Что означает виноградная лоза в православии

Рыбарь всех смертных,

Тобою спасенных

Сладкою жизнью уловляющий,

Веди нас, овец

Царь детей непорочных.

Здесь мы приведем лишь основные символы из той совокупности древнехристианской символики, которая передает целостную картину миропонимания Церкви и чаяния Небесного Царствия.

Главные символы естественным образом связаны с самым существенным в жизни Церкви — Спасителем, Его крестной смертью и утвержденным Им таинством Богообщения — Евхаристии. Таким образом, главные евхаристические символы: хлеб, виноград, предметы, связанные с виноградарским делом, — получили наиболее широкое распространение в живописи катакомб, в эпиграфике; они изображались на священных сосудах и предметах обихода христиан. К собственно евхаристическим символам относятся изображения виноградной лозы и хлеба.

К символике винограда относятся также изображения чаш и бочек, используемых при его уборке.

Виноградная лоза, чаша и крестообразная монограмма Христа. Приведем фрагмент равеннской мозаики VI в., изображающей лозу, монограмму Христа и павлина, — птицу, символизирующую возрождение к новой жизни.

С самим Спасителем связаны изображения рыбы как своеобразной отсылки к имени Христа; Доброго Пастыря (Ин 10:11–16; Мф 25:32); Агнца — Его ветхозаветного прообраза (например, Ис 16:1, ср. Ин 1:29), а также Его имени, выраженного в знаке (монограмме) и в прикровенном изображении Креста в образе якоря, корабля.

Остановимся прежде всего на монограмме имени Христова. Эта монограмма, состоящая из начальных букв Х и Р, получила большое распространение, возможно, начиная с апостольских времен. Мы находим ее в эпиграфике, на рельефах саркофагов, в мозаиках и пр. Возможно, монограмма восходит к словам Апокалипсиса о “печати Бога Живого” (Откр 7:2) и “новом имени побеждающему” (Откр 2:17) — верному в Царствии Божием.

Ср. серебряную пластинку IV в. (Трир).

Изображение хризмы — постоянный мотив христианского искусства. Напомним читателю, что эмблема нашего журнала, как и само его название, также используют этот мотив. Приведем и интересный современный графический вариант хризмы — эмблему журнала “Sourozh”.

Все эти изображения — действительно тайнопись: за известными формами букв алфавита и др. скрывается образ Распятия Воплотившегося Бога и возможность для человека измениться через приобщение к тайне Креста.

Таково изображение на могильном камне (Тунис, VIII в.). К таким образам относится также и якорь — символ христианской надежды на будущее Воскресение, как говорит о том апостол Павел в послании к Евреям (Евр 6:18–20). Вот изображение якоря из римских катакомб.

В раннехристианской гемме сливаются изображения креста и якоря. Его сопровождают рыбы — символы Христа, а из основания произрастают пальмовые ветви — символы триумфа. В прямом смысле, как образ спасения, используется якорь в изображении с двумя уловляемыми рыбками-христианами из римских катакомб II века.

А это — еще один, графически проработанный вариант того же сюжета.

Д ругой распространенный символ — корабль, который также нередко включает образ Креста. Во многих древних культурах корабль — символ человеческой жизни, плывущей к неизбежной пристани — смерти.

Обратимся к образу Христа — Доброго Пастыря. Основной источник этого образа — евангельская притча, в которой Сам Христос называет Себя так (Ин 10:11–16). Собственно образ Пастыря коренится в Ветхом Завете, где нередко предводители народа израильского (Моисей — Ис 63:11, Иисус Навин — Числ 27:16–17, царь Давид в псалмах 77, 71, 23) называются пастырями, о Самом же Господе говорится — “Господь, Пастырь мой” (Пс 23:1–2). Таким образом, Христос в евангельской притче указывает на исполнение пророчества и обретение утешения народом Божьим. К тому же образ пастыря имел и имеет всем понятный смысл, так что и поныне в христианстве принято называть священников пастырями, а мирян — паствой. Христос-Пастырь изображается в виде античного пастуха, одетого в хитон, в пастушеских зашнурованных сандалиях, нередко с посохом 8 и сосудом для молока; в руках он может держать тростниковую флейту. Сосуд для молока символизирует Причастие; жезл — власть; флейта — сладость Его учения (“Никто никогда не говорил так, как этот человек” — Ин 7:46) и упования, надежды. Такова мозаика начала IV в. базилики из Аквилеи.

