будь начеку в такие дни подслушивают стены
Будь начеку.
В такие дни
Подслушивают стены.
Недалеко от болтовни и сплетни
До измены!
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ
Сила характера не в умении пробивать стены, а в умении находить двери.
Теперь я знаю наверняка: в жизни человека не раз бывают такие поворотные моменты, дающие начало чему-то новому. Все зависит от удачи, от твоей воли и от судьбы.
В стране, где есть порядок, будь смел и в действиях, и в речах. В стране, где нет порядка, будь смел в действиях, но осмотрителен в речах.
Есть такие грязные сплетни, что стыднее их слушать, чем повторять.
Когда рушатся стены, появляются горизонты.
Когда устал и жить не хочешь,
Полезно вспомнить в гневе белом,
Что есть такие дни и ночи,
Что жизнь оправдывают в целом.
Никогда не рассказывай людям о своих планах. Просто бери и делай. Пусть они удивляются от результатов, а не от болтовни.
Цена бездействия очень высока! Бездействие «убило» больше браков, чем измены и покалечило больше жизней, чем природные катаклизмы.
Стены, которые мы воздвигаем вокруг себя, чтобы оградить себя от печали, не пропускают и радость тоже.
Жизнь — как зебра? Будь хитрее! Дошел до белой полосы и вдоль, вдоль!
Не болтай! Символ тревожного времени СССР
Будь на чеку (такое было правописание).
В такие дни
Подслушивают стены.
Недалеко от болтовни
и сплетни
Среди стихотворений Маршака, я нашел иное по тематике, но схожее с плакатным четверостишие: «Ты сиди за партой стройно / И веди себя достойно, / На уроках не болтай, / Как заморский попугай…»
…Утром 22 июня 1941 года в дверь ее комнаты в коммунальной квартире постучал сосед, художник Иван Амплеев: «Объявлена война с Германией…» Вечером город погружался в кромешную тьму светомаскировки. Ни фонаря, ни освещенного окна. Лишь мелькнут изредка крошечные маячки папирос…
Впрочем, создателем плаката «Не болтай!» считается не только Ватолина. Она разделила авторство со своим первым мужем, художником Николаем Денисовым, сыном известного плакатиста Виктора Дени. Участвовал ли он в создании пропагандистского шедевра? Неведомо. Возможно, Нина Николаевна «приписала» его фамилию по доброте душевной. Она называла Денисова «милый-не любимый» и после войны с ним развелась.
Она уже редко выходила из дома – возраст давил все сильнее. Но однажды на улице вдруг возникло видение – она, совсем кроха, взяв за руку отца, идет в гости к деду, жившему на Страстной площади. Заодно отец решил устроить Нине экскурсию по Москве. Захватил с собой саночки, на случай, если она устанет
Я сказать хотел короче
Я сказать хотел короче..
Чтоб мозги вам не морочить
Чтобы каждый мог понять
Смысла слов не потерять
Может это всем по силам
Лишь бы только складно было
Чтобы к месту и под стать
Всё что я хотел сказать..
Я сказать хотел короче
Средь других поэтов прочих
Всё что я в душе познал
Как я думал и мечтал..
Чтоб хватило слов и точек
Без пробелов, лишних строчек
Чтоб кругами не ходить
И всё проще объяснить
Чтоб оставить то что важно,
Поместить на лист бумажный.
И в строке слова не путать,
Не затягивать минуты..
То что вам здесь написал
Слов на ветер не бросал
Если что то упустил,
Может просто, я забыл..
Словно белка в колесе,
То что сразу ясно всем.
Если всё ж ошибся я,
Вы простите тут меня.
Я хотел писать короче,
Просто ставил многоточье..
Думал как же лучше быть,
Чтобы всё не удалить..
Не верь ты всяким слухам разным
Что плохо всё у нас в стране,
Мол скоро в кризисах увязнем
И все окажемся на дне..
