Кто такой абсурдный человек
«Миф о Сизифе»: человек абсурда глазами Альбера Камю
Публикуем эссе Альбера Камю «Миф о Сизифе», в котором писатель размышляет, кто такой «человек абсурда» и как он может жить в этом бессмысленном мире.
Подъём, трамваи, … работа, ужин, сон; понедельник, вторник, среда… всё в том же ритме… Но однажды встаёт вопрос «зачем?». Всё начинается с этой окрашенной недоумением скуки.
— так Альбер Камю в 40-х гг. прошлого века приступил к описанию абсурда бытия, подхватив идеи набирающего силу экзистенциализма.
Как мы помним, предпосылкой развития таких философских направлений, как экзистенциализм и (позднее) абсурдизм, стал целый ряд взаимосвязанных причин, в числе которых провозглашённая Фридрихом Ницше в конце XIX века «смерть бога», череда пустопорожних кровопролитных войн XX столетия, подтвердившая для большинства отсутсвие этого бога и обнажившая бездну бессмысленности человеческого существования, и, конечно, ставшее очевидным абсолютное одиночество человека в равнодушном мире.
«Стоит ли жизнь труда быть прожитой?» — закономерный вопрос, который возникал почти у каждого свидетеля безумного века. Именно с этого вопроса начинает Альбер Камю своё программное эссе «Миф о Сизифе», ставшее своеобразным манифестом философии абсурдизма. Публикуем одноимённую главу из работы Камю, в которой писатель ёмко и достаточно безапелляционно отвечает на этот вопрос и рассказывает, кто он, герой, способный жить в бессмысленном мире, этот человек абсурда.
Миф о Сизифе
Боги приговорили Сизифа поднимать огромный камень на вершину горы, откуда эта глыба неизменно скатывалась вниз. У них были основания полагать, что нет кары ужасней, чем бесполезный и безнадежный труд.
Говорят также, что, умирая, Сизиф решил испытать любовь жены и приказал ей бросить его тело на площади без погребения. Так Сизиф оказался в аду. Возмутившись столь чуждым человеколюбию послушанием, он получил от Плутона разрешение вернуться на землю, дабы наказать жену. Но стоило ему вновь увидеть облик земного мира, ощутить воду, солнце, теплоту камней и море, как у него пропало желание возвращаться в мир теней. Напоминания, предупреждения и гнев богов были напрасны. Многие годы он продолжал жить на берегу залива, где шумело море и улыбалась земля. Потребовалось вмешательство богов. Явился Меркурий, схватил Сизифа за шиворот и силком утащил в ад, где его уже поджидал камень.
Уже из этого понятно, что Сизиф – абсурдный герой. Таков он и в своих страстях, и в страданиях. Его презрение к богам, ненависть к смерти и желание жить стоили ему несказанных мучений – он вынужден бесцельно напрягать силы. Такова цена земных страстей. Нам неизвестны подробности пребывания Сизифа в преисподней. Мифы созданы для того, чтобы привлекать наше воображение. Мы можем представить только напряженное тело, силящееся поднять огромный камень, покатить его, взобраться с ним по склону; видим сведенное судорогой лицо, прижатую к камню щеку, плечо, удерживающее покрытую глиной тяжесть, отступающую ногу, вновь и вновь поднимающие камень руки с измазанными землей ладонями. В результате долгих и размеренных усилий, в пространстве без неба, во времени без начала и конца, цель достигнута. Сизиф смотрит, как в считанные мгновения камень скатывается к подножию горы, откуда его опять придется поднимать к вершине. Он спускается вниз.
Сизиф интересует меня во время этой паузы. Его изможденное лицо едва отличимо от камня! Я вижу этого человека, спускающегося тяжелым, но ровным шагом к страданиям, которым нет конца. В это время вместе с дыханием к нему возвращается сознание, неотвратимое, как его бедствия. И в каждое мгновение, спускаясь с вершины в логово богов, он выше своей судьбы. Он тверже своего камня.
