что сейчас творится в моргах
«Перегрузка тел». Из-за эпидемии коронавируса в российских моргах заканчиваются места
Что происходит в российских моргах
No media source currently available
В России за сутки умерли 1163 пациента – и это снова максимум за все время пандемии. Число новых заболевших достигло почти 40 тысяч за сутки. Смертность и заболеваемость коронавирусом в стране растет уже несколько месяцев. В нескольких регионах из-за высокой смертности переполнены морги. Власти эту информацию отрицают, но жители сообщают, что тела в пакетах лежат прямо на земле.
Гора мертвых тел в пластиковых пакетах на земле. Внутри специального контейнера останки уложены просто друг на друга. То, что происходит, называется перегрузкой. Такого количества умерших в один день в морге Иванова еще не видели.
«У нас одному из санитаров стало плохо, пришлось эту функцию, перегрузку, выполнять ограниченными силами, в том числе женскими. Зрелище, конечно, неприятное. Мурашки по коже», – говорит Елена Бойко, заведующая патологоанатомическим отделением ивановской ГКБ №4.
В Челябинске и Уфе перед зданиями моргов – очереди родственников и спецавтомобилей ритуальных служб. Тела не успевают выдавать из-за того, что в каждом случае патологоанатомы должны проводить вскрытие. Погибших слишком много, а специалисты для проведения этой процедуры и раньше были в дефиците.
По этой же причине в Екатеринбурге на вечер четверга очередь на вскрытие, говорят местные жители, составляла 80 тел.
Информацию о нехватке мест в моргах Екатеринбурга свердловский областной Минздрав пока не подтверждает, но источники одного из местных информационных агентств сообщают о том, что переполнены как минимум два морга – при больницах №14 и 24. Причем в морге 14-й больницы для хранения тел используется не предназначенный для этого траурный зал.
Валерий Жирнов, заведующий патологоанатомическим отделением в Железногорске Курской области, – пока единственный, кто на камеру признал наличие проблемы. Но вопросы вызывает решение, принятое на месте. И достаточно ли каталок в железногорской больнице?
«У нас холодильник на 12 мест. Бывает, что не хватает. Как выходим из положения? Кладем на каталки, просто рядом с холодильником. Там у нас помещение неотапливаемое. Каких-то эксцессов не происходит», – рассказывает Валерий Жирнов.
В некоторых регионах, например в Ивановской области, власти уже привлекли для решения проблемы нехватки мест в моргах сотрудников МЧС. С этого дня на территории больницы будут работать несколько мобильных холодильных установок, размещенных в палатках. На остальных территориях – как говорят сами медики – им на помощь придут ноябрьские морозы.
Катафалки, в очередь. Похороны умерших от Covid-19 оборачиваются большими проблемами
Ирина Мнишек
На вопрос «НИ», действительно ли количество умерших сейчас настолько велико, что патологанатомы не справляются, сотрудница Городской ритуальной службы в «Коммунарке» ответила кратко:«Да, очень».
Тело умершего от Covid родственникам не предъявляют. Порядок погребения больных COVID определен приказом Минздрава. Вскрытие обязательно не только для тех, кто умер с подтвержденным диагнозом, но и для пациентов с подозрением на COVID-19. При вскрытии должен присутствовать представитель Роспотребнадзора. Эта организация затем выписывает разрешение на захоронение. После вскрытия тело умершего обрабатывают дезинфицирующим составом и убирают в герметичный мешок, который больше не разрешено вскрывать.
Получить тело, как выяснилось, для многих проблема. Вот, как описывает в Фэйсбуке эту процедуру Selena Sarayu: » У мужа мама умерла 26 апреля. Тело передали в судебный морг, сделали этот тест. Пока не было результатов, не производили вскрытие, не давали заключение о смерти. Мы не могли похоронить, как положено. В итоге работникам морга тупо дали на лапу, забрали маму и предали наконец земле. Через несколько дней пришёл результат теста. Отрицательный, ясное дело! Но устроить такой головняк. «
В городской ритуальной службе при больнице в Коммунарке нам сообщили: «Родственникам выдают только закрытый гроб. Чтобы не было сомнений, выдают фото покойника. В «Коммунарке» сейчас гроб вывозят прямо на улицу. Гроб герметично упакован, тело усопшего родственники увидеть не смогут».
