что писал пушкин в болдино

Болдинская осень Пушкина

Болдинская осень 1830 года подарила русской литературе лучшие произведения А.С. Пушкина. Интересно, что случилась она совершенно случайно – занимаясь подготовкой к свадьбе с Натальей Гончаровой, поэт поехал в Болдино, чтобы решить некоторые финансовые вопросы, и намеревался пробыть там самое большее неделю, однако вспышка эпидемии холеры вынудила его остаться в селе почти на всю осень. Так случилось, что именно эти три месяца стали самыми плодотворными для его творчества. Феномен Болдинской осени в творчестве Пушкина удивителен соотношением количества созданных текстов и сроков их написания – Александр Сергеевич создавал одно произведение за другим с невероятной быстротой. Такое вдохновение радовало поэта, и он не упустил возможности его использовать. В Болдино Пушкин осваивает самые разные жанры и формы, экспериментирует с лексикой, сочетает народные и литературные формы. К сожалению, многое из начатого и запланированного в Болдино Пушкину в дальнейшем не удалось закончить и реализовать.

В Болдино было написано около тридцати стихотворений, среди них – «Бесы», «Элегия», «Моя родословная». Кроме того, здесь был закончен роман в стихах «Евгений Онегин» и написана поэма «Цыганы». В общем тематика стихов болдинского периода сводится к воспоминаниям о прошлом и впечатлениям от настоящего. Кроме того, именно здесь Пушкин начинает пробовать себя в народных жанрах – так, здесь были созданы «Сказка о попе и о работнике его Балде» и начата «Сказка о Медведихе», которая так и не была закончена.

Что касается прозы, то именно здесь появились на свет «Повести Белкина». Пушкин, как известно, никогда не придерживался строгих жанровых рамок, любил экспериментировать и творить в разных направлениях, и данный цикл является тому подтверждением. «Повести Белкина» содержат произведения разных литературных направлений и жанров, которые были популярны на тот момент: реализм («Выстрел»), сентиментализм («Метель», «Станционный смотритель»), водевиль («Барышня-крестьянка»), готическая повесть («Гробовщик»). При этом все произведения имеют черту, которая присуща критическому реализму: в них часто появляются «маленькие люди», а конфликт развивается на самых низких ступенях социальной лестницы.

Болдинскую осень можно считать ярчайшим примером творческого подъема, внезапного появления вдохновения в результате случайного стечения обстоятельств. Такое явление сложно объяснить, но лучше просто наслаждаться его результатами – лучшими произведениями литературы.

Источник

10 цитат из болдинских писем Пушкина

Пушкин провел в самоизоляции три месяца и не только не сошел с ума, но написал множество шедевров в самых разных жанрах. Читаем его письма и ищем ответы на вопросы, как пережить эпидемию и не спятить на карантине

Чем больше мы погружаемся в карантинный режим, тем чаще вспоминаются историчес­кие прецеденты подобного вынужденного затворни­чества: хочется знать, как в другие эпохи справ­лялись с подобными ограниче­ниями, чем занимали себя и что переживали в столь же непростое время.

1. О первом появлении холеры

«Ваше письмо прелестно, оно вполне меня успокоило. Мое пребывание здесь может затянуться вследствие одного совершенно непредвиденно­го обстоя­тельства. Я думал, что земля, которую отец дал мне, состав­ля­ет отдельное имение, но, оказывается, это — часть деревни из 500 душ, и нужно будет произвести раздел. Я постараюсь это устро­ить возможно скорее. Еще более опасаюсь я каран­тинов, которые начи­нают здесь устанавливать. У нас в окрестностях — Cholera morbus (очень миленькая особа). И она может задер­жать меня еще дней на двадцать! Вот сколько для меня причин торопиться!»

