Этот город что так дорог лезет холодом под ворот

Из Москвы Я Еду В Питер

Из Москвы Я Еду В Питер

Сердца порваны все нити,
Из Москвы я еду в Питер
Выпить пасмурного неба, словно в грудь принять свинец.
Что мне тут не говорите,
Но не переубедите
Как в последнюю обитель взять билет в один конец.

Этот город, что так дорог
Лезет холодом под ворот
Здесь дожди идут по году, сквозь туман не видно звезд.
Но зато здесь есть девчонки,
Что подход имеют тонкий
Здесь хандру и непогоду лечат грелкой в полный рост.

Здесь шаверма, не шаурма,
Съешь и так же станет дурно.
У ларьков здесь пьют культурно, у палаток здесь не пьют.
Есть поребрик, нет бордюра,
Нет гриль-куриц, есть гриль-кура
Здесь не мочатся в подъездах, здесь в парадных только ссут.

Невский град и град Петровский
«Гол! Зенит!» ревет Петровский
Здесь не может быть футбола, если это не «Зенит»
Что здесь Минин, что Пожарский,
Если мушкетер Боярский
На трибуне в синем шарфе нервно ус свой теребит.

Буду пить здесь каждый вечер
И нести дурные речи
На ливизовскую водку медным всадником коньяк.
А как пить мне будет нечем,
Я отдам собакам печень,
Потому что нет голодней диких Питерских собак.

Как умру, — похороните
Между сфинксами в граните,
Пойте песни и пляшите, как и я когда-то тут.
Не Московские Куранты,
Что забили все таланты,
Петропавловская пушка мне последний даст салют.

Источник

Сердца порваны все нити,
Из Москвы я еду в Питер
Выпить пасмурного неба, словно в грудь принять свинец.
Что мне тут не говорите,
Но не переубедите
Как в последнюю обитель взять билет в один конец.

Этот город, что так дорог
Лезет холодом под ворот
Здесь дожди идут по году, сквозь туман не видно звезд.
Но зато здесь есть девчонки,
Что подход имеют тонкий
Здесь хандру и непогоду лечат грелкой в полный рост.

Здесь шаверма, не шаурма,
Съешь и так же станет дурно.
У ларьков здесь пьют культурно, у палаток здесь не пьют.
Есть поребрик, нет бордюра,
Нет гриль-куриц, есть гриль-кура
Здесь не мочатся в подъездах, здесь в парадных только ссут.

Невский град и град Петровский
«Гол! Зенит!» ревет Петровский
Здесь не может быть футбола, если это не «Зенит»
Что здесь Минин, что Пожарский,
Если мушкетер Боярский
На трибуне в синем шарфе нервно ус свой теребит.

Буду пить здесь каждый вечер
И нести дурные речи
На ливизовскую водку медным всадником коньяк.
А как пить мне будет нечем,
Я отдам собакам печень,
Потому что нет голодней диких Питерских собак.

The heart-torn strings
From Moscow I go to Peter
To drink the cloudy sky, as if in the chest to take the lead.
What I don’t say
But not convince
In the hereafter to get the ticket in one end.

This city that is so dear
Cold is creeping under the door
Here it rains through the year, through the fog we can’t see the stars.
But here are girls,
What approach have a thin
Here the bad weather Blues and treat hot water bottle in full growth.

Here where Pushkin was shot,
Where Esenin hanged himself,
To be a poet is not a vocation, but almost – sentence.
Here his youth married
Here my child was born,
Here divorced, fell in love here and fall in love until now.

Here shaverma, Shawarma,
Eat and become ill.
The stalls here drink culturally, in tents here don’t drink.
There is a curb, no curb,
No grilled chicken, a rotisserie Kura
Here do not urinate in doorways, here in the parade just a little urine.

