Кто такие фарисеи и кто такие мытари

О библейских именах, или Как не перепутать фарисея и мытаря?

Продолжая тему трудных мест Евангелия, поговорим об именах. Библия содержит множество имен. И даже если человек впервые открывает ее, одни имена будут знакомы, другие — нет. Я не буду сейчас рассматривать Ветхий Завет, так как наша основная тема — Евангелие. Поэтому и поговорим мы о новозаветных именах. Думаю, что имя Иисуса Христа вряд ли нуждается в представлении даже не сведущему читателю. Или имя апостола Петра. Вы вряд ли перепутаете его с кем-то другим. Но вот с некоторыми именами могут возникнуть проблемы.

Сколько было «царей Иродов»?

Например, Ирод. Его мы встречаем уже на второй странице Евангелия от Матфея: Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода (Мф. 2, 1). Можно смело сказать, что имя этого иудейского царя давно уже стало нарицательным. «Ирод» — образ жестокого и коварного человека. В чем же сложность?

Другая сторона иродова «величия» проявилась в жестокости. Иудейский историк Иосиф Флавий пишет о нем так: «Это был человек, одинаково жестокий ко всем, необузданный в гневе, попиравший справедливость, но притом пользовавшийся большей удачей, чем кто-либо иной. Ведь он, происходя из простого звания, добился царского сана и, несмотря на тысячи опасностей, всегда ускользал от них, сумев при этом дожить до преклонного возраста».В «послужном списке» царя-строителя — убийства двух жен из десяти, трех сыновей, брата одной из жен и жены деда. Это помимо казни 45 знатных иерусалимлян, не желавших видеть его царем. Он понимал, что люди будут радоваться его смерти. Поэтому, почувствовав ее приближение, Ирод приказал собрать на ипподроме в Иерихоне знатных иудеев со всей страны, а затем казнить их, чтобы весь народ погрузился в скорбь. Но сестра Ирода смогла отменить последний безумный приказ брата.

Следующий Ирод или Ирод-четвертовластник, казнивший Иоанна Крестителя, был третьим сыном Ирода Великого. Слово «четвертовластник» указывает, что он управлял лишь четвертой частью Иудеи (после смерти первого Ирода государство было разделено). Сын продолжил «традиции» отца. К числу его главных злодеяний относятся незаконный брак с женой родного брата и казнь крестителя Господня Иоанна.

Третий Ирод, имя которого упоминается в книге Деяний, был внуком Ирода Великого. Желая угодить иудеям, враждовавшим против христиан, он приказывает казнить апостола Иакова Заведеева, брата Иоанна Богослова.

Чем занимались мытари?

Кроме имен в Евангелии встречаются еще более загадочные слова. Например, мытари, фарисеи, саддукеи.

Однажды мне задали такой вопрос: чем таким занимались мытари, что никто их не любил, — попрошайничали, что ли? Мытари были отнюдь не попрошайками. Мытарь — это, по сути, сборщик налогов и пошлин, с функциями судебного пристава. Для иудеев времен Христа слово «мытарь» было синонимом слова грешник. Противники Христа не раз злословили Его, как друга мытарей и грешников (см. Мф. 11, 19).

Но не любили мытарей не только за то, что они нередко использовали служебное положение в личных целях. Здесь нужно обратиться к истории. Иудея была завоевана Римской империей и лишилась независимости. Поэтому и налоги собирались в пользу оккупантов и поставленных ими правителей. Сбором же руководили чиновники, нанятые из местного населения, — мытари. Поэтому мытарь, часто общавшийся с язычниками-римлянами в силу своей должности, — выглядел в глазах других иудеев и нарушителем традиций, и предателем. Да и мытари, в свою очередь, не испытывали особой любви к собратьям. Но именно среди мытарей проповедь Христа нашла большой отклик — можно вспомнить покаявшегося Закхея, главу иерихонских мытарей (см. Лк. 19, 1-10), а еще автора первого Евангелия — апостола Матфея, оставившего свое «рабочее место» и последовавшего за Христом (см. Мф. 9, 9).

Но все же несмотря на то, что Христос обличает гордость и лицемерие фарисеев, некоторые из них испытывали к Нему симпатию. А один из самых образованных молодых фарисеев стал впоследствии христианином. Мы знаем его как апостола Павла.

Если фарисеи в чем-то могли согласиться с Иисусом Христом, то следующая группа, отличалась особой непримиримостью. Это саддукеи. Практически все саддукеи были потомственными священниками, что не является чем-то удивительным, так как иудейское священство было наследственным. Священниками становились только потомки брата пророка Моисея Аарона и его сыновей.