Художественными прототипами образа могли послужить античные изображения пастуха, покровителя стад Гермеса с ягненком на плечах, Меркурия с барашком у ног. Агнец на плечах Доброго Пастыря — образ Богообщения, божественной радости о пропавшей овце — кающемся грешнике — в Евангелии от Луки (Лк 15:3–7), где раскрывается и пророчество Исайи: “Агнцев будет брать на руки и носить на груди своей, и водить дойных” (Ис 40:11). Тут тайна искупления мира во Христе, отношения Бога, “пола-гающего жизнь свою за овец” (Ин 10:11), к людям. Овца в данном случае есть образ падшей человеческой природы, воспринятой Богом и возведенной Им к Божественному достоинству.

С образом Доброго Пастыря в раннехристианском искусстве соседствует образ Агнца — ветхозаветного прообраза жертвы Христа (жертва Авеля; жертва Авраама, пасхальная жертва) и евангельского Агнца, “вземлющего грехи мира” (Ин 1:29). Агнец — Христос нередко изображается с принадлежностями пастуха, что буквально следует словам Откровения “Агнец будет пасти их и водить их на живые источники вод” (Откр 7:17). Агнец есть евхаристический образ, и в христианской иконографии он нередко изображается на дне литургических сосудов. Агнцем называется в современной литургической практике и часть просфоры, освящаемая в Евхаристии.

Агнец может изображаться на скале или камне, из подножия которого бьют струи четырех источников (символы Четвероевангелия), к которым устремляются другие агнцы — апостолы или, шире, вообще христиане.

Агнец из мозаик Равенны (VI в.) изображен с нимбом, на котором — хризма; тем самым его соотнесенность с Христом предстает как совершенно бесспорная.

В Новом Завете символика рыбы связывается с проповедью; бывших рыбаков, а после апостолов, Христос называет “ловцами человеков” (Мф 4:19; Мк 1:17), а Царствие Небесное уподобляет “неводу, закинутому в море и захватившего рыб всякого рода” (Мф 13:47).

На рисунке — изображение рыбы, служившее заставкой к письму свт. Василия Великого.

Крест Христов и Его Воскресение, апокалиптические чаяния всеобщего воскресения и настоящая жизнь Церкви в Таинстве Евхаристии — вот суть образов, скрывающихся за символами первых веков христианства, часть которых постепенно, начиная со времени Константина Великого, вытеснялась более прямыми образами.

1 Успенский Л. Богословие иконы Православной Церкви. Издательство Западно-Европейского Экзархата. Московский Патриархат, 1989, с. 11.

2Слово устье может значить и “гавань”. — Ред.

Источник

Глава 15

1. Виноградная лоза

1 Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой – виноградарь. 2 Всякую у Меня ветвь, не приносящую плода, Он отсекает; и всякую, приносящую плод, очищает, чтобы более принесла плода. 3 Вы уже очищены через слово, которое Я проповедал вам. 4 Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе: так и вы, если не будете во Мне. 5 Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. 6 Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви

собирают и бросают в огонь, и они сгорают. 7 Если пребудете во Мне и слова Мои в вас пребудут, то, чего ни пожелаете, просите, и будет вам. 8 Тем прославится Отец Мой, если вы принесете много плода и будете Моими учениками.

Беседа Иисуса с учениками протекает в присутствии самых близких Ему людей. Иуда уже покинул собрание ( Ин. 13:30 ); остались лишь те, кому суждено будет после Его смерти и воскресения продолжить Его дело. Только что Он напитал их «хлебом, сшедшим с небес» – Своим телом, и напоил Своей кровью, преподав им чашу со словами: «Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов. Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего» ( Мф. 26:26–28 ). И сейчас Он говорит им то, что способны вместить только те, кто уже приняли Его внутрь себя, соединились с Ним духовно и телесно.

