дача анны ахматовой в комарово адрес
Дача А. А. Ахматовой («Зелёная будка») (Санкт-Петербург)
В 1955 году, когда стихи Ахматовой вновь стали появляться в печати, Литфонд предоставил ей в Комарове, в переулке Осипенко, д. 3, маленький домик, который она сама называла «будкой» (среди близких поэтессе людей, ходило еще одно ее название – «конура»). Дача стала центром притяжения творческой интеллигенции. Здесь бывали Дмитрий Лихачёв, Лидия Чуковская, Фаина Раневская, Натан Альтман, Александр Прокофьев, Марк Эрмлер и многие другие. Приезжали и молодые поэты, называвшие себя «волшебным хором»: Анатолий Найман, Евгений Рейн, Дмитрий Бобышев, Иосиф Бродский.
В 1958 году здесь был написан «Приморский сонет»:
«Здесь всё меня переживёт.
Всё, даже эти ветхие скворешни
И этот воздух, воздух вешний.
Морской свершивший перелёт. «
Пока «будка» в 1955 году благоустраивалась, Анна Андреевна жила у своих друзей Гитовичей по адресу 2-я Дачная улица, д. 36.
При жизни Ахматовой убранство описывали так: «С торца дома – высокое крыльцо, с которого попадаешь в крохотный коридорчик. Справа – маленькая кухня, слева – дверь в комнату Анны Андреевны. В комнате – маленький рабочий стол и кресло. Есть несколько стульев и табуретка. Кровать представляет собой кроватную раму с сеткой, поставленную по углам на кирпичи. На стене книжная полка, рядом с ней прикреплен небольшой женский портрет, как после я узнал, Глебовой-Судейкиной. На стене икона «Рождество Христово». В комнате есть еще диван в виде высокого топчана. Он стоит у входа, торцом к двери, так что дверь открывается не полностью. На участке, вблизи дома, колодец. Рядом с крыльцом небольшая клумба с цветами. У забора несколько кустов бузины. Около них грядки с картошкой и различной зеленью».
Сейчас от грядок и внутреннего убранства почти ничего не осталось, но внешне дом выглядит, как раньше.
Поездка в посёлок Комарово: дача и могила А.А. Ахматовой, Щучье озеро
«На недельку, до второго я уеду в Комарово» – да, да, именно про этот посёлок, сейчас уже являющийся частью Санкт-Петербурга, поётся в известной нам песне. Правда, в наше время Комарово уже не является «краешком земли».
Как добраться
Самый простой способ доехать до Комарово на общественном транспорте — электричка с Финляндского вокзала. Время в пути от 48 минут «Ласточкой» до 1 часа 24 минут обычной электричкой. Вариантов масса, в среднем до пункта назначения можно доехать за 50 минут. Стоимость проезда в одну сторону — 91 рубль на электричке и 102 на скоростном поезде (лето 2018).
«Будка» Ахматовой
В 1955 году поэтессе Анне Ахматовой на территории Комарово была выделена дача. Сама Анна Андреевна называла её «будкой» из-за малых размеров. В Интернете можно найти адрес постройки Комарово – ул. Осипенко, 3.
«Будка» Ахматовой
Руководствуясь онлайн-картами, у нас так и не получилось найти дачу поэтессы, благо любой местный житель может объяснить, как пройти на «Ахматовские чтения». Для вашего удобства, мы отметили дачу на карте. Учитывайте, что мобильный интернет в посёлке работает не очень хорошо, поэтому лучше подготовиться заранее и сохранить карту на телефон.
На даче у Анны Андреевны бывала Фаина Раневская, Дмитрий Лихачёв, Иосиф Бродский, Белла Ахмадулина и другие известные деятели культуры. На соседней даче проживал писатель-натуралист Виталий Бианки, в 2000-х годах одно из строений по соседству занимал писатель Борис Стругацкий.
Анна Андреевна прожила здесь до 1965 года.
