Эрих фромм здоровое общество о чем книга
Возможно ли здоровое общество?
РЕЦЕНЗИЯ НА «ЗДОРОВОЕ ОБЩЕСТВО» Э.ФРОММА
Эрих Фромм в своей книге «Здоровое общество» указывает на массовое распространение душевных патологий (в форме пристрастий, пороков, зависимостей, деструктивных устремлений и т.д.) в современном обществе. В соответствии с левой идеологией, возводящей все гуманитарные проблемы к общественному устройству, Фромм утверждает, что массовость душевных патологий уже не может быть объяснена с медицинской или социологической точки зрения. Если так, значит общество устроено неправильно.
И здесь мы не можем обойтись без обращения к Иммануилу Канту, который рассматривал Историю человечества («Идеи всеобщей истории во всемирно-гражданском плане»)как «осуществление тайного плана Природы», направленного на приведение государственного устройства в такое совершенное состояние, при котором могли бы полностью развиться все задатки, вложенные природой в человечество.
Этот эволюционный конституционализм несомненно перекликается с представлениями Жан-Жака Руссо о «естественном человеке», который благ от природы. Поскольку в Природе нет ничего дурного, то и человек будет хорош, если разовьются его природные задатки. И это уже задача человеческих учреждений – не испортить доброго естества человеческого.
Согласно Фромму, который в этом следует за Руссо и Кантом, каждый человек может быть душевно здоровым, если общество будет способно обеспечить каждому полное становление во всем спектре его потенций.
Он пишет:
«Подход нормативного гуманизма основан на допущении, что проблему человеческого существования, как и любую другую, можно решить правильно и неправильно, удовлетворительно и неудовлетворительно. Если человек достигает в своём развитии полной зрелости в соответствии со свойствами и законами человеческой природы, то он обретает душевное здоровье. Неудача такого развития приводит к душевному заболеванию».
Разумеется, трудно оспорить нездоровье недоразвитого индивида, но вполне уместно поставить под вопрос здоровье вполне развившегося индивида.
Привязать душевное здоровье к полному развитию способностей каждого значит дополнить марксистскую утопию психиатрическим идеалом. Если бы сказанная утопия полного развития каждого, как условия здоровья, была осуществима, люди давно достигли бы идеального состояния, не дожидаясь рождения Эриха Фромма.
Никто не знает, что означает полное развитие, или «полная зрелость», достигаемая в развитии. Соответственно, никто не измерил душевного здоровья этого состояния.
Почему Фромм думает, что «полное развитие» обеспечит душевное здоровье? Видимо потому, что «человек есть животное политическое» (Аристотель), и вырастает в человека-гражданина не в утробе матери, а в «утробе мира»; и, подобно тому, как неправильно развивающийся плод рождается уродом, так и неправильно социализующееся дитя становится психически неполноценным гражданином, поскольку его политическая душа (кроме телесной) не получила должного развития. Уродства социального становления как раз и обнаруживаются, по мысли Фромма, многочисленными людскими пороками, недостатками и гибельными устремлениями.
Опять же, трудно оспорить возможное нездоровье индивидуума, лишенного нормальной социализации. Но это не мешает нам поставить под вопрос здоровье индивидуума, прошедшего наилучшую социализацию, возможную в обществе. Каковы основания для сомнения?
Наши основания в том, что мы полагаем недостаточным определение Аристотеля, которое усвоили себе марксисты и Эрих Фромм, в частности. В этом определении – «политическое животное» – отражены две природы человека: биологическая и общественная; но нет третьей природы – божественной.
Третья природа вносит неустранимую неопределенность в душевное состояние человека. Ибо дух божий, носящийся над водами души, возмущает эти воды непредсказуемым и неконтролируемым образом.
Этому возмущению душевных вод нет места в психологии Фромма. Он втискивает гуманизм в рамки позитивной нормы или позитивного идеала, исключая религию. И хотя Фромм говорит, что «всякая культура религиозна», он понимает религию как форму невроза, как попытку решить проблему существования, то есть в позитивистском ключе. Фромм атеист, для него «божество» – это человек возвысившийся над Природой.
Между тем, в христианской религии, на которой зиждется европейское общество, есть образец совершенного человека, Иисуса Христа. Его совершенство включает в себя и душевное здоровье.