Этот миф трагичен, поскольку его герой наделен сознанием. О какой каре могла бы идти речь, если бы на каждом шагу его поддерживала надежда на успех? Сегодняшний рабочий живет так всю свою жизнь, и его судьба не менее трагична. Но сам он трагичен лишь в те редкие мгновения, когда к нему возвращается сознание. Сизиф, пролетарий богов, бессильный и бунтующий, знает о бесконечности своего печального удела; о нем он думает во время спуска. Ясность видения, которая должна быть его мукой, обращается в его победу. Нет судьбы, которую не превозмогло бы презрение.
Иногда спуск исполнен страданий, но он может проходить и в радости. Это слово уместно. Я вновь представляю себе Сизифа, спускающегося к своему камню. В начале были страдания. Когда память наполняется земными образами, когда непереносимым становится желание счастья, бывает, что к сердцу человека подступает печаль: это победа камня, это сам камень. Слишком тяжело нести безмерную ношу скорби. Таковы наши ночи в Гефсиманском саду. Но сокрушающие нас истины отступают, как только мы распознаем их. Так Эдип сначала подчинялся судьбе, не зная о ней. Трагедия начинается вместе с познанием. Но в то же мгновение слепой и отчаявшийся Эдип сознает, что единственной связью с миром остается для него нежная девичья рука. Тогда-то и раздается его высокомерная речь: «Несмотря на все невзгоды, преклонный возраст и величие души заставляют меня сказать, что все хорошо». Эдип у Софокла, подобно Кириллову у Достоевского, дает нам формулу абсурдной победы. Античная мудрость соединяется с современным героизмом.
Перед тем, кто открыл абсурд, всегда возникает искушение написать нечто вроде учебника счастья. «Как, следуя по столь узкому пути. » Но мир всего лишь один, счастье и абсурд являются порождениями одной и той же земли. Они неразделимы. Было бы ошибкой утверждать, что счастье рождается непременно из открытия абсурда. Может случиться, что чувство абсурда рождается из счастья. «Я думаю, что все хорошо», — говорит Эдип, и эти слова священны. Они раздаются в суровой и конечной вселенной человека. Они учат, что это не все, еще не все исчерпано. Они изгоняют из этого мира бога, вступившего в него вместе с неудовлетворенностью и тягой к бесцельным страданиям. Они превращают судьбу в дело рук человека, дело, которое должно решаться среди людей.
В этом вся тихая радость Сизифа. Ему принадлежит его судьба. Камень – его достояние. Точно так же абсурдный человек, глядя на свои муки, заставляет умолкнуть идолов. В неожиданно притихшей вселенной слышен шепот тысяч тонких восхитительных голосов, поднимающихся от земли. Это бессознательный, тайный зов всех образов мира – такова изнанка и такова цена победы. Солнца нет без тени, и необходимо познать ночь. Абсурдный человек говорит “да” – и его усилиям более нет конца. Если и есть личная судьба, то это отнюдь не предопределение свыше, либо, в крайнем случае, предопределение сводится к тому, как о нем судит сам человек: оно фатально и достойно презрения. В остальном он сознает себя властелином своих дней. В неумолимое мгновение, когда человек оборачивается и бросает взгляд на прожитую жизнь, Сизиф, вернувшись к камню, созерцает бессвязную последовательность действий, ставшую его судьбой. Она была сотворена им самим, соединена в одно целое его памятью и скреплена смертью. Убежденный в человеческом происхождении всего человеческого, желающий видеть и знающий, что ночи не будет конца, слепец продолжает путь. И вновь скатывается камень.
Я оставляю Сизифа у подножия его горы! Ноша всегда найдется. Но Сизиф учит высшей верности, которая отвергает богов и двигает камни. Он тоже считает, что все хорошо. Эта вселенная, отныне лишенная властелина, не кажется ему ни бесплодной, ни ничтожной. Каждая крупица камня, каждый отблеск руды на полночной горе составляет для него целый мир. Одной борьбы за вершину достаточно, чтобы заполнить сердце человека. Сизифа следует представлять себе счастливым.
Обложка: Франц фон Штук, «Сизиф», 1920.
Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.
Абсурдная свобода.
Далее Камю говорит об экзистенциальном скачке, который требуется сделать человеку для достижения смысла. Похожие приёмы можно увидеть и в работах Кьеркегора, Шестова, Гуссерля, упоминавшихся ранее. Абсурдный человек, не понимая такого требования к себе, сочтёт его неочевидным и захочет делать лишь понятное его разуму. Он желает «жить исключительно тем, что он знает, обходиться тем, что есть, и не допускать ничего недостоверного».