Поездка Пушкина в Болдино носила сугубо деловой характер — ему нужно было всту­пить во владение той частью нижегородского семей­ного имения, которую сумел изыскать для него отец, чьи финансовые дела всегда оставляли желать лучшего. Отец героя пушкинского романа в стихах жил долгами — то же самое можно было бы сказать и про Сергея Львовича. Отцу поэта было непросто найти среди своих владе­ний имущество, еще не заложенное им в казну. Но все-таки нашлось небольшое сельцо Кистенево Этот топоним Пушкин потом использует в повести «Дубровский», где сельцо Кисте­нев­ка станет предметом несправедли­вой тяжбы между старшим Дубровским и Троеку­ро­вым. близ Болдина.

Приехав в Болдино 3 сентября, Пушкин сразу подал прошение о вводе во владе­ние имени­ем, но, так как имение прежде не было разделено, поэту необходимо было оформить Кистенево и выде­лен­ные отцом 200 душ в индивидуальную собст­венность. Все эти действия заняли примерно две недели, и 16 сентября кистеневские жители присягнули своему новому владельцу — «коллежскому секретарю Александру Сергееву сыну Пушкину». Еще примерно две недели Пушкин будет оформлять свидетель­ство о соб­ственности на Кистенево и к концу сентября будет готов выезжать в Москву.

Но 9 сентября Пушкин не мог предвидеть, что «через дней двадцать» эпиде­миологи­ческая обстановка в Нижегородской губернии и других центральных районах существенно ухудшится и уехать из Болдина он сможет только через два месяца. Пока до него доходят слухи о первых карантинах, которые должны остановить эпиде­мию холеры, начавшуюся летом в южных губер­ниях. Появив­шаяся в Тифлисе и Астрахани, к концу августа холера пришла в Саратов и Сим­бирск, случаи болезни были зафик­сированы и в Нижегородской губернии. О нежданной гостье Пушкин пишет Наталье Николаевне и своему другу Петру Плетневу.

2. О кусачем звере «Колера Морбус»

«…Приехал я в деревню и отдыхаю. Около меня Колера Морбус. Зна­ешь ли, что это за зверь? Того и гляди, что забежит он и в Болдино, да всех нас перекусает — того и гляди, что к дяде Василью отправлюсь, а ты и пиши мою биографию».

Пугать Наталью Николаевну тревожными новостями Пушкин не очень хочет, а вот старинному другу и издателю Петру Плет­неву пишет о «Колере Морбус» с опасениями, хотя и с иронией. На мысли о смерти его наводит и недавняя семейная потеря: незадолго перед отъездом Пушкина из Мос­квы, 20 августа, умер (не от холеры!) его дядюшка Василий Львович, «дядя на Пар­насе», известный сочинитель, друг Карам­зина и Вяземского, творец «Опасного соседа» — пародийно-неприличной поэмы о неудачном походе в бордель.

Портрет Василия Львовича Пушкина. Иосиф-Евстафий Вивьен де Шатобрен. Около 1823 года Музей-заповедник А. С. Пушкина «Болдино»

Пушкин присутствовал при последних минутах умирающего, о которых вспо­минает (видимо, не без доли художественного вымысла) дальше в письме Плетневу:

«Бедный дядя Василий! знаешь ли его последние слова? приезжаю к нему, нахожу его в забытьи, очнувшись, он узнал меня, погоревал, потом, помолчав: «Как скучны статьи Катенина!» — и более ни слова. Каково? вот что значит умереть честным воиным, на щите…»

Василий Львович оказывается для Пуш­кина примером настоя­щего литератора, который не забывает о литературе, даже глядя в лицо смерти.