Комаровский некрополь
Ахматова умерла в 1966 году и была похоронена здесь, в Комарово. С 1950-х годов на местном кладбище хоронили известных деятелей искусства. Здесь находятся могилы музыканта Сергея Курёхина, писателя Юрия Рытхэу, кинорежиссёра Виктора Трегубовича, актёра Андрея Краско. Всего более двухсот захоронений.
Могила Анны Ахматовой 
Добраться от «будки» до кладбища можно по улице Озёрной.
Щучье озеро
Если пройти дальше по Озёрной улице, можно выйти прямиком к Щучьему озеру.
Озеро является особо охраняемой природной территорией. На берегу достаточно уютно и очень чисто. В жаркие дни отдыхающих тут достаточно много. Озеро большое, и каждый может найти развлечение себе по вкусу: отдыхающие плавают, загорают, жарят мясо (что, скорее всего, запрещено на данной территории). Рельеф очень разнообразный. Можно сделать отличные фото на небольшом причале или в сосновом лесу.
Видео: На недельку до второго. Небольшая прогулка Комарово
Сосновый лес в Комарово 
Недалеко от жд станции есть кафе и магазин с пекарней. Там можно расплатиться банковской картой. Нам очень понравились местные чебуреки.
От станции можно попасть на побережье Финского залива
Если вы хотите продолжить путешествие по ахматовским местам Санкт-Петербурга, читайте про «Кресты» и памятник знаменитой поэтессе.
Путешествия и отдых в России
Небольшой поселок в Курортном районе Санкт-Петербурга имеет давнюю историю. До начала 20 века здесь велись лесоразработки. Эту болотистую местность называли Хирвисуо, что в переводе с финского означало Лосиное болото. На сухом холме рабочие повесили колокол, в который ударяли, когда наступало время обеда.
Когда через эти земли прошла железная дорога, то быстрыми темпами началось строительство поселка, получившего название Келломяки – Колокольная горка. В начале 20 века здесь было уже 10 тысяч жителей. Сюда приезжали на отдых Матильда Кшесинская, Жорж Борман, Карл Фаберже. В поселке были театр, школа, санаторий, торфодобывающая фабрика, ткацкие мастерские.
После того, как эти земли отошли Финляндии, поселок пришел в упадок, и здесь размещались части финской армии, хотя серьезные боевые действия не велись. В июне 1944 года в Келломяки вошли части советской армии.
В 1945 году по распоряжению правительства здесь были построены дачи для ученых, одна из которых предназначалась президенту Академии наук В.Л. Комарову. Но Комаров умер в декабре того же года, и поселок был переименован в Комарово.
Карта
Достопримечательности, отмеченные на карте города:
Музей «Келломяки-Комарово»
Экспонаты музея первоначально стали собирать в здании библиотеки, которая служила местом общения жителей поселка. Сюда приносили книги с автографами, личные вещи известных людей, бывавших в Комарово: музыкальные инструменты, пластинки, посуду, дачную мебель.
Главным помощником в деле создания музея был писатель Даниил Гранин. Так была собрана уникальная коллекция, рассказывающая об А. Ахматовой, Д. Шостаковиче, Д. Лихачеве, И. Бродском, В. Соловьеве-Седом.
Здесь есть и копия карты поселка, которая была составлена еще в начале 20 века композитором А. Владимировым для местной добровольной пожарной дружины, членом которой он являлся. По этому плану можно легко составить впечатление о том, каким был поселок в то время, и кто здесь жил, так как на карте указаны фамилии всех владельцев домов.
Дом творчества писателей
Здание построено в 1956 году. Здесь работали многие советские писатели. Местные жители рассказывают, что до обеда из окон был слышен неумолкающий стрекот пишущих машинок. Прохожие старались тише разговаривать, чтобы не мешать творческому процессу.
Комнаты были небольшие, плохо обустроенные, зато в каждой жил один человек, и никто не мешал работать. Ленинградские писатели любили свой дом творчества. Дом творчества и сейчас работает, его можно осмотреть, предварительно договорившись с администрацией.