Бунт абсурда придаёт жизни смысл и цену. «Нет зрелища прекраснее, чем борьба интеллекта с превосходящей его реальностью».
Для абсурда большее значение имеет количество опыта или жизни, а не их качество. «Такую жизнь считают несовместимой с правилами чести, но подлинная честность требует от меня бесчестия». Это приводит к отсутствию иерархии опыта и «шкалы ценностей». Для осознания опыта за прожитую жизнь необходимо полно пережить свой бунт.
Камю пишет: «я вывожу из абсурда три следствия, каковыми являются мой бунт, моя свобода и моя страсть».
Абсурдный человек.
Для абсурдного человека нет вечности. Он принимает то время, которое «ему отпущено жизнью». Мораль воспринимается только одна: данная Богом, он живёт без этого бога. Вся жизнь пронизана бунтом. Человек изначально невиновен, но вседозволенность не означает полной безнаказанности. «Абсурд показывает лишь равноценность последствий всех действий». Абсурдный человек принимает ответственность за свои действия, а не вину за них. Этот опыт долга послужит последующему времени. «Итогом поисков абсурдного ума оказываются не правила этики, а живые примеры, доносящие до нас дыхание человеческих жизней». Сама природа опыта для такого ума безразлична, так как первый приносит пользу только когда осознаётся.
Далее Камю рассматривает несколько примеров абсурдных людей. Они есть лишь иллюстрации и пример, а не образец или модель. Эти герои стремятся исчерпать жизнь в полной мере.
Дон Жуан любит всех женщин одинаково пылко и не стремиться найти возвышенного чувства. Он принимает один из принципов абсурдного познания: отдаёт предпочтение не качественной, а количественной характеристике опыта. «Он покидает женщину вовсе не потому, что больше ее не желает. Но он желает другую, а это не то же самое». Его нельзя назвать несчастным, потому что «печальными бывают по двум причинам: либо по незнанию, либо из-за несбыточности надежд». А в нём нет надежд, и он знает пределы своего разума, в них-то он и гениален. Дон Жуан являясь вульгарным символом соблазнителя, осознаёт это, и потому абсурден. В этом бесконечном потоке любви он не теряет себе, не растворяется в другом человеке, оставляя силы души на бунт с миром. По мнению автора, герой готов к расплате за свою жизнь, готов понести насмешки и наказания.
Церковь не принимает такого поведения актёров, считая его еретическим.
За всю жизнь человек ищет доказательства лишь одной истине. «Если она очевидна, для жизни достаточно ее одной». Приходит время и индивид надо сделать выбор: созерцание или действие. Именно это и будет означать, что он стал человеком. Камю выбирает для себя действие, ибо не терпит компромиссов. Это означает принять сторону абсурда, борьбы. Величие для завоевателя не значит победы, потому что Высшую победу над миром человек не в силах свершить.
Те же люди, что спорят с действием, выбирают созерцание, вечность мира. Они поклоняются смерти, принимая её. Они противоположность завоевателю. Переживая испытания своей судьбы, человек может сочувствовать сам себе. Но на это способны лишь сильные духом.
«Боги приговорили Сизифа поднимать огромный камень на вершину горы, откуда эта глыба неизменно скатывалась вниз. У них были основания полагать, что нет кары ужасней, чем бесполезный и безнадежный труд».
Камю считает героя этого мифа абсурдным человеком. «Таков он и в своих страстях, и в страданиях». Сизиф получает наказание за свои земные страсти, неподчинение богам и искреннюю любовь к миру.
Камю сравнивает жизнь современного человека с этим мифом, считая её столь же трагичной и во многом абсурдной. Действия людей рутинны, однообразны и не приносят никакоё пользы.
Ясность сознания героя побеждает судьбу и обращает страдания в радость. Это счастье и в памяти о мире и жизни, так любимой Сизифом и в том, что его сердце заполнено «борьбой за вершину».
«Сизифа следует представлять себе счастливым».
Моё отношение к затронутым проблемам в этой работе.
