Кто такой анастифонт тени тевтонов
Кто такой анастифонт тени тевтонов
Когда меч не рубит. О книге А. Иванова «Тени тевтонов»
(Алексей Иванов. Тени тевтонов, роман. – М.: Рипол Классик, 2021)
С творчеством Алексея Иванова я познакомилась в начале «нулевых». Знакомство это началось с романа «Сердце Пармы». До сих пор я считаю ранние исторические романы Иванова «Сердце Пармы» и «Золото бунта» качественными образчиками жанра. Совершенно «вальтер-скоттовскими» книгами, которым использование канона «шотландского чародея» не придает вторичности. Напротив, следование ему показывало богатые возможности применения удачной литературной модели и соблюдения добрых традиций жанра в иных веках и на материале другой культуры.
«Сердце Пармы» больше легло на душу, потому что в нем писатель наравне с персонажами-людьми и другими антропоморфными участниками событий (нечисти в романе – дай Боже. ) вывел нетипичного, но невероятно интересного героя: собственно Парму. Эта территория, ныне Пермский край, была прописана как живое существо – не просто земля со своей культурой и населением, а организм, имеющий собственную волю, подчиняющийся особым законам и вмешивающийся в судьбы людей, которые ступают на его землю.
Прошло почти двадцать лет, и Алексей Иванов формально повторил этот прием в «Тенях тевтонов». Он взял еще одну территорию, обладающую грандиозной историей и породившую невероятную мифологию – Восточную Пруссию в поворотный момент ее существования, заселил её персонажами из мира живых, мертвых, пребывающими вечно между жизнью и смертью, и написал исторический роман с изрядной долей мистики и острым сюжетом. Так почему же новинка меня не «зацепила».
«1457 год. Враги штурмуют замок Мариенбург – столицу Тевтонского ордена. Тевтонский магистр бежит в Пруссию.
1945 год. Советская армия штурмует прусский город Пиллау. И теперь от врага бежит нацистский гауляйтер. Что общего между этими событиями? Их объединяет древняя тайна крестоносцев – тайна Лигуэта, меча Сатаны».
Так представлен новый роман Иванова в аннотации, сразу берущей быка за рога. В начале книги предупреждается, что это не исторический роман и тем паче не нон-фикшн, а фэнтези, объединяющее две эпохи в истории Восточной Пруссии с ирреальным началом. Поэтому я оставлю за рамками своей рецензии историческую и техническую части. Наверняка военные историки и специалисты по оружию и боеприпасам сделали бы замечания – и по фактографии, и по многочисленным батальным сценам, где стреляют, взрывают, машут мечами и едет танк по катакомбам навстречу советским солдатам, да еще и взрывается от их противотанковой мины. И половина из встретившихся с танком людей остаются в живых, они всего лишь контужены. Выглядит не очень правдоподобно. Но есть ли смысл искать историческую правду и соответствие действительности в романе, где на полном серьезе действуют суккуб (демон в обличье красивой женщины, вытягивающий из мужчин всю силу и порабощающий волю), призраки, рыцари-зомби и меч Сатаны.
С мечом Сатаны читателя сводят грубо. Роман делится на главы, в которых чередуются XX и XV века. Начинается он со штурма города Пиллау весной 1945 года. Капитан Женя Луданная из Управления контрразведки Третьего Белорусского фронта курирует работу археографической экспедиции Литовской академии наук, собирающей литовские книги, вывезенные нацистами. В экспедицию входят три «осоветившихся» литовца, значение для книги имеет только бывший при Советах наркомом юстиции Пакарклис. К этой группе прибивается странный и зловещий тип – поляк Винцент Клиховский, живущий по документам убитого им Пауля Бадштубера. Обследование замков Восточной Пруссии археографами на руку Клиховскому, так как он разыскивает некую реликвию.
«– Кто поручил вам поиск вашей реликвии? – цепко допытывалась Женя. – Церковь? Делегатура эмигрантского правительства?