Саддукеи контролировали Иерусалимский храм, а также обладали высшей светской властью в городе. Именно первосвященник (главный священник) возглавлял Синедрион — высший иерусалимский совет. Синедрион обладал властью приговорить человека к смерти. Правда, не имел власти исполнить приговор, это было прерогативой римлян. Но добиться исполнения нужного приговора не было таким уж сложным делом.

Нужно сказать, что саддукеи, опять же в силу положения, часто общались с римлянами-язычниками. Но при этом слово «саддукей» не отождествлялось со словом грешник (в отличие от слова «мытарь»). Саддукеи были вполне лояльны римским властям. Обладая высшей властью, саддукеи являлись оппонентами фарисеев, которые пользовались популярностью в народе.

Возникает логичный вопрос: для чего все это знать читателю Евангелия? Скорее не для чего, а почему? Потому что знание исторической ситуации и некоторых особенностей того времени поможет нам не запутаться в тексте и понять многие важные моменты вероучения, как, например, то, почему Христос обличал фарисеев, но не гнушался сесть за стол в доме мытаря.

Продолжение цикла бесед о «сложных» местах Евангелия следует

Газета «Саратовская панорама» № 37 (1118)

Источник

Мытари, саддукеи, фарисеи, ессеи и книжники

Библия – старинная книга, принадлежащая христианам всех стран. В ней много терминов, которые не используются в повседневной жизни или существуют в измененной форме.Трудно понять значение проповеди или описание истории, не зная, кто такие мытари, откуда взялись ессеи, и как относиться к фарисеям.

Откуда произошли библейские термины

Библейские термины возникли много веков назад. Появлялись истинные поклонники христианства, или люди, которые преследовали верующих. Отношение мирян к ним выражалось через название этой группы. Каждый термин имеет аналог в произношении на каком-то древнем языке.

Мытари

Самое популярное и древнее слово, которое в измененном виде существует и сейчас.

Мытари по своей деятельности являются сборщиками налогов. В период, когда Иудея входила в состав Римской империи и являлась ее провинцией, в каждой области арендаторы собирали пошлины и налоги. Их размер был фиксированным. Арендаторы нанимали налогосборщиков. Они вносили всю сумму, которую должны сдать со своего участка. Но выжимали с крестьян и ремесленников значительно больше, наживаясь на разнице.

Позже, с появлением границ, мытари стали служить на таможне. Слово «мыто» означало пошлинный сбор за провоз товара. В настоящее время у многих славянских народов слово таможня имеет корнем «мыто».

Саддукеи

Слово «саддукей» ассоциируется с современным «коррупционеры», спекулянты от власти. Название произошло от имени Садок. Так звали священнослужителя, возглавлявшего богослужения в Иерусалимском храмеза тысячу лет до Рождества Христова, в период правления царя Соломона.

Саддукеи решили, что они главные в христианском храме, считали себя первосвященниками. Даже во время оккупации римскими войсками территории Иудеи, саддукеи оставались при власти и управляли главным христианским храмом.

Фарисеи

Фарисеи – лицемеры, которые считают себя в праве не просто спорить с Иисусом, но постоянно задавать ему каверзные вопросы в попытке подловить на незнании Закона Божего и других основ христианства.

Они постоянно собирали толпу и делали все напоказ. То подаяние нищим превращали в сборище с демонстрацией своей щедрости, то прикидывались бедными и одевались в лохмотья. На богослужении они становились в первом ряду, отдвигая остальных прихожан как малозначимых и недостойных.

Постепенно фарисеи, стараясь доказать свою преданность Богу, начали толковать его законы, вдаваясь в мельчайшие элементы и искажая главный смысл. Мелочное следование обрядам заменило у них главное – любовь к Богу и исполнение Его заповедей.

Ессеи

В современной религии ессеи воспринимаются как старинная секта сторонников христианства. Они точно соблюдали все Божьи Заповеди. Но имели свой уклад жизни и не принимали к себе чужаков.

Исторический факт существования ессеев подтвердили археологи. При раскопках в 1947 году, неподалеку от Мертвого моря, были найдены останки поселений, рукописи, утварь и другие предметы быта. Многочисленные манускрипты, найденные в тех местах, были преданы огласке и получили название «свитки Мертвого моря».

Ессеи почитали Бога, но не верили в воскрешение Христа. Они всячески стремились к праведной жизни, и греховность больших городов угнетала их.