«Будка» Ахматовой
Здесь бывали Иосиф Бродский, Фаина Раневская, Александр Прокофьев, Дмитрий Лихачев. Сама Ахматова очень любила свой небольшой дом, хотя и прозвала его «зеленой будкой». Она описала его в стихотворении «Приморский сонет».
И голос вечности зовет
С неодолимостью нездешней,
И над цветущею черешней
Сиянье легкий месяц льет.
И кажется такой нетрудной,
Белея в чаще изумрудной,
Дорога не скажу куда…
Там средь стволов еще светлее,
И все похоже на аллею
У царскосельского пруда.
В дом можно зайти по договоренности с работниками музея «Келломяки-Комарово».
Комплекс «Русская рыбалка»
В ресторане «Русская рыбалка» посетителям предлагают рыбное меню и меню европейской кухни. Здесь есть программа отдыха для семей с детьми, за которыми может присмотреть няня.
На территории находится небольшой зоопарк имени Чебурашки. Тут живут ручной ослик, овцы, хорьки, еноты, гуси, утки и другие животные. По всей территории комплекса прыгают белки.
Территорию окружают несколько прудов, возле которых установлены скульптуры рыбаков. Здесь проводятся турниры по ловле форели.
Дачи известных людей
Бывшая дача композитора Д. Шостаковича
Семья Шостаковичей поселилась здесь в 1941 году и продолжала приезжать сюда постоянно и после войны. Здесь композитор написал «Поэму о Родине», а летом 1953 года в Комарово он работал над «Десятой симфонией».
Бывшая дача Гитовичей
Принадлежала А.И. Гитовичу, русскому советскому поэту и переводчику.
Вилла «Рено» (усадьба И. Чижова)
Особняк был построен по заказу Жоржа Бормана, владельца известной до революции конфетной фабрики. Кондитерское производство «Жорж Борман» было ведущим в этой отрасли в дореволюционной России. Дом представлял архитектурную ценность и несколько раз реставрировался.
После революции здесь бывали и работали многие русские писатели. Братья Стругацкие придумали здесь сюжет «Пикника на обочине» и «Зоны», а современная писательница Наталья Галкина создала свою повесть «Вилла Рено».
Усадьба сгорела в 2013 году, от нее остались лишь кованые ворота и небольшой парк с прудами.
Дача Байковых
Дача принадлежала надворному советнику Николаю Байкову и с незначительными перестройками сохранилась с конца 19 века.
Комаровский некрополь
Самое старое захоронение на кладбище – могила композитора В. Савинского. Начиная с пятидесятых годов 20 века, здесь стали хоронить видных деятелей культуры и науки. На сегодняшний день кладбище насчитывает 200 захоронений ученых и писателей. Тут покоятся писатели: Вера Панова, Вера Кетлинская, Геннадий Гор, Иван Ефремов, Дмитрий Лихачев.
На могиле Анны Ахматой установлен массивный крест и фрагмент грубой кирпичной стены. Он символизирует тюремную стену, около которой поэтесса стояла в очередях с передачей сыну, арестованному в период репрессии тридцатых годов.
Здесь также похоронены известные литературоведы и лингвисты: В. Жирмундский, В. Андрианова-Перетц, Г. Бялый, а также ученые: физик В. Фок, биолог В. Сочаев, исследователь Антарктиды М. Сомов, математик Ю. Линник и многие другие.
Будка
Виталий Яковлевич Виленкин:
С лета 1961 года начались мои не очень регулярные, редкие, в общем, поездки в Комарово, чтобы повидаться с Анной Андреевной — либо у нее на даче, в Будке, как она называла этот домик, предоставленный ей ленинградским Литфондом во временное пользование, либо зимой в литфондовском Доме творчества.
Комарово Анна Андреевна, по-моему, не любила, с этим чуждым ей пейзажем скорее примирилась, чем сжилась, и эта земля навсегда осталась для нее «холодной», «железной», с «черными, приземистыми елками» и чужим, не ее поля, вереском.