Ожидание, когда до покойника дойдет очередь на вскрытие, оформление всех бумаг, очереди на получение свидетельства о смерти – это еще не предел всех мытарств, которые приходится преодолеть близким умершего. Кстати, в Москве для того, чтобы забрать тело и похоронить человека, нужно получать цифровой пропуск на «разовую поездку в иных целях». При этом, как нас предупредили на «горячей линии», надо заранее узнать у похоронного агента номер ритуального автобуса : cистема запросит номер автомобиля, на котором будут перевозить труп к кладбищу.
Диана Зарьянова: «Ни рубля не пропустят… Кроме жажды наживы, ничем не объяснить. И это создание очагов заражения на ровном месте»
«Бабушка хотела, чтобы ее отпели, а не кремировали». Как хоронят людей с COVID-19
Коллега, с которой я когда-то работала, написала в Facebook: «У меня умерла бабушка. Может ли кто-то поехать со мной, так как мама в плохом состоянии». Я ответила: «Поехали».
Подробностей болезни бабушки я не знаю, вся семья была в чудовищном состоянии, на таблетках, на уколах. Плановое лечение, что-то связанное со стентом, два месяца бабушку перекидывали из больницы в больницу, и вот в одной из них она умерла.
Утром выдают «чистые» тела, вечером — с ковидом
Мы приехали к моргу. Перед нами было несколько тел на прощании, их вывозили, уже в ритуальные машины ставили гроб. Первое, что бросается в глаза: гроб вывозят люди в защитных костюмах, как показывают по телевизору, даже не в респираторах, а в противогазах таких. Ты не ожидаешь увидеть в морге такое. У меня уходили близкие, было так: ты прощаешься, там открытый гроб, цветы, венки, а здесь вдруг закрытый гроб вывозят «космические люди». Это, конечно, потрясло.
Санитар, который выходил курить, рассказал: «Утром выдают чистые тела, без COVID, это люди, умершие по разным причинам. А после этого начинают выдавать с COVID в закрытых гробах». Нам выдали бабушку только в 16:15, очень много народу было перед нами. Более 10 закрытых гробов было. Но ручаться за цифру не могу.
Я там платила деньги и видела ведомость, где расписываются, что тело выдано. Сначала шли просто имена, фамилии, а потом отчеркнуто — и наши.
Там прямо красным написано COVID, COVID, COVID — те, кто перед нами, и после нас еще два человека. Они сказали, что таких много сейчас.
Мне кажется, наша бабушка была инфицирована в больнице, потому что поступала без всякого ковида. Она первый раз легла в больницу еще до того, как эпидемия началась. У нее было четыре отрицательных теста, ей их делали при переводе из больницы в больницу. Умерла она в реанимации, а COVID ей поставили уже на вскрытии.
Я спрашивала врача: «Объясните, может, это все вранье, и нет у нее никакого COVID. Почему вдруг?» Она ответила, что ей смысла обманывать нет: «Зачем мне писать какие-то непонятные заключения? Мы пишем то, что видим. У нее легких нет, там не ошибешься. И селезенка непонятно в каком виде. Мы не врем».
Патологоанатом просит сидеть дома
В ритуальном зале была очередь на прощание, перед нами было человек 5–6. Пока мы ждали, на крыльцо вышла врач-патологоанатом, такая хрупкая, на ученого-биолога похожа. Мы разговорились.
У нее следы от этой маски на коже и усталый взгляд. Она рассказала, что работает без выходных в усиленном режиме, потому что нужно вскрывать и вскрывать, люди умирают один за другим. Она говорит: «Сидите дома и не ходите никуда, поверьте, это серьезно».