3. О разнице между невестой и женой

«Ты не можешь вообразить, как весело удрать от невесты, да и засесть стихи писать. Жена не то, что невеста. Куда! Жена свой брат. При ней пиши сколько хошь. А невеста пуще цензора Щеглова, язык и руки связывает…»

Первое болдинское письмо Пушкина к Плетневу отличается той несерьез­ностью и ироничностью тона, которым проще всего встречать неприятные известия и предстоя­щие затруднения. Пока Пушкин иронизирует над собой и своим вынуж­денным «бегством» от невесты и пытается под­черкнуть досто­инства своего поэтического уединения — а он уже успел написать такие стихо­т­ворения, как «Бесы», «Аквилон», «Элегия» («Безумных лет угасшее веселье…»). Но эта ирония выдает беспокойство поэта о бли­жай­шем буду­щем и устрой­стве семейной жизни, которая потребует — и уже требует — от него множества «земных», прозаических хлопот. В письме тому же Плетневу от 29 сен­тября Пушкин вспомнит слова еще одного их общего приятеля — поэта Евгения Баратынского: «Баратынский говорит, что в женихах счастлив только дурак; а человек мыслящий беспокоен и волнуем будущим».

Примечательно и ироничное сравнение «дисциплинирующей» невесты с цензором — Пушкин вспоминает цензора «Литературной газеты» Николая Щеглова, не слишком благосклонного к этому изданию, которое к середине 1830 года стало главным печатным органом пушкинского круга. В судьбу Щеглова холера тоже вмешается — он заразится во время очередной вспышки эпидемии и умрет от нее летом следующего 1831 года.

4. О силе любви и безопасности объятий на расстоянии в 500 верст

Старый болдинский дом, который Пушкин называет «печальным замком» (ср. «почтен­ный замок» дядюшки Онегина), напомнил ему о семейных преданиях, в том числе о деде по отцу — Льве Александровиче Пушкине. Поэт упомянет его и в написанной в Болдине «Моей родословной», и в автобио­графических заметках:

«Дед мой был человек пылкий и жестокий. Первая жена его, уро­жденная Воейкова, умерла на соломе, заключенная им в домашнюю тюрьму, за мнимую или настоящую ее связь с фран­цузом, бывшим учителем его сыновей, и которого он весьма феодально повесил на черном дворе».

5. О важности самоизоляции и мерах предосторожности

В этом октябрьском письме нет и следа былой (само)иронии: Пушкин пони­мает, что вынужден оставаться в Болдине еще надолго, и чрезвычайно трево­жится за невесту, запоздало узнав — от соседей и из «Мос­ковских ведомо­стей» — новости о распрост­ра­нении холеры в Москве. Не имея писем от Натальи Николаевны (следую­щее он полу­чит только 26–27 октября), он наде­ется, что Гончаровы успели уехать из Москвы. «Про­щай­те, прелестный ангел, — закли­нает он невесту — Целую кончики ваших крыльев, как говари­вал Вольтер людям, которые вас не стоили».

Рассуждая о реальных опасностях холеры, Пушкин как бы торгуется сам с собой и, может быть, осуждает себя, что решился отправиться в Болдино в разгар нарастающей эпидемии. Позже в так называемой «Заметке о холере» Пушкин напишет:

В этом тексте он тоже будет говорить о необходимости строгих мер и осуждать тех, кто «ропщет, не понимая строгой необходи­мости и пред­почитая зло неизвестности и загадочное непривычному своему стеснению».

6. О важности информированности и вреде слухов

«Я сунулся было в Москву, да узнав, что туда никого не пускают, воротился в Болдино да жду погоды. Ну уж погода! Знаю, что не так страшен черт як его малюют; знаю, что холера не опаснее турецкой перестрелки — да отда­лен­ность, да неизвестность — вот что мучительно».

В «Заметке о холере» Пушкин рассказывал о первой своей импульсивной попытке выбраться из Болдина, не продвинувшейся дальше первого карантина, и тоже вспоми­нал свой «азиатский опыт». Именно в этом путешествии Пушкин имел возможность стать свидетелем и «турецкой перестрелки», и начавшейся в Арзруме эпидемии чумы.

7. Об особенностях корреспонденции во время эпидемии

Получив наконец записку Натальи Николаевны от 1 октября и узнав, что Гончаровы все-таки остаются в холерной Москве, Пушкин эмоци­онально переходит в письме к ней на рус­ский язык вместо привычного и этикетного француз­ского. Шире становится и интонацион­ный диапазон: с искренним волнением сочетается насмешливость тона — прежде всего при упоми­на­нии о брате Льве, к которому Пушкин всегда относился с покровитель­ственной иронией старшего брата.