Анатолий Генрихович Найман:
Вдоль ахматовской стороны забора тянулась поросшая травой колея, по ней время от времени проезжала одна и та же телега. Лошадью правила жившая наискосок от Будки «женщина-конюх», с которой у Ахматовой были подчеркнуто приязненные, хотя и шапочные, отношения, выражавшиеся в том, что, заслышав шум телеги, она отрывалась от беседы, от перевода, от любого занятия и поднятой рукой приветствовала знакомую. Та радостно отвечала тем же, и Ахматова, непонятно — всерьез или в шутку, признавалась, что боится мнения соседки и чуть-чуть заискивает перед ней.
Другим соседом был Виктор Максимович Жирмунский, в ту пору уже академик, но еще приват-доцентом в 10-е годы знавший Ахматову. О приват-доцентстве он вспоминал всякий раз, когда выпивал рюмочку: казалось, он ценил его выше нынешнего академства, может быть, потому что это было славное время и его молодость.
Сильва Соломоновна Гитович:
Анатолий Генрихович Найман:
Сильва Соломоновна Гитович:
Бывало, днем, подстелив половичок, Анна Андреевна подолгу сидела на ступеньках террасы, или, как она говорила, «на любимой ступенечке», вглядываясь, не идет ли кто по лесной тропинке.
Виталий Яковлевич Виленкин:
Она здесь чаще томилась, чем чувствовала себя «у себя», хотя именно здесь в последние годы протекала главным образом ее творческая работа. И оживала она, только когда кто-нибудь к ней сюда приезжал. Я однажды, уходя от нее, видел, как по саду шли приехавшие к ней из города молодые поэты и с какой радостной улыбкой, как будто сразу помолодев, она их встречала на крыльце.
Сильва Соломоновна Гитович:
Вечерами появлялись молодые поэты, которых Анна Андреевна очень любила. Плечистый рыжеволосый Бродский, с веснушками на круглом лице, и хорошенький, мелкокостный, с глазами, как чернослив, предельно вежливый Толя Найман.
Частенько, в любое время дня, бесцеремонно приезжали проворные молодые люди, пишущие и не пишущие, знакомые и незнакомые, почитать свои стихи Ахматовой или просто поглазеть на нее, чтобы потом где-нибудь при случае сказать: «Этот вечер я провел у Ахматовой. Было чудесно».
Саня (Александр Гитович, поэт, переводчик. — Сост.) из себя выходил, страшно возмущаясь тем, что она не гонит их в шею. Но последние годы Анна Андреевна уже была не так строга и менее неприступна.
Я помню, как на моих глазах утром явился какой-то болван с гитарой под мышкой. Нахально вперся на веранду, где Анна Андреевна пила чай, и сказал, что ему необходимо прочесть свои стихи только ей.
«Давно вы пишете?» — спросила она. «Уже два месяца», — ответил гость. Выставить его оказалось совершенно невозможно, и пока он не прокричал две толстых общих тетради, он не двинулся с места.
Алексей Владимирович Баталов:
Убеленные сединами солидные посетители, которые навещали Ахматову в Будке, не на шутку смущались, найдя за ветхим забором вместо тихой обители у куста знаменитой бузины настежь распахнутый дом. Во дворе валялись велосипеды, стояли мотоциклы и бродили по-домашнему одетые молодые люди. Одни разводили костер, другие таскали воду, а третьи шумно сражались в кости, расположившись на ступенях веранды. В соответствии с испугом гостя и серьезностью его визита эта публика, конечно, сразу несколько стихала, приобретая необходимую долю приличия, но кипевшая вокруг дома жизнь отнюдь не прекращалась и не теряла первоначального направления. Анна Андреевна очень чинно уводила посетителя в свою комнату, говорила с ним о делах, угощала чаем или «кофием», а потом, если находила это нужным, приглашала гостя на веранду к общему столу.