Хотел стихи я написать
Но вот не знал с чего начать
Ведь в голове лишь пустота
На ум приходит ерунда
Я напишу лишь пару строчек
Попробую ещё разочек
Никак мне что то не понять
Как можно рифму подобрать
Здесь не понятен даже смысл
Опять свою теряю мысль
Наверно это бесполезно
И может всем уже известно
В строке меняю снова слово
И оставляю лишь основу
Вновь получается не то
Быть может плохо, ну и что..
Приходит в душу вновь печаль
Не стать поэтом мне, а жаль..
Момент истины (В августе сорок четвёртого), стр. 20
В раскрытую дверь из парикмахерской плыл сладковатый запах дешёвой парфюмерии; там, в духоте, было ещё хуже, чем на улице, и дышалось с трудом. Назойливо жужжали десятки мух, норовя усесться на потные лица.
Старшина из авиации негромко, но оживлённо рассказывал юному лётчику о воздушных боях. Тот слушал с явным интересом, больше молчал, лишь изредка поддакивая или понимающе улыбаясь. Это был разговор избранных, густо пересыпанный специальными авиационными терминами и сопровождаемый выразительной жестикуляцией старшины: движениями ладоней он весьма наглядно изображал различные манёвры воздушного боя.
Судя по разговору, это был человек знающий и бывалый: ему доводилось сбивать «мессершмитты» и «юнкерсы», бомбить Кенигсберг и обстреливать с воздуха немецкие эшелоны. Об известном лётчике он говорил так, словно тот был его близким приятелем и общался с ним повседневно; о различных системах самолётов он рассуждал свободно и уверенно, как пилот, самолично испытавший их лётные и боевые качества. Он знал решительно всё, и было только непонятно, в какой, собственно, авиации он служит: в истребительной, в штурмовой или бомбардировочной?
Незаметно рассматривая в зеркале лицо лейтенанта, Андрей пытался определить, прислушивается ли он к разговору или нет. Было совершенно очевидно: лейтенант не проявляет интереса ни к тому, что происходит в парикмахерской, ни к тем, кто в ней находится. Выражение лица у него было безразлично-вялое и даже немного сонное – может, оттого, что он тоже был разморён жарой. Временами, поворачивая голову, он разглядывал в зеркале свою причёску, дважды трогал рукой волосы на затылке и что-то говорил мастеру.
Когда лейтенант смотрел в зеркало, Андрей, чтоб не встретиться с ним взглядом, рассматривал плакаты, расклеенные на стенах парикмахерской.
Один из плакатов – «Болтун – находка для шпиона!», – висевший на видном месте, меж зеркал, и, пожалуй, наиболее броский, привлёк внимание Андрея. Пожилая работница, приставив палец к губам и гипнотизируя строгим неотступным взглядом, предостерегала: «Не болтай!» Эти два слова большими буквами были выведены внизу плаката, а в верхнем углу было написано:
Взяв гребень с ваткой, чернявый расчесал лейтенанту волосы, сделал ещё несколько движений ножницами и, осмотрев свою работу с разных сторон, принёс из чуланчика, где горела керосинка, алюминиевый стакан с кипятком, кисточку и так же неторопливо, как и всё, что он делал, принялся править бритву на ремне.
В парикмахерскую, запыхавшись, вошёл и окинул всех хмурым взглядом пожилой капитан-артиллерист с палочкой в руках; как оказалось, заняв ранее очередь, он куда-то отлучался и, возвратившись как раз вовремя, тут же уселся в среднее кресло к полной парикмахерше.
«И ничего в нём нет подозрительного», – огорчённо размышлял Андрей, глядя на лейтенанта.
Рядом словоохотливый старшина не умолкая рассказывал молоденькому авиатору:
Старшина совершенно не умел молчать. Оставив Березкина, он заговорил о новых, только что полученных истребителях «ЯК-3». Если о некоторых других самолётах он был весьма невысокого мнения и называл их не иначе как «дубами», «гробами» и даже «дерьмом», то о новых истребителях он отзывался с похвалой и всячески расписывал их достоинства:
– …Устойчивы, поворотливы, в управлении – как пёрышко! Но главное – скорость! Не машина – молния! Как-нибудь шестьсот пятьдесят, а это не семечки – абсолютное превосходство! И в манёвре бесподобны. Ручку на себя – в небе тает. И вооружение усилено. Скажи мне: есть у немцев такая машина. И не снилась.