Чтобы должным образом оценить данный отрывок, мы должны вспомнить, что выращивание винограда было одним из самых распространенных занятий в Израиле, а вино (легкое и разведенное водой) – напитком, который употреблялся на ежедневной основе. Вино воспринималось как напиток, который не только утоляет жажду, но и «веселит сердце человека» ( Пс. 103:15 ). Первый виноградник насадил на земле Ной после того, как человечество начало заново размножаться на земле, очищенной водами потопа ( Быт. 9:20 ). Образы народа Израильского как виноградника, а Бога как виноградаря играют важную роль в пророческих книгах ( Ис. 5:1–7 ; Иер. 12:10 ).

Иногда народ Израильский сравнивается не с виноградником, а с лозой. Иеремия сравнивает Израиль с благородной лозой, которую Бог насадил, но которая превратилась в дикую отрасль чужой лозы ( Иер. 2:21 ). Согласно Иезекиилю, некогда плодовитая и ветвистая лоза Израильского народа «во гневе вырвана, брошена на землю» и «пересажена в пустыню, в землю сухую и жаждущую»: огонь выходит из ствола ветвей ее и пожирает ее ( Иез. 19:10–14 ).

Некоторые исследователи видят ветхозаветный прообраз лозы, о которой Иисус говорит на Тайной вечере, в одном из псалмов, надписанных именем Асафа. Мессианский смысл усматривают в упоминании о «сыне человеческом», с которым связывается надежда на спасение народа Израильского:

Из Египта перенес Ты виноградную лозу, выгнал народы и посадил ее;

очистил для нее место, и утвердил корни ее, и она наполнила землю.

Горы покрылись тенью ее, и ветви ее как кедры Божии;

она пустила ветви свои до моря и отрасли свои до реки.

Для чего разрушил Ты ограды ее, так что обрывают ее все, проходящие по пути?

Лесной вепрь подрывает ее, и полевой зверь объедает ее.

Боже сил! обратись же, призри с неба, и воззри, и посети виноград сей;

охрани то, что насадила десница Твоя, и отрасли, которые Ты укрепил Себе.

Он пожжен огнем, обсечен; от прещения лица Твоего погибнут.

Да будет рука Твоя над мужем десницы Твоей, над сыном человеческим, которого Ты укрепил Себе,

и мы не отступим от Тебя; оживи нас, и мы будем призывать имя Твое.

Господи, Боже сил! восстанови нас; да воссияет лице Твое, и спасемся! ( Пс. 79:9–20 ).

Образ виноградника использован в нескольких притчах Иисуса. В одной из них хозяин виноградника нанимает работников в разное время суток, но в итоге одинаково вознаграждает тех, кто трудились с раннего утра, и тех, кто примкнули к трудившимся лишь под вечер ( Мф. 20:1–15 ). В другой притче хозяин виноградника посылает слуг для сбора плодов, но виноградари избивают и убивают сначала слуг, а затем сына хозяина. Притча завершается вопросом Иисуса: «Итак, когда придет хозяин виноградника, что сделает он с этими виноградарями?». Слушатели отвечают: «Злодеев сих предаст злой смерти, а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои» ( Мф. 21:33–41 ).

В беседе с учениками на Тайной вечере используется похожая символика: в ней тоже присутствует виноградарь, тоже говорится об ожидании плодов и о наказании, которое постигнет тех, кто не приносит ожидаемый плод. Образ ветви, отсекаемой и сжигаемой в огне, перекликается со словами Иоанна Предтечи: «Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» ( Мф. 3:10 ; Лк. 3:9 ). Согласно словам Иисуса, отсечение бесплодных ветвей совершает не Он, а Отец – Виноградарь, в чьем винограднике Иисус – лоза, а Его ученики – ветви.

Тем не менее, в беседе на Тайной вечере отсечение и сожжение бесплодных ветвей – побочная, а не главная тема. Главной же темой является единство Церкви с ее Главой – единство, наиболее полно реализуемое в Евхаристии. Об этом единстве Иисус возвещает тем, кто уже «очищены» через Его слово и, следовательно, должны быть способны воспринять то, что Он говорит.