Постепенно ессеи собрались в большую общину. Они не признавали браки, но принимали и воспитывали «чужих» детей. У них было общим все имущество. Обедали они одним блюдом и хлебом. За столом все молчали. От всех других христианских общин они отличались отсутствием деления на господ и рабов. У ессеев было полное равенство.

Вступить в общину было сложно, каждый желающий должен был доказать верность вере и способность соблюдать традиции. Испытательный срок длился 3 года. Оступившихся, нарушивших законы общины, они изгоняли. Не приспособленные к самостоятельной жизни, соблюдавшие запрет принимать пищу из чужих рук, большинство из них погибали. Были случаи, когда раскаявшегося прощали и принимали обратно.

Книжники

В Новом и Ветхом Завете книжники упоминаются как учителя Закона. Они досконально знали содержание Библии, постоянно переписывали Священное Писание. Книжники хранили в памяти предания, передавая их младшим поколениям. У евреев книжники были юристами и богословами. Они считали, что толкование закона должно быть буквальным. Священнослужители строго следовали всем предписаниям. В религии они были формалистами.

Многие книжники были фарисеями. Большей частью они относились к колену Левина и передавали свои знания и должности по наследству.

Мы рассказали вам о значении основных названиях групп людей и их взглядов, которые чаще всего встречаются в Библии. Именно они влияли на развитие христианства, толковали законы и пытались внедрить свой образ жизни и понимание веры.

Возможно, вы знаете другие значения этих терминов или интересные факты их возникновения. Будем рады ознакомиться с вашей точкой зрения.

Источник

filaretuos

Реалии нашей жизни

Друзья и враги

Кто такие фарисеи и мытари?

Саддукеи и фарисеи, вместе с ессеями составляли три религиозных иудейских направления, которые считались сектами отколовшимися от ортодоксальных иудеев. Отколовшиеся иудейские сектанты делились на три группы от эпохи Маккавеев до разрушения Иерусалима ; расходились в способах применения Моисеева закона к жизни.

Саддукеи— священнические, богатые аристократические роды, происходившие от первосвященника Садока, претендовали на исключительное право руководить народом, строго придерживались буквы закона, не допуская ни малейшего послабления в нем, отвергали народные обычаи и постановления позднейших законоучителей; отрицали бессмертие души, воскресение мертвых и существование ангелов и духов, признавали абсолютную свободу воли.

Фарисеи — вожаки народных масс, стремились к ограждению от всего чужого, не еврейского, требовали строгого исполнения всеми закона, но последний они истолковывали своеобразным способом. Помощью искусственных приемов и разных фикций фарисеи стремились примирить постановление закона с новыми требованиями в началами этики, вырабатывая при этом систему благочестия, нормирующую все проявления жизни. Фарисеи были против применения смертной казни, верили в бессмертие души и воскресение мертвых. Были случаи перехода фарисеев в христианство, некоторые из которых в последствии стали христианскими святыми

Фарисеи верят в бессмертие души; за гробом людей ожидает суд и награда за добродетель или возмездие за преступность при жизни; грешники подвергаются вечному заточению, а добродетельные имеют возможность вновь воскреснуть.

Фарисеи ведут строгую жизнь и отказываются от всяких удовольствий. Они следуют лишь тому, что разум признает за благо. Они почитают старших и не позволяют себе противоречить их постановлениям. Они пользуются таким влиянием на народ, что все богослужебные обязанности совершаются по их начертаниям.

В вопросах внутренней политики они всегда стояли на стороне народа, против посягательств господствующего класса; поэтому народ доверял им и следовал во всем их учению. Лозунгом Фарисеев было: «закон для народа, а не народ для закона».

Достойно, однако, внимания, что суровые порицания Христа были чаще направлены против Фарисеев, чем против саддукеев: богатые и надменные саддукеи были так далеки от царства Божия, что напрасно было их призывать к нему, а вот фарисеи были для Господа небезнадёжны. В особенности порицал Христос Фарисеев.-лицемеров, которые, впрочем, обличаются и в Талмуде самими Фарисе. Сами фарисеи были ненавистниками лицемерия и учили своим учением, что лицемерить непозволительно. Таким образом, отождествлять фарисеизм с систематическим лицемерием — исторически неверно.

Впоследствии фарисеизм принял форму талмудического еврейства, саддукеизм отразился в караимстве.

Мытарь (Лк 18:10) — сборщик Римских податей и пошлин. Главные сборщики этих податей пользовались большим влиянием и доверием; но их помощники часто замечались в хищении и вымогательстве и считались притеснителями, грешниками и ворами, так что нередко Иудеи не позволяли сим последним даже входить в храм или в синагоги и участвовать в общественных молитвах и богослужениях.