Я никогда не была диссидентом и в челленджах по лизанию унитазов не участвовала, но и сказать, что я паниковала, не могу. Как и все, надевала маски, перчатки в магазинах, но масштабов не понимала. А вот когда ты видишь этих людей, выкатывающих гроб, врача-патологоанатома с лицом, на котором следы маски, и вот он просит сидеть дома, чтобы не оказаться у него на столе, это действует сразу.
Потом я пошла забрать вещи бабушки, чтобы не приезжать еще раз в эту больницу и не вспоминать все это.
Вещи почему-то выдают через приемное отделение. Непонятно почему, девочки там сидят и так головы не поднимая, всего две медсестры. Через них идет все оформление и скорых с пациентами, и таких как мы. И вот я попросила вещи, а девушка устало говорит: «Я в туалет последний раз дома ходила. Давайте в понедельник». Я ответила, что родственники, к сожалению, не смогут в понедельник, за городом живут, и в очень плохом состоянии. Тогда она попросила подождать. Я забрала их в гнойной хирургии, там ничего не пропало: и крестик золотой, и цепочка, все было собрано.
Никаких претензий к сотрудникам нет. Все работают, как часы, с полной загрузкой. Скорые едут и едут, едут и едут. Не поднимают головы — телефоны звонят, документы оформляют. Это труд невероятный.
Вышла из квартиры, села в скорую и приехала в другой мир
Люди в приемном отделении были растеряны. Приехала пожилая женщина на скорой, привезла маму. Как ей назад ехать? У нее нет пропуска, она не знает, что это, у нее социальная карта заблокирована, в такси никто без пропуска не посадит и в метро не пустит. Телефон Nokia. Наизусть не помнит никаких своих данных. Она стоит: «Как мне назад ехать, вы не знаете?» Мне до сих пор из-за этого очень тяжело.
В этой ситуации, если человек приехал на скорой, привез близкого, а назад как? Об этом никто не подумал. Хоть бы какие-то справки придумали. Понятно, что это загрузка персонала, но, может, готовые бланки сделать какие-то.
Кстати, люди все без масок. Я этой женщине говорю: «Как вы сейчас без маски пойдете?» Дала ей маску, у меня была лишняя: «Вы хотя бы стирайте и утюгом горячим проглаживайте хоть как-то». Она спрашивает: «А где их берут?» Я говорю, что в «Перекрестке» покупала — 50 штук за 1300 рублей. Она: «Ой, я не смогу потратить столько денег».
Я понимаю, эта женщина не выходила никуда, сидела со своей мамой дома, продукты им приносили, поэтому у нее нет ни маски, ни пропуска, ничего — она вообще оказалась в другом мире. Она вышла из дверей квартиры, села в скорую и попала в другой мир. По ней это было видно, она не понимала, что делать.
И в морге родственники умерших были без масок практически все. Мы были в масках и в перчатках, на нас смотрели с удивлением.
Хотя висит объявление, что нужны маски и перчатки.
В крематории все сотрудники, естественно, в перчатках и в масках, а посетители — без них. Хоронят своего близкого человека с подтвержденным ковидом, и без масок. Сотрудники крематория говорят: «Наденьте маску, у нас все в масках». Они отвечают: «А у нас нет». — «Как же вы без масок?» — «У нас вообще их нет».
Вы не знаете, кто в гробу
Люди приезжают в морг, прощаются, там красивый ритуальный зал. Потом тело везут на кладбище. Можно в ритуальный автобус сесть, можно — на своей машине. Тех, у кого подтвержденный COVID, кремируют, хоронить не разрешают. А вот если ковида в свидетельстве о смерти нет, можно похоронить. Даже если была пневмония.
Мои друзья не видели бабушку два месяца с тех пор, как ее забрали в больницу. Не сидели у ее кровати, не разговаривали, навещать было нельзя. Они ее очень любили, у них крепкая семья. В итоге — закрытый гроб стоит, и вы около него. Рядом с вами — «космонавты», которые потом этот гроб в машину ставят. Вы не знаете, кто в гробу, вы не видели.