Я разделяю мнение Камю в том, что самоубийство это уход от проблем, осознание своей беспомощности и слабости. Но в тоже время это смелый шаг.
Жизнь каждого из нас абсурдна в какой-то мере. Каждый борется с препятствиями судьбы, желая подчинить её себе. Понятно также и наличие «стен» для человеческого разума. Мир не может позволить человеку сравняться с ним, познать Истину бытия. Мы не всесильны, нам это показывают каждый раз, как только кто-то стремиться преодолеть стены. На его пути сразу же возникают новые. Умным считает себя только тот, кто ещё не видит своих стен, предела возможностям разума.
Интересен также факт, что абсурд существует только при борьбе, несогласии. Ведь хотя бы минутное примирение уничтожает его, нет больше почвы для существования абсурда.
Добавить комментарий
Новая книга — это тайна для читателя. Загадочная и привлекательная. Но как узнать, что скрыто под обложкой, и есть ли смысл тратить своё время, да и деньги на книгу, которая может разочаровать?
Сейчас много талантливых писателей, но также хватает пустышек, штампующих тексты ради хайпа. Чтобы не ошибиться в выборе, читайте наш сборник обзоров книг. Возможно, вы найдете новые шедевры, о которых ещё не слышали, или узнаете содержание книг, давно привлекших ваше внимание. Будьте в курсе того, что создают писатели и пользуйтесь инструментом, созданным специально для вас.
Обзор книг — это путеводитель в загадочном лабиринте печатных изданий.
Великий и могучий русский язык
Русский язык, а также многие другие иностранные наречия могут стать целым уникальным миром. Достаточно окунуться в историю произношения слов, разгадать таинственные загадки правил речи, а также узнать, как появлялись те или иные названия.
Это огромное количество интересного творчества, уникальные правила, отдельная история каждой буквы, множество поговорок и былин. Русский по всему миру считается уникальным, сложным, но вместе с тем чарующим и завораживающим.
Носители языка обязательно должны уделить ему больше внимания, чтобы понять всю глубину, смысл и оценить скрытую красоту. Родной язык не может быть скучным.
Зарубежная Литература XVII-XX веков
Хорошие книги актуальны во все времена и не стареют. Беллетристика, увидевшая свет в прошлом и позапрошлом веках, вызывает интерес и сейчас. В свободном доступе есть и Шекспир и Ремарк, а также многие другие авторы. Но кроме прочтения книг можно рассматривать отдельные аспекты в сюжете и события из биографии писателей.
В данном разделе собраны статьи, которые объединены одной темой — Зарубежная литература 19-20 веков. Но каждая из них — это отдельное небольшое исследование. Вы откроете для себя много нового, погрузившись в их изучение.
Мистификация Бранте, дети в сюжетах Шекспира, настоящая русалочка Андерсена и многие другие факты, о которых вы не догадывались. Читайте, удивляйтесь и получайте удовольствие!
Народные промыслы и ремёсла
Философия искусства
Мы все можем наслаждаться одними и теми же объектами природы и произведениями искусства, но у всех нас нет одинакового опыта, вкуса, здравого смысла, способности сравнивать и отсутствия предрассудков, которые в идеале мы могли бы и должны иметь. (с) Юм
В книге «Философия искусства» вы с интересом для себя познаете всю глубину искусства в интересующем вас направлении. Здесь вы найдёте статьи с философским и эстетическим толкованием в искусствоведении, литературоведении, музыковедении, и в других областях человеческого творчества. Все они помогут вам разобраться в тонкостях того или иного направления искусства и получить своё мнение и смысл в их философской интерпретации.
В книге «Философия искусства» вы также познаете и другие качества культуры, которых нет ни на одном похожем ресурсе.
Обратная сторона картины
В книге рассказывается про искусство, начиная с фактов о самих художниках, заканчивая тайным смыслом картин и их секретном воздействии на смотрящего. Немногим людям удаётся увидеть за краской на холсте настоящую силу и душу картины.
Эта книга перевернёт ваше виденье в искусстве.
Великие художники
В разделе «Великие художники» собраны уникальные авторские статьи о самых важных моментах в биографиях живописцев. Интересно и с уважением рассказывается об особенностях их мастерства, о творческих взлётах и жизненных трагедиях.