Для сбора пошлин устроялись и содержимы были Римлянами особенные дома, соответствовавшие некоторым образом нашим таможням.

Главные сборщики, снявши права сбора податей на откуп, передавали права свои другим, а эти нанимали разных людей из низшего класса и им поручали сбор, вследствие чего возникали различные несправедливости, обманы и насилия.

Мытари считаются опороченными в гражданском отношении и не допускаются в свидетели.

Пребывание Мытаря в доме без свидетелей делает все, находящееся в доме, ритуально нечистым, т. к. Мытарь мог к чему-либо прикоснуться.

С особенной ненавистью стали относиться к Мытарям во время римских гонений; на них смотрели как на представителей врагов народа, они вербовались обыкновенно из подонков общества.

У Евреев понятия — грешник, язычник и мытарь значили почти одно и то же. Во времена Спасителя в Иудее было много мытарей. Закхей был одним из главных сборщиков, и потому он называется начальником мытарей.

Ап. Матфей, иначе Левий, принадлежал также к разряду мытарей. Иудеи укоряли Господа Иисуса за то, что «Он друг мытарей и грешников, ест и пьет с ними» (Лк 7:34).

Источник

Евангелие о мытаре и фарисее: «Всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится»

Приблизительное время чтения: 6 мин.

Великий пост — совершенно неповторимый период в церковном годе. Каждый день, каждая служба наполнены особым смыслом. Важнейшее место занимают евангельские чтения воскресных дней поста и подготовительных недель. Мы попросили разных людей прочитать эти евангельские отрывки и рассказать, как они их понимают и что лично для себя выносят, в рубрике Евангелия Великого поста. Евангелие первой подготовительной недели — притчу о мытаре и фарисее — читала вместе с «Фомой» Татьяна Касаткина, доктор филологических наук, заведующая отделом теории литературы ИМЛИ им. Горького РАН.

«…два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк. 18, 10-14).

Действующие лица

Прежде всего, нам нужно понять, кто такой мытарь и кто такой фарисей.

Мытарь, если искать ему соответствий в нашем времени, более всего похож на нынешнего коллектора: это был человек, скупавший у государства долги и налоговые обязательства населения и потом собиравший с населения эти долги с процентами, пользуясь бандитскими методами.

А фарисей – это примерно нынешний активный прихожанин: человек, регулярно посещающий храм, молящийся по уставу, убежденный, что вера – центр человеческой жизни и жить должно по законам и регламенту, определенному священным писанием.

Полагаю, что если мы это вспомним, притча уже покажется нам гораздо более неоднозначной, чем при том прочтении замыленными глазами, когда мы помним не исходный смысл слов, а лишь и именно те значения, которые развились у слов уже на основании этой притчи.

Говорят, эта притча о гордости и об уничижении гордящегося. Возможно, она говорит и об этом тоже – но не только об этом. И, возможно, она говорит об этом не так (и не то), как мы думаем.

О чем просит фарисей?

Поразительно – но он ни о чем не просит! Его молитва – это молитва благодарения, а не молитва нужды; по-видимому, он молится самой совершенной из молитв. И он не приписывает себе заслугу своих достоинств и своей совершенной жизни – он заслугу того, что он все заповеданное исполняет, относит всецело на счет Бога. Он чувствует себя любимцем Бога, созданным иным, чем прочие люди, погрязшие во грехах и не соблюдающие закона. Фарисей же исполняет даже больше, чем требуют закон и регламент: постится больше заповеданного и отдает больше, чем требует закон, согласно которому десятина взималась лишь с урожая и скота (а не со всего приобретенного). Фарисей здесь является как вещь, целиком и даже с небольшим избытком заполнившая свои границы, занявшая положенные ей пределы, полностью осуществившаяся. Вещь, с которой ее Творцу как бы нечего больше делать.

О чем просит мытарь?

Мытарь просит Господа о примирении (таково целевое значение употребленного здесь глагола ʻιλάσκομαι: умилостивить, чтобы восстановить мир). То есть – он не просит ни о чем конкретном – он просит лишь о том, чтобы снова войти в соприкосновение с Богом. О том, чтобы та определенность его, которую он создал своими грехами и которая висит над ним, как крышка гроба, заслоняя его от неба, была снята – и ему снова открылось поле возможностей.

Фарисей благодарит за то, что он совершен, то есть – завершён – мытарь же просит о возможности начать.

