Кто такие мокрецы у стругацких

Гадкие лебеди (Стругацкие)

Действие происходит в неопределенное время (ориентировочно — вторая половина 1960-х годов), в неназванном городе, в безымянной стране. По ряду косвенных данных, разбросанных по тексту, страну можно принять то за Польшу (национальный флаг — двухцветный, красно-белый), то за Чехословакию (денежная единица — крона), то за Болгарию (фамилия главного героя — Банев — болгарская). Но это не Польша, не Чехословакия и не Болгария, это — одна из западноевропейских стран, пережившая большую войну, произошедшую лет за двадцать до описываемых в повести событий.

Главный герой — популярный писатель Виктор Ба́нев, ветеран прошедшей войны, средних лет, любитель выпить и покутить, уезжает из столицы, опасаясь возможных репрессий после того как непочтительно повел себя на встрече с правителем — господином Президентом. Он приезжает в провинциальный город, в котором провёл своё детство, где живут его бывшая жена Лола и их дочь-подросток Ирма, и где уже несколько лет постоянно идёт дождь.

Писатель попадает в череду странных событий, связанных с «мокрецами» или «очкариками» — странными прокажёнными людьми, больными некоей генетической болезнью, которая проявляется в виде жёлтых кругов вокруг глаз. Мокрецы живут в бывшем лепрозории, взрослое население города мокрецов боится, считая их причиной всех странностей в городе, но многие подростки просто обожают мокрецов, в том числе и дочь Банева Ирма. Мальчик Бол-Куна́ц, приятель Ирмы, приглашает писателя встретиться с учениками школы, которые поражают его своими оригинальными взглядами и поведением.

Банев живёт то в гостинице, в ресторане которой он пьёт каждый вечер, то в санатории, где работает медсестрой его подруга-любовница Диана, сочувствующая мокрецам и снабжающая их лекарствами. Писатель постоянно колеблется в своём отношении к жителям лепрозория, но даже при наличии неприязни к ним вольно или невольно им помогает, поскольку противостоящие им силы ему ещё более неприятны. Бургомистр ставит на мокрецов капканы, а полицмейстер постоянно задерживает идущие в лепрозорий грузы книг (считается, что книги для мокрецов — как пища, без чтения они погибают). Банев помогает Диане вызволить попавшего в капкан мокреца, вступается за него в ресторане, угоняет задержанный полицией грузовик с книгами и доставляет его в лепрозорий.

Банев обсуждает мокрецов в застольных беседах с главврачом лепрозория Юлом Го́лемом, спившимся художником Рэмом Квадригой и санитарным инспектором Па́вором Су́мманом. Баневу не нравятся ни местный бургомистр, покровительствующий фашиствующим молодчикам, ни военные, которые охраняют мокрецов. Голем, в одной из многочисленных застольных бесед, высказывается по поводу генетической болезни мокрецов. По его мнению они — представители будущего человечества, новый генетический вид людей, интеллектуально и морально превосходящие обычных людей. Возможности их велики, а будущее нынешнего человеческого вида — ужасно. И они пришли, чтобы не допустить его. Возможно именно поэтому они ориентированы на контакты с детьми.

События начинают развиваться драматически. Павор Сумман оказывается не санитарным инспектором, а сотрудником некой тайной организации, вероятнее всего — иностранным шпионом, собирающим всевозможные сведения об обитателях лепрозория и об их контактах с жителями города. Банев узнаёт, что Сумман виновен в похищении мокреца, невольным свидетелем чего стал он сам, и выдаёт того людям, похожим на сотрудников армейской контрразведки. Суммана арестовывают прямо у него в номере, и он исчезает. Сотрудники организации, которым Банев донёс на мнимого санитарного инспектора, награждают его от имени Президента медалью «Серебряный Трилистник» 2-й степени и дают понять, что за совершенные им благодеяния Президент милостиво согласился снять с писателя опалу. Теперь Банев может возвращаться в столицу, ничего не боясь и не опасаясь. Но он остаётся в родном городе, наблюдая за разворачивающимися событиями.

Все дети в городе уходят от родителей жить к мокрецам в лепрозорий. Мокрецы начинают эвакуацию. Когда все мокрецы покидают город, дождь прекращается. Мокрец Павел Зурзмансор (бывший муж Дианы) прощается с Баневым. Голем сообщает Баневу, что мокрецов больше нет, не будет и не было. Видимо, они были людьми будущего (в том ужасном виде, какими стали все люди в будущем), которые вернулись назад в прошлое, чтобы предотвратить этот ужасный исход. И, обучая детей, им удалось тем самым изменить будущее и предотвратить катастрофу для человечества.