Например, там женщина была с аппендицитом, причина смерти — перитонит, но в итоге еще и COVID обнаружили. В результате — закрытый гроб.
Представляете, что у людей в голове происходит? Вот это ужасно. Я понимаю, что в других странах тоже закрытые гробы, это не мы придумали. Наверное, для этого есть основания. Но одно дело, когда ты читаешь рассказы друзей в социальных сетях об этом, а другое — когда твой близкий попадает в больницу и ты больше его не видишь. Он умирает в одиночестве, а ты даже не можешь открыть гроб.
«Может быть, мы не его похоронили?»
Эта бабушка очень хотела быть похоронена рядом со своей сестрой. Хотела, чтобы ее отпели. Она не желала кремации, поскольку верующий человек. Ее последняя воля нарушена.
В крематории нас батюшка не дождался, ушел, а мы хотели, чтобы он отпел. Сейчас в крематориях священники проводят отпевание при закрытых гробах.
Девушка, которая вела церемонию, сказала: «К сожалению, вы не можете попрощаться, мы не имеем права открыть гроб. Для нас самих это тяжело. Перед нами проходит очень много людей, которые прощаются при закрытом гробе, не могут поцеловать, обнять своих близких. К сожалению, мы в таких условиях».
Мама и брат подошли, потрогали крышку гроба — конечно, это все ужасно, потому что действительно не видишь человека, которого ты провожаешь. Там была женщина, которая встала на колени перед санитарами, чтобы открыли гроб с ее мужем. Они ее аккуратно подняли: «Мы не можем, у нас инструкция, приказ. Пожалуйста, простите нас». Они просили прощения.
Женщина потом все время повторяла: «Может быть, это не он, может быть, это какая-то ошибка? Может быть, мы не его похоронили? Он был здоров. Какой COVID? У него ничего не было, никакого COVID. Как же так? У него просто болело сердце, его с инфарктом увезли, при чем здесь COVID? Наверное, они ошиблись, а он так и лежит в реанимации, мы другого человека похоронили».
Санитары вообще прекрасные люди. Очень уставшие, но тактичные, для каждого находят правильные и нужные слова. Понимают, в каком жесточайшем стрессе люди. Они видели, в каком состоянии моя подруга и ее мама: «Давайте мы вам капельки дадим успокоительные. Вы понимаете, такая ситуация».
Мы не даем прощаться, а живые с ковидом ездят на такси
Многие до сих пор мне пишут: «Как же так? Почему кремация? У нас есть друг, его похоронили». Я говорю: «Вы в свидетельстве о смерти видели, что там написано — пневмония и эмфизема легких?» Они: «Это же все равно COVID». Я говорю: «Если в свидетельстве нет COVID, тогда разрешают хоронить».
Но что ужасно — одним людям не дают попрощаться, а другие с COVID-положительным тестом на такси ездят. Как это? У меня в голове не укладывается. У моего знакомого на КТ подтвердился ковид, назад он ехал в такси. При этом у него была температура 39, его заставили подписать отказ от госпитализации, мол, лечитесь дома, потому что вы не такой тяжелый — у вас всего лишь двусторонняя нижнедолевая пневмония.
С подтвержденным COVID-тестом он в три утра садится в такси и едет домой. Он сам об этом пишет: «Что мне оставалось делать? Я не мог стоять около поликлиники». Это, я считаю, ненормально вообще. Мы закрываем гробы, не даем людям прощаться с умершими, которые три дня были в холодильнике. А живые люди с ковидом ездят на такси спокойно. И кто потом сел в эту машину?
После похорон бабушки я села в машину и впервые обработала санитайзером руки.
У меня были антисептики, но я ими не пользовалась. Я честно скажу, меня трудно чем-то удивить, правда, поверьте. Я только читала о закрытых гробах и обо всем, а это действительно оказалось правдой.
Я увидела людей, которые работают с красными глазами, четко, как часы. Меня сотрудники морга потрясли. Все быстро, никакой паники, механизм отлаженный. Поэтому они с ног и валятся. Прощание — сразу машина, автобус и поехали. И в крематории все тоже на высшем уровне — приехали, дали попрощаться, гроб закрыт, все четко. Все вежливые, культурные.