Анатолий Генрихович Найман:
С большой неохотой раз в день она выходила на прогулку, хотя врачи настаивали на двух-трех. Маршрут был, как правило, до Озерной и обратно, аллейкой, проложенной в сосновом лесу. В нескольких метрах от Озерной была низенькая скамейка, она ненадолго присаживалась и, продолжая разговор, начинала водить концом трости по земле влево и вправо, так что вскоре появлялся свободный от опавшей хвои сегмент чистой сыроватой почвы. Было что-то завораживающее в этом похожем на качания стрелки метронома скольжении тонкой коричневой палочки и постепенном очищении черной земли, как бы грифельной доски, готовой для письма, в окружении желтых иголок. Я ловил себя на том, что это неожиданно становилось существенней и интересней беседы, что под эти шаркающие звуки и вычерчивание дуг беседа может быть все равно какая…
Сильва Соломоновна Гитович:
Обычно под вечер А.А. с гостями ходила гулять в сторону дороги до сдвоенной скамейки, стоящей против бледно-голубой двухэтажной дачи Плоткина. Доходя до Озерной, А.А. указывала на эту дачу, говоря: «Этот фундамент замешен и на моих капельках крови».
Сидели, отдыхали, любовались закатом. Затем медленно шли обратно. Но все это было потом, а в первые годы комаровского житья она легко проходила такое расстояние, как от своей Кудринской до 2-й Дачной, а когда однажды нас на дороге застала гроза и полил крупный дождь, мы, мокрые до нитки, весело бежали мимо шумящих деревьев и, наконец добежав до дому, А.А. ловко выкручивала потемневший подол чесучового платья.
Анатолий Генрихович Найман:
Из соседей по участку — с Гитовичами она дружила, с другим писателем и его женой была, что называется, в добрососедских отношениях. Он был инвалидом войны, чудом выжил после тяжелейшего ранения: Ахматова говорила, кажется, со слов жены, что от него осталось 40 %, остальное протезы. Когда я приехал в Комарово почти после месячного перерыва, она среди новостей рассказала, что сосед со скандалом ушел к другой: «Вы понимаете, две женщины боролись за сорок процентов».
Недалеко от ее домика стояла дача критика, который в конце сороковых годов сделал карьеру на травле Ахматовой. Проходя мимо этой двухэтажной виллы, она приговаривала: «На моих костях построена». Однажды мы медленно шли по дороге на озеро, когда появился шагавший нам навстречу хозяин дачи со своей молоденькой дочерью. Сняв берет, он почтительно поздоровался с Ахматовой. Она не ответила, потому, может быть, что действительно не заметила или могла не заметить. Тогда он обогнал нас лесом, зашел вперед и еще раз так же ее приветствовал. Она поклонилась. Через несколько минут я спросил, зачем она это сделала, если узнала его. Она ответила: «Когда вам будет семьдесят пять и такое же дырявое, как у меня, сердце, вы поймете, что легче поздороваться, чем не поздороваться». Про двух знаменитых ленинградских писательниц говорила: «Пишут большие романы и строят большие дачи».
Иосиф Александрович Бродский. Из бесед с Соломоном Волковым:
Я помню зиму, которую я провел в Комарове. Каждый вечер она отряжала то ли меня, то ли кого-нибудь еще за бутылкой водки. Конечно, были в ее окружении люди, которые этого не переносили. Например, Лидия Корнеевна Чуковская. При первых признаках ее появления водка пряталась и на лицах воцарялось партикулярное выражение. Вечер продолжался чрезвычайно приличным и интеллигентным образом. После ухода такого непьющего человека водка снова извлекалась из-под стола. Бутылка, как правило, стояла рядом с батареей. И Анна Андреевна произносила более или менее неизменную фразу: «Она согрелась».
Помню наши бесконечные дискуссии по поводу бутылок, которые кончаются и не кончаются. Временами в наших разговорах возникали такие мучительные паузы: вы сидите перед великим человеком и не знаете, что сказать. Понимаете, что тратите его время. И тогда спрашиваете нечто просто для того, чтобы такую паузу заполнить. Я помню очень отчетливо, как я спросил ее нечто, касающееся Сологуба: в каком году произошло такое-то событие? Ахматова в это время уже поднесла рюмку с водкой ко рту и отпила. Услышав мой вопрос, она сделала глоток и ответила: «Семнадцатого августа тысяча девятьсот двадцать первого года». Или что-то в этом роде. И допила оставшееся.