Последним уезжает Голем. Банев и Диана возвращаются в город, который исчезает под лучами солнца. Они видят Ирму и Бол-Кунаца совсем повзрослевшими и счастливыми. Но Банев говорит про себя: «всё это прекрасно, но только вот что — не забыть бы мне вернуться».

Источник

Дети смотрят на нас

Фильм «Гадкие лебеди» рискует стать в один ряд со «Сталкером» и «Днями затмения» в силу ясно и ярко выраженной тревоги, в силу отважного совпадения с переломом времени, кризисом современности

Отец входит в палату к дочери в дурдоме. И дурдом особенный, крепкий, с полувоенным КПП, решетками – всем, чем полагается, и даже более чем полагается. Дочь сидит на кровати. Смотрит на отца безучастно, отрешенно, страдальчески – так, словно от нее что-то отломили, что-то отняли. Придется объяснить, по каковой причине этот взгляд в фильме Константина Лопушанского по повести братьев Стругацких «Гадкие лебеди» так бьет… в поддых. Безжалостно и справедливо.

Последний кадр

Некий город, в котором все время идет дождь: как зарядил с середины февраля какого-то там года, так все время и идет. И это бы еще ничего, мало ли климатических аномалий, но в этом городе появляются странные существа – мокрецы. Образуются мокрецы из людей, как когда-то (имеется такой намек) из обезьян получились люди. Лица, кожа мокрецов поражены некоей болезнью, поэтому ходят они в черных балахонах, а лица затянуты пепельной маской.

Словцо, придуманное братьями Стругацкими, на редкость удачное. С одной стороны – мокрицы, мокрые, гадкие, отвратительные, достойные того, чтобы их раздавить и уничтожить, с другой стороны – мудрецы, конечно, у которых не грех бы поучиться. К мокрецам этим тянутся дети, не все, разумеется, но умные, читающие, думающие дети. Мокрецы чему-то такому странному, паранормальному учат детишек – левитации, например, полетам то бишь. Детишкам с мокрецами – хорошо, им с другими людьми, такими как мы, «погруженными в заботы суетного света», плохо, а с мокрецами – хорошо. Мокрецов и дождливый город пытаются изучать на самом высоком международном и научном уровне, ни до чего не добираются, ничего не узнают, а между тем жуть от этих интеллектуальных прокаженных пробирает. Жуть берет потому, что они – другие, не такие, как люди; если можно так выразиться – нелюди.

Вследствие чего принимается решение: город эвакуировать, облака разогнать какой-то химической гадостью, ну и заодно потравить этой же гадостью мокрецов. Здесь очень тонкий и славный момент в фильме: как бы международные организации ни ерепенились, как бы ни кричали ученые, что чего-то там «низя», если военные решили, так оно и будет. В конце концов, они теперь сами ученые.

Все задуманное выполняется. Только дети остаются в школе вместе с мокрецами. Член международной комиссии писатель Виктор Банев ( Виктор Михайлов ), дочь которого ( Римма Саркисян ) как раз воспитанница (если можно так выразиться) мокрецов, мчит через все кордоны к школе. Ему не препятствуют, поскольку царит легкий такой эвакуационный бардак, и не преследуют, поскольку никому нет охоты соваться в город, который вот-вот опрыскают… На прощание только орут: мол, скажите детям, чтобы спустились в убежище и задраили воздухозаборники.

Мокрецы соглашаются с выводами и доводами. Идут к детям, просят их спуститься в убежище. В убежище Банев задраивает все люки. От недостатка воздуха Банев и детишки отрубаются. Как их на свет божий вытаскивают, не показано, но воображение живо дорисовывает непоказанное. После дегазации детей отправляют в специальный дурдом, поскольку очень уж они странные становятся.

Посещение

Вот писатель Банев и приходит навестить дочку, которую спас от смерти и от мокрецов. Две тумбообразные тетеньки в белых халатах приводят к нему его дочь смугло-серого цвета. Между двумя тумбами сидит хрупкая большеглазая девочка и смотрит прямо перед собой. Банев интересуется – как ты, дескать, тут живешь? Дочка четко и медленно отвечает: «Хорошо…» Одна из тетенек нагибается и эдак по-матерински шепчет пациентке: «Ирочка, скажи папе, что ты смотрела сегодня по телевизору». Ирочка честно отвечает: «Очень смешную передачу. „Кто всех хуже“… Там пели и плясали… Надо было угадать, кто всех хуже… Хорошая передача…»

Писатель Банев по понятной, право же, причине звереет. Ибо когда его дочь была с мокрецами, она – была… Она была агрессивной, странной, другой, заносчивой, но она была – в дождливом, разваливающемся, сумеречном мире она была собой, думающей, чувствующей, спорящей, а сейчас это не она, это автомат, тень, оболочка. Банев орет: «Что вы с ней сделали?!» Задирает рукав и видит черную от уколов руку.