Мы даже не понимаем, что не только врачи в красной зоне работают на износ, эти службы тоже. Я не знаю, доплачивают ли тем, кто вскрывает тела в морге. Они точно так же работают с COVID, только не с больными, а умершими, в контакте с ними.
Патологоанатомы о работе в пандемию: что происходит на самом деле
Все комментарии врачи дали 26 и 27 октября.
Процедуры безопасности для обращения с телами умерших лиц, инфицированных COVID-19, должны соответствовать тем, которые применяются к вскрытиям людей, умерших от острого респираторного заболевания или других инфекционных заболеваний. Если человек умер от COVID-19, когда он был заразен, легкие и другие органы все еще могут содержать живой вирус, сообщает Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) в последней версии рекомендаций по профилактике инфекции и контролю за безопасным обращением с мертвым телом в контексте COVID-19.
«В день вскрываем по 10–12 умерших»
— Сейчас вскрытий стало намного больше. В день вскрываем по 10–12 умерших. Хотя обычно патологоанатомы работают в основном с микроскопом. Нам отправляют прижизненные эндоскопические материалы, мы ставим диагноз, выдаем заключения. Вскрытия патологоанатомические составляют лишь 20–30% от всей работы — так было до пандемии.
Если в первую волну еще преобладали старики в возрасте за 70, то сейчас поступают и молодые люди 35–50 лет. Часто они имеют сопутствующие патологии – сахарный диабет, ожирение, сердечно-сосудистые, аутоиммунные заболевания. У старого человека обычно всегда иммунодефицит есть, поэтому, конечно, коронавирус поражает этот возраст в основном. Но есть и молодые, к сожалению.
Вместе с телом к нам поступают и истории болезни умерших, так полагается по приказу Минздрава России. Мы смотрим, сколько ковидных больных, сколько не ковидных. Умерших не от ковида мы можем отдать и без вскрытия, некоторые люди по религиозным убеждениям отказываются от этой процедуры.
Но ковидных мы обязаны вскрывать. Мы надеваем противочумные костюмы и выходим в отдельный специальный зал, он дезинфицируется специальным образом. Тела умерших тоже доставляются особым транспортом, в мешках. На столе тела обмывают раствором и начинается вскрытие.
Естественно, в костюмах работать тяжело, жарко, не хватает воздуха, запотевают стекла. Зал в это время закрыт для всех, работают только врачи и санитары. Ни в туалет, ни покурить выйти нельзя, нужно терпеть. Из зала вышли, костюмы сняли, отправили их на сжигание. Но в целом профи работают быстро, так как патология уже известна, с историей болезни познакомился, уже знаешь примерно, на что обратить внимание. После вскрытия мы обязательно на вирусологию отправляем фрагменты органов, для определения — подтверждается ковид или не подтверждается.
Конечно, мы все сейчас рискуем заболеть. Но мы защищены, нас тестируют еженедельно. Разве мы не понимаем, что надо беречься? А народ наш до сих пор ничего не понимает, особенно молодежь. Заходит девушка в троллейбус без маски, делаешь замечание, она на тебя как сквозь стекло смотрит. Я одобряю ужесточение режима, это единственный способ заставить носить средства защиты тех, кто не думают ни о себе, ни о других.
Мой стаж рабочий — 50 лет. И я за все годы не видела такого количества трупов.
Вы же не думаете, что патологоанатомы — люди бессердечные и черствые? Конечно, жалко умерших, особенно молодых. И дети у них маленькие, и родители живые, жить да жить бы еще.
У нас проблем с хранением тел нет. Но я знаю, что такая проблема существует по России.
Устали мы все, конечно. Приходишь домой и ничего не хочешь, только спать. В жизни сейчас есть только работа. И жить нам в таком режиме еще месяца два, до Нового года — точно. Раньше эпидемия не закончится.