Рубрика посвящена как начинающим художникам, так и прославленным мастерам, внёсшим огромный вклад в мировое искусство. На её страничках можно найти истории написания известных шедевров и тех полотен, которые прославили своих создателей уже после их смерти.
Жизнеописания охватывают огромный период, начиная с эпохи Возрождения и продолжаясь до нынешнего времени.
Жизнь по Камю: как стать счастливым, если всё вокруг бессмысленно
Кем был Альбер Камю
Родившийся в бедной семье в Алжире, который на тот момент являлся французской колонией, Альбер с детства осознал всю жестокость и несправедливость мира. Его отец скончался от ранений, полученных во время Первой мировой войны, а мать работала экономкой, едва умудряясь обеспечивать себя и своего сына. Сам Альбер грезил о футбольной карьере, но приобретенный им в 17 лет туберкулез нарушил планы будущего писателя.
Камю поправился, успел послужить в рядах французского сопротивления во время Второй мировой, после чего полностью посвятил себя литературной деятельности, пока автомобильная катастрофа не оборвала его жизнь в возрасте 46 лет.
Несмотря на все трудности, с которыми он столкнулся за свою короткую жизнь, Камю является автором одной из самых оптимистичных философий 20 века, и многие его идеи не теряют своей значимости и в условиях современного кризиса.
О чем говорил Камю
Вместе со своими коллегами-экзистенциалистами Камю отверг идею о том, что вселенная обладает высшим смыслом (который люди пытаются отчаянно понять).
Добро часто бывает непостижимым, зло — остается безнаказанным, а случайность определяет большую часть нашей жизни. Однако и это отличает Камю от других экзистенциалистских мыслителей, весь смысл заключается в нашей потребности понять это сумасшедшее существование, которое мы называем жизнью или, как его определял сам Камю, абсурд.
Абсурд по Камю
Вселенная может быть хаотичным и неряшливым пространством. И если так, то люди в ней не что иное, как самостоятельное осознание этого пространства. Наше проклятие и благословение заключается в том, чтобы быть разумными существами в этом иррациональном мире. Камю называл это условие «абсурдным» — состояние, когда человек вынужден осмыслить мир, который понять нельзя.
Человек стоит лицом к лицу с иррациональным. Он чувствует в себе жажду счастья и знаний. Абсурд рождается из этой конфронтации между человеческой потребностью и необоснованным молчанием мира.
— «Миф о Сизифе», Альбер Камю —
Жизнь в абсурде — это не просто жесткая позиция, а мучительное и волевое противостояние этой неизбежности. Камю полагал, что каждый человек в этой ситуации должен выбрать один из трех вариантов: самоубийство, «скачок веры» или признание фактов.
Самоубийство, по его мнению, было признанием бессмысленности жизни. Даже для экзистенциалиста Камю, называющего наш мир абсурдным, это было неприемлемо. Как поклонник футбола, он приводил спортивную аналогию: если очки, набранные в игре, не имеют значения, то играй ради самой игры.
Камю также не устраивал и второй вариант. «Скачок веры» или «философское самоубийство» применялся писателем для определения тенденции развеять сомнения и найти утешительное объяснение всему происходящему. Это может быть религия, алкоголь или просто слепая попытка дать ответы на самые сложные вопросы.
Помимо этого под «скачком веры» Камю подразумевал обращение к тоталитарным идеологиям, таким как фашизм или коммунизм. Сюда же можно отнести высокое потребительство, бессмысленную веру в лженаучные теории или прочие бредовые идеи, которыми пытаются описать наш мир различные «теоретики жизни». Отказ от собственного разума ради облегчения нашего беспокойства являлся той самой живой смертью, о которой говорил Камю. Соответственно для него оставался только один верный вариант: признание фактов.
Единственный способ сохранить нашу рациональность, по мнению Камю, состоял в том, чтобы признать отчужденность вселенной, но все равно продолжать любить жизнь. Нужно понимать абсурдность происходящего, но не позволять себе быть ею уничтоженным. Эту идею Камю наглядно иллюстрирует в своем эссе «Миф о Сизифе».