– Никто, – хмуро ответил Клиховский. – Это мой личный долг».
Германия уже капитулировала, фюрер уже умер, и в Восточную Пруссию прилетает на гидроплане гауляйтер Эрик Кох, озабоченный спасением собственной шкуры. Это событие двигает приключенческую линию романа. Контрразведчики будут всю книгу идти по следам экс-вождя нацистов (безрезультатно). Но автору был важнее другой поиск – упомянутой реликвии. Он определяет духовную и идейную сторону книги.
У меча три тайны, хвалится Бафомет: «Он рассекает любую материю: и булат, и гранит. А тот, кто держит его, освобождается от расплаты за дела, сотворенные этим оружием». Третью тайну Сатана не раскрывает Каэтану, но он сам догадывается в ходе розыска: убиенный Лигуэтом становится не живым и не мертвым, практическим неуязвимым, и доводит свое дело до конца. Фактически – зомби. В таких зомби превратил своих рыцарей один из великих магистров Тевтонского ордена, благодаря чему ушел от врагов и спас свою жизнь. Тут есть нестыковка с агиографией Иоанна Предтечи, убиенного, по Иванову, этим же мечом, но это – деталь.
Подано «духовное начало» и основная движущая идея так, словно «Тени тевтонов» писались для подростков. Указаний на возрастную маркировку на печатном издании нет, и в целом роман подходит для юношества, поскольку не содержит ни откровенно неприличных, ни чрезмерно отталкивающих сцен – но раньше Иванов писал все же для взрослых.
По странной аналогии мне вспомнился другой современный историко-приключенческий текст – повесть «Бох и Шельма» Бориса Акунина из серии, иллюстрирующей его учебники «История Российского государства». Там речь о русском Яшке Шельме, обманувшем ганзейского купца Боха и привезшем на Русь первые пушки, использованные Донским в Куликовской битве (версия спорная). По ходу действия тонко, с иронией, показывается, что купец со странной фамилией, всюду следующий за Шельмой (по пословице «Бог Шельму метит»), – не кто иной, как сатана. Но это ни разу не говорится в лоб. И даже в финальной сцене, где Бох является как «из машины», а Яшка ждет расплаты за свою дерзость, но купец его прощает, конкретики относительно «статуса» Боха не возникает.
«На цыпочках, стараясь не мешать, Шельма двинулся к двери. Но на пороге задержался, обернулся, покашлял.
– Чего тебе еще? – оторвался от записей Бох.
Яшка нерешительно спросил:
– Немец-немец, кто ж еще, – буркнул купец и снова уткнулся в цифирь. – Всё. Иди себе с Богом. Надоел».
В 1945 году Клиховский занят в основном тем, что подыскивает исторические прототипы находящимся рядом с ним участникам трагедии: «Вечность не ведает разницы между Хуббертом и фон Дитцем. Он, Винцент Клиховский, и его предок Каэтан здесь тоже едины. Здесь Эрик Кох – магистр. Девочка Хельга – суккуб. Капитан Луданная – Ульрих Червонка. А русский солдат Володя, конечно, армариус Рето фон Тиендорф, полюбивший демона». Бафомет же при этом раскладе становится профессором Леосем Козловским, другом казненных немцами родителей Клиховского.
Вот только в дни Второй мировой меч Лигуэт заметно девальвируется в глазах людей. Гауляйтер Кох, которому идеалист Людерс пытается вручить этот меч, дабы спасти Германию, то увиливает от чести, а то – уже после разгрома – срывается: «Не пора ли прекратить мальчишеские игры в рыцарей?!» В итоге гауляйтер спасается с помощью самого беспринципного из своих последних подданных, на субмарине и безо всякого меча. Лигуэт остается у последнего верящего в него – Грегора Людерса, который вместе с этим клинком навсегда замурован в подземелье. До того священный меч несколько раз применяют самым неблагородным образом – как рычаг для открытия двери бункера и как замыкатель взрывной цепи. Новое время обесценило средневековый миф.