Но с позитивной точки зрения совершенно здоровый человек Иисус из Назарета выглядел сумасшедшим до такой степени, что даже его ближайшие родственники говорили окружающим, что Иешуа «не в себе», что у него «не все дома».
Таким образом, учитывая божественность человека, невозможно задать норму душевного здоровья позитивным образом, опираясь на разум, науку и положительный опыт общежития. А если так, то на каком основании можно считать общество нездоровым? А может быть, это святое общество?
Но, простите, именно таким было советское общество – оно полностью удовлетворяло научно определенные потребности человека, по высоким стандартам качества, но советский человек почему-то не хотел потреблять добротный советский товар, а гонялся за дешевой синтетикой, джинсами, жвачкой, «битлами», кока-колой и проч.
Таким образом, в СССР мы имели, хотя бы в принципе, «здоровое общество», по Фромму. Почему же человек оказался «нездоровым» и разрушил «здоровое общество»? Потому ли, что почувствовал себя ложно ущербным по отношению к стандартам потребления чужеземного общества?
Возможно. Но тогда концепция здорового общества летит к черту, – если невозможно убедить отдельного человека, что все, чего он хочет, это не реальные потребности, а дурь и блажь.
Та же участь постигнет и любую другую позитивистскую концепцию человека – всякий раз окажется невозможным определить, что курица, а что яйцо: человек или общество. Наверное, мы имеем достаточно ситуаций, в которых уместен позитивный гуманитарный дискурс… В частности, подход Фромма будет, наверное, полезен в случае так называемых «болезней роста». Но претендовать на окончательное решение проблем человека и общества позитивный гуманизм не может.
Взятые только в позитивном плане, ни человек, ни общество никогда не могут быть уверенно квалифицированы как больные или здоровые. Не хватает третьего измерения – трансцендентально-духовного. Фромм ошибается, когда думает, будто наука имеет дело с целым человеком. Также несправедливо его «левое» убеждение в том, что «наиболее мощные силы, определяющие поведение человека, берут начало в условиях его существования…». Мы думаем, что наиболее мощные душевные силы заключены в самом существовании и существе. И потому, переместив центр тяжести внутрь личности, можем утверждать, что не столько общество искажает человека, сколько человек искажает общество. И это утверждение невозможно опровергнуть.
Отсюда, марксистское решение проблемы человека через социальное строительство, с религиозной точки зрения обречено на неудачу, и понимается как строительство Вавилонской башни. Нельзя поднять ее до неба. Соответственно нельзя сделать общество «здоровым» по Фромму, если учесть параметры и нормативы «здоровья», им пропущенные.
Здесь уместно вообще поставить под сомнение валидность понятия «здоровья» применительно к обществу и, следовательно, к человеку не физическому, но – общественному.
Образность и потому объёмность концепта «здоровья» позволяют наполнять его, практически, любым содержанием.
Мы вправе воспользоваться этой возможностью и, оставляя в стороне эволюционно-экономические подходы Фромма, утверждаем, что в данном контексте речь должна идти прежде всего о МОРАЛЬНОМ ЗДОРОВЬИ общества и личности.
Фромм сам говорит о широком распространении пороков, как симптоме болезни, но рассматривает эти пороки не в моральном плане, а как о «душевных патологиях, являющихся следствиями дефектов личного развития.
Между тем, в моральном плане, пороки суть верный признак недостатка любви и избытка эгоизма и своекорыстия.
Любовь и забота должны наполнять и пронизывать общество. В политическом ключе это обнаруживается патернализмом. Последний был характерен для советского общества, был продуктивен, и по нему многие ностальгируют. Достаточно вспомнить в этой связи, что Цезаря величали «защитником нравственности» и «отцом отечества».
Другим важнейшим показателем нравственного здоровья общества является СПРАВЕДЛИВОСТЬ.
Если кругом несправедливость, человек не может быть счастлив даже при условии удовлетворения его потребностей и развитии его способностей. Хуже того, чем более имярек будет культурно развит, тем более будет несчастен. Потому что главная его потребность; потребность в справедливости остаётся неудовлетворённой.
Откуда следует, что «здоровое» общество – это общество справедливое. Между тем, о справедливости у Фромма нет ни единого слова.
Как обеспечить справедливость? Особенно в условиях, когда тяга к справедливости у населения сочетается с правовым нигилизмом?