Хотя сама мысль об участи Сизифа может заставить современного человека содрогнуться, Камю указывает, что мы не слишком отличаемся от его героя. Каждый день мы рано встаем, идем на работу, возвращаемся с нее домой, едим, ложимся спать и наутро все повторяется снова. Как и у Сизифа, наши усилия и достижения в конечном счете бессмысленны. У всех стараний, стрессов и открытий нет никакого наследия, кроме того, что будут помнить наши ближайшие предки. А с их уходом сотрутся последние упоминания о нашей жизни.
Но несмотря на это, в этом и есть счастье, о котором говорит Камю.
В глубине зимы я наконец-то узнал, что внутри меня живет непобедимое лето.
— «Возвращение в Типасу», Альберт Камю —
«Настоящая щедрость к будущему состоит в том, чтобы отдать всего себя настоящему», — пишет Камю. Подлинный вызов перед лицом равнодушной Вселенной (или греческих богов, как в его эссе) заключается в умении признать ее абсурдность. Соглашаясь с бесцельностью общего замысла, твои трудности не будут казаться тебе роковыми, и ты обретешь счастье в этом бесконечном круговороте судьбы.
Это тот урок, который Камю усвоил в свои футбольные годы. Мы должны быть в состоянии играть с энтузиазмом, отдавая все наши усилия и получая радость от процесса на протяжении всего пути. В конце концов, это всего лишь игра, и мы должны признать ее мимолетность. Это осознание сделает нас смиренными, даже если в итоге мы одержим поражение. Ничего не изменится. Игроки уйдут. А поле останется таким же пустым, каким было раньше.
Абсурдный человек
С Е Р Г Е Й М О Г И Л Е В Ц Е В
А Б С У Р Д Н Ы Й Ч Е Л О В Е К
Зададимся вопросом: абсурден ли человек сам по себе? Абсурдно ли это странное существо, вылепленное по образу и подобию Божию? Ответов, собственно говоря, только лишь два: да, или нет, третьего не дано, ибо нам в столь серьезном вопросе не пристало юлить, и пытаться отыскать некий промежуточный, устраивающий всех, вариант. Начнем рассуждать от противного. Если мы скажем, что созданное по образу и подобию Божию существо не абсурдно, то тем самым мы сразу же подвергнем сомнению существование Творца, а также всего, что с ним связано, в том числе и догматы созданной Им церкви. Ведь заявить о том, что Бог не абсурден, означает явную ложь, поскольку столь мощная сущность, являющаяся первопричиной всего и вся, просто по определению не может быть тривиальной, обыденной, и объяснимой в рамках привычной человеческой логики. Бог просто обязан быть абсурдным, ибо иначе он просто не мог бы создать столь великолепную, и одновременно отталкивающую, нелепую и абсурдную вселенную, включая и одного из ничтожнейших ее созданий – смертного человека. Вселенная, помимо логически объяснимых вещей, наполнена еще и хаосом, а также абсурдом, совершенно необъяснимым ни в какой из известных человеческих логик. Столь абсурдные вещи могли быть созданы только лишь для абсолютно абсурдного существа – Бога, который вне абсурда теряет всю свою значимость, величие и первородство. Догматы же созданной Богом христианской церкви абсурдны в еще большей степени. Абсурдно учение о Троице, то есть о том, что Бог един в трех лицах, являясь одновременно и Отцом, и Сыном, и Духом. Абсурдно потому, что в обыденной жизни мы с этим не сталкиваемся никогда, являясь едиными и неделимыми, и существуя в таковом качестве от рождения и до смерти. Абсурдно утверждение о смерти Спасителя, и о воскресении Его на третий день. Это тем более абсурдно, что в мире людей мы такого не наблюдаем. В мире людей если человек умирает, то умирает уже навсегда. Абсурдно учение о бессмертии, которое ожидает всех верующих во Христа. Абсурдно потому, что мы на каждом шагу видим немощность и смертность обыденного человека, срок жизни которого ограничен несколькими десятками лет. Абсурдность Бога (Иисуса Христа) и того учения, которое пришло вместе с ним, настолько очевидно, что ставить его под сомнение мы не можем. Бог, безусловно, абсурден, причем абсурд этот абсолютный, изначальный, тотальный, и не допускающий ни малейшего исключения или сомнения в таковом. Бог абсурден всегда и везде, абсурден до создания известного нам мира, абсурден во время жизни этого мира, и абсурден за границами этого мира. Способ существования Бога – это абсурд, идеология Бога – это абсурд, и цель его появления пред нами – утверждение и узаконивание этого изначального и абсолютного абсурда. Вопрос о том, равен ли Бог абсурду, тождествен ли Он ему, остается открытым, и в нашем мире решен быть не может. Да нам и не нужно его решать, по крайней мере, в рамках данных рассуждения, ибо достаточно уже и утверждения, к которому мы подошли – Бог, безусловно, абсурден.