Скандал развивается крещендо. Отлично сделано столкновение отчаяния Банева, его крика (международная, мол, комиссия, ООН, ВОЗ, Страсбург и прочее), патологического безучастия ребенка и профессионального, брезгливо-недоуменного безучастия обслуживающего персонала: дескать, еще один псих выискался, член он, понимаешь, писатель, да его самого подлечить не худо, светоча нашего… Придурок, прости господи…

Писатель буянит, скандалит. В коридоре больницы его успокаивает охрана, хорошо так, по-вохровски – ноги на ширину плеч, руки на стену. Вот тут и нарисовывается главврач в окружении других врачей. «Ладно, – говорит главный, – отведите его в пятый блок». Один из врачей, грустный бородач с хорошим восточным лицом, начинает возражать: «Но…» – «Никаких „но“. Он же нам международной комиссией угрожал? Вот пусть полюбуется…» Открывается железная решетка. Бородач и писатель входят для начала в курилку. Закуривают.

Бородач объясняет: «Понимаете, есть такое слово – „чахнет“. Деревце, которое не может прижиться, чахнет. Уверяю вас, мы делаем все возможное, лучшие лекарства, лучшие специалисты…» После этого напутствия Банев входит в палату к дочери. На кровати сидит очень печальная, очень безучастная девочка, смотрит перед собой, потом поворачивается и долго смотрит на отца, то есть в камеру, то есть на зрителей.

Братья Стругацкие и кинематограф

У фантастов Стругацких, Аркадия и Бориса, сложились с кинематографом странные отношения. По двум хорошим книгам Стругацких «Пикник на обочине» и «За миллиард лет до конца света» были поставлены два великих фильма – «Сталкер» и «Дни затмения». Величие этих фильмов заключается главным образом в том, что, не опускаясь до бытописания, до ползучего реализма, они с невероятной точностью передают дух, атмосферу своего времени.

Если люди захотят узнать не о том, что ели, пили, во что одевались в конце 1970-х, когда Тарковский снял «Сталкера», или в конце 1980-х, когда Александр Сокуров снял «Дни затмения», нет, когда они захотят узнать, о чем думали, что чувствовали, чего боялись люди в эти времена, тогда они будут смотреть «Сталкера» и «Дни затмения». Лучшей картины времени и пространства, лучшего изображения души современного человека в кинематографе тогда не было.

Почему так получилось? Почему фантасты, выдумщики, создатели странных миров были так востребованы реализмом в высшем смысле этого слова? Стругацкие любили читателей. Это происходит не так часто, как может показаться. Связь между читателями и Стругацкими была невероятная, прочная и точная. Все тот же Герман заметил и отметил это, сказав, что такого набитого до отказа зала он не припомнит. В зале Дома кино сидели те, кто читал «Гадких лебедей» еще отпечатанными на тонкой бумаге в четвертой машинописной копии в семьдесят лохматом году. Потому так своевременны и правильны были слова сценариста фильма Вячеслава Рыбакова о том, что сейчас, когда Борис Стругацкий болен, надобно всем сидящим в зале пожелать ему здоровья – такое массовое желание должно ведь исполниться.

«Гадкие лебеди». Режиссер Константин Лопушанский, композитор Андрей Сигле, солисты Леонид Сендерский (саксофон), Сергей Гасанов (ситар, сарод, бамбуковая флейта). В главных ролях: Григорий Гладий, Виктор Михайлов, Леонид Мозговой, Римма Саркисян, Лаура Пицхелаури

Источник

Аркадий и Борис Стругацкие «Гадкие лебеди»

Братья Стругацкие являются самыми знаменитыми представителями советской фантастики. Совместное творчество их началось с выхода повести «Страна багровых туч» в 1959 году, которое сразу же сделало их знаменитыми. Каждая последующая книга писателей воспринималась читателями и критиками с восторгом. По сей час книгами Стругацких зачитываются и стар, и млад.