Здесь недостаточно только развитого права и умной правоохранительной системы. Нужна большая системная и планомерная творческая работа, основанная на знании и философии. Нужна государственная социология, ассистирующая правоохранительной системе на постоянной основе. Наверное, проблема личного становления – в том числе понятая как развитие способностей индивида – найдёт своё место в этой социологии. Но этого недостаточно. А главное – нужны соответствующие государственные институты, продлевающиеся в свободную общественность.
Следующим важным показателем морального здоровья является актуальная общность; или широкое поле возможностей реализации имяреком своей общественной природы. Не индивидуальная жизнь в конкуренции со всеми за выживание и благополучие, но ЖИЗНЬ СОВМЕСТНАЯ!
Уже во времена Цицерона существовало индивидуалистическое воззрение на мир, согласно которому общежитие появляется лишь в силу его выгодности для индивидуального выживания.
Очевидно, такого же воззрения придерживается и Эрих Фромм. Для него общество есть СРЕДСТВО, УЧРЕЖДЕНИЕ или МАШИНА, долженствующая обеспечить полное развитие природных задатков индивидуума. И машина эта неисправна или, говоря медицинским языком, «больна», если не способна выполнить свою задачу.
А Цицерон, между тем, полагал, что связь между людьми, их взаимная открытость, способность и стремление участвовать в судьбах друг друга – гораздо древнее, нежели приватность и индивидуализм.
Со времён Сократа также известно, и поддержано Декартом, что человек получает удовлетворение от добродетели. Имярек счастлив не тогда, когда он подгребает под себя тёплый навоз, а когда он самоотверженно трудится в составе Общего Дела, и даже отдаёт свою индивидуальную жизнь ради жизни страны и народа. Недаром ведь, римское общество, которому мы наследуем, звалось Делом Народа, или Res Publicas.
Именно поэтому советские люди, жившие в быту бедно и по общим стандартам, но – внутри великого общего дела; были подлинно счастливы и морально здоровы, а «западные» люди, агенты многообразного и обильного, но строго индивидуального потребления были и остаются несчастными и нездоровыми.
Если спросить: почему?
Ответ нужно будет искать в идеологии индивидуализма, которая – через утверждение индивидуальных прав и свобод как высшей ценности – легитимирует отчуждение лица от других лиц внутри творимого им своим словом «кокона» иллюзий, фантазий, космологий, самооценок, самолюбований, уничижений, оправданий и т.п.
В этом «коконе» вызревает «личинка» Человека, который, подобно бабочке, вылетает из него в духовном рождении. Судя по наблюдаемому онтогенезу лица, ментальный кокон необходим человеку и характерен для детства.
Охраняя эмбрион человека от разрушительных внешних воздействий культурной среды, ментальный кокон, в то же время, препятствует общению, мешает утвердиться самоотверженной любви и не даёт, в том числе, развиться в полном объёме всем задаткам лица, – поскольку они развиваются в ОБЩЕНИИ, а не в саморефлексии.
Идеализация и легитимация личиночной стадии развития лица приводит к массовому хроническому инфантилизму.
В обществе «инфантилов» невозможна справедливость, ибо инфанты не ищут правды, но ищут самоутверждения и непременного осуществления своего «Я-образа».
Из сказанного следует, что нездоровье общества, представителем которого является Эрих Фромм, в принципе неустранимо; если принципом его служит индивидуализм.
Эрих фромм здоровое общество о чем книга
Фромм Эрих Здоровое общество
Глава I. Нормальны ли мы?
Нет более расхожей мысли, чем та, что мы, обитатели западного мира XX в., совершенно нормальны. Даже при том факте, что многие из нас страдают более или менее тяжёлыми формами психических заболеваний, общий уровень душевного здоровья не вызывает у нас особых сомнений. Мы уверены, что, введя более совершенные методы психической гигиены, можем в дальнейшем улучшить положение дел в этой области. Если же речь заходит об индивидуальных психических расстройствах, мы рассматриваем их лишь как абсолютно частные случаи, разве что немного недоумевая, отчего же они так часто встречаются в обществе, считающемся вполне здоровым.
Но можем ли мы быть уверены в том, что не обманываем себя? Известно: многие обитатели психиатрических лечебниц убеждены, что помешанными являются все, кроме них самих. Немало тяжёлых невротиков полагают, что их навязчивые идеи или истерические припадки — это нормальная реакция на не совсем обычные обстоятельства. Ну а мы сами?