Проколотое письмо — яркий признак эпидеми­оло­гически опасного времени: проколы в конвертах позволяли окуривать письма и их содержимое серой или хлором для дезинфекции, а сейчас служат исследо­ва­телям довольно точным датирующим признаком. В то же время сам Пушкин — в письме к компо­зитору Алексею Верстов­скому — критиковал эту почтовую практику с неожидан­ной стороны: «Не можешь вообразить, как неприятно получать проколотые пись­ма: так шершаво, что не воз­можно ими подтереться — anum расцара­паешь».

8. О потребности критиковать

«Дважды порывался я к Вам, но каран­тины опять отбрасывали меня на мой несносный островок, откуда простираю к Вам руки и вопию гласом великим. Пошлите мне слово живое, ради бога. Никто мне ничего не пишет. Думают, что я холерой схвачен или зачах в карантине. Если притом пришлете мне вечевую свою трагедию, то вы будете моим благодетелем, истинным благодетелем. Я бы на досуге вас раскритико­вал — а то ничего не делаю; даже браниться не с кем».

Еще один адресат болдинских писем Пушкина — Михаил Погодин, писатель, историк, издатель, который с конца сентября 1830 года по собствен­ной инициативе стал выпускать при «Московских ведомостях» специальные холерные бюллетени — «Ведо­мость о состоянии города Москвы» для «сообще­ния обывателям верных сведений о состоянии города, столь необходи­мых в насто­ящее время, и для пресечения ложных и неосно­вательных слухов, кои производят безвременный страх и уныние». Впрочем, как писал Погодину об этом предприятии Алексей Хомяков: «…вижу я, что у вас новое, не совсем забав­ное занятие — объявлять России, сколько добрых людей в Москве на тот свет отправляется».

Пушкин в Болдине читал это погодинское издание, но желал получить от него и художес­твенное сочинение — трагедию «Марфа, Посад­ница Новгородская», которая успеет дойти до Болдина незадолго до пуш­кинского отъезда. Как поз­во­ляет судить письмо Погодину от конца ноября, Пушкин свое слово сдержал и покрити­ковал трагедию от души. В свою очередь, Пушкин послал Погодину для публикации «апокалипси­ческую песнь» — стихотворение «Герой», написанное по случаю посещения холерной Москвы Николаем I.

9. О сочувствии несчастным

«Мы симпатизируем несчастным из некоторо­го рода эгоизма: мы видим, что, в существе, не мы одни несчастны. В человеке, симпат­изи­рующем другому в счастии, следует предпо­лагать душу весьма благородную и весьма бескорыст­ную. Но счастие. это большое может быть, как говорил Раблэ о рае или о вечности. Я атеист в отношении счастия, я не верю в него и только подле моих добрых старых друзей начинаю немного колебаться».

В Болдине Пушкин получил два письма от соседки по псковскому имению Прасковьи Осиповой: они были дружны со времен ссылки в Михайловское в 1824 году. Рассуждая о счастье, Пушкин вспоминает легендарные слова Франсуа Рабле, будто сказанные им перед смертью: «Я отправля­юсь на поиски великого „может быть“».

10. О возвращении в Москву, творческих успехах и финансовом кризисе

«Милый! я в Москве с 5 декабря. Нашел тещу, озлобленную на меня, и на силу с нею сладил — но слава богу — сладил. На силу прорвался я и сквозь каранти­ны — два раза выезжал из Болдина и возвращался. Но слава богу, сладил и тут. Пришли мне денег сколько можно более. Здесь ломбард закрыт, и я на мели».