История создания книги

Повесть «Гадкие лебеди» была написана в 1967 году, однако в России ее напечатали через двадцать лет из-за цензуры. Это не помешало любителям книг в жанре научной фантастики ознакомится с произведением с помощью самиздата. До выхода в свет на родине сочинение было напечатано в ФРГ в 1972 году, причем авторы были даже не в курсе происходящего.
Повесть в ССССР напечатали только в 1987, и под другим названием — «Время дождя». Позже ее авторы использовали элементы этой книги в романе «Хромая судьба».

Краткое содержание книги «Гадкие лебеди»

Действие в повести разворачивается в неизвестной стране, по всей видимости западноевропейской, где политический режим является тоталитарным. Страна двадцать лет назад прошла через войну, и главный герой по фамилии Банев является ее ветераном.

Сейчас он — знаменитый писатель. Ему около сорока, он ведет свободный образ жизни, может и выпить, и погулять и остро высказаться. Что он и сделал на встрече с Президентом страны. А это не может пройти бесследно, поэтому Банев уезжает из столицы в город детства.

Там живет его бывшая семья — дочь и жена. Супругу зовут Лола, а девочку — Ирма. Место там странное — уже несколько лет подряд в этой местности льет дождь.

Здесь в построенном изоляционном учреждении живут прокаженные люди. Их болезнь сказывается на лице — вокруг глаз образуются желтые круги, как очки. Местное население их называет мокрецами и побаивается, виня их во всех несчастьях города. Дети же — наоборот, дружат с этими странными людьми.

Писатель проживает то в гостинице, то в санатории, где работает его любовница Диана. Ей тоже жалко мокрецов, тем более, что ее муж, Павел Зурсмансор, заболел этой болезнью. Банев не знает, как относиться к очкарикам, но склоняется скорее к дружбе с ними, нежели с местными властями.

Поневоле он включается в борьбу. На больных ставят капканы, им не дают читать книги, задерживают грузы для них. Банева раздражает такое отношение к людям. Он освобождает больного с помощь Дианы из капкана, защищает мокрецов в ресторане, отбивает машину с книгами и привозит ценный для больных людей груз в лепрозорий.

Писатель сближается с главврачом санатория Големом, вечно пьяным художником Квадригой и Сумманом, инспектором. Они рассуждают на темы болезни мокрецов и Голем высказывает предположение, что больные вовсе не больны, они представители будущего, более интеллектуально развиты и более человечны. Их цель – не допустить разложение в рядах людей, ужасного конца для человечества, поэтому они, в основном, общаются с детьми.

Интересные факты о повести

По заверениям писателей прототипом главного героя является собирательный образ современных тогда бардов – Высоцкого, Окуджавы, Галича, Кима. В повесть вставлена песня В. Высоцкого «Сыт я по горло…».

Изначально финал повести был другим, однако перед публикацией авторы сделали его счастливым. Герои повести носят имена из разных мифологий:

Источник

Гадкие лебеди

Гадкие лебеди — философско-фантастическая повесть братьев Стругацких, написанная ими в 1967 г., но в СССР она впервые увидела свет только в 1987 г. — в журнале «Даугава» под названием «Время дождя». И это не случайно — повесть была коммунистической по духу, но абсолютно антисоветской по содержанию: мэтры жестко проехались по порокам и изъянам в том числе и позднесоветской действительности. Впрочем, было бы большой ошибкой безапелляционно утверждать, что повесть является очередным образчиком диссидентской антисоветчины. Потому что это не так — Стругацкие затронули не только вопросы, специфические для нашей страны. Они показали в своей повести общественные проблемы, свойственные всему человечеству вне зависимости от того, к какому строю оно тяготеет на местном уровне — нетерпимость к «чужакам», косность и ограниченность мышления, а также обывательскую жестокость, воспринимаемую в обществе как должное.

Содержание

Сюжет [ править ]

Правда и ложь, вы не так уж несхожи.
Вчерашняя правда становится ложью,
Вчерашняя ложь превращается завтра
В чистейшую правду, в привычную правду…

»— Песня, цитируемая одним из вундеркиндов.

Итак, в одном из городов некой европейской страны (больше всего похоже на Польшу) уже много лет царит странная эпидемия генетической болезни. У заболевших вокруг глаз появляются жёлтые круги (отчего больных называют «очкариками», а саму хворь — «очковой болезнью»), на руках возникает сыпь, переходящая в гнойные раны. По всей вероятности, больные лысеют. Заразиться этой болезнью нельзя… если ты только этого не хочешь. При этом заболевание не смертельное, а заболевшие отличаются высоким уровнем интеллекта и поразительными познаниями в самых различных областях. Но на этом странности не заканчиваются: в городе, где болезнь забирает людей, постоянно идёт дождь, а потому больных ещё называют «мокрецами». И, как принято издревле у людей, их начинают обвинять во всех сложившихся бедах, от личных бытовых до общемировых. Ведь всегда легче переложить вину на больных, чем разобраться в себе или спросить с некомпетентного руководства, не вылезающего из запоев.