О том, что образ лозы и ветвей имеет прямое отношение к Евхаристии, свидетельствует сходство формулировок между тем, что Иисус говорит на Тайной вечере, и беседой о небесном хлебе. Слова «кто пребывает во Мне, и Я в нем» ( Ин. 15:5 ) напоминают то, что Иисус говорил иудеям: «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем» ( Ин. 6:56 ). Образ ветвей, питающихся от лозы, напоминает слова: «Ядущий Меня жить будет Мною» ( Ин. 6:57 ). На Тайной вечере Иисус говорит о наивысшей любви, когда «кто положит душу свою за друзей своих» ( Ин. 15:13 ), а в беседе о небесном хлебе говорит о Своей плоти, которую отдаст «за жизнь мира» ( Ин. 6:51 ). Наконец, сама диада определений «Я есмь хлеб жизни» ( Ин. 6:48 ) и «Я есмь истинная виноградная лоза» ( Ин. 15:1 )напоминает формулы, которые, согласно синоптикам, Иисус произнес, преподавая ученикам хлеб и вино: «Сие есть тело Мое» – «Сие есть кровь Моя» ( Мф. 26:26, 28 ; Мр. 14:22, 24 ; Лк. 22:19–20 ).

Как мы помним, ранее, говоря о Себе и Своих учениках, Иисус использовал образ пастыря и стада ( Ин. 10:1–16 ). Однако образ лозы и ветвей выражает идею единства более полно. Пастырь и стадо при всем том, что связывает их (овцы слушают голос пастыря и идут за ним, пастырь называет овец по имени и идет перед ними, пастырь полагает жизнь свою за овец) остаются иноприродны друг другу: пастырь – человек, овцы – животные. Лоза и ветви представляют собой единое целое: ветви растут на лозе, питаются ее соками, они не могут жить без лозы. При этом лоза продолжает жить, когда от нее отсекают бесплодные ветви: на их месте вырастают новые.

Разница между божественным и человеческим естеством безмерно превышает разницу между природой человека и животного. Но через Евхаристию люди становятся «причастниками Божеского естества» ( 2Пет. 1:4 ). Плоть и кровь воплотившегося Бога становится плотью и кровью тех, о ком Иисус говорит: «Вы во Мне, и Я в вас» ( Ин. 14:20 ). Пребывание Иисуса в верующих сравнивается с пребыванием ветвей на лозе. Подобно тому, как лоза рождает ветви, Иисус рождает уверовавших в Него «от воды и Духа» ( Ин. 3:5 ). Это рождение свыше ( Ин. 3:3 ), происходящее в крещении открывает путь к тому сверхъестественному соединению с Богом, которое возможно только через Евхаристию.

Так в единую цепь сливаются три ключевых образа: воды, хлеба и вина. Все они в совокупности указывают на то изменение человеческого естества, которое происходит через крещение и Евхаристию. Благодаря этим двум таинствам Церкви онтологическая дистанция между Богом и человеком преодолевается: Бог вселяется в человека, а человек в клетках своего тела и крови носит Бога.

Образ лозы и ветвей станет одним из наиболее часто употребляемых для описания Церкви в христианской литературе. В III веке Киприан Карфагенский пишет:

Василий Великий в IV веке разворачивает образ лозы и ветвей в пространное аллегорическое построение, призванное изобразить заботу Бога о Своем винограднике и жизнь верующего в Церкви:

Симеон Новый Богослов в XI веке использует образ лозы и ветвей, развивая на его основе учение о сознательном причащении тела и крови Христа, о видении божественного света и обожении:

Если Христос есть свет, а мы говорим, что не чувствуем Его, когда облекаемся в Него, то чем будем отличаться мы от мертвых? Если Он есть лоза виноградная, а мы – ветви, и, однако ж, не сознаем единения, которое имеем с Ним, то явно, что мы бездушны и бесплодны, сухие ветви, пригодные только для вечного огня. Если, по божественному слову, те, которые вкушают плоть Господа и пьют кровь Его, имеют жизнь вечную ( Ин. 6:27 )