Nevsky hail and hail Petrovsky
«Goal! Zenit!» roars Petrovsky
There can’t be football if it wasn’t «Zenit»
Here Minin, Pozharsky,
If musketeer Boyarsky
On the podium in the blue scarf nervously twisting his moustache.

I drink here every night
And carry bad speech
On levinovsky vodka copper horseman cognac.
How to drink I will have nothing,
I’ll give the dogs liver,
Because there is no holodna St. Petersburg wild dogs.

Источник

Сердца порваны все нити,
Из Москвы я еду в Питер
Выпить пасмурного неба, словно в грудь принять свинец.
Что мне тут не говорите,
Но не переубедите
Как в последнюю обитель взять билет в один конец.

Этот город, что так дорог
Лезет холодом под ворот
Здесь дожди идут по году, сквозь туман не видно звезд.
Но зато здесь есть девчонки,
Что подход имеют тонкий
Здесь хандру и непогоду лечат грелкой в полный рост.

Здесь шаверма, не шаурма,
Съешь и так же станет дурно.
У ларьков здесь пьют культурно, у палаток здесь не пьют.
Есть поребрик, нет бордюра,
Нет гриль-куриц, есть гриль-кура
Здесь не мочатся в подъездах, здесь в парадных только ссут.

Невский град и град Петровский
«Гол! Зенит!» ревет Петровский
Здесь не может быть футбола, если это не «Зенит»
Что здесь Минин, что Пожарский,
Если мушкетер Боярский
На трибуне в синем шарфе нервно ус свой теребит.

Буду пить здесь каждый вечер
И нести дурные речи
На ливизовскую водку медным всадником коньяк.
А как пить мне будет нечем,
Я отдам собакам печень,
Потому что нет голодней диких Питерских собак.

The heart-torn strings
From Moscow I go to Peter
To drink the cloudy sky, as if in the chest to take the lead.
What I don’t say
But not convince
In the hereafter to get the ticket in one end.

This city that is so dear
Cold is creeping under the door
Here it rains through the year, through the fog we can’t see the stars.
But here are girls,
What approach have a thin
Here the bad weather Blues and treat hot water bottle in full growth.

Here where Pushkin was shot,
Where Esenin hanged himself,
To be a poet is not a vocation, but almost – sentence.
Here his youth married
Here my child was born,
Here divorced, fell in love here and fall in love until now.

Here shaverma, Shawarma,
Eat and become ill.
The stalls here drink culturally, in tents here don’t drink.
There is a curb, no curb,
No grilled chicken, a rotisserie Kura
Here do not urinate in doorways, here in the parade just a little urine.

Nevsky hail and hail Petrovsky
«Goal! Zenit!» roars Petrovsky
There can’t be football if it wasn’t «Zenit»
Here Minin, Pozharsky,
If musketeer Boyarsky
On the podium in the blue scarf nervously twisting his moustache.

I drink here every night
And carry bad speech
On levinovsky vodka copper horseman cognac.
How to drink I will have nothing,
I’ll give the dogs liver,
Because there is no holodna St. Petersburg wild dogs.

Источник

Конец Фильма — Питер

Этот город, что так дорог

Лезет холодом под ворот

Здесь дожди идут по году, сквозь туман не видно звезд.

Но зато здесь есть девчонки,

Что подход имеют тонкий

Здесь хандру и непогоду лечат грелкой в полный рост.

Другие цитаты

— Трудно, да? Всё же, откуда?

— Трудно сказать, ведь мир очень велик.

— Я просто спросил, откуда ты.

— Из какого — неважно. Все города одинаковы. Поэтому я сейчас и не там.

— А куда едешь, знаешь?

— Я нашел город вдали от городов и там я хочу быть.

— Тебя в этом месте знают?

— В том, куда мы едем? Или где мы сейчас?

— Люди из этого города похоронены под тобой.

Всем мерам и страстям,

Есть в городе приют.

Strapped in the chair of the city’s gas chamber

Why I’m here I can’t quite remember.