Главный герой повести, писатель Виктор Банев, оказывается втянутым помимо своего желания в секреты этого серого мокрого города. Он из-за своей несдержанности оказался в опале у Президента (а по факту диктатора) и был вынужден уехать в город «мокрецов», где живут его бывшая жена Лола и дочь Ирма. И тут выясняется, что его дочь (а как оказалось позже, и другие дети города) многому научилась у «мокрецов»: она стала удивительно рассудительной и сдержанной, крайне критически воспринимает любую информацию и не желает идти по проторенной унылой жизненной дорожке своих родителей. Ирма и её друзья представляют, по сути своей, новое поколение людей будущего. Мокрецы же не желают взрослому человечеству ничего плохого (как и хорошего — они его просто игнорируют) и с удовольствием обучают детишек.

В конце повести дается жирный намёк, что «мокрецы» — это люди будущего, родом из мрачного и опустошенного нынешним человечеством мира. Они смогли приспособиться к изменившимся условиям окружающей среды, но в конце концов решили изменить прошлое, подготовив новое поколение в нашем времени и направив его по более оптимальному пути развития. Судя по тому, что в концовке они все исчезают, а в Городе прекращается постоянный дождь — у них все же получилось изменить к лучшему будущее Земли.

Персонажи [ править ]

Сюжет вращается вокруг Виктора Банева и его друзей, однако нет-нет, да выходит за привычные рамки. Наиболее часто Банев контактирует с обитателями гостиницы, городскими властями и людьми из окружения мокрецов.

Гостиница и ресторан [ править ]

Городские [ править ]

Околомокрецы [ править ]

Что здесь есть? [ править ]

— Можно вопрос? — сказал, воздвигаясь, прыщавый мальчик. — Да, конечно. — Какими бы вы хотели видеть нас в будущем? Без прыщей, мелькнуло в голове у Виктора.

Продолжение [ править ]

Б. Стругацкий писал: «Сначала мы мечтали создать продолжение, а потом бросили эту мечту. Потому что осознали, что, по нашей привычке, обязательно покажем отрицательные стороны этого нового мира, он окажется „на поверку не таким уж и чистым“… и нам стало противно. Возникло отторжение».

Экранизация от Константина Лопушанского [ править ]

Фильм по мотивам повести увидел свет в 2006 году. Совместный французско-российский проект прошёл в прокате практически незаметным — и будем честны, на это были объективные причины. Думали, вас ждёт очередной стругацкий конфликт светлых интеллигентов-прогрессоров и не понимающего их быдла? Не-ет, нужно больше мрачности, постсовковых полуруин, красных светофильтров, а в реплики добавить христианского мессианства и презрения к неверующим. Главного героя, Виктора Банева, из лихого гуляки-писателя, не боящегося говорить в лицо сильным мира сего правду, превратили в скучного интеллигента, который с саблей на танки мог ходить разве что только в третьей «Цивилизации». Были выкинуты многие персонажи и сюжетные повороты из оригинальной повести, а вместо них авторы зачем-то добавили кучу отсылок к другим работам Стругацких: безымянный город стал Ташлинском («Отягощённые злом, или Сорок лет спустя» и «Дьявол среди людей»), фигурируют Геннадий Комов («Полдень, XXII век») и Валентин Пильман («Пикник на обочине»).

Кроме того, возникли противоречия идейного характера. Стругацкие выписывали мокрецов скорее как просветителей, которые готовят детей для светлого будущего, а обывателей как не понимающее этого суеверное быдло. А Лопушанский всё просветление свёл к религии — это вообще любимая тема его фильмов. В его версии школа стала напоминать монастырь, где дети ходят в рясах и в основном занимаются тем, что рассуждают, какое человечество греховное и заслуживающее гибели. Со стороны это похоже уже не на прогрессорство, а на апокалиптическую секту — и «быдло», разогнавшее такой монастырь, по-своему можно понять.

Тем не менее, концовка фильма получилась действительно сильной, но альтернативной книге. Хэппи-эндом там и не пахнет — мокрецы исчезли, а детей накачивают психотропами и фактически калечат их психологически, чтобы сделать «нормальными».