, а мы, когда причащаемся, не чувствуем, чтоб при это было в нас что-либо сверх того, что бывает от обыкновенной пищи, и не сознаем, что получаем иную жизнь, то очевидно, что мы причащаемся только хлеба, а не также и Бога. Ибо если Христос есть Бог и человек, то и святая плоть Его не есть плоть только, но плоть и Бог нераздельно и неслиянно. Но блаженны те, которые приняли Христа, пришедшего, как свет, в них, бывших во тьме, потому что они стали сынами света и невечернего дня. Блаженны те, которые облеклись в свет Его в настоящей жизни, потому что облеклись уже в одеяние брачное и не будут связаны по рукам и ногам и ввержены в огонь вечный. Блаженны те, которые, будучи еще в теле, увидели Христа. Блаженны те, которые каждочасно очами ума приемлют неизреченный свет, потому что они как во дни благообразно ходить будут и все время жизни своей проживут в духовном радовании. Блаженны те, которые всегда пребывают во свете Господнем, потому что они и в настоящей жизни суть, и в будущей жизни будут всегда братьями и сонаследниками Его.

Мы видим, что в святоотеческой традиции образ лозы и ветвей развивается как минимум в четырех направлениях: экклезиологическом, евхаристическом, нравственном и мистическом. В качестве экклезиологического символа он указывает на единство Церкви как «одного тела во Христе», состоящего из многих членов ( Рим. 12:4–5 ). В качестве евхаристического символа он подчеркивает онтологическое единство причастников с Иисусом, «ибо все мы, так как причащаемся от единого хлеба,

делаемся единым телом Христовым, единой кровью и членами друг друга». В нравственном отношении образ напоминает о Боге Отце как Виноградаре, заботящемся о Своем винограднике и отсекающем от ствола засохшие ветви, чтобы они не повредили всему дереву. Наконец, ветви на лозе – образ мистического единения человеческой души с Христом, к Которому она неотторжимо прививается, чтобы питаться от Него как источника жизни, созерцать Его свет и, соединяясь с Ним, восходить к полноте обожения.

2. Призыв пребывать в любви

9 Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас; пребудьте в любви Моей. 10 Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей, как и Я соблюл заповеди Отца Моего и пребываю в Его любви. 11 Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна. 12 Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. 13 Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. 14 Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. 15 Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего. 16 Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод, и чтобы плод ваш пребывал, дабы, чего ни попросите от Отца во имя Мое, Он дал вам.

«Как возлюбил Меня Отец, и Я возлюбил вас»

Любовь Отца к Сыну имеет вневременной, вечный характер. Она является неотъемлемым свойством сущности Божией. Отец возлюбил Сына «прежде основания мира». Любовь Отца к Сыну выражается в том, что, как говорил еще Иоанн Креститель, Отец «все дал в руку Его» ( Ин. 3:35 ). Эти слова указывают на полное и безграничное доверие Отца к Сыну и на всемогущество Сына, которым Он обладает по Своей божественной природе. По Своему всемогуществу Сын равен Отцу, однако источником этого всемогущества является Отец, вручивший Сыну полноту власти над миром по любви к Нему.

Любовь Сына к Отцу имеет ту же природу, что любовь Отца к Сыну. Она является вечным, неотъемлемым свойством Сына Божия. В земной жизни Иисуса она выражается в том, что Он исполняет послушание воле Отца: творит, как заповедал Ему Отец; соблюдает заповеди Отца Своего и потому пребывает в Его любви. Ранее Иисус говорил иудеям: «Потому любит Меня Отец, что Я отдаю жизнь Мою, чтобы опять принять ее. Никто не отнимает ее у Меня, но Я Сам отдаю ее. Имею власть отдать ее и власть имею опять принять ее. Сию заповедь получил Я от Отца Моего» ( Ин. 10:17–18 ). Таким образом, главной заповедью, которую Иисус получил от Отца, является повеление отдать жизнь за людей. Но Иисус исполняет и другие заповеди Отца, следуя Его воле на всех этапах Своего земного служения.

Любовь Иисуса к ученикам подобна любви Отца к Сыну: как Отец является первоисточником любви для Сына, так и Сын – первоисточник любви для Своих учеников.