Если иметь в виду, что издательская серия о тенях тевтонов и розыске Лигуэта будет продолжена, то книга сформирована верно – охота за мечом возможна и в более поздние эпохи. Но тут вспоминается анекдот о Неуловимом Джо: как известно, никто не может его поймать, потому что он никому не нужен. Нужен ли кому-то сатанинский клинок. В открытом финале романа не чувствуется уверенности. Там, скорее, «переводятся стрелки» на вечность любви, что символизирует песенка «Лили Марлен» – но, будем откровенны, трудно назвать такую мораль художественным открытием.
А для чего писатель превратил историю завершения Великой Отечественной войны почти в сказку? – ответа нет. Может быть, это усиление ответственности за реабилитацию нацизма, в силу которой о боевом духе тевтонов писать здесь и сейчас весьма сложно. Можно только предполагать. Но, увы, на выходе эффект тот же, что в новом романе Гузель Яхиной «Эшелон на Самарканд»: выбранная форма сказки не соответствует масштабу исторических событий и их трагическому содержанию. Как и художественное воплощение.
Не потому ли «Тени тевтонов» не впечатляют, что кенигсбергские легенды для Иванова – не более чем легенды, тогда как пермский фольклор был ему родным, эмоционально затрагивающим, что сказалось на тексте? Или дело в пресловутой писательской самоповторяемости, – в том, что нельзя бесконечно использовать одни и те же успешно работающие схемы. Ведь даже у великого Вальтера Скотта одни романы сильнее, другие слабее.
Между правдой и вымыслом: Алексей Иванов написал «Тени тевтонов»
АННА БЕРСЕНЕВА, писатель
В новом романе «Тени тевтонов» (М.: Группа Компаний «РИПОЛ классик». 2021) Алексею Иванову удалось найти гармоничный способ совместить беллетристическую структуру с насыщенной исторической фактурой. То и другое проявляет себя здесь в наиболее полном и выигрышном виде, автор умело выбирает из гигантского исторического материала именно то, что органично впишется в остросюжетное повествование, и таким образом создает необходимое напряжение во всех элементах текста.
Каждый из вымышленных героев, вне зависимости от времени действия, буквально насыщен историческим материалом, причем так, что этот огромный исторический материал не выглядит инородным, вставным. Высокий класс! Органичность результата особенно удивительна потому, что в основе романной структуры лежит умозрительная и проговоренная схема, согласно которой разные эпохи рифмуются друг с другом следующим образом: «В обыденном и ничем не примечательном настоящем беззвучно, как вода, проступало прошлое. События не совпадали точь-в-точь; мерцающие времена отражали друг друга неявно и расплывчато, будто акварель сквозь акварель. И всё же созвучие времён не было самообманом. Да, пьесы оказались на разных языках, и актёры в них играли не те, и драматурги не ведали друг о друге, но символ, порождающий действие, всегда выстраивал свой неизменный родовой сюжет: если роза – то любовь, если крест – то распятие, если меч – то война».
Кто такой анастифонт тени тевтонов
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Алексей Иванов написал новый роман – «Тени тевтонов». Этот роман – не без фантастики или мистики, как и многие его произведения. Вроде бы, сказка, но с намеком, как в «Пищеблоке».
Таким образом, под первой любовью и байками, которые рассказывают друг друг дети в пионерлагере, можно обнаружить довольно солидный идеологический фундамент.
Причем, первая любовь мальчика к девочке есть почти во всех романах Иванова, а описания пионерлагеря и «черных» рассказиков списано из сборников советского фольклора, популярных в 90-е годы.
Вот и «Тени тевтонов» сделаны по такому же лекалу. Есть первая любовь, есть фольклорные истории из разных сборников, есть вольно трактуемые исторические факты, есть идеология.
Действие романа происходит в 2-х исторических эпохах. Это падение цитадели Тевтонского ордена в Мариенбурге в 1457 году, и это Пиллау (современный Балтийск) сразу после его взятия в конце апреля 1945 года.