Давайте рассмотрим факты с точки зрения психиатрии. За последние 100 лет мы — обитатели западного мира — создали больше материальных благ, чем любое другое общество в истории человечества. И тем не менее мы умудрились уничтожить миллионы людей в войнах. Наряду с более мелкими были и крупные войны 1870, 1914 и 1939 гг.* Каждый участник этих войн твёрдо верил в то, что он сражается, защищая себя и свою честь. На своих противников смотрели как на жестоких, лишённых здравого смысла врагов рода человеческого, которых надо разгромить, чтобы спасти мир от зла. Но проходит всего несколько лет после окончания взаимного истребления, и вчерашние враги становятся друзьями, а недавние друзья — врагами, и мы опять со всей серьёзностью принимаемся расписывать их соответственно белой или чёрной краской. В настоящее время — в 1955 г. — мы готовы к новому массовому кровопролитию; но если бы оно произошло, то превзошло бы любое из совершённых человечеством до сих пор. Именно для этой цели и было использовано одно из величайших открытий в области естественных наук. Со смешанным чувством надежды и опасения взирают люди на «государственных мужей» разных народов и готовы восхвалять их, если они «сумеют избежать войны»; при этом упускают из виду, что войны всегда возникали как раз по вине государственных деятелей, но, как правило, не по злому умыслу, а вследствие неразумного и неправильного исполнения ими своих обязанностей.
Тем не менее во время таких вспышек деструктивности и параноидальной* подозрительности мы ведём себя точно так же, как это делала цивилизованная часть человечества на протяжении последних трёх тысячелетий. По подсчётам Виктора Шербюлье, в период с 1500 г. до н. э. по 1860 г. н. э. подписано по меньшей мере 8 тыс. мирных договоров, каждый из которых, как предполагалось, призван был обеспечить длительный мир: в действительности срок действия каждого из них составил в среднем всего два года!*
Более 90% населения у нас грамотны. Радио, телевидение, кино и ежедневные газеты доступны всем. Однако вместо того чтобы знакомить нас с лучшими литературными и музыкальными произведениями прошлого и настоящего, средства массовой информации в дополнение к рекламе забивают людям головы самым низкопробным вздором, далёким от реальности и изобилующим садистскими фантазиями, которыми мало-мальски культурный человек не стал бы даже изредка заполнять свой досуг. Но пока происходит это массовое развращение людей от мала до велика, мы продолжаем строго следить за тем, чтобы на экраны не попало ничего «безнравственного». Любое предложение о том, чтобы правительство финансировало производство кинофильмов и радиопрограмм, просвещающих и развивающих людей, также вызвало бы возмущение и осуждение во имя свободы и идеалов.
Стоит ли продолжать описание того, что и так хорошо всем известно? Если бы подобным образом действовал отдельно взятый человек, то, безусловно, возникли бы серьёзные сомнения — в своём ли он уме. Если бы тем не менее он стал настаивать на том, что всё в порядке и что он действует вполне разумно, то диагноз не вызывал бы никаких сомнений.
Однако многие психиатры и психологи отказываются признавать, что общество в целом может быть психически не вполне здоровым. Они считают, что проблема душевного здоровья общества заключается лишь в количестве «неприспособленных» индивидов, а не в возможной «неотлаженности» самого общества. В настоящей книге рассмотрен как раз последний вариант постановки проблемы: не индивидуальная патология, а патология нормальности, особенно в современном западном обществе. Но прежде чем приступить к непростому обсуждению понятия социальной патологии, давайте познакомимся с некоторыми весьма красноречивыми и наводящими на размышления данными, которые позволяют судить о масштабах распространения индивидуальной патологии в западной культуре.