Итак, мы счастливо избежали крайне щекотливой ситуации, когда могли бы оскорбить Бога тем, что он не абсурден. Слава Богу, что мы это не сделали! Следующим шагом вслед за признанием абсурдности Бога будет утверждение об абсурдности созданного по Его облику и подобию человека. Это естественно и логично, и вытекает из всех наших предыдущих умозаключений. Ибо если мы являемся слепком, пусть и ничтожным, и бледным, и не до конца совершенным с некоего абсурдного оригинала, то мы тоже обязаны быть абсурдны. В какой мере мы абсурдны, и носит ли наш абсурд такой же тотальный характер, как у Создателя – это уже другой вопрос, и мы к нему еще подойдем.
И все же, признав человека абсурдным по определению, мы сплошь и рядом замечаем, что одни люди абсурдны в большей степени, а другие – в гораздо меньшей. При этом абсурдность всегда связана с некими выдающимися качествами данного человека, с его нестандартностью, с его оригинальностью, его уникальностью, с тем, что носит общее название креативность. Люди же, абсурдные в меньшей степени, как правило бесцветны, ничем не проявляют себя, проходят по жизни, не оставляя по себе следа, словно бы и не зная о том, что созданы по образу и подобию Бога. Нас, разумеется, будет интересовать первая категория людей, о которой с полной уверенностью можно сказать, что уж они действительно абсурдны.
И все же присмотримся более внимательно к этому странному проекту под названием «человек». Сфокусируем получше на нем свой взгляд, поместим его под микроскоп, разложим его на отдельные части, заглянем в его утробу, покопаемся в его мозгах, его мыслях и в его душе. Что же мы перед собой видим? Абсурд, абсолютный абсурд, и более решительно ничего! И кто это придумал соединить между собой столь нелепые и несуразные члены, придав им столь нелепые, а подчас просто отвратительные, и даже тошнотворные функции? Кто это придумал сокращение и движение всех этих внутренних органов, все эти ферменты, выделение и поглощение различных жидкостей? Не абсурден ли механизм пищеварения, начинающийся на богато уставленном яствами пиршественном столе, и заканчивающийся извержением переваренной пищи где-нибудь в роскошном гальюне, или вообще за углом, под первым попавшимся древом? С точки зрения физиологии в человеке абсурдно все, ибо только абсурдное существо могло создать столь абсурдную копию себя самого, тогда как, являясь существом совершенным, вполне могло сотворить некое бестелесное и абсолютное чудо. Впрочем, несовершенство Бога мы сейчас не рассматриваем, оно здесь ни при чем, ибо Бог, вне сомнения, специально изначально задался целью создать нечто абсурдное до такой степени, чтобы это сразу бы бросалось в глаза. И Он, надо сказать, преуспел в этом! Человек гораздо абсурдней всех остальных живых тварей, обитающих на земле. Обладая разумом, да к тому же еще и бессмертной душой, а в придачу к ним сплошь и рядом отважным и бесстрашным сердцем, он поражает стороннего наблюдателя абсурдностью своего поведения. Чего стоят его бесконечные рефлексии по самому ничтожному поводу, а зачастую вообще без какого-либо повода? Чего стоят его поиски совершенства, его желание любить и быть любимым, его разделение на мужчину и женщину, которые постоянно ищут один другого, но так до конца, кажется, и не могут найти свой идеал? Не проще ли было создать людей однополыми, бесстрастными, равнодушными как к правде, так и к самой чудовищной лжи? Не проще ли было заодно создать мир таким, где не надо было искать большую любовь, сражаться с несправедливостью, и погибать в борьбе за правое дело? Ведь в том, что происходит на самом деле, столько абсурда (не хаоса, а именно абсурда!), что его не исчерпать и не отменить иными чудесами вселенной. Поистине, нас специально создавали абсурдными, помещая в этот столь яркий, блестящий, совершенный мир космической гармонии, который еще более подчеркивает наш абсурд и наше несовершенство! С одной стороны, отлаженный, предсказуемый и математически – описываемый мир планет, туманностей и галактик, мир музыки небесных сфер, а с другой – абсурдный мир абсурдного и несовершенного человека. Самого нелепого и абсурдного создания во вселенной. Для чего? Зачем? – Неизвестно.