«Тела лежат на полу в черных мешках — не хватает места»
— У нас и так небольшой штат врачей, поэтому при том наплыве, что есть сейчас, приходится очень тяжело. Сегодня работают два врача в возрасте и молодая девушка, новичок, но она в основном стоит на обычных вскрытиях. Сейчас наши старшие врачи в силу своих человеческих достоинств берегут ее. Она же почти ребенок, а мало ли что, всякое бывает. Она, конечно, также ходит на ковидные вскрытия, но когда уже остальным невмочь, когда у них нет сил.
Весна у нас тихая и спокойная была, первые ковидные больные пошли в мае, но их было немного. Тяжело стало осенью, особенно в октябре. Нагрузка выросла больше чем на 100%. Мы же продолжаем вскрывать и людей, умерших от других заболеваний, они тоже ждут своей очереди на вскрытие.
Родственники больных по этому поводу скандалили, каждый хочет быть первым в очереди. Было, что нас пытались своими чинами припугнуть. Но мы просто физически не успеваем, выше головы не прыгнешь, мы и так уже на пределе сил.
Приходим мы на работу к восьми утра, уходим по мере решения вопросов, то есть после всех необходимых вскрытий, день ненормированный получается. С другой стороны, не должны же мы падать возле этих трупов, у нас ведь не только вскрытия, много бумажной работы, писанины, особенно на ковидных.
Наш морг очень старый, не хватает помещений, не хватает холодильников. Как можем, так и обходимся.
Как хранятся трупы? А как вы думаете, как они могут храниться? На полу, в черных мешках.
Конечно, они лежат не в коридорах, как говорят некоторые СМИ, а в трупохранилищах. Вы одно с другим не путайте. И они ждут своего часа, пока их вскроют. И только затем их передают родственникам.
Выплаты у нас получает только врач и санитар, участвующий во вскрытии. Та бригада, которая перевозит трупы из «красных» больничных зон, выплаты не получает, водителю и санитарам в них отказали.
«Родственники по 5–7 дней не могут забрать покойника»
— Когда началась эпидемия, работы сначала стало меньше. Не удивляйтесь, мы же не только анатомическими вскрытиями занимаемся, мы еще исследуем операционный и биопсийный материал. И его стало меньше, потому что отделения в больницах закрывали на карантин.
С утра мы выясняем, сколько у нас вскрытий и сколько мы их можем провести, это зависит от наличия персонала, а санитаров не хватает.
Вскрытие ковидных пациентов мы проводим в специальном защитном костюме. Также необходимо проводить дополнительные вирусологические и бактериологические исследования. Что сопряжено с определенными трудностями в плане исполнения — не допускается пролитие жидкостей из организма, например.
Это все достаточно трудоемкий длительный процесс, который требует от персонала физических и моральных сил. И сам процесс вскрытия длится дольше обычного — ты работаешь в очках, они запотевают, дышать в маске тяжело, в защитном костюме жарко. Плюс необходимо соблюдать технику безопасности — не порезаться, чтобы, не дай Бог, куда-нибудь кровь не затекла.
Исследование самих органов тоже происходит по-другому. Извлекать органы из тела нельзя, они должны находиться в полости. Поливать их водой тоже нельзя, чтобы смыть кровь, посмотреть более достоверно консистенцию и все прочее. Неудобно это, грубо говоря.
Со средствами защиты у нас дела обстоят относительно нормально — комбинезон, очки, маски. Но это все самое дешевое, на самом деле. Но мы же работаем не с живыми пациентами, они не дышат, не кашляют, выделения вирусов в окружающую среду нет. Здесь другой вариант — мы можем уколоться, порезаться и подхватить этот вирус, как, например, ВИЧ-инфекцию и гепатит C.
Как ковид влияет на организм человека? В первую очередь, поражаются органы дыхания, кровоизлияния в легких очень заметны, как и поражения сосудов. Страдает и организм в целом, внутренние органы подвергаются титаническим изменениям. При таких изменениях они уже не могут выполнять свою функцию в должном объеме, что и приводит к смерти.