«Вот звонарь! – с досадой подумал Андрей. – Ну что его, за язык тянут, что ли?»
– Прыщичек тут у вас, – виновато улыбаясь, сообщил чернявый лейтенанту, неосторожно задев его бритвой около уха и заметив капельку крови.
– …Из Тринадцатой и Двадцать пятой тоже поехали за новыми машинами. Нагонят этих «ЯКов» или, может, «ЛА-7» получат – и немцам неба не видать. Точно! Это тебе не сорок первый год…
Отстранив брившую его толстую парикмахершу, капитан-артиллерист с мыльной пеной на лице и салфеткой на груди поднялся в этот миг из кресла и шагнул к старшине.
– Встаньте! – потребовал он.
Старшина, не понимая, поднялся, планшетка болталась у голенищ его щегольских сапожек.
– Трепач! – вдруг резко сказал, вернее, выкрикнул капитан. – С вашим языком не в авиации служить, а коров пасти. Идите отсюда.
Мастера обернулись на шум; весь красный, старшина ещё какое-то время продолжал стоять, затем медленно прошёл к выходу и, поймав участливый взгляд смазливой парикмахерши, остановился вполоборота у двери и попытался улыбнуться: улыбка получилась растерянная и неестественная; вся развязность и бойкость сразу слетели с него. Постояв так секунды, он вышел. Младший лейтенант – лётчик, с которым он говорил, – покраснел как кумач; все молчали.
– Вы мне йодом помажьте, – негромко промолвил в наступившей тишине старому мастеру лейтенант; он менее других обратил внимание на это небольшое происшествие, он был занят осмотром пореза и заметно тревожился. – А то, знаете…
– Не извольте беспокоиться, – услужливо заметил чернявый. – Сделаем в лучшем виде…
Капитан-артиллерист снова сел в кресло и, подёргивая головой и нервно поправляя салфетку у воротника, с возмущением говорил в это время парикмахерше:
– Трепется и трепется. Как баба! Противно слушать.
– И верно! Мы, женщины, куда как разговорчивы, – вдруг не к месту певучим голосом сказала парикмахерша, игриво и весьма глупо улыбаясь. – Всё от простоты нашей, откровенности. И страдаем всегда за это…
– Уж вы откровенны! – мрачно и с раздражением сказал капитан. – Трепачишка чёртов! Сопляк. – Он никак не мог успокоиться. – Знаю я вашу простоту, – он похлопал себя по шее, – на своей шкуре испытал!
И, проведя ладонью по выбритой щеке, тем же злым, возбуждённым тоном спросил:
– Вы думаете, он летает. Писарюга какой-нибудь! Или на аэродроме самолётам хвосты вертит. А я вгорячах промашку дал: его, разгильдяя, в комендатуру отправить надо было.
Между тем лейтенанту приложили к лицу горячую салфетку – компресс.
– Я за вами, – поднимаясь, напомнил Андрей сержанту. – Сейчас п-приду…
Падам до нужек шановни пани, пшепрашем, пани, цалую рончики… – Падаю к ножкам прекрасной пани, прошу прощения, пани, целую ручки… (польск.).
Пустить пузыря – потерять ориентировку, заблудиться.
«Маршаком рисковать нельзя!» Потомок раввина, любитель Англии и автор сценария для Диснея
Свои стихи, как зелье,
В котле я не варил
И не впадал в похмелье
От собственных чернил.
Но четко и толково
Раскладывал слова,
Как для костра большого
Пригодные дрова.
1. Потомок известного раввина и талмудиста
Самуил Яковлевич происходил из древнего еврейского рода. Фамилия «Маршак» переводится как «Наш учитель рабби Аарон Шмуэль Кайдановер», который и считается основоположником семейной линии. Не удивительно, что первые серьезные поэтические опыты Самуила Яковлевича были проникнуты еврейской тематикой. Не начнись антисемитских гонений, возможно, эта тема поглотила бы поэта целиком и мы никогда б не узнали о Робине-Бобине Барабеке и о глупом мышонке.