Любовь учеников к Иисусу должна иметь образцом любовь Сына к Отцу: как Сын исполняет заповеди Отца, так ученики Иисуса должны исполнять Его заповеди. Кто исполняет слово Иисуса, тот пребывает в Его любви. Любовь к Иисусу несовместима с любовью к «миру»: между Иисусом и миром, который Его не познал ( Ин. 1:10 ), существует глубокий антагонизм. Полюбив Иисуса, Его ученики должны быть готовы принять на себя ту же ненависть, которую мир излил на их Учителя. Иисус изымает их от мира, но в ответ мир обращается к ним той же стороной, какой он обернулся к Нему.

Круг учеников Иисуса не ограничен теми, с кем Он беседует на Тайной вечере: в дальнейшем этот круг будет неуклонно расширяться за счет тех, кто возлюбит Иисуса. Того, кто возлюбит Иисуса, возлюбит Отец, а вместе с Ним и Сам Иисус, Который явится ему вместе с Отцом. Говоря об этом явлении, Иисус употребляет по отношению к Себе и Отцу местоимение «Мы»: тем самым подчеркивается полное единство воли и действия Отца и Сына, проистекающее из любви, соединяющей Их между Собою. Это же местоимение будет употреблено Им в молитве о единстве учеников ( Ин. 17:11 ).

«Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет»

В Нагорной проповеди из Евангелия от Матфея предсказание о гонениях на христиан сопровождается призывом к радости: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» ( Мф. 5:11–12 ). На первый взгляд, это сочетание призыва к радости с пророчеством о страданиях кажется парадоксальным и необъяснимым. Однако подобные призывы станут лейтмотивом раннехристианской литературы.

В прощальной беседе с учениками, говоря о Своих грядущих страданиях и о будущем Своих учеников, Иисус многократно возвращается к теме радости: в общей сложности слово «радость» (χαρά) встречается в этой беседе (включая завершающую молитву к Отцу) 7 раз. В рассматриваемом тексте, излагая заповедь о любви, Иисус подчеркивает, что говорит это ради

того, чтобы Его радость пребывала с учениками и их радость была совершенной.

«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих»

Любовь до конца предполагает способность доказать любовь на деле, в том числе через принятие страданий и смерти за ближних. Любовь Иисуса к ученикам выражается в том, что Он хочет, чтобы они были рядом с Ним – там, где Он. Об этом Он будет просить Отца в Своей последней молитве ( Ин. 17:24 ).

«Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам»

В рассматриваемом отрывке, с одной стороны, исполнение заповедей и принесение плода обозначается в качестве условия пребывания в общине учеников Иисуса. Но, с другой стороны, инициатива избрания принадлежит Ему, а не тем, кто уверовал в Него. В этом парадокс учения Иисуса и построенного на нем христианского учения о Церкви и спасении. Его лейтмотивом является призыв к вере и к добрым делам. В то же время, апостолы не устают напоминать о «звании и избрании» ( 2Пет. 1:10 ), благодаря которому люди становятся членами церковной общины.

Избрание Божие первично, а вера и сопутствующие ей добрые дела вторичны. По словам апостола Павла, «изволение Божие в избрании» происходит «не от дел, но от Призывающего» ( Рим. 9:11–12 ). В наиболее заостренной форме идея избрания выражена в словах апостола Павла, на протяжении веков служивших предметом споров между богословами: «Ибо кого Он предузнал, тем и предопределил быть подобными образу Сына Своего, дабы Он был первородным между многими братиями. А кого Он предопределил, тех и призвал, а кого призвал, тех и оправдал; а кого оправдал, тех и прославил» ( Рим. 8:23–30 ).

Слова апостола Павла легли в основу учения Блаженного Августина, доведенного до крайности Кальвином, о предопределении: согласно этому учению, одни люди заранее предопределены к спасению, другие к погибели. Восточно-христианская традиция никогда не разделяла подобный взгляд, подчеркивая, что к спасению призваны все люди. Вход в Церковь открыт для каждого, и привиться к лозе через веру в Иисуса ( Рим. 11:19–20 )может всякий желающий.