Объединяют эпохи польский рыцарь Каетан Клиховский и его прямой потомок польский историк Винцент Клиховский, а вернее, объединяет их общее дело.
Каетан, как и его отец, служил тевтонам по нужде, но сильно их не любил.
Важную роль в его истории сыграл литовский колдун Зитон (что-то типа малютки-медовара у Бернса или детей леса в «Игре престолов»). Каетан спас колдуна от несущегося на него зубра (немцы охотились на диких быков и те бежали, затаптывая всех встречных), и Зитон пообещал когда-нибудь помочь поляку. Но пока он ему только навредил, сообщив, что отец Каетана находится при смерти. Клиховский поспешил к отцу, но немцы его не пропустили через брод, так как у него не было денег. Тогда он попытался перейти реку сам, но только потерял лошадь, а к отцу, который, действительно, был ранен в бою, не успел. Нелюбовь Клиховского к немцам переросла в ненависть. Он стал мечтать, чтобы Орден выгнали из Мариенбурга.
А происходило все это в орденском замке Бальга. Построен в 1250 году на месте прусского укрепления. Позже был трактиром, маяком, с 18 века его разбирали на камни для других построек. В настоящее время остались развалины 
Схоронив отца, Каетан пошел в трактир, где познакомился с удивительным существом. Это был не больше, не меньше, как демон Бафомет (но он был в облике человека). 
Бафомет предложил поляку сделку: демон поможет исполнить мечту рыцаря о падении Ордена, а Клиховский должен доставить ему хранящийся в замке Мариенбург меч Сатаны, или Лигуэт. Этим мечом был обезглавлен Иоанн Креститель – Бафомет сам отдал ему палачу, так Иоанн насолил дьяволу своими проповедями. Но потом меч почему-то не вернулся к хозяину, а попадал из одной сокровищницы в другую. Бафомет очень хотел его вернуть и следил за судьбой меча. Когда меч попал в Тевтонский Орден, он даже организовал осаду Акки, но меча не добыл. Бафомет должен был получить меч из рук воина, а сам он его взять не мог.
В итоге Каетан поднял мертвую девушка, которая после обряда стала суккубом. Звали ее Сигельда, а когда она переодевалась в мужское платье, то Сигельдом. Суккуб был противен рыцарю. Когда не нужно было притворяться человеком, он (она) летал с крыльями огромной летучей мыши, а питался человеческими сердцами и пил кровь. Суккуб Каетана презирал, но он (она) был предан Бафомету.
Ради обладания мечом Сатаны суккуб разработал хитрый план, надежный, как швейцарские часы. Вначале Каетан представил его в виде молодого человека воеводе, которому суккуб пообещал найти тайный ход в замок Мариенбург. Это должно было сподвинуть польского короля на осаду замка. Так и получилось.
Замок охраняли наемники-табориты, т.е. чехи-протестанты, которые после подавления гуситских восстаний готовы были служить кому угодно.
А в замке она морочила голову Рето фон Тиендорфу. Этот молодой рыцарь занимался библиотекой и жаловался, что один не справляется. И вот ему на помощь прибыл монах из Италии. Его звали Сигельд. Он был такой нежный, беззащитный, а поселили его вместе с Рето. Рето начал ощущать, что влюбился. Это его очень мучило, т.к. мужеложство считалось у рыцарей большим грехом.
Таким образом суккуб летал туда-обратно, но почему-то его никто ни разу не засек.
И вот табариты уже бегут по мосту. По договору с суккубом Червонка взял с собой Клиховского. Рето же бежит к костру, чтобы спасти любимую, и вдруг видит, что она прекрасно выбирается сама из оков, у нее появляются нетопыримые крылья.