Источник

«Гадкие лебеди»: редкий пример неразвлекательной кинофантастики

П ожалуй, из всех романов Стругацких этот – самый многострадальный. Написанный еще в 1967 году, случайно опубликованный на Западе в 1972, официально до отечественного читателя он дошел лишь с началом перестройки. Достоверно известно, что сами Стругацкие роман считали одним из лучших своих творений. Особое обаяние в глазах либеральной общественности (как кажется автору) ему придавал жупел «антисоветского» произведения. Это не соответствует истине. Возможно, в то время такое определение понималось как эквивалентное понятию «талантливый». На волне перестройки и далее книгоиздательский бум затронул, во всяком случае, множество действительно антисоветских книг, зачастую довольно низкого пошиба (зоологические дневники Бунина, смехотворные «романы» атамана Краснова, арцыбашевская дрянь, писания Шмелева с их воинствующим мракобесием). Но сейчас уже твердо можно сказать, что роман «Гадкие лебеди» (как и все советские произведения братьев) если и является оппозиционным, то стоит куда ближе к «Красному дереву» Пильняка, чем к бумагомаранию какого-нибудь Аксенова. Стругацкие в своих книгах если и критиковали советское общество, то слева. Все их положительные герои имеют подлинные коммунистические убеждения. Утверждать, что это было лишь данью эпохе, необходимым условием для напечатания, означает высшую форму неуважения к автору.

Стругацкие потому и являлись талантливыми советскими писателями, что в их подходе к проблемам построения коммунистического общества не было ни капли вымученности, шаблонности и желания угодить. Другое дело, что их собственные представления о путях изменения общества были подчас слишком идеалистическими.

Вряд ли кто-то будет оспаривать, что время прогностической научной фантастики прошло. Последние ее титаны – Артур Кларк и недавно умерший великий Станислав Лем.

В основном же функция фантастики была несколько иной. Ее элементы были нужны писателю для того, чтобы отстраниться от действительности в ее непосредственной данности, т.е. это был один из путей художественного обобщения. До фантастики эту функцию – отображение животрепещущих вопросов современности на ином материале – выполнял исторический роман. Сами по себе события прошлого или воображаемого будущего представляют небольшой интерес, важна их связь с настоящим. Это пример Стругацких и прочих. Другой случай – когда писатель пытается предсказать будущее, но бессознательно проецирует в него тревожные черты настоящего. Таким был, например, метод Филиппа К. Дика. Так или иначе, подлинная литература (и реалистическая, и фантастическая) как вид искусства не может обойтись без критического анализа окружающей действительности.

Сейчас фантастика выродилась в бульварный жанр вроде детектива или женского романа, с дурными литературными канонами и чисто коммерческими устремлениями. Это в полной мере касается и экранизаций. По счастью, в нашей стране это случилось позже, чем на Западе. Но последние отечественные фантастические фильмы основаны, мягко говоря, не на лучших литературных образцах. И экранизация Стругацких в наше время не может не заинтересовать.

Фильм «Гадкие лебеди» Константина Лопушанского выскочил как черт из табакерки, и это уже само по себе неплохо. Отсутствие рекламной кампании, поддержки центральных каналов и опостылевших лиц известных актеров, везде играющих лишь самих себя, в наше время уже является достоинством. Да и тематика фильма далека от модной ныне российской – по крайней мере, не про святых угодников и уголовников. Он интересен прежде всего своим содержанием, несмотря на изобретательность визуальных решений.

Напомним фабулу романа. События происходят в некоем условном государстве, о котором известно следующее. После Второй мировой войны, во время которой территория страны находилась под оккупацией, начинается гражданская война. Судя по всему, она назревала задолго до сороковых – так, главный герой вспоминает о «бешеных драках с красными» в детстве. Победители – Легион Свободы, Президент и его гвардия – справились с коммунистической угрозой.

Главный герой – потрепанный жизнью писатель-диссидент (или лучше – фрондер) Банев. Из столицы он приезжает в забытый богом городишко, в котором родился и вырос. Его жизнь здесь представляет собой бесконечную череду попоек и скандалов, в которых принимают участие одни и те же лица: спившийся живописец Квадрига, санинспектор Павор, Диана и – пожалуй, самый загадочный персонаж книги – главный врач городского лепрозория Юл Голем. В городе вот уже несколько лет не прекращает идти дождь. Обыватели связывают изменение погодных условий с деятельностью т.н. мокрецов – пациентов Голема. Все дело в возникновении некой генетической болезни, симптомами которой являются пожелтение кожи, образование «очков» вокруг глаз и пр. Но из загадочных ответов Голема на вопросы Банева можно сделать вывод о других признаках:

Таким образом, становится ясно – это болезнь (болезнь?) сознания. Ей «заболевают» только по желанию. Ближе к концу книги вообще появляется мысль о симптомах как о маскировке. И главное, что помимо погоды беспокоит жителей, – их дети боготворят мокрецов. Они относятся к ним с большим уважением, чем к собственным родителям (это верно и для дочери Виктора – Ирмы). Дни напролет они проводят в лепрозории. В городе зреет недовольство. Учащаются случаи убийств и избиений мокрецов, причем в ряде случаев при явном одобрении администрации. Банев, продолжая вести богемный образ жизни, выказывает все большую симпатию мокрецам, сближается с Големом, однако имеет опасения насчет дурного воздействия тех на умы детей. Между тем о скрытном Големе идет дурная слава – что он красный и «разводит» мокрецов. Собственно, и то, и другое верно. Голем осуществляет прямое прикрытие деятельности мокрецов в городе и является их информатором.

Финал романа обескураживает – после исхода детей в лепрозорий, огороженный железной проволокой, город в страхе покидают все жители. Усталый Голем, по-видимому выполнив свой долг, уезжает. На месте бывшего города появляется прекрасный новый мир, в котором живут люди, понимание которых нам недоступно.

К сожалению, счастливый конец отдает фальшью, как в «Преступлении и наказании». Как и там, натянутость свидетельствует о попытке автора в ущерб достоверности навязать какое-то свое решение проблемы. В литературе это играет, как правило, самую плохую роль. Непонятно, как можно создать новый мир без разрушения старого, не встречая никакого сопротивления и не пользуясь никакими инструментами, кроме разума. Даже то, что мокрецы обладали сверхъестественными способностями, не делает такое преображение убедительным. Нет сомнений, что мир изменится, когда изменится сознание людей. Но сознание людей и условия их существования так тесно связаны, что изменить первое, не меняя второго, невозможно. По крайней мере, в масштабах общества. Предлагаемый путь неправдоподобен, потому что слишком безболезнен.

Показать такое фундаментальное изменение общества без принуждения кого-либо и пытались Стругацкие. Видимо, в соответствии со своими идеалами, они задались целью развенчать представление о том, что изменение общества немыслимо без применения насилия. Но эту развенчиваемую истину, по-моему, доказывает вся история человечества.

Создатели фильма не пошли по пути слепого копирования книги. Сознательно или нет, но им удалось избежать фальши финала. Тезис Стругацких, самими ими неосознанно опровергнутый, был окончательно зачеркнут.

В фильме место действия конкретизировано – Россия, г. Ташлинск. Писатель-эмигрант Банев входит в состав одной из международных комиссий, изучающих возникшую там аномалию. Перед отъездом в Россию он чудом находит доктора Пильмана, который скрывается где-то в Восточной Европе. Пильман занимался изучением явлений, происходящих в этом городке. Банев пытается выяснить, что на самом деле там происходит. Но ученый категорически отказывается от объяснений. Он твердит лишь одно: там – враги, чужие. На самом деле и Ташлинск, и имя доктора взяты из других произведений Стругацких. Пильмана мы встречаем в начале повести «Пикник на обочине», там он исследует феномен пресловутой Зоны. Ташлинск – место действия одной из двух частей последнего произведения братьев «Отягощенные злом», в этом городе героями проводится что-то вроде педагогического эксперимента.

Пожалуй, сценарий фильма представляет собой синтез всех упомянутых произведений Стругацких. Запретной зоной является часть города, занятая мокрецами. Их деятельность на этой территории военным представляется опасной, там происходят аномальные явления (постоянное красное свечение с неба, загадочные смерти попавших туда людей и т.п.). Здесь расположен детский интернат, где преподавателями являются мокрецы. Ученики интерната – единственные люди, имеющие доступ и в город, и в Зону. Прибывший Банев скоро узнает о готовящейся против мокрецов военной операции. В комиссии есть люди, одобряющие такое решение. Мокрецов они, как и Пильман, людьми уже не считают. Они полагают (не без оснований), что это новый вид разумных существ, в процессе своего развития отвергнувших все существующие ценности во имя каких-то неясных нормальным людям идеалов. Эти «чужие» со своим воинствующим нигилизмом несут гибель современной цивилизации. Уже поэтому они, стало быть, заслуживают уничтожения. Но, как будто бы этого мало, они еще покушаются на самое святое – на сознание детей, которых они пытаются заразить своими вздорными идеями и наставить против родителей!