The surgeon general says it’s hazardous to breathe

I’d have another cigarette but I can’t see.

Tell me who you’re going to believe?

Живем, не ведая сами,

Где беды наши, а где добро.

Кажемся себе большими,

Споро шагающими вперед.

Город вернул свое имя,

Город в себя никак не придет.

Уличная музыка – это очень про свободу. Про дух города, про его душу и сердце. Про право на самовыражение. Про творчество и единение. Про хороший текст и красивый звук. Музыка вписывается в архитектуру, сливается с душами горожан, пропитывает камни на Дворцовой. Музыка становится частью города, особой достопримечательностью. По-моему, это здорово.

Мы с моими гостями бродим вдоль Невы, любим фотографировать закаты и гулять по мостам. А в самом конце вечера тихо присесть на площади у Зимнего Дворца и окунуться в волшебные звуки уличной музыки. Порой её качество многократно превосходит то, что предлагает нам телевидение и радио. Она живая, понимаете? Живой голос живого города.

— Почему никто, кого я спрашиваю о любимом городе, не называют тот город, в котором родился и живёт?

— Не знаю, милая. Быть может, нас всех разбросали по миру и перемешали в нём для того, чтобы каждый сам искал своё место. Сердцем.

Источник

Сердца порваны все нити,
Из Москвы я еду в Питер
Выпить пасмурного неба, словно в грудь принять свинец.
Что мне тут не говорите,
Но не переубедите
Как в последнюю обитель взять билет в один конец.

Этот город, что так дорог
Лезет холодом под ворот
Здесь дожди идут по году, сквозь туман не видно звезд.
Но зато здесь есть девчонки,
Что подход имеют тонкий
Здесь хандру и непогоду лечат грелкой в полный рост.

Здесь шаверма, не шаурма,
Съешь и так же станет дурно.
У ларьков здесь пьют культурно, у палаток здесь не пьют.
Есть поребрик, нет бордюра,
Нет гриль-куриц, есть гриль-кура
Здесь не мочатся в подъездах, здесь в парадных только ссут.

Невский град и град Петровский
«Гол! Зенит!» ревет Петровский
Здесь не может быть футбола, если это не «Зенит»
Что здесь Минин, что Пожарский,
Если мушкетер Боярский
На трибуне в синем шарфе нервно ус свой теребит.

Буду пить здесь каждый вечер
И нести дурные речи
На ливизовскую водку медным всадником коньяк.
А как пить мне будет нечем,
Я отдам собакам печень,
Потому что нет голодней диких Питерских собак.

The heart-torn strings
From Moscow I go to Peter
To drink the cloudy sky, as if in the chest to take the lead.
What I don’t say
But not convince
In the hereafter to get the ticket in one end.

This city that is so dear
Cold is creeping under the door
Here it rains through the year, through the fog we can’t see the stars.
But here are girls,
What approach have a thin
Here the bad weather Blues and treat hot water bottle in full growth.

Here where Pushkin was shot,
Where Esenin hanged himself,
To be a poet is not a vocation, but almost – sentence.
Here his youth married
Here my child was born,
Here divorced, fell in love here and fall in love until now.

Here shaverma, Shawarma,
Eat and become ill.
The stalls here drink culturally, in tents here don’t drink.
There is a curb, no curb,
No grilled chicken, a rotisserie Kura
Here do not urinate in doorways, here in the parade just a little urine.

Nevsky hail and hail Petrovsky
«Goal! Zenit!» roars Petrovsky
There can’t be football if it wasn’t «Zenit»
Here Minin, Pozharsky,
If musketeer Boyarsky
On the podium in the blue scarf nervously twisting his moustache.

I drink here every night
And carry bad speech
On levinovsky vodka copper horseman cognac.
How to drink I will have nothing,
I’ll give the dogs liver,
Because there is no holodna St. Petersburg wild dogs.

Источник