Сильва Соломоновна Гитович:
Приезжала погостить в Комарово подруга юности Анны Андреевны Валерия Сергеевна Срезневская. Ее привез ее сын. В мое окно мне было хорошо видно, как из машины с трудом вылезла согнутая пополам старуха с завитыми буклями и, тяжело опираясь на палку, заковыляла по дорожке.
На крыльцо, высоко неся седую голову, вышла навстречу Анна Андреевна.
Валерия Сергеевна пробыла на даче два дня. Они сидели на открытой веранде, и она, смотрясь в ручное зеркало, бережно поправляла крашеные завитки каштановых волос. Слышен был воркующий смех. Потом Анна Андреевна, слегка монотонно, нараспев читала:
И сердце то уже не отзовется
На голос мой, ликуя и скорбя.
Все кончено. И песнь моя несется
В пустую ночь, где больше нет тебя.
«Аня, прекрасно, — восхищалась Валерия Сергеевна. — Прочти теперь из «Anno Domini»: «Враг мой вечный, пора научиться / Вам кого-нибудь вправду любить…»» — «Нет, Валя, я лучше тебе прочту другое…»
…В Ленинград приехал Роберт Фрост. Его торжественно принимали в Союзе писателей, возили по городу, показывая Ленинград, а на другой день в Комарове на своей даче академик Алексеев устроил в его честь званый завтрак. Конечно, была приглашена и Анна Андреевна.
Утром Нина Антоновна сделала ей великолепную прическу, красиво зачесала волосы наверх, погладила парадное шелковое платье, называемое «подрясник». В тон платья надели на Анну Андреевну серые туфли Нины Антоновны. И, высоко неся седую голову, в длинном светло-сером платье, она, в ожидании машины, появилась на крыльце.
Скоро приехала алексеевская «Волга» и увезла Анну Андреевну.
Завтрак в честь Фроста сильно затянулся, и Анна Андреевна вернулась усталой. Она сбросила «подрясник», уютно улеглась на кровать и с непередаваемой интонацией, какой-то смесью шутливости и сожаления, сказала: «Я и не представляла себе, что он такой старый. Весь завтрак он мирно спал. Спал, неожиданно просыпался, смотрел поверх голов на верхушки сосен и снова сладко засыпал».
Анатолий Генрихович Найман:
Окно ее комнаты выходило в сосновую рощицу, летом наполненную «зеленым воздухом», который она охотно и с некоторой гордостью за природу показывала гостям. Раза два в неделю перед домом устраивался костер, из сухих веток, шишек, опавших иголок. Она эти часы — гудящее пламя, тлеющие красные угли — очень любила. Но предупреждала, если устроитель был неопытный: «Мой костер — одно из коварнейших на свете существ», — и следила, чтобы на ночь его тщательно засыпали землей: дескать, однажды она проснулась среди ночи, оттого что пламя полыхало выше сосен: «А вечером притворялся смирным. Вы его не знаете».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
МАРИЯ КЛЕНОВА ГОЛУБАЯ БУДКА Рассказ
МАРИЯ КЛЕНОВА ГОЛУБАЯ БУДКА Рассказ Каждое утро, идя на работу, я глазами выискивала затерявшуюся среди огромных домин голубую будку с шиферной крышей. Она одиноко, без хозяина, глядела на остановку, и люди, выходя из трамвая, от нее отворачивались, людям не было дела до
«Забита будка у ворот…»
«Забита будка у ворот…» Забита будка у ворот, Не слышно бубенцов на гривах, И бронзового фавна рот Не мечет в урну струй игривых. И ковыляющих утят Не провожают всхлипы лая, А листья медленно летят, Холодным пламенем пылая. И в огороде за плетнем На перерытых грядах