А суккуб спрашивает у Червонки, которому, наоборот, понравилось, что любовница умеет еще и летать, где Клиховский. Оказывается, таборит его ранил, так как ревновал к Сигельде. Тут она хватает Червонку взвивается ввысь и бросает его на вниз. Сама же она начинает искать Клиховского, чтобы он взял Лигуэт в свои руки – это все, что от того требуется. Дальше уже появится Бафомет и заберет меч.
Прозревший Рето рубит ей крыло, а меч отдает Великому Магистру, который вместе с несколькими рыцарями бежит из замка по потайному ходу.
Далее Великий Магистр Людвиг фон Эрлихсхаузен
пронзил мечом рыцарей, сделав из них могучих зомби, анастифонтов.
Но его преследовал суккуб, несший на себе Клиховского. С одним крылом это было тяжело, поэтому Сигельда оставила поляка в лесочке, а сама полетела расправляться с магистром.
Здесь надо сказать, что вечно хранить меч не получилось. В середине 17 века рыцаря с мечом нашел Пьер де ля Кав – гугенот, служивший немцам. Этот человек основал поселок Дидлаккен, ныне — Тельманово и завещал себя бальзамировать и похоронить в мавзолее. В романе удачному исходу данной операции способствовал Лигуэн.
Что касается Каетана Клиховского, то он опять оказался в корчме за одним столом с Бафометом и тот пообещал, что род поляка не прекратится, но в каждом поколении будут умирать все мальчики, кроме одного, пока они не вернут Лигуэт.
«В советское время не поощрялся интерес к реальному рыцарству»: писатель Алексей Иванов — о своем новом романе «Тени тевтонов»
14 января долгожданный исторический роман Алексея Иванова «Тени тевтонов» вышел в формате аудиосериала на платформе Storytel, позже он появится и в виде книги. Литературный обозреватель Forbes Life Наталья Ломыкина первой прочла роман и поговорила с автором о воссоздании атмосферы других эпох, рыцарстве и отзеркаливании времен.
Один из самых ожидаемых романов 2020 года «Тени тевтонов» оказался атмосферным и захватывающим. Алексей Иванов создал зеркальный тоннель из двух исторических эпох: один вход через рыцарский замок Тевтонского ордена в пятнадцатом веке, другой — черед подземелья военно-морского Пиллау, нынешнего Балтийска, в 1945 году. Пятьсот с лишним лет назад шляхтич Каетан Клиховский в полутьме корчмы за кувшином с хмельным хелем поклялся дьяволу вернуть всесильный меч Лигуэт, который хранит и почитает Тевтонский орден. У Каетана свой резон и свои счеты с орденом, но одной клятвы и решимости недостаточно. Много лет спустя его потомок, Винцент Клиховский, не может покинуть освобождаемый советскими войсками Пиллау, потому что точно знает — Лигуэт скрывается где-то неподалеку у нацистского гауляйтера Коха. Обе части дьявольской головоломки сходятся, лязгая рыцарскими доспехами и гусеницами немецких «панцеров», пока авторской волей история Тевтонского ордена и крестовых походов рифмуется с военной историей Второй мировой.
Алексей Иванов выбрал для «Теней тевтонов» идеально подходящий формат аудиосериала. Его музыкальный — то с военным ритмом, то с морским ветром — роман с точно выверенным синтаксисом и прусской звукописью воспринимается на слух едва ли не лучше, чем глазами. Хочется немедленно отложить дела и мчаться на Балтику, чтобы, прослушав главу, выходить из машины, дышать морем, смотреть на развалины замков, всматриваться в гроты, пытаясь угадать, нет ли где входа в подземелье… Впрочем, и на бумаге роман вызывает тот же эффект (субъективно я бы клеила на обложку предупреждающий стикер: осторожно, вызывает тевтонозависимость).
На достоверном историческом поле Алексей Иванов раскладывает дьявольские артефакты, расставляет рыцарские фигуры тевтонцев в белых плащах с черными крестами, а напротив — участников Второй мировой и, безупречно разыгрывая задуманную партию, рассуждает о природе зла, об искушении и справедливости.