Толкование в контексте

Но не будем заблуждаться – любая (даже самая правильная и хорошо оформленная) определенность сковывает человека гробницей – о чем и говорит Иисус, сравнивая фарисеев в другом месте с гробами окрашенными, красивыми, внутри которых лишь кости и прах (Мф. 23, 27).

Заметим – так удаленные части Евангелия открывают истинное значение друг друга.

Но еще больше помогают открыть значение друг друга близкие друг другу евангельские эпизоды – на первый взгляд, разрозненные и даже вызывающие в нас недовольство прерывистостью сюжетного хода. Полагаю, в ряде случаев, плавность сюжетного хода приносилась в жертву именно смысловым стяжениям и соответствиям. Как в случае с притчей о мытаре и фарисее. Ибо сразу за этой притчей у Луки следует эпизод о приносимых к Иисусу младенцах – и слова о том, что только приняв Царствие Божие, как дети, мы можем войти в него (Лк. 18, 17).

Почему нужно быть как дети?

Св. отцы, бывшие в большинстве своем монахами и детей видевшие редко, толковали этот эпизод в том смысле, что для вхождения в Царствие небесное нужна детская незлобивость, смирение и кротость. Мы, будучи мирянами, можем только удивляться тому, как детям можно приписать эти свойства. Во всяком случае, дети ими обладают так же редко, как и взрослые. Чтобы точно понять, что здесь сказано, нужно выделить свойство, неустранимо присущее детям, конституирующее свойство «детскости». Такое свойство только одно – это способность расти. Взрослый тем и отличается от ребенка, что он уже вырос. Таким образом, в Царствие небесное входят те, кто не потерял способности расти. В Царствие небесное врастают. А те, кто утрачивает эту способность, становятся красивыми гробами самих себя задолго до своей очевидной смерти. Господь же – не Бог мертвых, но Бог живых (Лк. 20, 38) – и Ему нечего делать с раскрашенными гробами.

В связи с этим становятся понятны и финальные слова притчи: «ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится». Возвысивший себя сам оказался выше всех – и потому ему расти больше не нужно. Он прекратит рост, потому что уже на всех смотрит свысока. Когда все ниже тебя – это препятствие в развитии.

Унижающий себя, видящий вокруг тех, кто выше – открывает себе пространство роста и в себе – желание роста. Потому что очень интересно посмотреть – что там, на уровне тех, кто выше. Потому что когда кто-то выше – это стимул развиваться.

«Фарисей» значит «отделившийся»

Слово «фарисей» происходит от древнееврейского глагола со значением «отделяться», «обособляться». И наш фарисей чувствует себя завершенной вещью еще и в том смысле, что он «не таков, как прочие люди». Меж тем, христианство учит нас, что каждый наш шаг навстречу Богу – это одновременно наш шаг навстречу каждому человеку, что нас рост в сторону Бога – это одновременно рост к слиянию с каждым. Принимая в причастии кровь Христову, мы не только даем возможность течь в наших жилах крови Бога – но мы и даем простор течь в наших жилах крови всех причастившихся. В Царствие Божие «врастают», «увеличиваясь» сразу во многих направлениях, открывая в каждом ближнем Бога и открываясь Богу в каждом ближнем. Поэтому в христианстве всего две заповеди – о любви к Богу и о любви к ближнему – и это, как мы видим, тоже заповеди роста. Любить ближнего как себя – это значит (во всяком случае – в одном из смыслов) увидеть в нем не отдельного, а тоже себя. «Дорасти» до общности с ним. Так пальцы руки могут внезапно осознать свою причастность одной ладони.

Что же мы должны вынести для себя из этой притчи?

Думаю, неверно было бы сказать по прочтении: «Благодарю тебя, Господи, что я не таков, как тот фарисей». Мы просто должны понять, что цель мытаря – открыть новое поле возможностей – вполне может быть достигнута и средствами фарисея – то есть выполнением всех законов и регламентов – в том случае, если мы будем в них видеть средство, а не цель. Средство выхода на новый уровень – в новую степень близости и любви с людьми и Богом.

Источник

Мы мытари или фарисеи?

Притчу о мытаре и фарисее знают не только религиозные люди. Кто такие фарисей и мытарь сейчас? Почему слово «фарисей» звучит обиднее «лицемера» даже для людей, далеких от Церкви? Рассуждает протоиерей Игорь Прекуп.

Мы мытари или фарисеи?

«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры…» (Мф. 23; 23), – слышим мы в евангельских чтениях, и сердце норовит откликнуться: «От них же первый есмь аз!»