Когда обрушивающийся на мокрецов оратор называет мыслителей, на которых они опираются – Гегель и Кант, ловишь себя на мысли, что следует заменить этих двух Марксом и Лукачем (вариант: Сартром и Маркузе и т.п.). Признаюсь, давно в кинозале мне не приходилось вспоминать о последних… Но авторы экранизации не ограничиваются этим намеком: на радиостанции интерната дети рассуждают завуалированными цитатами из труда «Бытие и Ничто» Сартра о человеческой свободе как постоянной возможности разрыва с миром и самим собой. Таким образом, идеи, захватившие мокрецов и их воспитанников, обретают свою ясность. Мокрецы виновны в том, что позволили себе усомниться в справедливости существующего порядка, в том, что научили детей критически смотреть на человеческое общество, в том, что показали им возможность иной, по-настоящему прекрасной жизни. Может, правда, создаться впечатление, что они сделали детей более несчастными, более одинокими и чересчур серьезными для их возраста. Но это не так. После приглашения в интернат Банева для обсуждения его произведений, во время диалога с ним они действительно могли такими показаться. Но затем, видя их общение между собой и с наставниками, мы понимаем, что в своей непосредственности, искренности и наивной восторженности это обычные дети. Но есть нечто, действительно отдаляющее их от остальных – они слишком прекрасны для этого мира. Или окружающий мир слишком уродлив.

В конце фильма мы снова видим Виктора. Дети спасены, но «нуждаются в лечении». Все мокрецы погибли. Банев приходит к дочери в больницу. В палату его не пускают. Ее выводят к нему две здоровенные бабищи – нянечки. Он просит оставить его и дочь наедине. «НЕ ПОЛОЖЕНО». Его мучит беспокойство, он чувствует смутные подозрения. На вопросы она не отвечает, сидит неподвижно, вперив в него глаза. Внезапно он все понимает. Он хватает ее за руки – на них следы от бесчисленных уколов. Его охватывает звериная злоба. Он, сдерживаясь, осведомляется, как проходит лечение. Нянечки разъясняют, что, дескать, понемножку продвигается. Уколы нужны, чтобы подавить психику. А еще деток заставляют смотреть телевизор – чтобы они адаптировались. «Правда, Ирочка? Расскажи папочке». Дочь поднимает на отца пустые глаза и говорит глухим голосом, что они смотрели телешоу, где выигрывал самый плохой из участников.

Последняя сцена фильма – отца с дочерью оставили одних. Она внимательно смотрит через окно в ночное небо, на звезды. Она спрашивает его, помнит ли он, как читал им стихи. В ее памяти с тех пор больше ничего не осталось. Он охвачен невыносимым страданием и чувствует, что участь, которую готовились принять дети, по крайней мере, не хуже теперешней.

Итак, финал фильма недвусмысленно указывает на то, как современное общество калечит и уродует свободную человеческую личность. Бесконечное чувство отвращения, которое ощущается при упоминании в конце картины слова «телешоу» – без сомнения, подлинное. Но при другом, нефантастическом сюжете его невозможно было бы испытать. Наверное, это и называется «эффектом очуждения».

Без сомнения, мокрецы и поверившие им дети (кто бы под ними не подразумевался) были правы в своих прозрениях и идеях. Общество, которое они осудили, безусловно заслуживает самого сурового приговора. Однако вопрос в том, насколько были они правы в своих действиях (а точнее, в своем бездействии)? Роман Стругацких, как уже было сказано, заканчивался искусственно и фальшиво. Скорее всего, и там бы Легион Свободы и Президент не дали спуску «очкарикам». Так что фильм в целом более убедительно, чем книга, обозначает проблему возникновения нового общества.

Автор считает, что методы мокрецов полностью доказали свою непригодность. Лучшие люди были большей частью уничтожены (как в Иудее 2000 лет назад), остальные подверглись не лучшей участи.

Напоследок хочется сказать, чем может быть полезен этот фильм. Он дает понять, что существующее общество нуждается в изменении, оно отвратительно своей несвободой и навязываемыми приятными формами рабства. Он показывает, что само по себе оно никогда не изменится к лучшему. В конечном итоге в картине остро ставится вопрос о применимости насилия в качестве ответного механизма на бесчеловечные методы обращения с инакомыслящими. Что больше подобает свободному человеку – жертвенность барана, ведомого на заклание, или нечто иное? Герои фильма выбрали первое – и потерпели поражение.

Источник