Насколько широко распространены психические заболевания в различных странах западного мира? Самое удивительное, что данных, отвечающих на этот вопрос, вообще не существует. Имея точные сравнительные статистические показатели о материальных ресурсах, занятости, о рождаемости и смертности, мы не располагаем соответствующей информацией о психических заболеваниях. В лучшем случае у нас есть некоторые сведения по ряду стран, таких, как США и Швеция. Но они дают представление только о числе пациентов в психиатрических лечебницах и не могут помочь в определении сравнительной частоты психических расстройств. В действительности же эти данные указывают не столько на увеличение количества психических заболеваний, сколько на расширение возможностей психиатрических лечебных заведений и улучшение медицинского обслуживания в них*. Тот факт, что больше половины всех больничных коек в США занято пациентами с психическими расстройствами, на которых мы ежегодно расходуем свыше миллиарда долларов, может, скорее, свидетельствовать не о росте числа душевнобольных, а лишь о развитии медицинского обслуживания. Однако есть другие цифры, с большей определённостью указывающие на распространение довольно тяжёлых случаев нарушений психики. Если во время последней войны 17,7% всех призывников были признаны негодными к военной службе из-за психических заболеваний, то это, несомненно, свидетельствует о высокой степени психического неблагополучия, даже если у нас нет аналогичных показателей для сравнения с прошлым или с другими странами.
Единственными сопоставимыми величинами, которые могут нам дать приблизительное представление о состоянии психического здоровья, являются сведения о самоубийствах, убийствах и алкоголизме. Самоубийство, без сомнения, — наиболее сложная проблема, и ни один отдельно взятый фактор нельзя признать его единственной причиной. Но, даже не вдаваясь в обсуждение этой проблемы, я считаю вполне обоснованным предположение, что высокий процент самоубийств в той или иной стране отражает недостаток психической стабильности и душевного здоровья. Такое положение вещей обусловлено отнюдь не бедностью. Это убедительно подтверждается всеми данными. Меньше всего самоубийств совершается в самых бедных странах, в то же время рост материального благосостояния в Европе сопровождался увеличением числа самоубийств*. Что же касается алкоголизма, то и он, вне всякого сомнения, указывает на психическую и эмоциональную неуравновешенность.
Мотивы убийств, пожалуй, в меньшей степени свидетельствуют о патологии, чем причины самоубийств. Тем не менее, хотя в странах с большим числом убийств наблюдается низкий уровень числа самоубийств, сумма этих показателей приводит нас к интересному выводу. Если мы отнесём и убийства, и самоубийства к «деструктивным действиям», то из приведённых здесь таблиц обнаружим, что совокупный показатель таких действий — величина отнюдь не постоянная, а колеблющаяся в интервале между крайними значениями — 35,76 и 4,24. Это противоречит фрейдовскому предположению об относительном постоянстве количества деструктивности, на чём основана его теория инстинкта смерти, и опровергает вытекающий из этого вывод о том, что разрушительность сохраняется на одном уровне, отличаясь только направленностью на себя или на внешний мир.
Приведённые ниже таблицы показывают количество убийств и самоубийств, а также число людей, страдающих алкоголизмом, в ряде наиболее важных стран Европы и Северной Америки. В табл. I, II и III приведены данные за 1946 г.
Деструктивные действия* (на 100 тыс. человек взрослого населения, %)
Здоровое общество
Посоветуйте книгу друзьям! Друзьям – скидка 10%, вам – рубли
Эта и ещё 2 книги за 299 ₽
Эрих Фромм – крупнейший мыслитель XX века, один из великой когорты «философов от психологии» и духовный лидер Франкфуртской социологической школы.
Труды Эриха Фромма актуальны всегда, ибо основной темой его исследований было раскрытие человеческой сущности как реализации продуктивного, жизнетворческого начала.
«В прошлом опасность была в том, что люди становились рабами. Опасность будущего в том, что люди могут стать роботами».
В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Ведь оттого что миллионы людей подвержены одним и тем же порокам, эти пороки не превращаются в добродетели; оттого что множество людей разделяют одни и те же заблуждения, эти заблуждения не превращаются в истины, а оттого что миллионы людей страдают от одних и тех же форм психической патологии, эти люди не выздоравливают.
Ведь оттого что миллионы людей подвержены одним и тем же порокам, эти пороки не превращаются в добродетели; оттого что множество людей разделяют одни и те же заблуждения, эти заблуждения не превращаются в истины, а оттого что миллионы людей страдают от одних и тех же форм психической патологии, эти люди не выздоравливают.