Каждый раз, когда звучит это слово («фарисей»), совесть торкает, словно тебя в толпе окликнули, словно кто-то пристально на тебя посмотрел, а ты никак не поймешь, в чем дело: то ли знакомый (никак не припомнить, кто это, но надо поздороваться на всякий случай), то ли у тебя что-то расстегнуто или испачкано, или торчит не так (оглядываешься, как бы невзначай, все ли в порядке)?

Помню, мы, в бытность семинаристами, любили в неделю о мытаре и фарисее с легкой долей сарказма поздравлять друг друга с Днем Ангела. Но, как говорится, «в каждой шутке есть доля шутки». Система как таковая в то время готовила требоисполнителей, т.е. мытарей, но какой же мытарь нынче без фарисейства? А мы ж грамотные, понимаем, что поскольку «на жизнь надо смотреть ширше», постольку «узок путь», ведущий в гавань безопасного приходского служения. Крупицы искренней веры, не претендующие на масштаб горчичного зерна, трепетали в нас от сознания своей недостаточности относительно всей массы удобопреклонности падшей природы ко греху.

Самоирония была своего рода защитной реакцией, прикрывавшей опасение за свою душу, за совесть, которая на пастырском поприще столкнется как с выбором, довольствоваться ли тем, что подают на требах (обрекая своих домашних на, мягко говоря, «ограниченное участие в обороте товаров и услуг»), или «грамотно выстраивать менеджмент» (обеспечивая своей семье «достойный уровень существования»), так и с выбором – оставаться самим собой или же «войти в образ», который соответствовал бы представлениям паствы (объем которой может неограниченно расширяться, если об «истинно-православном» батюшке пройдет «слух по всей Руси великой», временно преобразованной на тот исторический момент в Советский Союз) и, одновременно, устраивал бы представителей советской власти.

Но это мы, семинаристы, ассоциировали представление о мытаре с профессиональным «отъемом денежных знаков у населения». Оно и понятно: изучая Новый Завет, мы досконально уяснили, кто такие мытари, чем они занимались и почему их, собственно, так ненавидели в народе, что Христос, обличая фарисеев, сказал, что «мытари и блудницы» вперед них идут в Царство Божие (Мф. 21; 31) (т.е. всё! – фарисейство за пределом всякого мыслимого зла: казалось бы, нет никого хуже мытарей и блудниц, ан есть!).

Уяснили мы также, почему с фарисеем – образцом праведности по законническим меркам – сравнивается именно мытарь; почему именно он противопоставляется фарисею, а не разбойник, скажем, или какой-нибудь ренегат-иродианин? Иронично поздравляя друг друга как мытарей, мы имели в виду не то, ради чего Господь сказал, что «сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот» (Лк. 18; 14), а то, в чем мытарь горько каялся, не смея поднять глаз. Но это мы, обремененные «надмевающим» (1 Кор. 8; 1) знанием, а народ Божий в основном не отвлекается на исторические ассоциации, воспринимая евангельские притчи, как и подобает – образно, аллегорически, символически.

Если под мытарем понимать не просто продажного и нечистого на руку, обирающего свой народ в пользу римских оккупантов, сборщика налогов (отсюда, как своего рода реминисценция в церковных реалиях – добровольно-принудительный сбор целевых и прочих отчислений и пожертвований, «прогрессивное» взимание платы за требы пр.), а кающегося грешника, не лукавящего, не ищущего себе и своему греху оправданий, сознающего невозможность заслужить прощение, но лишь надеющегося на милость Божию (т.е., если рассматривать тему мытарства не в историческом, а евангельском контексте), тогда мытарь – это путь, вернее, это символ следования спасительным путем, это, если угодно, метод спасения.

И фарисейство – тоже путь. Из Евангелия мы знаем, что фарисейское учение состояло в подмене казуистикой сути Закона; учения раввинов («предания человеческие») погребли под собой заповеди Десятословия, их сущность: «суд, милость и веру» (Мф. 23; 23). Для объективного понимания этого религиозного феномена, конечно же, важно знать, что фарисеи во времена проповеди Спасителя были религиозно-политической партией, патриотами, хранителями отеческих преданий, традиций, правил; что именно ради укрепления народа в вере отцов они создавали свои „ограды закона“.

Однако причем тут мы? Фарисейство – священно-исторический термин, сохраняющий в наше время, казалось бы, лишь метафорическое значение, в качестве замены слову «лицемерие». Эпитет «фарисей» даже как-то обидней звучит, чем «лицемер» (и не только для религиозного человека… почему-то). Это одно из многих «цензурных» ругательных слов нашей речи, которые мы используем по привычке, не особо вдумываясь в их изначальное содержание. И наоборот, нередко люди обижаются, когда их лично, или их сообщество называют словом, которое в нашем культурном пространстве покрылось отрицательной окраской.