Пушкину удалось добраться до Москвы только 5 декабря 1830 года. Получив к 27 ноября из уездного города Лукоянова свидетельство о благополучном эпидемио­логическом состоянии Болдина, Пушкин наконец уверенно выехал из нижегородского имения, хотя все равно был на несколько дней задержан при подъезде к Москве в карантине в Платаве (ныне деревня Плотава Орехово-Зуевского района Московской области). Финансовые итоги трехмесячного карантинного сидения были малоутешительны, но зато творческие свершения — велики. Пушкин взахлеб дальше пишет Плетневу:

P. S. Летом 1831 года, когда новая волна эпидемии холеры затронула не только Москву, но и Петер­бург, Пушкин напоминал Плетневу, утешая его после смерти Дельвига и близкого приятеля Плетнева Молчанова: «…хандра хуже холеры, одна убивает только тело, другая убивает душу. Дельвиг умер, Мол­чанов умер; погоди, умрет и Жуковский, умрем и мы. Но жизнь всё еще богата; мы встретим еще новых знакомцев, новые созреют нам друзья, дочь у тебя будет расти, вырастет невестой, мы будем старые хрычи, жены наши — старые хрычовки, а детки будут славные, молодые, веселые ребята; а мальчики станут повесничать, а девчонки сентиментальничать; а нам то и любо. Вздор, душа моя; не хандри — холера на днях пройдет, были бы мы живы, будем и веселы».

Источник

Болдинская осень 1830 года

Болдинская осень (сентябрь-ноябрь 1830 г) – трехмесячный период в жизни А.С. Пушкина, когда он был вынужден оставаться на карантине в родовом имении Болдино Нижегородской губернии из-за эпидемии холеры.

3 сентября 1830 года Александр Пушкин приехал в семейное владение. Ещё 6 мая была объявлена его помолвка с Натальей Николаевной Гончаровой, но в силу разных причин свадьба постоянно откладывалась. 31 августа поэт выехал в Болдино по делам собственности, а через три недели холера, которая уже разгоралась в южных районах России, добралась до в Москвы, по всей стране был объявлен карантин, и он не мог вернуться обратно до конца ноября из-за карантинных кордонов. Поэт посвятил своё время творчеству.

«Болдинская осень» считается самым плодотворным периодом Пушкина. Находясь в творческом кризисе в предыдущие месяцы этого года, в изоляции он испытал прилив вдохновения. На это повлияла и осень, которая всегда стимулировала его творчество, и вынужденная разлука с невестой, и перенос свадьбы. Поскольку поэт собирался быстро вернуться и планировал заниматься лишь делами, он не взял с собой свои рабочие тетради и рукописи. Однако с ним были сборник поэзии Милмана, Боулза, Уилсона и Барри Корнуолла, сборник со стихами Кольриджа, Шелли и Китса, второй том «Истории русского народа» Николая Полевого и антология афоризмов Жан-Поля. Эти книги послужили пищей для ума и питательной почвой для новых замыслов.

Всего в Болдине, где Пушкин провел три осени (1830, 1833 и 1834 гг.), им было написано около 50 произведений. Среди них «Повести Белкина», «Маленькие трагедии», «Медный всадник», «История Пугачева», «Пиковая дама», «Анджело», две последние главы «Евгения Онегина», «Домик в Коломне», «Сказка о попе и о работнике Балде», «Сказка о рыбаке и рыбке», «Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях», около 30 стихотворений (в том числе «Осень»), статьи полемической и литературно-критической направленности.