С этой книгой читают
Отзывы 2
Книга мощная, поднимает важные моменты для осознания, каким считается человек относительно нормального общества и как эта «норма» формируется. Есть некая тяжесть в осознаниях, но они полезны для каждого, понять, куда мы идем в эволюционном развитии и что вместе с этим теряем и приобретаем. Книгу пока прочитала наполовину. Очень надеюсь на свет в конце тоннеля таких размышлений и фактов Фромма, а они явно будут, судя по его стилю изложения в «Искусство любить». Рекомендую обе книги!
Книга мощная, поднимает важные моменты для осознания, каким считается человек относительно нормального общества и как эта «норма» формируется. Есть некая тяжесть в осознаниях, но они полезны для каждого, понять, куда мы идем в эволюционном развитии и что вместе с этим теряем и приобретаем. Книгу пока прочитала наполовину. Очень надеюсь на свет в конце тоннеля таких размышлений и фактов Фромма, а они явно будут, судя по его стилю изложения в «Искусство любить». Рекомендую обе книги!
Автор – один из лучших психолов. В книги рассказывается то, каким должно быть здоровое общество, приводятся факты того, как развиваются социально-психологические процессы внутри общества. Отличная книга.
Автор – один из лучших психолов. В книги рассказывается то, каким должно быть здоровое общество, приводятся факты того, как развиваются социально-психологические процессы внутри общества. Отличная книга.
Оставьте отзыв
Напишите отзыв и получите 25 бонусных рублей на ваш счёт ЛитРес
Эрих фромм здоровое общество о чем книга
Здоровое общество. Догмат о Христе
Негативная свобода узника природы
Взаимоотношения человека и общества с давних пор привлекали философов, стремившихся определить, какой из элементов этой бинарной оппозиции первичен, и исследовать природу взаимоотношений индивида и социума. Кульминацией «социального» подхода к анализу этих взаимоотношений стала теория К. Маркса, который провозгласил человека общественным животным. По Марксу, человек есть совокупность общественных отношений, поэтому противопоставление индивида обществу лишается смысла. Противовесом марксистской теории стала «биологическая» теория З. Фрейда, полагавшего, что человек наделен фундаментальной антисоциальностью. Общество репрессивно; угрожая санкциями, оно подавляет свободное проявление инстинктов, которые, выражая биологическую природу человека, с точки зрения общества являются аморальными. Попытку примирить эти противоположные точки зрения на взаимоотношения человека и общества предпринял основоположник «гуманистического психоанализа» Эрих Фромм.
Ошибку Фрейда Фромм видел в том, что Фрейд современного ему человека выдавал за человека вообще. Неизменной человеческой природы (а именно так и подходил к человеку Фрейд) не существует. Разумеется, у всех людей есть общие и постоянные потребности: голод, жажда, потребность во сне. Но надстраивающиеся над ними стремления и чувства: любовь, ненависть, жажда власти, тяга к наслаждению — продукты социального процесса.
Маркс же абсолютизировал в человеке социальное и считал определяющим разум, а при подходе к обществу и истории недооценивал психологические факторы. Вопреки Марксу, считавшему, что общественная жизнь (бытие) определяет общественное сознание, Фромм полагал, что между экономическими отношениями и человеческим сознанием есть еще один элемент — социальный характер. Его содержание составляют психологические свойства человека, в которых реализуются его способности к критическому мышлению, к тонким переживаниям и которые выражаются в стремлении к свободе и к справедливости.
Широко распространенные определения человека: «человек есть разумное животное», «человек есть политическое животное», конечно, отражают определенные стороны человеческой природы, но упускают ее сущность. А сущность человека не есть некая «вещь», которая «прячется» за явлениями, сущность человека определяется его экзистенциональной ситуацией. И эта ситуация уникальна: человек, с одной стороны, есть животное и как таковое он — неотторжимая часть природы, а с другой стороны, человек есть социальное существо, то есть отделен от природы непроходимой пропастью. Эта двойственность человека и составляет суть его экзистенции. Как писал Фромм: «Человек стоит перед страшной пропастью превращения в узника природы, оставаясь, одновременно свободным внутри своего сознания; ему предопределено быть выделенным из него, быть ни там, ни здесь. Человеческое самосознание сделало человека странником в этом мире, он отделен, уединен, объят страхом».
Этот страх порождает в человеке иррациональную деструктивность, тягу к разрушению как форму «бегства от природы». Эта «негативная свобода» выливается в глобальную катастрофу отношений между людьми в социуме и между человеком и обществом в целом — иными словами, в кризис общества как института.
