дверь к счастью открывается наружу кьеркегор
Дверь к счастью открывается наружу кьеркегор
Дверь к счастью открывается наружу, и тот, кто её тянет на себя, тот её ещё плотнее закрывает.
4 комментария
Похожие цитаты
Полюбите прежде всего себя
и Жизнь полюбит вас.
…
Обязательно соблюдайте шесть четких постулатов,
которые помогают человеку чувствовать себя по настоящему
счастливым и самодостаточным…
1) Первый и самый главный — «Ни с кем себя не сравнивать и никому не завидовать!»
2) Не обижаться! Смотреть на Жизнь оптимистично!
3) Замечать приятное! Искренне радоваться этим приятным мелочам!
4) Доверять людям!
5) Баловать себя и прощать собственные промахи!
6) Принимать людей такими, какие они есть!
Ах, как хочется просто жить,
Улыбаться, проснувшись утром.
Не болеть, со всеми дружить,
Добрым быть и немного мудрым.
Ах, как хочется просто петь,
Подставляя солнышку руки.
Чтобы много успеть суметь,
Чтоб не мучила боль разлуки.
Ах, как хочется по весне
Услыхать соловьиные трели.
А ещё в родной стороне
Ощутить пьяный запах сирени.
Ах, как хочется жарким днём
Родниковой воды напиться.
… показать весь текст …
Сколько тебе не было бы лет, в твоей жизни может появится человек, с которым поймешь… что у тебя не было счастья, не любил… и вовсе до сих пор не жил.
Дверь к счастью открывается наружу кьеркегор
Подлинная немота не в молчании, а в разговоре.
Ах, двери счастья, к сожалению, открываются не внутрь, так что их нельзя растворить бурным напором; они отворяются изнутри наружу, и тут уж ничего не поделаешь.
Люди перестали верить в Бога. За этим последовало наказание: они стали бояться себя, страстно желать фантасмагорического, и сейчас они содрогаются при виде этого создания их собственного воображения.
Самое великое и трудное из всех дел — вера.
Двери счастья отворяются, к сожалению, не внутрь — тогда их можно было бы растворить бурным напором — а изнутри, и потому ничего не поделаешь.
Бабочка совершенно забывает о том, что была гусеницей; возможно, она способна настолько полно забыть о том, что была бабочкой, что благодаря этому может стать рыбой.
Итог моей жизни — простое ничто, настроение, один-единственный цвет.
Этот итог подобен картине некоего художника, которому заказали изображение израильтян, переходящих через Красное море.
Для этого он закрасил всю стену красным, объясняя, что израильтяне уже все перебрались на другой берег, а египтяне потонули.
Помимо круга многочисленных знакомых у меня есть еще верная наперсница — меланхолия; среди веселья или во время работы она вдруг делает мне знак, увлекая прочь, хотя телесно я не двигаюсь с места.
Моя меланхолия — это самая преданная возлюбленная, какую я когда-либо знал; неудивительно, что и я отвечаю взаимностью на ее любовь.
Двери счастья открываются наружу
«Двери счастья, к сожалению, открываются не внутрь, так что их нельзя растворить бурным напором; они отворяются изнутри наружу, и тут уж ничего не поделаешь». Эта красивая цитата из трактата Серена Кьеркегора «Или-или» имеет глубокий смысл и может означать, что источник счастья находится внутри нас и доступ к нему возможен только изнутри.
Можем ли мы согласиться с тем, что счастливым человек делает себя сам, и что источник счастья находится внутри человека?
Вот, например, мать говорит ребенку: «Ты мое счастье!». Он делает ее счастливой тем, что он есть в ее жизни, но этот источник ее счастья находится снаружи. Или любящие друг друга мужчина и женщина счастливы вместе от того, что нашли гармонию друг с другом.
Но с другой стороны, есть много людей, у которых растут дети, в их жизни есть любовь, но они не чувствуют себя счастливыми. То есть внешних факторов для счастья, конечно, недостаточно. Важно то, насколько человек способен чувствовать себя счастливым.
Формула счастья
Оказывается, существует некая предрасположенность, можно сказать, «готовность к счастью». Это подтверждает Илона Бонивелл в своем исследовании, посвященном счастью: «Счастье частично является врожденным. Все внешние жизненные обстоятельства в сумме отвечают не более чем за 10% варьирования уровня благополучия» (И. Бонивелл «Ключи к благополучию: что может позитивная психология»).
А основоположник позитивной психологии американец Мартин Селигман даже приводит формулу счастья (здесь речь пойдет о физиологической предрасположенности к тому, чтобы испытывать положительные эмоции, так сказать, о гормональной составляющей «счастья»): С = И + О + В, где С – счастье, И – индивидуальный диапазон, О – обстоятельства, В – факторы, поддающиеся волевому контролю. И – это генетически предопределенный уровень счастья, который остается относительно стабильным на протяжении всей жизни, и к которому мы возвращаемся вскоре после большинства значительных событий в нашей судьбе. Он определяет счастье примерно на 50%. О – это жизненные обстоятельства, которые отвечают примерно за 10%. Под факторами, поддающимися волевому контролю (В), имеются в виду сознательные, намеренные и требующие усилий действия, которые человек может выбрать для себя, – это примерно 40% счастья. То есть, получается, что в значительной степени «наше счастье в наших руках»!
Русского человека коробят такие попытки «количественно» измерить счастье, ведь в нашей культуре это понятие больше связано с душой, с духовными ценностями, которые не измеришь в процентах. Однако сам факт наличия исследований в этой области, причем достаточно серьезных, нельзя сбрасывать со счетов — хотя, повторю, они затрагивают только одну, «физиологическую» составляющую счастья.
Один и счастлив?
Чувства являются более сложными и более продолжительными по времени, чем эмоции. Чувства (любовь, гордость, ревность, сочувствие, тщеславие, уважение и т.п.) — это целые букеты из эмоций, они возникают на основе относительно стабильных социальных и культурных потребностей. Следовательно, сложные чувства, в отличие от эмоций, возможны только в социуме и являются культурно и социально обусловленными.
Есть ли люди, которым не нужен социум для того, чтобы чувствовать себя счастливыми? На первый взгляд, да. Например, ученый, который доказывает теорему и погружен в это занятие; художник, который рисует картину и поглощен ею.
Американский психолог венгерского происхождения Михай Чиксентмихайи, известный своими исследованиями на темы счастья и творчества, писал о состоянии потока, в которое погружается человек, занимаясь любимым делом («Поток: психология оптимального переживания»). Наверняка, такой человек счастлив. Но все равно для этого ему необходимо ощущение осмысленности его деятельности, а его дает только понимание, что он делает свое дело для людей, создает что-то для них. Что его картину увидят люди. Можно предположить, что у человека на необитаемом острове не возникнет состояние потока. Художник на необитаемом острове станет писать картину, только если у него есть надежда, что когда-нибудь он сможет попасть к людям, и они увидят его произведение. Пожалуй, если поискать, найдется ученый, который будет счастлив наедине со своими формулами и открытиями, даже если о них никто никогда не узнает, но таких людей единицы, и, видимо, это можно рассматривать как исключение, даже отклонение, явление, не свойственное человеку как социальному существу.
Удовлетворенность и счастье
А что же думает по поводу счастья наука? Если мы поищем определение «счастья» в психологическом глоссарии, то мы увидим ссылку «см. Удовлетворенность». То есть счастье не является самостоятельным научным понятием и не операционализируется (то есть не поддается измерению) в академической психологии.
В толковом словаре Д.Н.Ушакова счастье определяется как «состояние довольства, благополучия, радости от полноты жизни, от удовлетворения жизнью».
Возможно ли, что кому-то для счастья достаточно сытно поесть и сладко поспать? Вспомним пирамиду потребностей А. Маслоу, ее низший уровень — физиологические потребности. Второй уровень — потребности в безопасности. Третий уровень — потребности в любви и принятии, четвертый — в уважении и т.д. Вероятно, говорить о возможности счастья имеет смысл, начиная только с третьего уровня, а до этого можно говорить только об удовлетворении примитивных потребностей.
Удовлетворение базовых потребностей не делает человека счастливым. А как же тогда бездомный, который спрятавшись от ветра под мостом, считает, что он счастлив? Или обкурившийся растаман на Ямайке, танцующий на пляже в абсолютной эйфории?
Научная психология имеет на этот счет понятие «удовлетворенность жизнью», для измерения которой даже есть тесты. Но, видимо, только в случае удовлетворения высших социальных и культурных потребностей (в любви, принятии, взаимопонимании, уважении) правомерно говорить о счастье. Все что находится на более низких уровнях — удовлетворение, довольство жизнью, но отнюдь не счастье.
В пирамиде Маслоу есть еще один (самый верхний) уровень — потребность в самоактуализации, использовании своего потенциала. Некоторым людям для счастья необходимо самореализовываться, развиваться, духовно расти, заниматься творчеством, помогать людям, отдавать.
Итак, опираясь только на свой внутренний мир, трудно быть счастливым, для этого нужны другие люди. Но невозможно быть счастливым и без опоры на внутренний мир, без готовности и умения чувствовать себя счастливым, что бы при этом ни происходило во внешнем мире. Эта внутренняя готовность должна встретиться с чем-то снаружи, а именно с удовлетворением социальной потребности высшего порядка.
Жить в полную силу
Если размышлять на тему счастья в ключе такого направления психологии, как экзистенциальный анализ, речь обязательно зайдет об «исполненной экзистенции», что означает: говорить жизни «да!», открываться тому, что приходит, чувствовать вкус бытия, вести настоящую наполненную и осмысленную жизнью, полную глубоких чувств, реализованных начинаний, собственных решений. Не хоронить свои мечты, отказываясь от них, ссылаясь, например, на их непрактичность. Среди вечной суеты и спешки, необходимости зарабатывать деньги — находить время не на то, что «нужно для чего-то», а на то, что «просто хочется», «нравится», «приносит радость», «всегда об этом мечтал», «давно хотел попробовать»… Воплощать свои творческие порывы. Не бояться идти навстречу новому, быть открытым самым разным впечатлениям, уметь быть спонтанным и иногда совершать необдуманные поступки, рисковать.
Жить вот так — в полную силу — бывает трудно, ведь если открываться жизни, это означает быть готовым принимать не только приятное, но и болезненное. Иногда хочется заковать себя в доспехи, как улитка заползти в свою ракушку, закрыться от отношений, опасаясь, что они могут причинить страдания. Но тогда мы закроемся и для того хорошего, что приготовила нам жизнь, станем невосприимчивы к прекрасному. Только весь спектр чувств и переживаний делает наше существование наполненным и приносит чувство удовлетворения.
Легко ли быть счастливым?
Чтобы быть несчастным, можно ничего не делать, и это само произойдет. И можно будет страдать, оправдываться, идти по пути наименьшего сопротивления. Вот одинокий несчастный ворчливый человек, который сетует на то, что он никому не нужен. А почему он один? Что он сделал, чтобы быть кому-то нужным?
Быть счастливым и оставаться счастливым — это непростой путь. Очень легко сдаться, опустить руки и сказать, что «ничего не получается», «я никому не нужен», «меня никто не любит» и «все плохо». А, может, лучше сделать так, чтобы тебя любили, чтобы ты был нужен? А, может, лучше работать над собой, развиваться, расти — чтобы получилось то, о чем мечтаешь?
Чтобы иметь возможность сказать ребенку «Ты — мое счастье!», сначала нужно его родить и вырастить счастливым. А вырастить счастливых детей могут только счастливые родители. Начинать надо с себя.
Двери счастья открываются наружу? Думаю, они открываются в обе стороны. Но все-таки в значительной мере наше счастье — в наших руках.
Дверь к счастью открывается наружу кьеркегор
Книга всемирно известного австрийского философа, психолога, создателя логотерапии Виктора Франкля (1905–1997) представляет собой сборник лекций, в которых в доступной и увлекательной форме изложены основные идеи экзистенциальной психологии.
Научная и литературная карьера выдающегося австрийского психолога началась в 1924 году, когда он с одобрения Зигмунда Фрейда опубликовал свою первую статью в «Международном психоаналитическом журнале». Пережив в молодости увлечение психоанализом и психологией Адлера, Виктор Франкль стал родоначальником совершенно нового направления в психологии, которое теперь именуют Третьей Венской Школой психотерапии. Основываясь на своём богатом опыте практикующего психотерапевта, Франкль не только анализирует причины появления мучительного ощущения бессмысленности жизни, которое царит в современном обществе, но и даёт свой рецепт избавления от страданий, вызванных этим ощущением.
Многие лекции, составившие эту книгу, публикуются на русском языке впервые.
Стремление к смыслу
Как известно, в психоанализе не учитывается возможность соматического генеза и ноогенеза невротических расстройств. Между тем неврозы не всегда коренятся в эдиповом комплексе или в комплексе неполноценности; причиной развития неврозов могут быть ещё и муки совести, душевная неудовлетворённость и экзистенциальный кризис.
Как учит нас психоанализ, человек стремится к удовольствию, а значит, существует и принцип удовольствия. Индивидуальная психология учит нас тому, что человеком движет стремление к власти, которое принимает форму потребности в самоутверждении. Но ещё глубже в душе человека коренится другая потребность, которую я называю стремлением к смыслу. Человек изо всех сил стремится в полной мере выполнить своё предназначение в жизни.
Так, значит, человеком изначально движет вовсе не стремление к счастью? А ведь ещё сам Кант утверждал, что человек стремиться к счастью, и при этом оговаривался, что человеку следовало бы стремится и к тому, чтобы быть достойным счастья. Я бы сказал так: человек стремится не к самому счастью, а к тому, что создаёт условия для счастья. Когда создаются такие условия, ощущение счастья и удовлетворения возникает само собой. При лечении пациентов, страдающих сексуальными невротическими расстройствами, — нарушением потенции и фригидностью, — врач постоянно убеждается в том, что эти люди не могут почувствовать себя счастливыми именно из-за того, что забывают о необходимости создавать условия для счастья. Вот что является патогенным фактором. Отчего же это происходит? Человек забывает о необходимости создавать условия для счастья, если он полностью сосредоточен на самом ощущении счастья и удовлетворения. Прав был Кьеркегор, когда говорил, что дверь, ведущая к счастью, открывается наружу, и поэтому ломиться в неё бесполезно.
Как мы можем истолковать эту метафору? Сказанное означает, что в силу своей потребности в смысле человек стремится не только определить и выполнить своё предназначение в жизни, но и сблизиться с другой человеческой индивидуальностью, полюбить другую личность. Именно выполнение своего предназначения и любовь создают условия для счастья и удовлетворения. Невротик сбивается с этого пути и напрямик устремляется к счастью, подменяя стремление к смыслу стремлением к удовольствию. Если у нормального человека ощущение удовольствия возникает лишь в виде побочного эффекта при выполнении своего предназначения и благодаря близости с другим человеком, то для невротика удовольствие становится целью, самоцелью. Невротик одержим желанием испытать удовольствие. И чем сильнее он стремится к удовольствию, тем меньше он заботиться о создании условий для возникновения этого ощущения, поэтому «эффект удовольствия» и не возникает.
Что же касается расхожего представления о самореализации, то я смею утверждать, что человек способен реализовать свой потенциал лишь в той мере, в какой он выполняет своё предназначение в жизни. Я бы развил мысль Пиндара, который утверждал, что человек может стать лишь тем, кем он изначально является, и выразил её словами Ясперса: «Человек обретает себя благодаря делу, которое он считает своим призванием». Бумеранг возвращается к охотнику только в том случае, если охотник промахнулся. Так и человек изо всех сил стремится к самореализации только в том случае, если он не способен выполнить своё предназначение в жизни или не может даже понять, каково его предназначение.
То же самое можно сказать о стремлении к удовольствию и к власти. Если ощущение удовольствия является побочным эффектом, возникающим при выполнении своего предназначения, то власть служит средством достижения цели, когда для выполнения этого предназначения необходимы определённые общественные и экономические предпосылки. В каких же случаях человек добивается лишь «эффекта удовольствия» и ограничивается стремлением к обладанию тем средством достижения цели, которое именуют властью? Стремление к удовольствию, как и стремление к власти, возникает в результате подавления стремления к смыслу, а значит стремление к удовольствию и потребность в самоутверждении — это невротические побуждения. Вот почему Фрейд и Адлер, которые сделали все свои открытия при лечении невротиков, упустили из виду изначальное стремление человека к смыслу.
Времена подавления сексуальности, о котором писал Фрейд, уже миновали. Наступила новая эпоха — эпоха экзистенциальной фрустрации, разочарования в жизни. И сильнее всего от неутолённого стремления к смыслу страдает молодёжь. «Какой толк современному молодому человеку в чтении Фрейда или Адлера? — вопрошает Бэкки Лит, главный редактор студенческой газеты университета штата Джорджия. — У нас есть контрацептивы, благодаря которым мы можем свободно удовлетворять свои сексуальные потребности, так что сейчас уже нет нужды сдерживать свои сексуальные влечения по медицинским соображениям. И у нас есть власть. Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на американских политиков, которые, как и старая коммунистическая гвардия в Китае, до смерти боятся молодёжи. Между тем, по словам Франкля, в современном обществе царит экзистенциальный вакуум, а признаком этого является ощущение скуки. Скука — это уже нечто иное, не правда ли? О том, что такое скука, мы все знаем не понаслышке. Ведь среди наших знакомых, наверняка, наберётся немало людей, которые беспрестанно жалуются на скуку, хотя им стоит лишь захотеть, и они получат всё, включая сексуальное удовлетворение и власть, о которых писали Фрейд и Адлер».
И действительно, в последнее время к психотерапевтам всё чаще обращаются пациенты, страдающие от ощущения внутренней опустошённости, которое я называю экзистенциальным вакуумом. Они жалуются на то, что жизнь кажется им совершенно бессмысленной. Не стоит думать, что такое происходит только на Западе. Как заявил чешский психиатр Освальд Выметал, «никакие границы не могут сдержать распространение ощущения бессмысленности жизни, этой современной болезни, которая поражает главным образом молодёжь как в капиталистических, так и в социалистических странах». Председательствуя на чехословацком неврологическом конгрессе, доктор Выметал с восхищением отозвался о заслугах Павлова и вместе с тем признал, что в условиях экзистенциального вакуума психиатр уже не может довольствоваться психотерапевтическими методами, основанными на теориях Павлова. О том, что экзистенциальный вакуум ощущается даже в развивающихся странах, свидетельствуют статьи Л. Л. Клицке <23>и Джозефа Филбрика<24>.
Ныне сбывается предсказание Пауля Полака, который ещё в 1947 году, выступая с докладом перед членами Общества индивидуальной психологии, высказал такую мысль: «Если бы были решены все социальные проблемы, на первый план впервые выдвинулись бы вопросы духа. Человек впервые понастоящему смог бы задуматься о своей сущности и осознать собственные экзистенциальные проблемы». Полаку вторит и Эрнст Блох: «Сегодня людям перепала возможность ещё при жизни задуматься о том, о чём прежде они думали лишь в смертный час».
Психиатры знают по собственному опыту, что в наши дни стремление к смыслу у многих людей остаётся неутолённым. Иными словами, люди страдают не только от сексуальной неудовлетворённости, от невозможности удовлетворить своё сексуальное влечение или влечение к удовольствию в широком смысле слова, но и от ощущения бессмысленности своей жизни, которое в рамках логотерапии обозначается термином «экзистенциальная фрустрация». В наше время ведущая роль в этиологии невротических расстройств принадлежит уже не комплексу неполноценности, а именно ощущению бессмысленности жизни. Наши современники страдают не столько от того, что чувствуют себя ущербными по сравнению с другими людьми, сколько от того, что не видят никакого смысла в своей жизни. Что же касается психических заболеваний, то на почве экзистенциальной фрустрации они развиваются, по крайней мере, ничуть не реже, чем на почве пресловутой сексуальной неудовлетворённости.
Человек, страдающий от экзистенциальной фрустрации, не знает, чем заполнить этот экзистенциальный вакуум. Шопенгауэр полагал, что человечество балансирует между нуждой и скукой. В последнее время скука представляет для всех нас, в том числе для неврологов, куда более серьёзную проблему, чем любая нужда. И нужда в так называемом сексуальном удовлетворении не является исключением. Скорее напротив — во многих случаях сексуальная неудовлетворённость обусловлена именно неутолённым стремлением к смыслу, ибо сексуальное либидо нагнетается только в условиях экзистенциального вакуума.
Все мы знаем выражение «скука смертная». Так вот, многие исследователи утверждают, что коренной причиной самоубийств является ощущение внутренней опустошённости, которое я называю экзистенциальной фрустрацией.
Сейчас все эти проблемы приобрели особую актуальность. Свободного времени у людей становится всё больше. Но мало освободиться от работы, нужно ещё чем-то заняться на досуге, а люди, страдающие от экзистенциальной фрустрации, не знают, на что потратить своё свободное время.
Одним из нервных расстройств, развивающихся вследствие экзистенциальной фрустрации, является описанный мной в 1933 году невроз на почве безработицы<25>. Явлением того же порядка я считаю кризис пенсионного возраста. Сейчас этому фактору придаётся большое значение в рамках практической геронтологии. Думается, Ганс Гофф нисколько не преувеличивает, когда заявляет: «Способность наполнить свою жизнь смыслом, а значит, и пробудить у себя интерес к будущему, могла бы уберечь многих пожилых людей от преждевременного старческого маразма». Нельзя не вспомнить и мудрые слова величайшего нейрохирурга Харви Кашинга — его высказывание процитировал Персиваль Бей-ли в своей торжественной речи на стодвенадцатой конференции Американской психиатрической ассоциации: «Единственный способ выжить — это постоянно ставить перед собой новые задачи». Однажды я побывал у венского профессора психиатрии Йозефа Бёрце, и, надо сказать, мне редко доводилось видеть на письменном столе столько книг, приготовленных для вычитки, сколько я увидел в кабинете этого девяностолетнего человека.
Если кризис пенсионного возраста представляет собой, так сказать, хроническую форму невроза на почве безработицы, то эпизодическим проявлением этого расстройства можно назвать «невроз выходного дня», особую депрессию, которую многие люди испытывают в выходные дни, когда повседневная рутина не оберегает их от ощущения экзистенциального вакуума и они явственно осознают всю бессмысленность своей жизни.
Чаще всего экзистенциальная фрустрация принимает скрытую, латентную форму. Мы знаем, что люди могут всячески скрывать свою внутреннюю опустошённость. Взять, к примеру, «синдром менеджера», эту болезнь одержимых карьеристов, которые подменяют стремление к смыслу стремлением к власти, а то и самой банальной «жаждой наживы».
Если сами менеджеры так заняты своей работой, что им порой даже некогда перевести дух и опомниться, то их жёны томятся от безделья и скуки, пытаясь заглушить чувство внутренней опустошённости с помощью алкоголя, болтовни или азартных игр. Стараясь убежать от самих себя, они выбирают такой способ времяпрепровождения, который позволяет им развеяться, отвлечься и не требует внутренней сосредоточенности.
Человек испытывает страх пустоты, horror vacui, не только на физическом, но и на психологическом уровне. На мой взгляд, всевозрастающий интерес к автомобилям подспудно продиктован стремлением заглушить рёвом двигателей чувство опустошённости и забыться в скоростном угаре. Ускорение темпа жизни — это не что иное, как отчаянная и заведомо безнадёжная попытка своими силами компенсировать экзистенциальную фрустрацию. Чем хуже человек представляет себе цель своей жизни, тем быстрее он старается двигаться по жизненному пути. Как поёт венский шансонье Гельмут Квальтингер в своих пародийных куплетах от имени мотоциклиста-лихача: «Не знаю, куда еду, но вмиг туда домчусь».
Иногда честолюбие порождает и более амбициозные устремления. Как-то раз я занимался лечением одного пациента. Это был самый типичный случай «синдрома менеджера», с каким мне доводилось сталкиваться за всю мою врачебную практику. В ходе обследования выяснилось, что несчастный работает до изнеможения. Я поинтересовался, почему он так перенапрягается на работе. Человек он был богатый, у него даже был личный самолёт, одна беда — самолёт был винтовой, а моему пациенту, кровь из носу, нужен был реактивный.
Стремление постичь смысл человеческой жизни, равно как и сомнения в том, что жизнь имеет смысл, и даже отчаяние, возникающее при мысли о том, что жизнь бессмысленна, — всё это нельзя расценивать как симптомы болезни. Способность задумываться о смысле жизни — это отличительная особенность человека. Невозможно вообразить животное, которое задаётся такими вопросами. А потому не нужно низводить это самое человеческое из всех человеческих качеств до уровня обычной слабости, болезненного пристрастия, симптома или комплекса.
Я знавал одного пациента, университетского профессора, который обратился в мою клинику с жалобами на то, что ощущение бессмысленности жизни доводит его до отчаяния. В разговоре с ним выяснилось, что он страдает эндогенной депрессией, то есть не психогенным неврозом, а соматогенным психотическим расстройством. Как ни странно, в депрессивной фазе он не предавался раздумьям о смысле жизни, поскольку пребывал в таком удручённом состоянии, что просто не мог ни о чём думать. Подобные мыс-ли посещали его только в перерывах между приступами депрессии! Иными словами, в его случае психическое расстройство и духовное отчаяние были взаимоисключающими состояниями.
Экзистенциальная фрустрация, или, говоря иначе, неутолённое стремление к смыслу, не имеет ничего общего с болезнью, поэтому стремление к смыслу, это естественное человеческое желание наполнить свою жизнь смыслом, невозможно стимулировать медикаментами. Поощрять стремление к смыслу — это первейшая задача логотерапии, то есть терапии, ориентированной и ориентирующей пациента на поиск смысла, причём во многих случаях нужно первым делом пробудить у человека подспудное, подавленное, подсознательное стремление к смыслу.
В чём смысл страданий
Врачу в силу его профессии приходится иметь дело с людьми страдающими, больными, порой больными неизлечимо, с людьми, которые задают и ему, и самим себе один вопрос: зачем жить дальше — какой смысл в жизни, наполненной неизбывными страданиями? В таких случаях к обычным обязанностям врача, которые заключаются в том, чтобы восстановить трудоспособность пациента и вернуть ему способность наслаждаться жизнью, прибавляется ещё одна обязанность: он должен научить пациента переносить страдания.
По существу, способность переносить страдания зависит от внутреннего настроя и представляет собой проявление того качества, которое я называю пониманием. Смысл жизни раскрывается не только в труде, то есть за счёт реализации трудоспособности и проявления созидательности, и не только в переживаниях, душевной близости и любви, то есть за счёт реализации способности наслаждаться жизнью и проявления эмоциональности, но и в страданиях, причём в страданиях смысл жизни раскрывается полнее всего. Страдания дают человеку возможность проявить свои лучшие душевные качества и постичь глубочайший смысл жизни.
Всё дело в том, как больной относится к своей болезни и как он принимает свою болезнь. Словом, важно понять свою судьбу и принять её как данность. Возможность раскрыть смысл неизбывных страданий напрямую зависит от того, как человек их переносит. Тут уместно вспомнить одно стихотворение Юлиуса Штурма<26>, переложенное на музыку Гуго Вольфом<27>:
Ночью сходит радость к нам, ночью сходит боль,
А опомнишься едва, их уж нет с тобой,
К Господу спешат — сказать,
Как сумел ты их принять.
По сути, так оно и есть. Всё зависит от того, как человек принимает свою судьбу в тот момент, когда он уже не может ничего изменить и ему остаётся лишь терпеть. В общем, когда человек уже не в силах повлиять на свою судьбу, важно встретить её достойно.
Прав был Гёте, когда утверждал: «Нет таких обстоятельств, которые человек не мог бы изменить к лучшему своим трудом или терпением». Скажу больше: терпение, то есть готовность принять свою судьбу как данность, — это тоже труд, притом величайший труд, на который способен человек. Вот что имел в виду Герман Коэн, когда сказал: «В страданиях заключено высочайшее достоинство человека».
Попробуем разобраться, почему именно в страданиях полнее всего раскрывается смысл человеческой жизни. Понимание можно поставить выше созидательности и эмоциональности хотя бы потому, что смысл страданий раскрывается на более высоком уровне, чем смысл, заключённый в труде и любви. Поясню свою мысль. Начнём с того, что homo sapiens, человек разумный, предстаёт в трёх ипостасях: как homo faber, человек созидающий, который видит смысл своей жизни в труде; как homo amans, человек любящий, который раскрывает смысл жизни в любви, и как homo patiens, человек страдающий, претерпевающий страдания. Homo faber — это практик, который оперирует лишь двумя категориями: «успех» и «неудача». Между двумя этими крайностями и балансирует его жизнь, построенная по принципу эффективности. Homo patiens мыслит другими категориями. Он балансирует между «внутренней гармонией» и «отчаянием».
Стало быть, homo faber оценивает свою жизнь по горизонтальной шкале, а homo patiens — по вертикальной шкале. Так что, категория «внутренней гармонии» по определению выше категории «успеха». И то сказать, homo patiens может обрести внутреннюю гармонию даже в случае полной неудачи. Для него «неудача» не исключает «внутренней гармонии», а «успех» не исключает «отчаяния». Но надо учитывать, что и то, и другое он оценивает по своей вертикальной шкале. Если оценивать свершение homo patiens — обретение внутренней гармонии и постижение смысла страданий — по горизонтальной шкале эффективности, то свершение это покажется ничтожным и абсурдным. Иными словами, homo faber счёл бы успех homo patiens вопиющей нелепостью.
Несмотря на это, прежде чем проявить понимание и принять судьбу как данность, нужно в полной мере проявить созидательность и попытаться изменить свою судьбу. Хотя в страданиях смысл жизни раскрывается полнее, чем в труде, смысл жизни нужно искать прежде всего в созидании, поскольку готовность терпеливо сносить ненужные страдания, обрекая себя на мучения, которых можно избежать, — это не подвиг, а блажь. Макс Брод говорил, что несчастье бывает «благородным» и «неблагородным». Так вот, в напрасных страданиях нет никакого благородства.
Перенесём всё это в практическую плоскость, в плоскость врачебной практики. Очевидно, что нет никакого смысла терпеть страдания, вызванные злокачественной опухолью, если эту опухоль можно удалить. Зачем страдать понапрасну? Нужно просто набраться смелости и согласиться на операцию. Если же опухоль не поддаётся хирургическому лечению, то нет смысла роптать на судьбу — остаётся лишь смириться с неизбежным. Физическую боль тоже нельзя назвать неизбежным страданием и неодолимой напастью, ведь существует множество обезболивающих средств. Какой смысл отказываться от общего или местного наркоза? Какой смысл воздерживаться от приёма обезболивающих препаратов при неизлечимой болезни? Наверное, только такой человек, как Фрейд, мог найти в этом какой-то смысл: он ведь до последнего дня мужественно отказывался принимать анальгетики, то есть сам отказывал себе в помощи. Если человек отказывается от приёма обезболивающих средств не по объективным причинам, то готовность терпеть боль нельзя считать проявлением силы воли.
Врачу часто приходится наблюдать за тем, как пациенты, лишённые возможности наполнить свою жизнь смыслом благодаря созидательному труду, учатся находить смысл жизни в страданиях, в примирении с судьбой. Я хочу показать на конкретном примере, что человек, которого жизнь лишила не только возможности работать и тем самым наполнять свою жизнь смыслом, но и возможности любить, способен найти смысл жизни даже в страданиях, при которых возможность найти смысл жизни сведена к минимуму.
Ко мне обратился за помощью пожилой терапевт. Год назад у него умерла жена, которую он просто обожал, и он никак не мог оправиться после этой потери. Я взглянул на убитого горем пациента и спросил его, представляет ли он, каково бы пришлось его жене, если бы он умер первым. «Даже подумать об этом страшно, — ответил он. — Моя жена была бы безутешна». Тогда я сказал: «Вот видите, ваша жена избежала этой участи, и теперь вы страдаете вместо неё, вам выпала доля её оплакивать». В тот же миг страдания обрели для него смысл: он понял, что жертвует собой ради жены. Мы не изменили его судьбу; изменился лишь его настрой. Судьба лишила его возможности наполнить свою жизнь смыслом благодаря любви, но у него ещё оставалась возможность понять и принять свою судьбу.