Все органы страдают от нарушения микроциркуляции, при ковиде развиваются тромбозы, соответственно, кровоснабжение органов нарушается. Это очень хорошо видно при вскрытии. Если при смерти от других болезней органы выглядят как здоровые, то при ковиде поражаются. Органы дряблые, меняется их окраска, в них есть кровоизлияния, они практически все в синяках. Легкие очень сильно поражены.
Описывая свои ощущения при ковиде, люди говорят, что они дышать не могут. На вскрытии видно, почему это происходит. При ковиде чаще, чем в других случаях, мы наблюдаем дополнительные ишемические инсульты, инфаркты миокарда, тромбоэмболии легочных артерий. Но особенно остро все же поражается дыхательная система.
Мест для умерших у нас не хватает, как и в еще нескольких городах. Я знаю, что в нашем ковидном госпитале умерших какое-то время хранят в каком-то помещении, потом перевозят в другое помещение похоронной службы. Холодильные камеры небольшие, вмещают только по 6–8 тел умерших.
В других местах, я знаю, сейчас очередь ждет из 25–30 человек примерно. Чаще всего морги переполнены, потому что патологоанатомы просто не успевают вскрывать трупы. Лично у нас инфекционных столов всего два — и можно одновременно проводить всего два вскрытия. И врачей всего двое, каждый из них не может проводить по 10 вскрытий в день, это физически невозможно.
В другом морге есть санитар, который вскроет тело, исследование будет проводить врач. Но санитар тоже не может провести 10 вскрытий, потому что это физически тяжело — он должен перетаскивать, перекладывать тела. Нельзя труп весом в 80 кг переложить одному. Понимаете, да? Из-за этого задержка и происходит: нет мест, не хватает рабочей силы.
Сам я лично не бывал в конфликтных ситуациях, связанных с родственниками умерших, но слышал о них.
Родственники скандалят, когда по 5–7 дней у них нет возможности забрать тело умершего.
Они бы рады похоронить своих родных и без вскрытия, но им никто это не позволит в соответствии с приказом. Естественно, люди продолжают умирать и от других болезней, инсультов, инфарктов, алкоголизма. И их родственники также ждут очереди на выдачу тела.
Вся эта ситуация показывает отношение государства к медицине, всю несостоятельность последней. Проблемы есть везде, в том числе и в патанатомии — у нас нет людей, не хватает врачей, санитаров. Большинство санитаров перевели в уборщики, а уборщик не имеет права вскрывать тела, не имеет права на дополнительные выплаты.
Не хватает оборудования, финансирования, не делаются ремонты. Тот же главврач в первую очередь сделает ремонт в операционной больницы, а не в морге, и это логично. Морги, патологоанатомы находятся в самом хвосте по финансированию, зарплаты же у нас нищенские.
Жить нам в эпидемии еще год, думаю. Как минимум. Такое у меня мнение.
«К нам привозят и тех, кто до ковида был здоровым»
— Наши обязанности остались прежними. Изменилась нагрузка конкретно в нашем отделении, где я работаю.
Наш морг сегодня стал единственной базой, которая работает на всю Ульяновскую область, согласно распоряжению Министерства здравоохранения региона. Если до этого мы вскрывали только определенное количество умерших из лечебных учреждений, то сейчас вскрываем трупы со всей области. И только мы являемся базой для проведения исследований умерших от коронавирусной инфекции либо от подозрения на коронавирусную инфекцию. Но все положенные выплаты мы получаем.
Процедура проведения вскрытия ковидных больных не отличается от инфекционных вскрытий пятой категории сложности. Так же исследуются и полости черепа, и грудная, и брюшная полости, делается забор материала на вирусологическое исследование.
Естественно, все работают в СИЗах. У нас есть жесткие правила надевания и снятия этих костюмов. И количество людей, присутствующих на вскрытии, ограничено.