7 сентября «Бесы» («Мчатся тучи, вьются тучи. »)
8 сентября «Элегия» («Безумных лет угасшее веселье. »)
9 сентября «Гробовщик» («Повести покойного Ивана Петровича Белкина»)
13 сентября «Сказка о попе и о работнике его Балде»; «Сказка о Медведихе»
14 сентября «Станционный смотритель» и «От Издателя» («Повести покойного Ивана Петровича Белкина»)
18 сентября «Путешествие Онегина»
20 сентября «Барышня-крестьянка» («Повести покойного Ивана Петровича Белкина»)
25 сентября «Евгений Онегин», глава IX (в окончательной редакции глава VIII)
26 сентября стихотворения «Труд» («Миг вожделенный настал: окончен мой труд многолетний. ») «Ответ анониму»
1 октября стихотворения «Царскосельская статуя»; «К переводу «Илиады»; «Румяный критик мой,насмешник толстопузый»
2 октября стихотворение «Глухой глухого звал. »
4 октября стихотворение «Дорожные жалобы»
5 октября стихотворение «Прощание»
7 октября стихотворение «Паж, или Пятнадцатый год»
8 октября стихотворения «Я здесь, Инезилья»; «Пред испанкой благородной»
9 октября поэма «Домик в Коломне»
11 октября стихотворения «Рифма»; «Отрок»
14 октября «Выстрел» («Повести покойного Ивана Петровича Белкина»)
15 октября стихотворения «Эпиграмма» («Не то беда, Авдей Флюгарин. »); «Моя родословная»; «Два чувства дивно близки нам. »; «Когда порой воспоминанье. »
17 октября стихотворения «Стамбул гяуры нынче славят. »; «Заклинание»
19 октября сожжена глава X романа в стихах «Евгений Онегин»
20 октября «Метель» («Повести покойного Ивана Петровича Белкина»)
23 октября «Скупой рыцарь» («Маленькие трагедии»)
24-25 октября статья «Об Альфреде Мюссе»; стихотворения «О критике»; «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы»; «В начале жизни школу помню я. »
26 октября «Моцарт и Сальери» («Маленькие трагедии»); «Отрывок» (начало отрывка войдет потом в «Египетские ночи»)
29 октября статья «Опыт отражения некоторых нелитературных обвинений»; опровержения на критики и замечания на собственные сочинения; заметка о поэме «Граф Нулин»; «Мы рождены, мой брат названный. » («А. А. Дельвигу»)
31 октября стихотворение «Герой»
1 ноября статья «О втором томе «Истории русского народа «Полевого»; «История села Горюхина»
4 ноября «Каменный гость» («Маленькие трагедии»); «Отрывок» («Не розу пафосскую. »)
5 ноября статья «Возражения критикам «Полтавы»»; статья «Баратынский»
8 ноября «Пир во время чумы» («Маленькие трагедии»); стихотворение «На перевод «Илиады»
26 ноября статья «О народной драме и о «Марфе Посаднице» М.П.Полевого»
27 ноября стихотворения «Для берегов отчизны дальной. »; «Из Barry Cornwall»
28 ноября Предисловие к роману «Евгений Онегин», «Цыганы»

Источник: Классика онлайн

Другие статьи в литературном дневнике:

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+

Источник

Самоизоляция Пушкина

К счастью, Пушкин написал в нижегородской изоляции осенью 1830 года не только всем известные произведения, но 18 писем*. По которым мы сейчас можем довольно точно восстановить, благодаря чему и вопреки чему осень в Болдине стала Болдинской осенью.

Нижегородский помещик

Эти хлопоты можно было счесть приятными, если бы не одно большое «но». Свадьба бесконечно откладывалась. Сначала будущая теща заявила, что у них сейчас нет денег на приданое. Пушкин согласился подождать с денежной частью и сам оплатить портновские расходы. Но 20 августа умер дядя Василий Львович, и жениться было нельзя из-за семейного траура. И Пушкин решил использовать паузу для решения хозяйственных вопросов. Но перед самым отъездом опять повздорил с будущей тещей. И с дороги в отчаянии написал невесте:

«Я уезжаю в Нижний, не зная, что меня ждет в будущем. Если ваша матушка решила расторгнуть нашу помолвку, а вы решили повиноваться ей, я подпишусь под всеми предлогами, какие ей угодно будет выставить».

Можно себе представить, с каким настроением Александр подъезжал к Болдину. Ради чего хлопотать? Ради кого? И неудивительно, что его не отпугнули разговоры о поднявшейся по Волге из Астрахани холере, из-за которой уже пришлось свернуть Макарьевскую ярмарку, и о возможных карантинах. В самом конце своего болдинского заточения, 26 ноября, он признался Наталье Николаевне:

«Если бы я не был в дурном расположении, едучи в деревню, я вернулся бы в Москву со второй станции, где я уже узнал, что холера опустошает Нижний. Но тогда я и не думал поворачивать назад, и главным образом я тогда готов был радоваться чуме».

