушила всех трубачей, принеся мне облегчение, а отцу горе и тихие слезы.
Как все в отце было оригинально, так же была оригинальна и необычная его страсть — покупать редкие вещи.
Требования, которые предъявлял он к этого рода операциям, были следующие: чтобы вещь приводила своим видом всех окружающих в удивление, чтобы она была монументальна и чтобы все думали, что вещь куплена за пятьсот рублей, когда за нее заплачено только тридцать.
Однажды на лестнице дома, где мы жили, послышалось топанье многочисленных ног, крики и кряхтенье. Мы выбежали на площадку лестницы и увидели отца, который вел за собою несколько носильщиков, обремененных большой, странного вида вещью.
Дети (Аверченко)
Рассказчик Михаил Петрович гостил в имении своего друга, обладателя жены, свояченицы и трёх благонравных мальчиков от 8 до 11 лет — Вани, Гриши и Лёльки.
Однажды друг попросил Михаила Петровича остаться с детьми — он с женой, свояченицей и немкой должны были уехать в город на три дня. Нужно было присмотреть за детьми, следить, чтобы они всё делали во время, не очень шалили, и чтобы им не было скучно.
Дети узнали, что тётя Лиза — любовница Михаила Петровича: они видели, как он целовал её в зале, когда папа и мама гуляли в саду. Мальчики попросили не жениться на ней — она мышей боится.
Дети захотели есть. Михаил Петрович предложил им на выбор — наловить рыбы, сварить на берегу уху с картофелем или идти домой и есть кухаркин обед. Мальчики выбрали уху, а картофель украли на огороде.
Ночевали на берегу на одеялах, принесённых из дома, дежурили у костра. Дети побожились, что не простудятся. Михаил Петрович сказал, что божиться нехорошо. Есть другие менее обязательнее и звучные клятвы. Например, «Клянусь своей бородой!», «Тысяча громов!», «Проклятие неба!».
Трое суток промелькнули очень быстро. К концу третьего дня мальчики уже не выглядели чистенькими и ухоженными. Лица у них загорели до черноты, голоса огрубели от ночёвок на открытом воздухе.
Вечером приехали родители, немка и та самая «глупая тётка», на которой дети не советовали жениться из-за мышей. Дети стояли рядом с Михаилом Петровичем, сильные, мужественные в затасканных лохмотьях, которые придерживали грязными руками, закопченными порохом и дымом костра.
Краткое содержание «Специалист»
Всего получено оценок: 50.
Рассказ «Специалист» Аверченко, написанный в 1953 году, повествует о невероятно деятельном, самоуверенном человеке, который искренне считает себя специалистом в любых вопросах, будь то медицина, электротехника или парикмахерское искусство. Бесцеремонно вмешиваясь в чужую жизнь, он оставляет после себя лишь хаос и руины.
Рекомендуем читать онлайн краткое содержание «Специалист», которое пригодится для читательского дневника и подготовки к уроку литературы.
Главные герои
Другие персонажи
Краткое содержание
Рассказчик решил поведать о своём друге, у которого было « во всякую минуту столько странного, дикого вдохновения », что его поведение пугало всех окружающих. Усатов всегда всё знал, и ни в чем не сомневался. Более того, он « смотрел с чувством затаённого презрения и жалости » на тех, кто испытывал сомнения или затруднения в каких-то вопросах.
Однажды рассказчик посетовал, что парикмахерские закрыты и он не может побриться. Услышав это, Усатов очень удивился — это не было для него проблемой. Он предложил рассказчику побрить его, заверив, что имеет в этом деле большой опыт. Рассказчик в этом усомнился, когда понял, что Усатов намерен брить его без мыла, и увидел, как его приятель взял бритву за лезвие, а не за черенок.
Далее начались настоящие мучения рассказчика: без мыла лезвие бритвы буквально сдирало кожу, и мужчина понял, что « по подбородку что-то течёт ». Усатов успокоил его, сказав, что это кровь, и принялся за вторую сторону.
Рассказчик застонал: ему показалось, что он лишился уха. Парикмахер признался, что « кажется, немножко его затронул », и сообщил, что у того отвалился ус. Всему виной он считал чрезмерно острую бритву — « это у парикмахеров считается опасным ». Когда Усатов предложил подстричь волосы и достал ножницы для ногтей, рассказчик вежливо отказался.
Как-то раз Усатов, будучи в гостях у рассказчика, узнал, что у того « адски расстроено» пианино. Он успокоил супругов, сказав, что сможет решить эту проблему. Вместо ключа он вооружился щипцами для сахара и принялся что-то долго ковырять в музыкальном инструменте, периодически стуча кулаком по клавишам. Рассказчику « стоило немалых трудов потушить его энергию ».
Когда Усатов узнал, что рассказчик собрался вызвать монтёра и установить электрический звонок, он тут же вызвался помочь в этом деле. Рассказчик отказался, напомнив, что после его бритья он вызывал двух врачей, а после настройки пианино — обращался к настройщику, полировщику и столяру.
Но Усатов уже развернул бурную деятельность. Ничего не смысля в электротехнике, он считал, что работа на удивление проста: нужно лишь « протащить проволоку, привязать к ней кнопку, а потом прибить в кухне звонок ». Рассказчик с большим трудом убедил его оставить эту затею. Но Усатов не зря прожил этот день: он умудрился оторвать лампу и облить горячим супом ребёнка.
Однажды рассказчик стал свидетелем того, как Усатов представился больной старушке специалистом по ревматизму. С умным видом он посоветовал несчастной регулярно принимать « по два порошка цианистого калия в четыре килограмма », гулять перед обедом по « три-четыре квадратных версты » и делать впрыскивания нафталином. Усатов дал гарантии старушке, что уже через неделю её трудно будет узнать.
Заключение
Произведение учит критически относиться к своим навыкам и умениям и предлагать помощь только в том случае, если есть уверенность в своих силах. Быть специалистом на словах — очень легко, но нужно доказывать на деле, чего ты стоишь.
После ознакомления с кратким пересказом «Специалист» рекомендуем прочесть произведение в полной версии.
Тест по рассказу
Проверьте запоминание краткого содержания тестом: