Экуменизм в православной церкви что это такое простыми словами
Экуменизм в православной церкви: мнение патриарха и отношение священников
Одним из интересных и необычных христианских феноменов является экуменизм. Что это такое, грех и ересь или новое церковной движение, способное покрыть все разногласия и создать одну религию?
Что такое экуменизм
Данное понятие пришло из греческого языка и буквальный его перевод означает обитаемый мир или вселенная. Этимология слова подразумевает такое значение слова — единая вселенная, где правит Иисус Христос.
В современном мире термин трактуют тремя разными путями:
Если первое понятие вполне принимается Православной Церковью (далее ПЦ), то второе полностью отрицается, поскольку предполагает отвержение уже действующей единой церкви с апостольским преемством. Третье же понятие считается ПЦ полностью еретическим. Таким образом, в рамках ПЦ возможно только одно толкование термина экуменизм — это диалог с другими религиями и движениями для миротворческих действий.
Допустимо также толкование термина как сближение и диалог, но только между христианскими конфессиями, у которых есть единое представление об учении Христа.
История экуменизма
Череда серьезных массовых расколов во Вселенской Церкви (между Западом и Востоком, католиками и лютеранами, и протестантами) привело к росту незарегистрированных самовольных общин и длительному конфликту между ними.
Читайте о других конфессиях:
Понятие экуменизма было зарождено в XIX-XX веках среди протестантов Западной Европы и Америки. Протестанты поняли необходимость общения друг с другом, несмотря на некоторые различия в собственных учениях и начали предпринимать шаги к сближению. Впервые эти мысли прозвучали на мировой конференции в Эдинбурге в 1918 году.
В результате проводились совместные мировые межконфессиональные конференции, форумы и конгрессы. Это привело к единому движению протестантов, а позже они стали рассматривать возможность объединения не только отдельных ветвей христианства, но совместную работу с другими религиями (иудаизмом, исламом и политеистическими религиями).
Кульминацией экуменического движения стало создание ВСЦ — Всемирного Совета Церквей (1948 год) в Женеве. РПЦ является частью данного совета с 1959 года и поддерживает экуменическое движение в целом, в отличие от католической церкви.
Благодаря экуменическому движению сегодня возможен диалог различных церквей, а также:
Все это было невозможно в XX веке, а сегодня существует множество экуменических низовых групп, которые проводят работу в церковных общинах повсеместно для содействия общей ответственности.
Преследования других религий и христианства
Мировая история и история христианства содержит множество историй нетерпимости (и многие из них нелицеприятные), когда были преследуемы христиане различных ветвей. Одной из наиболее страшных страниц в христианстве стала Варфоломеева ночь, когда католики вырезали множество гугенотов и воды Сены в Париже стали красными от их крови.
Нетерпимость в христианском мире понятие распространенное и чаще всего обусловленное богословскими и историческими отличиями.
Если погрузиться в историю христианства и мучеников первого века станет ясно, что римские правители были своего рода экуменистами — они требовали от христиан признания всех религий равными, на что те отказывались и шли на казнь. Будучи толерантными к множеству языческих религий, правители ждали этого же от христиан. Но христиане утверждали (и до сих пор утверждают), что нет Бога, кроме Господа Иисуса Христа, а другие боги — это языческие идолы.
Сегодня нет такой явной агрессии к представителям другой веры, по крайней мере, открытых столкновений и актов вандализма. Однако пренебрежительное и агрессивное отношение все же присутствует, как и много веков тому назад. Это происходит из множества различных конфессий, каждая из которых убеждена — ее вера в Христа наиболее верная и она является носителем Христовой благодати, а также спасения.
Важно! Переход в иную церковь считается отпадением от истинного учения, поэтому как такового реального экуменизма в мире сегодня нет.
Что такое экуменизм с точки зрения православия
Православная Церковь сегодня — это наиболее консервативное ответвление христианства, поскольку все новые тенденции в ПЦ воспринимаются подозрительно и отвергаются большинством христиан (наиболее яркий пример — отказ перехода на иной календарь). Тем не менее ПЦ готова на межконфессиональный диалог, несмотря на утверждение в «Основных принципов отношения РПЦ к инославию», что только Православие имеет полную Божественную благодать. Это утверждение приводит к мысли, что католикам и протестантам следует покаяться и вернуться в лоно истинной церкви.
Таким образом, экуменизм для православия явление вредное и, скорее всего, лишнее. Если и сотрудничать с другими религиями, то только на базе православия. Многие православные богословы считают, что экуменизм не только не дает никакой пользы, но обедняет своей механичностью и обезличиванием. Объединить же может только Господь.
Читайте о Православной Церкви:
Отношение церковных деятелей
Мнения православных деятелей касательно данного вопроса разнятся, например, диакон Андрей Кураев утверждает, что экуменизм не есть ересь. И хотя с ним не соглашается большинство православных деятелей, он утверждает, что данное движение является всего лишь межконфессиональным диалогом и обменом богословским опытом. Поэтому Кураев рассматривает его как положительное явление и необходимое.
Патриарх Кирилл также близок к признанию его положительным явлением, поскольку часто говорил о необходимости диалога с другими конфессиями и лично участвовал в подобных встречах (встреча с Папой Римским, к примеру). Хотя он понимает, что в православном мире существует твердая оппозиция и неприятие этого движения. Из-за этого, а также крайней изоляции православия, патриарх Кирилл часто выдерживает жесткую критику в свой адрес, особенно после его слов в защиту экуменизма.
Экуменизм и другие религии
Несмотря на то что католики не состоят в ВСЦ, они сделали шаг навстречу сближению после Второго Ватиканского собора и провозгласили свое уважение к иным религиям в ряде документов. В целом они проявляют большую открытость к экуменизму, нежели православные. Например, Польша, являясь католической по большей части, вполне открыта к другим религиям и там не наблюдается враждебного отношения к ним.
Протестанты же твердо убеждены в пользе движения и его необходимости. Подтверждая это, они открыто призывают участвовать с ними в причастии всех, кто признает Святую Троицу. Часто можно услышать их открытые молитвы за глав Католической и Православной Церквей.
Важно! Идеал экуменизма — это реальное равенство и взаимоотношения всех религий.
Однако этот идеал недостижим. Причиной тому является наличие серьезных и многочисленных противоречий. Но для успешной евангелизации всего мира (что является единой целью всех религий) просто необходим межконфессиональный диалог. Он необходимо не только для уменьшения противоречий, но и для совместного влияния христианского мира на развращенное мировое сообщество.
Экуменизм
Экумени́зм (от греч. οἰκουμένη (ойкумене) — обитаемый мир) – широко распространенное в современном мире понятие, имеющее три смысла:
1. Общение православных христиан с представителями христианских и нехристианских сообществ. Такой экуменизм – диалог между Православной Церковью и иными религиозными общинами, направлен на координацию миротворческих действий в нехристианском мире. Этот диалог не предполагает создание некой единой организации или корректировку догматов.
2. Либеральное течение с тенденцией к объединению различных конфессиональных направлений в рамках одной церкви. Подобная форма экуменизма отрицается Православием, поскольку искусственное создание «новой церкви» будет отрицанием уже существующей, сохраняющей апостольскую преемственность и неповрежденное догматическое учение, приведет к умалению христианской духовности, ибо будет исходить из пренебрежения благодатными дарами Церкви и всеми сокровищами святоотеческой мудрости. (см.: Нужен ли православному экуменизм?).
3. Учение о возможном объединении всех религий в некой новой (синкретизм). Такое понимание экуменизма свойственно, например, неоязыческому движению нью эйдж. Оно является подчеркнуто антихристианским. Подобно прочим лжеучениям оно категорически отрицается Православной Церковью.
Если Господь Иисус Христос сказал, что где двое или трое собраны во имя Его, там Он посреди них, то не следует ли из этого, что для спасения человека нет принципиальной разницы в том, к какой именно христианской деноминации он принадлежит, и вообще, является ли он членом какой-нибудь Церкви?
Говоря о присутствии среди собранных во имя Его, Спаситель не расширял смысл Своих слов до такого понимания, согласно которому любая социальная группа, объявившая целью своего единения исповедание имени Христа, автоматически становится местом особого Божьего присутствия, Его Святой Церковью, причастником Божьих благословений.
Проблема заключается в том, что далеко не всякое исповедание Христа (учение о Христе) является богоугодным, равно как и не всякая религиозная деятельность, осуществляемая под личиной истинного христианства.
Поучая о Церкви как о богоугодном собрании верующих, Господь имел в виду не какие бы то ни было религиозные общины вообще, а одну единственную Истинную Церковь. Именно об этой Церкви Священное Писание сообщает как о столпе и утверждении истины ( 1Тим.3:15 ), как о той, которой надлежит существовать до конца времен и которую не одолеют врата ада ( Мф.16:18 ). Это — Православная Церковь.
Идея о том, что любая христианская община, в том числе Православная Церковь, содержит лишь часть истины, а полнота истины может усматриваться лишь в совокупности всех этих общин, служит одним из главных доводов, мотивирующих тех сторонников экуменизма, задачей которых является образование Новой Церкви на основе кооперации разрозненных ныне «христианских» общин.
Но такая идея не только не находит оправдания в Божественном Откровении, а и прямо противоречит ему. Ведь если представить, что на сегодняшний день Православная Церковь владеет истиной вероучения лишь отчасти, а отчасти её учение не соответствует истине, значит теперь она — не столп и утверждение истины, значит врата ада всё же её одолели.
Не единство, а истина, согласно опыту и убеждению Православия, должна стать главной целью экуменического движения; единство является, согласно этому опыту, ничем иным, как естественным следствием истины, её плодом и благословением.
протоиерей Александр Шмеман
Русская Православная Церковь и экуменическое движение
 |
| Протоиерей Максим Козлов |
Прежде чем говорить об участии Русской Православной Церкви в экуменическом движении, следует сделать некоторые уточнения. В собственном смысле слова под экуменическим движением понимают движение многочисленных, главным образом протестантских, деноминаций, декларирующих своей целью достижение возможно полного единства между последователями различных христианских исповеданий. Первой конференцией различных христианских исповеданий стала Всемирная миссионерская конференция в июне 1910 года в городе Эдинбурге, одна из комиссий которой называлась «Сотрудничество в области достижения единства». Конференция прошла без участия православных представителей. Почти одновременно, в октябре 1910 года, на ежегодной конференции Американской Епископальной Церкви в городе Цинциннати (Соединенные Штаты Америки) была принята резолюция об образовании специальной комиссии для созыва всемирной конференции по вопросам веры и церковного устройства. Отсюда эту дату, 19 октября 1910 года, можно с определенной долей условности считать началом экуменического движения в современном смысле этого слова. Это решение привело впоследствии к созданию так называемого Всемирного Совета Церквей.
Решение о создании Всемирного Совета Церквей (ныне широко употребляемая аббревиатура ВСЦ) было принято в мае 1938 года на консультативной конференции в городе Утрехте (Нидерланды). А первая ассамблея Всемирного Совета Церквей, состоявшаяся в 1948 году в Амстердаме, по существу завершила процесс организационного оформления экуменического движения. Таким образом, применительно к истории Русской Православной Церкви до 1917 года представляется вообще затруднительным использование термина «экуменическое движение». В этом смысле название таких книг как «Православие и экуменизм» с привлечением материала XVIII–XIX веков чисто исторически не вполне корректно. Целесообразно говорить лишь о межконфессиональных контактах Русской Церкви. В этот период истории Русской Церкви с точки зрения рассматриваемой нами темы нас могут интересовать, во-первых, высказывания авторитетных иерархов, богословов, подвижников благочестия Российской Церкви, многие из которых ныне канонизированы, по вопросам, касающимся отношения Православной Церкви к инославию и вопросам церковного единства и церковного общения, а также, естественно, официальные суждения священноначалия, Святейшего Синода по данным проблемам. Во-вторых, нас также должны интересовать непосредственные контакты Российской Церкви с инославным миром, как на личном уровне (известная переписка А.С.Хомякова с архидиаконом Англиканской Церкви Уильямом Пальмером), так и на официальном уровне, контакты, имевшие своей целью вероисповедное единство и установление полного церковного общения.
Прежде всего, следует отметить, что суждения русских богословов по данным вопросам характеризуются крайне незначительным разбросом мнений. Практически все русские богословы определяют инославных (римо-католики, англикане, лютеране и другие) как еретиков и прямо называют их этим словом. Это справедливо даже к таким дипломатичным и осторожным в выражениях авторам, как, например, святитель Филарет Московский. Составить целостное представление о позиции святителя Филарета в данном вопросе, скажем, на основании мыслей, высказанных в раннем его творении «Разговорах между испытующим и уверенным» не представляется возможным, так как эта книга, написанная в 1815 году в определенных условиях и с определенными целями, отражает еще формирующиеся взгляды великого иерарха и святителя нашей Церкви. Впоследствии святитель высказывался об инославных, в том числе и о католиках, значительно более резко: «Терпимость значит не признание ереси, а только отсутствие гонения, допущение иноверцам пребывать в своей природной религии, коснеть в заблуждениях, доколе не озарит их свет благодати. Квакер ли это или еврей, гернгутер или мусульманин, папежник или язычник». Какая пара — папежник или язычник — на одном уровне! ( М.К,) (Собрание мнений и отзывов. Т. 4. С. 557).
Небезынтересно также рассмотреть, как решался русскими богословами вопрос о действительности таинств, совершаемых в инославных сообществах. В этом вопросе можно выделить 2 основных подхода. Одни авторы полностью исключают возможность совершения таинств в неправославной Церкви и соответственно рассматривают все таинства инославных, за исключением разве что крещения, как безблагодатные. Такого мнения придерживались святитель Игнатий (Брянчанинов), А.С.Хомяков, архиепископ Иларион (Троицкий), митрополит Елевферий (Богоявленский), митрополит Антоний (Храповицкий). Близкую к этой позицию занимал архиепископ Серафим (Соболев), который, признавая действительность таких таинств как миропомазание или священство, тем не менее отказывался признавать их действенность, а следовательно, и спасительность.
Об официальной позиции Русской Православной Церкви по этому вопросу можно судить, например, по ответному посланию Святейшего Синода Русской Православной Церкви от 25 февраля 1903 года на Окружное послание Константинопольского патриарха Иоакима III, где утверждается, что Русская Церковь признает крещение западных христиан и чтит апостольское преемство латинской иерархии. Такой умеренной позиции придерживалось тогда большинство русских богословов. Более обстоятельно вопрос об отношении Русской Церкви к инославию и о действительности таинств в отделившихся от православной Церкви сообществах был разработан в трудах Святейшего патриарха Сергия (Страгородского). Сущность взглядов патриарха Сергия кратко выражена в словах этого выдающегося, не во всем до конца оцененного богослова Русской Церкви: «Хотя и действительно некоторые таинства у инославных, хотя они и имеют право на имя христиан с вытекающими последствиями, хотя и остаются в ограде церковной и даже на паперти, все же в церковной Евхаристии они не участвуют. Двух не сообщающихся между собой Евхаристий, одинаково Христовых и одинаково истинных быть не может, как не может быть двух Христов и двух Церквей». Не претендуя на какие-либо обобщения, мы тем не менее можем отметить, насколько мы занимались этой темой, не удалось обнаружить ни официальных документов Русской Церкви, ни высказываний наших авторитетных богословов XIX— начала ХХ века, в которых сколько-нибудь определенно утверждалось, что те или иные инославные конфессии обладают истинной Евхаристией. Позиция по данному вопросу Святейшего патриарха Сергия и Русской Церкви считалась общепринятой, по крайней мере до 60-х годов. Так, еще в 1959 году профессор Ленинградской духовной академии Николай Успенский на страницах ЖМП (№ 7 за 1959 год) характеризует работы патриарха Сергия как последнее слово русской богословской науки по вопросу об отношении Православной Церкви к инославию. Таким образом, русская богословская мысль начала века не делала принципиального различия между современными западными христианами и еретиками древности.
Митрополит Антоний (Храповицкий) в 1915 году писал, что «…Православная Церковь не полагает никакой качественной разницы между так называемыми на светском языке инославными христианами Европы и древними еретиками, ибо, когда первые изъявляют свое желание присоединиться к Церкви, то римо-католиков принимают в общение тем же самым чином, как ариан, несториан, монофизитов и тому подобное, а протестантов, как еще более далеких от Церкви, чем названные еретики, через миропомазание». Следствием такого взгляда на инославный мир явилось безусловное признание истинной Церковью только Церкви Православной. В ответном послании Святейшего Синода от 25 февраля 1903 года говорится, что задача Православной Церкви в отношении инославных состоит в раскрытии им православной веры и той истины, что только наша Восточная Православная Церковь, неповрежденно сохранившая всецелый залог Христов, есть в настоящее время Церковь Вселенская. Естественно, что и восстановление церковного единства мыслилось только как воссоединение инославных со всей полнотой Православной Церкви. При этом в качестве непременного условия для основания такого воссоединения рассматривалось достижение полного единства в вопросах вероучения.
В послании митрополита Санкт-Петербургского Исидора, которое в 1870 году было от имени Святейшего Синода отправлено в Американскую епископальную Церковь, отмечалось, что «прежде взаимного общения в таинствах необходимо полное согласие в вере, так как первое может основываться только на последнем». Однако следует отметить, что такая принципиальная и последовательная позиция Русской Церкви в вопросах достижения межхристианского единства сочеталась с терпимостью, доброжелательностью к инославным, открытостью к диалогу с ними на всех уровнях и с искренним стремлением к единству. Не было иной раз так свойственной околоцерковной публицистике тенденции подчеркнуть теневые стороны, удовлетвориться состоянием разделения и собственной правильности, при этом позволительно предположить, что многочисленные браки представителей дома Романовых с представительницами протестантских династий в свое время имели смягчающее влияние на позицию постановлений Святейшего Синода, а с другой стороны, самая возможность этих браков находилась в контексте богословского подхода к инославию Российской Православной Церкви.
Что касается официальных межконфессиональных контактов, имевших непосредственное отношение к вопросу о восстановлении общения с инославными, то в рассматриваемый период у Русской Православной Церкви многочисленными они не были. Следует прежде всего отметить контакты с англиканами, которые имели место еще в 1716–1720 годах. До того можно вспомнить только своеобразный диалог между царем Иоанном Грозным и лютеранским пастором. Предание гласит, что после краткой дискуссии о сравнительном сотериологическом значении веры и добрых дел пастор имел неосторожность сравнить Лютера с апостолом Павлом, после чего царь прекратил дискуссию вполне небогословскими аргументами, ударив его хлыстом, со словами: «Ступай ты (далее нецитируемое публично выражение) со своим Лютером». На этом общение с лютеранами прекратилось.
В начале XVIII века с вопросом воссоединения с Русской Православной Церковью обратилась группа англиканских епископов, так называемых «неприсягающих», отделившихся от Англиканской Церкви в 1690 году, после того как они отказались присягать на верность королю Вильгельму III. Контакты с Англиканской Церковью активизировались в 60-х годах XIXвека вследствие соприкосновения обеих Церквей на северо-западном побережье Америки. Начавшияся дискуссии о воссоединении велись до 1870 года, но не привели к конкретным результатам по той причине, что стороны рассматривали сущность единения неодинаково. Англикане стремились прежде к практическому единению на основе общения в таинствах, не придавая значения догматическим различиям, православные не допускали единения без согласия в вере. Контакты с англиканами возобновились в конце XIX века. Переговоры о возможности сближения имели место в 1895–1897 годах. В начале ХХ века возобновились переговоры с Епископальной Церковью в США при участии святителя Тихона, будущего патриарха Московского и всея Руси, тогда епископа Русской Православной Церкви Северной Америки. Следует сказать, что лично святитель Тихон к представителям Епископальной Церкви относился весьма благожелательно. Известны два таких весьма характерных факта. Сей ревнитель православия и отеческих преданий однажды находился на рукоположении англиканского епископа Графтона в городе Фон-дю-лак в штате Милуоки, находился в епископской мантии, стоял в апсиде алтарной части англиканского храма и молился во время этого богослужения (эта фотография святителя Тихона очень известная, она опубликована в 1-м томе «Православной энциклопедии» в статье про Англиканскую Церковь) и равно известно, что, когда в Калифорнии произошло страшное землетрясение, то святитель Тихон послал одному из приходов, с которым до того имел непосредственное общение, в качестве дара евхаристические сосуды, чем наглядно засвидетельствовал свое отношение к тогдашней Епископальной Церкви в Америке, Но подчеркнем, именно в тогдашней, а не той, во что она превратилась ныне, в начале ХХIвека, введя не только женский епископат, но и совершив недавно рукоположение открытого «епископа»-извращенца, после которого наша Церковь была вынуждена уйти с всех диалогов с Епископальной Церковью Соединенных Штатов Америки.
В 1894–1914 годах Русская Православная Церковь вела богословский диалог также и со старокатоликами, который осуществлялся в рамках так называемой Петербург-Роттердамской комиссии. Однако и эти попытки не увенчались успехом. Конечная цель — восстановление церковного единства — не была достигнута. Говоря о межконфессиональных контактах, имеющих прямое отношение к восстановлению церковного общения, приходится признать, что в Русской Православной Церкви до 1917 года они, в основном, носили случайный характер. С другой стороны, сама инициатива их чаще исходила от инославной стороны. Говорить об участии Русской Церкви в этот период в каком-то движении, направленном на достижение межхристианского единства, исторически не представляется возможным. Кроме того, следует признать и отсутствие в это время у Русской Церкви сколько-нибудь разработанной концепции такого участия. Впрочем, потребность такой концепции в начале ХХ столетия несомненно ощущалась, что нашло отражение в решениях Поместного Собора 1917–1918 годов, в рамках которого действовал Отдел единства христианских Церквей. На последнем заседании Собора 7–20 ноября 1918 года было решено продолжить диалог о единстве с англиканами и старокатоликами, основываясь на доктрине и традициях древней неразделенной Церкви. Соборным определением предписывалось создать постоянную комиссию с отделениями в России и за рубежом для изучения разногласий на пути объединения с англиканами и старокатоликами. Комиссии поручалось обеспечить скорейшее достижение поставленной цели для церковного единства. Однако понятно, что последующие события послереволюционных лет конечно же помешали этим решениям осуществиться.
Межконфессиональные контакты XIX— начала ХХ века представляли собой двусторонние диалоги. Участвовавшие в них стороны были совершенно свободны, независимы одна от другой. В середине ХХ века экуменизм — всемирно направленное движение с определенной структурой, ядром которого уже являлся Всемирный Совет Церквей. Интеграция в это движение автоматически делала ту или иную Церковь частью огромного целого и неизбежно налагала на нее определенные обязательства, принятие которых могло входить в противоречие с ее традицией. Так, для Русской Церкви особую остроту приобрел тогда вопрос о допустимости для православных участвовать в совместных экуменических молитвах с инославными, поскольку к этому времени эти молитвы сделались неотъемлемой частью экуменических мероприятий. Структурное оформление экуменического движения заставляло относиться к вопросу о вступлении в него с максимальной осторожностью, ибо уже было очевидно, что вступить в него будет значительно легче, чем выйти обратно. Не мог не смущать православных и самый дух этого движения. Когда говорят о вступлении Русской Православной Церкви в экуменическое движение, то в качестве исторического прецедента указывают на опыт участия Русской Церкви в межхристианских контактах в начале ХХ века, в частности на упоминавшуюся нами деятельность святителя Тихона, однако при этом упускают из виду, что это были не совсем те же самые инославные. Англикане и старокатолики, с которыми вела переговоры Русская Церковь в начале века были тогда наиболее близкими нам инославными, к тому же искренне интересовавшимися православием и размышлявшими о воссоединении с ним. Например, глава Епископальной Церкви в Америке епископ Графтон в статье «Соединение Восточной и Англиканской Церквей» призывал всех англиканских епископов ни много, ни мало принять во всей полноте православное вероучение. Ну что ж было не общаться с таким человеком? Можно ли хотя бы предположить, чтобы с подобным обращением выступил бы кто-нибудь из современных протестантских представителей, лидеров Всемирного Совета Церквей? В середине века тон в экуменическом движении задавало протестантское большинство, которое было внутренне чуждо православию, да и не проявляло к нему серьезного интереса.
Единственной целью диалогов Русской Церкви с инославными в XIX — начале ХХ века было восстановление полного церковного общения, достижение которого мыслилось возможным только на основании полного единства в вере. В экуменическом движении середины столетия достижение единства в вере являлось лишь одной из целей движения, притом не всегда доминирующей. Как мы уже видели, русская богословская мысль начала века понимала восстановление церковного единства только как воссоединение инославных со всей полнотой православной Церкви. Естественно, что такой подход был совершенно чужд протестантскому большинству в экуменическом движении середины века, которые в вопросе о церковном единстве вдохновлялось идеями интерконфессионализма или так называемой теории ветвей, поэтому для православных было весьма затруднительно принять сам термин «экуменический», по крайней мере в том смысле, какой вкладывается в него экуменистами.
В силу вышеуказанных обстоятельств в Русской Православной Церкви не мог не быть поднят вопрос о том, насколько возможно и оправдано православное свидетельство в таких условиях. Может ли оно дать положительные результаты, не нанесет ли вреда самой Русской Церкви? О том, насколько эти опасения были обоснованы, свидетельствует признание протопресвитера Александра Шмемана, имевшего огромный личный опыт в экуменическом движении, скорее поддерживавшего его, но тем не менее ближе к концу жизни сделавшего следующее заявление: «Характерная особенность участия православных в экуменическом движении заключается в том, что православным не оставили выбора, в том, что им с самого начала назначили вполне определенное место, роль и функцию в рамках экуменического движения. Это назначение основывалось на западных богословских и экклезиологических предпосылках и категориях и выдавало чисто западное происхождение самой экуменической идеи» (опубликовано в статье «Экуменическая боль» в сборнике «Церковь, мир, миссия» М, 1996, с 235). И еще две небольшие цитаты из того же Шмемана: «Всякий, кто всерьез изучал экуменическое движение, мог убедиться, что православные свидетельства (выраженные большей частью, если не исключительно в форме отдельных заявлений православных делегаций, приложенных к протоколам главных экуменических конференций) никогда не оказывала сколько-нибудь заметного влияния на ориентацию и богословское развитие движения как такового» (с.237-238). «Вопросы, которые Запад предложил православным, были сформулированы (цитируем еще одно высказывание Шмемана) в западных терминах и отражали специфический западный опыт и путь развития. Ответы же православных строились по западным образцам, подгонялись к категориям, понятным Западу, но едва ли адекватным православию» (с.247). Вот это в значительной мере определяло внутреннюю характеристику экуменического движения. Сомнительна внутренняя адекватность православию тех ответов, которые вынужденно давались в этих экуменических диалогах.