Все, буквально все в жизни человека абсурдно. Абсурдно его рождение, ибо оно в итоге оканчивается смертью. Не проще ли было изначально сделать человека бессмертным, или вообще неодушевленным манекеном, бесстрастно глядящим на мир своими неживыми глазами? Не проще ли было вообще не вкладывать в него душу? Абсурдно разделение людей на мужчину и женщину, ибо оно приводит к постоянной неудовлетворенности, к ощущению своей неполноты и незавершенности, к поискам другой половины, которые оправдываются то стремлением к продолжению рода, то чувством высокой любви. Не абсурдно ли само это чувство любви, которое невозможно ни с чем сравнить, и ничем описать, настолько оно абсурдно и иррационально? Не проще ли вообще было сделать людей однополыми, и дать им спокойно жить если не вечность, то хотя бы какой-то достаточно большой отрезок времени? Не абсурдно ли наличие у человека одновременно разума и сердца, которые абсолютно противоположны один другому? Не абсурдно ли помещение в смертном теле бессмертной души? Не абсурдны ли войны, а равно и периоды мира, которые регулярно сменяют один другого, и без которых вполне можно было обойтись, создай Бог человека холодным, рассудочным, спокойным, и лишенным своих абсурдных качеств? Не абсурден ли вообще весь этот проект под названием «человек»?
Вот мы и подошли, кажется, к ответу на мучающий нас вопрос: зачем нужен и для чего создан на земле абсурдный человек? Абсурдный независимо от того, поэт ли он, или тупой и лишенный талантов поденщик. Независимо от того, креативен ли он, или является тупой и гнусной скотиной, могущей лишь тупо жрать и пить с утра и до вечера. Человек сознательно создан абсурдным и наделен массой абсурдных качеств, еще более усугубляющих и усиливающих его изначальный абсурд. Человек специально помещен в внутри мирового абсурда, изначально оглушен и испуган этим мировым, а также своим собственным абсурдом. Испуган, оглушен, а также, несомненно, воодушевлен этим нескончаемым вселенским абсурдом, который проникает всюду, и от которого совершенно невозможно скрыться. Ибо даже Бог, у которого можно было просить убежище от мирового абсурда, сам в еще большей мере абсурден. В такой ситуации единственный способ не сойти с ума – временно забыть об окружающем тебя абсурде. Знать, что он существует, но делать вид, что его якобы нет. То есть стать временно сумасшедшим, возможно, даже от рождения и до смерти, ибо только таким способом можно в данной ситуации выжить. Человек всегда знал об окружающем его мире абсурда. Он всегда знал, что абсурд гнездится и внутри его самого, но только претворялся, что он этого не знает. Знание о мире, наполненном абсурдом, есть изначальное и тайное знание человека. Возвращение к этому знанию – и есть задача абсурдного человека. Как бы он ни пытался отгородиться от этой задачи собственной ленью, нарочитой невежественностью, сиюминутными прихотями и утверждениями о каком-то особом, человеческом образе жизни, которому нет дела до того, что происходит за границами его такого уютного, и такого затхлого человеческого мирка. Возвращение к мировому абсурду есть возвращение к Богу, у которого с человеком когда-то, во времена далекого Эдема, была тесная связь, и которая со временем нарушилась и ослабла. Но об этой связи всегда можно вспомнить, достаточно подойти к зеркалу, и увидеть там существо, созданное по образу и подобию Божию. Это существо и есть абсурдный человек, гораздо более абсурдный, во всяком случае, чем нам сплошь и рядом кажется. Абсурдный человек – это ты сам, и нелишне время от времени вспоминать об этом.