Если в начале Тайной вечери Иисус сравнивал Своих учеников с рабами ( Ин. 13:16 ), то теперь Он называет их «друзьями», потому что, в отличие от раба, который не знает волю господина, они услышали от Него то, что Он слышал от Отца. Ранее Иисус говорил иудеям: «Много имею говорить и судить о вас; но Пославший Меня есть истинен, и что Я слышал от Него, то и говорю миру». Однако они «не поняли, что Он говорил им об Отце» ( Ин. 8:26–27 ). Теперь Он обращается к ученикам как тем, кто должны были понять то, что Он возвещал им от имени Отца.

Но в чем тайна того изменения, которое произошло с учениками и которое позволило Учителю перевести их из статуса рабов в статус друзей? Мы полагаем, что решающим фактором для их перехода в новое качество стало их участие в Евхаристии – принятие тела и крови Иисуса. Никакой другой фактор не просматривается. Их вопросы по-прежнему остаются наивными, их поведение далеко от идеала, как покажут последующие события, когда они рассеются каждый в свою сторону и оставят Иисуса одного ( Ин. 16:32 ). Но, приняв в себя тело и кровь Иисуса, они привились к той лозе, от которой отныне будут питаться живительными соками. Только одна ветвь была отсечена от ствола – тот, кого Иисус назовет «сыном погибели» ( Ин. 17:12 ).

«Не вы Меня избрали, но Я избрал вас»

В рассказе об избрании Иисусом апостолов Евангелист Марк подчеркивает: «Потом взошел на гору и позвал к Себе, кого Сам хотел; и пришли к Нему. И поставил из них двенадцать…» ( Мр. 3:13–14 ). Инициатива избрания двенадцати всецело принадлежит Иисусу: не они Его избрали, но Он избрал их. Об этом Он напоминает им в прощальной беседе.

Двенадцать апостолов стали ядром той общины, которую Иисус наименовал Церковью. Обращаясь к этой общине, апостол Петр скажет: «Вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет; некогда не народ, а ныне народ Божий; некогда непомилованные, а ныне помилованы» ( 1Пет. 2:9–10 ). Употребляя термины «род» (γένος) и «народ» (ἔθνος, λαός), апостол подчеркивает «кровное родство» между членами Церкви. Это родство обеспечивается не кровными связями между людьми, а «драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца, предназначенного еще прежде создания мира, но явившегося в последние времена. » ( 1Пет. 1:19–20 ).

Церковь – отнюдь не только корпорация лиц, объединенных общими интересами. Ее внутреннее единство проистекает не из общих интересов, целей или идеалов ее членов, а из Того, Кто является источником этого единства. Церковь состоит из людей, но она не создана людьми. Она состоит из тех, кто уверовал в Иисуса, но не вера делает их членами Церкви и друзьями Божиими, а избрание от Бога.

3. Предсказание о гонениях

17 Сие заповедаю вам, да любите друг друга. 18 Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел. 19 Если бы вы были от мира, то мир любил бы свое; а как вы не от мира, но Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир. 20 Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше. 21 Но все то сделают вам за имя Мое, потому что не знают Пославшего Меня. 22 Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха; а теперь не имеют извинения во грехе своем. 23 Ненавидящий Меня ненавидит и Отца Моего. 24 Если бы Я не сотворил между ними дел, каких никто другой не делал, то не имели бы греха; а теперь и видели, и возненавидели и Меня и Отца Моего. 25 Но да сбудется слово, написанное в законе их: возненавидели Меня напрасно.

«Если мир вас ненавидит…»

Это предсказание о гонениях имеют многочисленные параллели в синоптических Евангелиях. Наиболее близкими по содержанию и языку являются слова из наставления, которое Иисус, согласно Матфею, адресовал двенадцати ученикам после их избрания на апостольское служение:

В поучении, произнесенном на горе Елеонской незадолго до ареста, Иисус возвращается к той же теме: «Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое; и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга» ( Мф. 24:9–10 ). Похожие предсказания содержатся также у Марка и Луки ( Мр. 13:9–13 ; Лк. 21:12–17 ).