Маркс, по Фромму, был прав в том, что указывал на кризис человеческого общества, однако ошибочно считал причиной кризиса экономические отношения и частную собственность. Общество заражено деперсонализацией индивида: массовая культура, массовое искусство, массовая политика обусловлены совокупностью всех условий жизни современного индустриального общества. Эту болезнь возможно вылечить только через обретение позитивной свободы, свободы не самой по себе, не деструктивной, а «свободы для чего-либо», через переход от состояния «иметь» к состоянию «быть». И только общество, члены которого обладают позитивной свободой, можно назвать здоровым.
Глава I. Нормальны ли мы?
Нет более расхожей мысли, чем та, что мы, обитатели западного мира XX в., совершенно нормальны. Даже при том факте, что многие из нас страдают более или менее тяжёлыми формами психических заболеваний, общий уровень душевного здоровья не вызывает у нас особых сомнений. Мы уверены, что, введя более совершенные методы психической гигиены, можем в дальнейшем улучшить положение дел в этой области. Если же речь заходит об индивидуальных психических расстройствах, мы рассматриваем их лишь как абсолютно частные случаи, разве что немного недоумевая, отчего же они так часто встречаются в обществе, считающемся вполне здоровым.
Но можем ли мы быть уверены в том, что не обманываем себя? Известно: многие обитатели психиатрических лечебниц убеждены, что помешанными являются все, кроме них самих. Немало тяжёлых невротиков полагают, что их навязчивые идеи или истерические припадки — это нормальная реакция на не совсем обычные обстоятельства. Ну а мы сами?
Давайте рассмотрим факты с точки зрения психиатрии. За последние 100 лет мы — обитатели западного мира — создали больше материальных благ, чем любое другое общество в истории человечества. И тем не менее мы умудрились уничтожить миллионы людей в войнах. Наряду с более мелкими были и крупные войны 1870, 1914 и 1939 гг. 1 Каждый участник этих войн твёрдо верил в то, что он сражается, защищая себя и свою честь. На своих противников смотрели как на жестоких, лишённых здравого смысла врагов рода человеческого, которых надо разгромить, чтобы спасти мир от зла. Но проходит всего несколько лет после окончания взаимного истребления, и вчерашние враги становятся друзьями, а недавние друзья — врагами, и мы опять со всей серьёзностью принимаемся расписывать их соответственно белой или чёрной краской. В настоящее время — в 1955 г. — мы готовы к новому массовому кровопролитию; но если бы оно произошло, то превзошло бы любое из совершённых человечеством до сих пор. Именно для этой цели и было использовано одно из величайших открытий в области естественных наук. Со смешанным чувством надежды и опасения взирают люди на «государственных мужей» разных народов и готовы восхвалять их, если они «сумеют избежать войны»; при этом упускают из виду, что войны всегда возникали как раз по вине государственных деятелей, но, как правило, не по злому умыслу, а вследствие неразумного и неправильного исполнения ими своих обязанностей.
Тем не менее во время таких вспышек деструктивности и параноидальной 2 подозрительности мы ведём себя точно так же, как это делала цивилизованная часть человечества на протяжении последних трёх тысячелетий. По подсчётам Виктора Шербюлье, в период с 1500 г. до н. э. по 1860 г. н. э. подписано по меньшей мере 8 тыс. мирных договоров, каждый из которых, как предполагалось, призван был обеспечить длительный мир: в действительности срок действия каждого из них составил в среднем всего два года! 3
Более 90% населения у нас грамотны. Радио, телевидение, кино и ежедневные газеты доступны всем. Однако вместо того чтобы знакомить нас с лучшими литературными и музыкальными произведениями прошлого и настоящего, средства массовой информации в дополнение к рекламе забивают людям головы самым низкопробным вздором, далёким от реальности и изобилующим садистскими фантазиями, которыми мало-мальски культурный человек не стал бы даже изредка заполнять свой досуг. Но пока происходит это массовое развращение людей от мала до велика, мы продолжаем строго следить за тем, чтобы на экраны не попало ничего «безнравственного». Любое предложение о том, чтобы правительство финансировало производство кинофильмов и радиопрограмм, просвещающих и развивающих людей, также вызвало бы возмущение и осуждение во имя свободы и идеалов.