Например, многие отечественного производства «афрорубашечники» искренне обижаются, когда их, на основании многих существенных признаков, отождествляют с фашистами, соответствующим словом называя их. Обижаются не потому, что им противен фашизм как таковой, а потому, что для них фашисты – это те, кто против русских, кто хотел поработить их. Да и просто потому, что «эта роль ругательная, и я прошу ее ко мне не применять». Между тем, мало кто, независимо от позиции, вдумывается в сущность фашизма как явления этического, психологического, социального. Нечто подобное происходит и с фарисейством.

На первый взгляд, нас ничто не связывает с фарисеями двухтысячелетней давности. Мы не исповедуем раввинистических учений, а фарисеи были партией национального освобождения, культивировавшей еврейский национализм на почве калейдоскопа уставных правил и ритуалов – какое это к нам имеет отношение? Фарисеи вдохновляли еврейский народ ложно интерпретируемой мессианской идеей, но мы-то не иудеи, Талмуд не приемлем, а Мессию исповедуем пришедшего «в рабьем зраке» и ожидаемого «в славе Отца Своего со святыми Ангелами» (Мк. 8; 38) – при чем тут мы?

Уместно вспомнить слова Спасителя о «закваске фарисейской» (и не только), от которой Он предостерегал своих последователей (Мф. 16; 6 – 12; Мк. 8; 15; Лк. 12; 1). Конечно, мы можем отмахнуться: это лишь к Апостолам относилось, чтобы они остерегались примеси лжеучений. Отмахнуться мы можем, бесспорно. Мы вообще многое можем. И Господь нам попускает многое. Потому что неотъемлемым свойством образа Божиего в человеке является свобода воли: непременное условие спасения, но она же и условие погибели, в зависимости от выбора.

Если же исходить из заповеданного нам алкания и жаждания правды (Мф. 5; 6), то мы вспомним, что Божественное Откровение есть «то, что Сам Бог открыл человекам, дабы они могли право и спасительно веровать в Него, и достойно чтить Его» (свт. Филарет Московский). А коли так, то вряд ли уместно какое-либо наставление Спасителя, кристаллизованное в Евангелии, считать чем-то не имеющим отношения к каждому из нас лично.

Если бы Господь сказал: «Не будьте фарисеями!», мы могли бы еще считать этот призыв обращенным к его собеседникам, и означающим лишь одно: «Не становитесь членами их сообщества!» Нам это и в самом деле не грозит. Но Господь говорит не о принадлежности к тому или иному сообществу, течению, школе и т.п. Он использует образ закваски, чтобы указать на некоторую сущностную примесь, которая может внешне сама по себе никак не проявляться, ведь закваска – это не основная масса, а всего лишь небольшая добавка к ней.

Закваску не видно, видно тесто, которое вскисает. А на чем – это знает лишь тот, кто кладет в него закваску. Так и мы: видим дела, слышим слова, но того, что побуждает человека к ним, содержания, сути – не видим ни в себе, ни в других. И особенно трудно обнаружить чуждую «закваску», если слова и дела обосновываются святоотеческим учением и канонами; чрезвычайно трудно, если носитель этой «закваски» – человек волевой, требовательный к себе и последовательный в своих действиях.

Это важно понять, потому что иначе нам не разглядеть в себе этой порочной, чуждой примеси, ведь мы знаем о себе, что веруем во Христа, доверяем святым Отцам, искренне хотим соответствовать званию христианина, и на том успокаиваемся по поводу своей искренности. Так вот, очень важно, «архиважно», как сказал бы один печально известный борец за «светлое будущее», понять, что ни благие наши намерения, ни определенные достижения на верном пути, ни наличие ума, ни посты и молитвы – не делают невозможной примесь фарисейства, которая, подобно закваске, становится катализатором, а затем (если не заметим ее в себе и не начнем фильтровать) и содержанием нашей жизни, залогом ее мнимой успешности.

Фарисейская «закваска» вполне совместима с искренней преданностью Богу и Его народу (во времена земной жизни Спасителя – Древнему Израилю, после Пятидесятницы – «Новому Израилю», Церкви Христовой). А поскольку мы и Евангелие читали, и Отцов, то знаем, что любить и смиряться – хорошо, а презирать и превозноситься – плохо. И мы, замечая в себе симптомы фарисейства, можем их ловко заглушить (но только симптомы) или… прикрыть чем-нибудь духовно-привлекательным: грустью о «заблудших овцах», негодованием о «сеющих соблазны», «скромным помышлением» о своих немощах (чтобы не «вторгаться» в сложную ситуацию), усиленным «хранением мирного духа», якобы в надежде, что «тысячи вокруг спасутся» – в арсенале православной аскетической мысли есть очень много прекрасного, чем можно злоупотребить, «уклоняясь от простоты во Христе» (2 Кор. 11; 3).