Во всех указанных случаях Иисус говорит ученикам, прежде всего, о том, что ожидает их в ближайшем будущем, предсказывая гонения со стороны иудеев: об этом свидетельствуют упоминания о «синагогах» и у Иоанна, и у синоптиков. В речах из синоптических Евангелий предсказываются также гонения со стороны языческих правителей Римской империи, однако в беседе на Тайной вечере, как она передана у Иоанна, речь идет, как кажется, только о гонениях, которые будут инспирированы иудеями.

«Ненавидящий Меня ненавидит и Отца моего»

Диавол стоит за теми людьми, которые ненавидят Иисуса и хотят Его смерти. Но не диавол является главным виновником их ненависти: они сами виноваты в том, что позволили диаволу овладеть их сердцами. Ненависть к Сыну Божию есть не что иное, как ненависть к Самому Богу, имеющая греховную природу.

4. Третье обетование Утешителя

26 Когда же приидет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне; 27 а также и вы будете свидетельствовать, потому что вы сначала со Мною.

Возвращаясь к теме Утешителя, Иисус говорит о том, что Он исходит от Отца. Согласно учению, сформулированному Отцами Церкви IV века, глагол ἐκπορεύεται («исходит»), употребленный в настоящем времени, указывает на вечное исхождение Святого Духа от Отца. Подобно тому, как Сын родился от Отца не в какой-то конкретный период времени, исхождение Святого Духа от Отца также происходит вне времени. По учению Отцов-каппадокийцев (Василия Великого, Григория Богослова и Григория Нисского), свойством Бога Отца является нерожденность, свойством Сына – рождение от Отца, свойством Духа – исхождение от Отца.

В IV веке наметилось и в дальнейшем стало усиливаться разногласие между богословами Востока и Запада в вопросе об исхождении Святого Духа: на Западе стали говорить, что Святой Дух исходит «от Отца и Сына». Не вдаваясь в подробности этой дискуссии, отметим лишь, что восточно-христианское учение об исхождении Святого Духа от Отца строго следовало и продолжает следовать той формулировке, которая прозвучала из уст Самого Иисуса и зафиксирована в Евангелии от Иоанна.

В то же время, Святой Дух посылается в мир Сыном. Иисус использует две формулировки: «Которого пошлет Отец во имя Мое» и «Которого Я пошлю вам от Отца». Эти формулировки проистекают из концепции совместного обладания, выраженной в словах: «Все, что имеет Отец, есть Мое». Дух, исходящий от Отца, принадлежит и Сыну, соответственно, Его ниспослание в мир может быть выражено в трех равнозначных постулатах: Отец посылает Святого Духа, потому что Сын умоляет Отца об этом; Отец посылает Святого Духа во имя Сына; Сын посылает Святого Духа.

Святой Дух будет свидетельствовать о Сыне Божием. Как мы видели выше, глагол «свидетельствовать» и термин «свидетельство» широко использовался Иисусом: Он утверждал, что о Нем свидетельствует Сам пославший Его Отец ( Ин. 5:37 ); называл свидетелем о Себе Иоанна Крестителя ( Ин. 5:32–35 ); доказывал, что о Нем свидетельствуют Его дела ( Ин. 5:36 ); настаивал на том, что о Нем свидетельствуют ветхозаветные Писания ( Ин. 5:39 ). К этому «облаку свидетелей» ( Евр. 12:1 ) теперь добавляется еще один: Святой Дух. Об этом свидетельстве в 1-м Послании Иоанна говорится: «Сей есть Иисус Христос, пришедший водою и кровию и Духом, не водою только, но водою и кровию, и Дух свидетельствует о Нем, потому что Дух есть истина» ( 1Ин. 5:6 ).

К свидетельству Святого Духа будет добавляться свидетельство учеников Иисуса. Речь не идет о двух параллельных линиях свидетельства, но о том, что свидетельство учеников станет видимым проявлением невидимого свидетельства Духа. О том же, только другими словами, Иисус ранее говорил ученикам: «Когда же поведут предавать вас, не заботьтесь наперед, что вам говорить, и не обдумывайте; но что дано будет вам в тот час, то и говорите, ибо не вы будете говорить, но Дух Святый» ( Мр. 13:11 ; Мф. 10:19–20 ; Лк. 12:11–12 ).

Источник

• ← Что означает виноград как символ
• Что означает виноградная лоза в христианстве →