2. «Сочинять стихи я начал еще до того, как научился писать», – вспоминал поэт
Талантливый мальчик быстро стал известен: детвора со всей округи сбегалась в дом юного поэта, чтобы послушать забавные произведения его сочинения. Маршак много читал, сочинял и даже пробовал переводить – классику английской литературы и даже «Песнь песней». Юное дарование заметил учитель, преподававший Самуилу словесность. Этого человека поэт всегда вспоминал с особым теплом, ведь он первым заметил талант мальчика, считал его даже вундеркиндом, привил ему любовь к классической поэзии и поощрял несмелые литературные опыты.
3. «Ялтинский университет»
Молодого талантливого поэта заметил В.В.Стасов, известный критик и искусствовед. Именно по его настоянию Маршак переехал в Петербург. Так все и началось. Репин, Римский-Корсаков, Мусоргский, Шаляпин, Чуковский, Горький… Кто бы мог подумать, что еврейский юноша из провинциального городка будет вращаться в высших культурных кругах страны. Маршаку даже посчастливилось полтора года прожить на знаменитой ялтинской даче Горького – радушный хозяин, озабоченный слабым здоровьем опекаемого юноши, настойчиво предложил отдых начинающему поэту.
Самуил Маршак, 1912 год
4. Любитель Англии и чудаков
В качестве корреспондента дореволюционных петербургских изданий «Всеобщая газета» и «Синий журнал» Маршак побывал в Турции, Греции, Сирии, Палестине. Из стран Средиземноморья он привез цикл стихотворений «Палестина» и невесту – Софью Мильвидскую. Вскоре после свадьбы молодожены отправились в Англию – там поэт отучился в Лондонском университете, изучал английский фольклор и переводил баллады, а когда позволяли обстоятельства – много путешествовал. К «Туманному Альбиону» Маршак питал особую любовь. Когда спрашивали, почему, он отвечал: «Среди англичан трое из четырех обязательно окажутся чудаками». Шотландский политик Эмрис Хьюз, который оставил это воспоминание о Самуиле Яковлевиче, продолжал: «Он любил чудаков. И сам, пожалуй, был таковым».
Маршак (крайний слева в нижнем ряду) с женой (крайняя слева в верхнем ряду) в Палестине, 1911 год
5. Эталон советской детской литературы
Находилось немало критиков творчества Маршака: «Новый советский человек должен с младенчества воспитываться по-новому, привыкать к суровой правде жизни», – негодовали бдительные граждане, приводя в пример добродушные и искрящиеся юмором стихи поэта. Утверждали, что «Детки в клетке», «Багаж», «Сказка о глупом мышонке» «вводят советских детей в заблуждение». Маршак возмущался: бюрократы-теоретики «искусственно подгоняют взросление детей».
В спор вмешался Горький: «Ребенок до 10 лет требует забав, и требование его биологически законно…», а в статье с красноречивым названием «Человек, уши которого заткнуты ватой. О безответственных людях и детской книге» он делает категоричный вывод: «Нельзя позволять безграмотным кальмам (производное от фамилии «негодовавшего») травить талантливых маршаков!» Более того, на Первом съезде советских писателей (1934) главный доклад по детской литературе делал именно Самуил Маршак. Таким образом, его видение этого вопроса признавалось эталонным и на многие годы стало программой развития детской литературы в Союзе.
6. Был в расстрельном списке
7. «Маршаком рисковать нельзя!»
Кто не знает серию беспощадных плакатов Кукрыниксов. А ведь подписи сочинял Маршак:
Днем фашист сказал крестьянам:
Шапку с головы долой!
Ночью отдал партизанам
Каску вместе с головой.