Фарисей «новозаветный» изощренней своего ветхозаветного предка по духу. Если тот величался естественными добродетелями, то нынешний, стремясь к славе, смиреннословствует или вовсе помалкивает о своих достижениях, а свой эгоизм предпочитает прикрывать святыми, духовными добродетелями, подобающими преуспевшим в духовной жизни (или же всерьез мечтает об этих добродетелях, отвлекаясь от евангельской простоты).

Если ветхозаветный фарисей («ветхозаветный типаж» и нынче отнюдь не редкость) свое уклонение от сущности Закона маскировал второстепенными ценностями («наружными мелочами» по свт. Игнатию Брянчанинову) то «новозаветный» с этой целью использует бисер святоотеческой мудрости.

Нынче фарисей ветхозаветного типа по-прежнему концентрируется на «внешнем» (обрядовая форма, дисциплинарные требования, канонические нормы), чтобы отвлечься от наиболее существенного: элементарных человеческих моральных норм и принципов, заповедей Евангельских, самого Евангельского духа, тогда как фарисей новозаветного типа уворачивается от «ига Христова», прикрываясь Его же учением и как бы усердствуя в тонкостях аскетики: совесть вытесняя «послушанием» (под которым понимается бездумное и беспрекословное подчинение начальству), отзывчивость – «смирением», «кротостью», «незлобием», «хранением себя от осуждения ближнего» (которые, будто бы, могут понести ущерб, если отозваться на чужую беду и вмешаться в конфликт, защитить обижаемого), уважение к личности – «смирением» подвластных (подвергая их издевательствам, якобы ради исцеления от страсти гордыни).

Кроме того, надо понимать, что фарисейство может действовать в человеке параллельно с его добродетелями, лишь частично примешиваясь к ним, и только время от времени подталкивая его к ложному моральному выбору, но из этого не следует, что ему не стоит озаботиться своим духовным состоянием. Удобно прячась среди добродетелей, как среди деревьев, фарисейство делает свое погибельное дело. Более того, именно так, без претензии на полное господство над нами, оно надежнее в нас прячется и сбивает с толку как нас самих, так и наших «почитателей таланта».

Впрочем, справедливости ради, стоит заметить, что еще более распространенным является тип «фарисействующего мытаря»: сознательного грешника, в совершенстве освоившего все «ужимки и прыжки», положенные кающемуся, и живущего по принципу «благодарю Тебя, Боже, что я не таков, как этот фарисей»: мы верны Матери-Церкви, ну, а если не все и не всё соблюдаем, что положено, и «кто-то, кое-где у нас порой», то Господь милостив, мы ж не фарисеи какие, чтобы мелочиться и строить из себя праведников: ну погрешим в чем, так ведь на то и человек, чтобы грешить, а как без греха-то.

Это гордыня, а гордыня – матерь всех грехов, демонская твердыня! Не-е, упаси нас Бог от праведности фарисейской, не-е-е! Мы не такие, слава Тебе, Господи! Мы дух мира и смирения храним, а Евангелие… Ну, на то оно и Евангелие, т.е. Благая весть, чтобы радовать нас вестью о спасении всем грешникам, верующим во Христа, и прибегающим к Его дарам, врачующим нашу душу: к молитве да посту, к сухарикам из чугунка да к землице с могилок, к цветочкам от Плащаницы и Креста да к водице заговоренной… Ну да… всякое бывает, а что ж поделаешь, когда ребенок болеет, а врачи помочь не могут? Господь простит, мы ж не со зла, а по немощи, а сила Божия, как известно, в немощи совершается, вот.

Это изуверство, ставящее праведность и добродетель в зависимость от греховности и порока, язычество адаптирующее к христианской символике, а христианство подменяющее язычеством – такой же плод лукавствующего ума, как и фарисейство. От них одно средство: мытарева простота в покаянии, соединенная со старанием «фарисеевы добродетели… подражати, и поревновати мытареву смирению, во обою ненавидяще безместное мнение, и пагубу падений» (из канона на утрени Недели о мытаре и фарисее).

Вы прочитали статью Мы мытари или фарисеи? Читайте также:

Источник