Мы, конечно, закаленные и суровые, и, казалось бы, нас впечатлить мало чем можно. Но в практике встречались случаи, единичные, слава Богу, когда такое заболевание быстро развивается и доводит до летального исхода людей достаточно молодого возраста и соматически внешне здоровых. Например, сотрудников органов ФСИН, МВД, то есть людей условно здоровых, сами понимаете. И почему-то на фоне здоровья у них моментально развивается ковид, есть очень выраженные изменения со стороны легких. Но в основном умирают, конечно, люди с какими-то сопутствующими заболеваниями, в возрасте, ослабленные.
Проблема есть. Мы не рассчитаны были изначально на принятие в работу тел со всей области, понимаете?
«Морги были переполнены и до пандемии»
Надежда Ральникова, патологоанатом-онкоморфолог, блогер, Чита:
— Во-первых, существует абсолютный дефицит врачей-патологоанатомов. Во-вторых, сейчас мы, как и все люди, заражаемся и болеем, нас становится меньше, а нагрузка растет. Разницы между первой и второй волной мы не заметили, у нас пациенты как обычные, так и с ковидом по численности только растут.
Читинское патологоанатомическое бюро занимается аутопсиями ковидных пациентов, а это более затратно по энергии и времени. Сейчас оно подключило к работе других специалистов. Я работаю в онкодиспансере, но помогаю им вскрывать амбулаторных пациентов и общесоматических, а это дополнительная нагрузка в объеме одной ставки. У нас в онкодиспансере объем работы на каждого врача и так — 3–5 ставок. Очень тяжело.
Пациентов с ковидом я не вскрывала, у нас этим занимаются врачи из патологоанатомического бюро, но если придется, то я и мои коллеги всегда готовы. Но эта процедура вскрытия отличается от обычной аутопсии, на таком вскрытии находится минимальное количество людей, обычно врач и санитар, лечащих врачей не приглашаем.
На аутопсию мы надеваем противочумный костюм, проводится полная обработка после вскрытия. Вскрытие таких пациентов проводится в пластиковом пакете, без использования воды, канализации. Органокомплекс мы не извлекаем, как обычно, а все манипуляции проводим в теле. Распил черепа мы делаем только ручной пилой без использования электрической, чтобы избежать распыления биологических жидкостей.
Как и остальные врачи, мы рискуем заразиться, и большое значение имеет правильность техники надевания и снятия спецодежды. Большая часть заражается именно на этапе снятия, если делает это неправильно.
К сожалению, наши морги и вне периода пандемии переполнены, финансирование ограничено, оборудование для патологоанатомических отделений дорогое, его покупают мало. Стоит отметить, что аутопсия занимает всего 10% нашего времени, все остальное время мы работаем с операционно-биопсийным материалом, с живыми людьми, которые ждут свой диагноз и лечение.
«Мы тоже можем заразиться»
Борис Суфтин, врач-патологоанатом, Москва:
— С началом пандемии часть моргов была переведена на работу с особо опасными инфекциями. А вторая волна заставила развертывать морги для работы с ковидом, а именно — инфекционные секционные, как и во время первой волны. Летом их свернули из-за падения заболеваемости и смертности от новой коронавирусной инфекции.
Работа патологоанатомов, работающих с особо опасными инфекциями, делится на работу в «зеленой» и «красной» зоне. При вскрытии пациентов с ковидом мы соблюдаем больше противоэпидемических и профилактических мероприятий. Необходимо делать все возможное, чтобы избежать прямого контакта вируса со слизистыми глаз, носа и ротоглотки.
Что касается переполненности моргов, все зависит от летальности от конкретных заболеваний в регионе и от вместимости моргов. Сталкивался со схожей ситуацией, которую легче было бы решить при смерти пациентов, умерших от обычных заболеваний (сердечно-сосудистых, онкологии и др.), но не от новой коронавирусной инфекции.
Часть моргов действительно может быть переполнена только из-за маршрутизации трупов, умерших от COVID-19, так как морги должны быть перепрофилированы под работу в данных условиях. Развернуть лечебное учреждение для оказания медицинской помощи заболевшим ковидом легче, чем инфекционный морг. Это связано как с проблемами дезинфекции, так и с острой нехваткой кадров.