— Исторические романы Алексея Иванова, от «Сердца пармы» до «Тобола», посвящены прошлому нашего государства. Почему вы на этот раз обратились к европейской истории?
— Сложно ответить. Если можно так сказать, я — человек географически влюбчивый. Влюбляюсь в территорию, с которой знакомлюсь. Так получилось и с Калининградской областью, то есть с Восточной Пруссией. Меня туда заманила Калининградская областная научная библиотека.
— Надо признать, любовью своей заражаете. Пока я читала, нестерпимо хотелось сесть в машину и прямо сейчас по всем описанным в романе местам проехать — очень интересный маршрут. Ездили ли вы сами по этим местам и насколько это помогало в работе?
— Конечно, я объездил всю территорию былого государства Тевтонского ордена. Это в Польше, России и Литве. Началось с того, что я побывал в польском городе Мальборк — в огромном замке Мариенбург. А потом увидел, что замки поменьше, целые или их руины, стоят по всей Прибалтике. Я понял, что это сеть и Мальборк — ее сервер. В сеть включены и Гданьск, и Торунь, и Хелмно, и Квидзын, и Калининград — бывший Кенигсберг, и Балтийск — бывший Пиллау. Мне захотелось написать об этой сети, потому что мне нравятся этакие самодостаточные и герметичные миры. Я приценился к наиболее драматургически выразительному событию — к осаде Мариенбурга и бегству магистра.
В Польшу я ездил на машине через Калининград. И в Калининграде более подробно, чем в школе, узнал о штурме города во время Великой Отечественной войны и о бегстве Эриха Коха, нацистского гауляйтера Восточной Пруссии. И вдруг я увидел параллель между двумя штурмами и двумя бегствами. Они словно бы намагничиваются друг на друга. И тогда начал вызревать двойной сюжет — о тевтонцах и нацистах.
— Даже не могу себе представить драйв, который чувствуешь, когда все эти линии сходятся в одну историю.
— Это огромное наслаждение, когда с тобой через твою жизнь начинает говорить история. С «Тевтонами», возможно, самый очевидный случай.
Я уже примерялся, как мне связать два исторических комплекса — 1457 и 1945 годов. И вдруг в городе Балтийске на экскурсии по Шведской цитадели экскурсовод рассказал о коменданте этой крепости Пьере де ля Каве. Странный и даже пугающий офицер из XVII века. По преданию, он убивал девушек. Он увлекался мумифицированием и сделал мумии из двух своих жен, а перед смертью завещал мумифицировать и свое тело, и чтобы гарнизонный барабанщик каждое утро бил для него побудку. В общем, господин собирался жить вечно, а заодно собрал себе загробный гарем. И я внезапно сообразил, что Пьер де ля Кав может стать связующим звеном между тевтонской и нацистской частями моего романа. И жуткий интерес де ля Кава к посмертной жизни вывел меня на мистическую составляющую двух сюжетов, объясняя бегство и магистра тевтонцев, и гауляйтера Коха. И все — роман выкристаллизовался. Понимание этого — упоительное ощущение.
А потом я изучал историю Тевтонского ордена и Восточной Пруссии и уже видел, как реальные исторические события ловко укладываются в мой вымышленный сюжет. Впрочем, у меня еще оставались некие сомнения, браться или нет за роман, потому что в планах было совершенно иное. Но в Мальборке случилась встреча, которая все переменила.
Я уперся в неразрешимую проблему. Мне надо было придумать, как в 1457 году демон проведет врагов в осажденный замок тевтонцев, а для этого надо было знать устройство подъемного моста. Я опять поехал в Мальборк. Мост оказался недоступен для туристов — в этой части замка располагались административные учреждения. У меня не было никаких шансов осмотреть механизм. А в воротах этого моста, приставив лесенку, работал какой-то мужик в задрипанной телогрейке и шерстяной шапочке, он щеткой чистил старинные ядра-противовес. Я ни о чем не просил этого человека, никаких знаков ему не делал, он вообще спиной ко мне стоял. И вдруг он спустился по приставной лесенке, подошел прямо ко мне и спросил: «Хотите покажу внутренние помещения?» И провел меня к механизму. Показал, подсвечивая фонариком, и объяснил по-польски. Польского я не знаю, но все понял. И прямо там же придумал ключевой поворот сюжета.