Но уже 9 сентября он получает очень сочувственное письмо от Наташи (странно все-таки называть 18-летнюю девушку Натальей Николаевной. ), и настроение его резко меняется. Он немедленно строчит в ответ:

«Моя дорогая, моя милая Наталья Николаевна, я у ваших ног, чтобы поблагодарить вас и просить прощения за причиненное вам беспокойство. «

И в тот же день, с той же почтой пишет ликующее, даже игривое письмо Плетневу:

«Ты не можешь вообразить, как весело удрать от невесты, да и засесть стихи писать.

«Ах, мой милый! что за прелесть здешняя деревня! вообрази: степь да степь; соседей ни души; езди верхом сколько душе угодно, пиши дома сколько вздумается, никто не помешает. Уж я тебе наготовлю всячины, и прозы и стихов. Прости ж, моя милая».

Окружной инспектор

К концу сентября 1830 года холера в России стала тем же, чем в конце февраля 2020 года коронавирус: не просто предметом тревожных разговоров, но практической проблемой, круто меняющей ход дел. Едва прослышав о том, что карантины подходят все ближе и ближе к его Болдину, Пушкин поспешил выехать из него. Перед отъездом, 30 сентября, он написал Наталье:

А через два месяца, уже перед окончательным отъездом из Болдина, 2 декабря, признался, что собачье настроение было вызвано не только ожиданием дорожных тягот:

«В минуту моего выезда, в начале октября, меня назначают окружным инспектором. Я непременно принял бы эту должность, если бы в то же время не узнал, что холера появилась в Москве. Мне стоило большого труда отделаться от инспекторства».

Большого труда и больших неприятностей. Уездный предводитель дворянства, возмущенный тем, что помещик Пушкин манкирует своими обязанностями, отказался выдавать ему подорожную. Так что Пушкин поехал к невесте «без разрешения». И в соседней Владимирской области был остановлен и препровожден домой. То есть в Болдино. Откуда 11 октября снова пишет Наталье, уже в другом тоне:

«Въезд в Москву запрещен, и вот я заперт в Болдине. Во имя неба, дорогая Наталья Николаевна, напишите мне, несмотря на то, что вам этого не хочется. Скажите мне, где вы? Что до нас, то мы оцеплены карантинами, но зараза к нам еще не проникла. Болдино имеет вид острова, окруженного скалами. Ни соседей, ни книг. Погода ужасная. Я провожу время в том, что мараю бумагу и злюсь».

«Милостивая государыня Наталья Николаевна, я по-французски браниться не умею, так позвольте мне говорить вам по-русски, а вы, мой ангел, отвечайте мне хоть по-чухонски, да только отвечайте».

А через месяц, в начале ноября, предпринял еще одну попытку вырваться из Болдина, окончившуюся ничем еще быстрее.

29 октября Пушкин писал Плетневу:

Но Пушкин слишком крепок душой и телом, он полон планов и замыслов. Хандра не длилась долго. И уже 4 ноября другому близкому другу и единомышленнику, издателю «Литературной газеты» Антону Дельвигу он пишет совсем в другом тоне и совсем другое:

«Посылаю тебе, барон, вассальскую мою подать, именуемую цветочною по той причине, что платится она в ноябре, в самую пору цветов».

У Александра Сергеевича были основания шутить. Едва вернувшись в Москву, он немедленно пишет верному Плетневу:

Зачем же печатать «Домик в Коломне» и, главное, «Повести Белкина» анонимно?! Ответ прост: болдинская самоизоляция, время и место свободного творчества, кончилась; Пушкин снова окунулся в хитросплетение литературных, социальных, политических связей и интересов. Но об этом мы поговорим в другой раз.

Источник