Даже на обертках махорки были его строки: «Бойцу махорка дорога/ Кури и выкури врага…»
Твардовский и Маршак
8. Сценарий для Диснея
В разгар Великой Отечественной войны появилась самая волшебная сказка Маршака. «Двенадцать месяцев» я писал в суровой, затемненной, военной Москве – в часы отдыха от работы в газете и «Окнах ТАСС», – вспоминал поэт. – …Мне казалось, что в суровые времена дети – да, пожалуй, и взрослые – нуждаются в веселом праздничном представлении, в поэтической сказке (…)». Неизвестно, каким образом, но эта сказка попала в руки Уолта Диснея. И знаменитый американец захотел снять по ней мультфильм. Но обстоятельства сложились иначе: письмо Диснея из-за военного времени дошло с большим опозданием. Маршак, узнав об этом, попытался исправить ситуацию и отправился к министру кинематографии А.Большакову. Большаков встречу согласовал, но не пришел (возможно, догадывался о причине визита поэта). По легенде, прождав два часа в приемной министра, Маршак ушел, оставив на двери записку:
У Вас, товарищ Большаков,
Не так уж много Маршаков.
Но мультфильм все же появился – не диснеевский, а родной, советский. И еще неизвестно, смогли бы американские мультипликаторы снять что-то подобное.
9. Переводчик Мао Цзэдуна
Самуил Маршак – автор ставших классическими переводов сонетов Уильяма Шекспира, песен и баллад Роберта Бёрнса, стихов Уильяма Блейка, У.Вордсворта, Дж.Китса, Р.Киплинга, Э.Лира, А.А.Милна, Дж.Остин, Ованеса Туманяна и многих других поэтов. Более того, он переводил даже с китайского – и не кого-нибудь, а Мао Цзэдуна. Считается, что Самуил Яковлевич существенно помог своему «китайскому собрату по перу»:
В день осенний, холодный
Я стою над рекой многоводной,
Над текущим на север Сянцзяном.
Вижу горы и рощи в наряде багряном,
Изумрудные воды прозрачной реки,
По которой рыбачьи снуют челноки…
10. «Будь начеку»
Знаменитый плакат «Не болтай!», ставший символом эпохи тотального контроля и надзора, знаком всем. Но мало кто знает, что идеологически правильный текст к нему написал Маршак: «Будь начеку! В такие дни подслушивают стены. Недалеко от болтовни и сплетни до измены».
11. «Вот какой рассеянный»
Поговаривали, что Маршак страдал удивительной рассеянностью и знаменитое стихотворение «Вот какой рассеянный» поэт писал с себя. Его стол был завален рукописями, черновиками, корректурами, книгами… Вокруг вечно была масса просителей. К нему приезжали, ему звонили – с мольбой что-то оценить, прочесть, послушать, кого-то посетить… А на закономерный вопрос, когда же он успевает работать, Маршак отвечал: «Бессонница выручает!»
12. «Маршак Советского Союза»
Самуил Маршак стал одним из символов Страны советов. Его здоровый оптимизм, умение ненавязчиво затронуть вопросы морали, между строк поговорить о главном сделали его настоящим любимцем публики и в особенности – детей. Не случайно так много фотографий, где Самуил Яковлевич запечатлен в окружении ребятишек. Михаил Светлов по поводу всенародного почитания поэта даже сочинил эпиграмму: «Труднейших множество дорог, / Где заблудиться может муза, / Но все распутья превозмог / Маршак Советского Союза».
Похороны Маршака. Фото: Павел Маныч. МАММ / МДФ
Самуил Яковлевич Маршак скончался 4 июля 1964 года в Москве. К этому моменту катаракта практически лишила его зрения. Похоронен на Новодевичьем кладбище. Незадолго до смерти он написал одно из своих лучших лирических стихотворений:
Все те, кто дышит на земле,
При всем их самомнении –
Лишь отражения в стекле,
Ни более, ни менее.
Каких людей я в мире знал,
В них столько страсти было,
Но их с поверхности зеркал
Как будто тряпкой смыло.
И неужели только сон –
Все эти краски, звуки,
И грохот миллионов тонн,
И стон предсмертной муки.