Просто какой-то высший промысел. В такое трудно поверить. Но я расценил это событие как указание на то, что надо писать роман.
В замке Мальборк / Фото DR
— Это вас тени тевтонов по замку водили, не иначе.
— Тени тевтонов вообще все время где-то поблизости ошивались. Когда я дописал роман и мы с Юлей (Юлия Зайцева — продюсер Алексея Иванова. — Прим. Forbes Life) хотели объявить, что продали права на его экранизацию, в новостной ленте вдруг промелькнул сюжет, что в Литве на дне озера найден мумифицированный рыцарь и меч XV века. А Лигуэт, меч сатаны, — главный артефакт моего романа, макгаффин в терминологии сценаристов. Продюсеры кинокомпании смеялись, что таким образом тевтонский магистр организует рекламную кампанию проекта. Я не мистик, я абсолютный реалист, но подобные вещи происходили вокруг романа постоянно. Приятно, что небеса не остались к роману равнодушны.
— Вы пару лет назад ни с кем не пили в баре? (В романе «Тени тевтонов» оба главных героя — XV века и ХХ века — заключают сделку с Бафометом, дьяволом, за обеденным столом, Бафомет разливает вино — и время замирает.)
— С Бафометом? Вроде нет. Я ему ничего не задолжал.
— Правильно ли я понимаю, что вы сперва задумали роман и только потом получили предложение написать аудиосериал? То есть этот текст не сразу писался под аудиоформат?
— Нет, я сразу писал аудиосериал. Работа над романом начинается с продумывания и придумывания, только потом можно браться за текст. Разработав сюжет, я стал определяться с формой, то есть с манерой рассказывания. И вот тогда уже и поступило предложение Storytel. Мне вообще очень нравится структура аудиосериала, поэтому я согласился делать «Тевтонов» в этом виде. Но читатель бумажной книги вряд ли заметит разницу между текстом аудиосериала и романом.
— Мне кажется, все-таки есть разница в языке и в подходе. Когда пишешь текст, который будет озвучен, это другой выбор слов, иное построение фраз, другой объем предложений и абзацев. Ваш текст написан с нужной прозрачностью и синтаксической простотой, разве это не влияние формата?
— В принципе, конечно, да. Но для меня это — естественная эволюция. От цветистого многословия я давно двигаюсь в сторону простоты и ясности речи. Это можно увидеть, если сравнить «Золото бунта» и «Пищеблок». Оказалось, что мне по пути со Storytel. В «Пищеблоке» я уже перешел на короткие главки-эпизоды и на скрытый сюжет внутри каждой части с зацепкой-клиффхэнгером в финале. Это нарративная стратегия не только сценариев и аудиосериалов, но и вообще современного повествования. А краткая и энергичная авторская речь, за которой должна быть видна «картинка», является неким синтезом кино и поэзии. Такая художественная система для меня уже давно в приоритете. Надо говорить языком XXI века.
— Я из тех читателей, которые в детстве обожали приключенческие и исторические романы из «Библиотеки всемирной литературы» с огромным списком примечаний и словарем в конце. Я обожала после чтения, а иногда и в процессе разбирать новые для меня слова. У вас в романе множество реалий из жизни тевтонцев и не только, это слова военные, рыцарские, польские, немецкие. но в аудио они, естественно, никак не объясняются. Я понимаю, что это сделано намеренно и сама энергия повествования исключает пространные объяснения. Будет ли словарь у бумажного издания?
— Нет. Я не делаю словари к своим произведениям. Они не нужны по многим причинам. Во-первых, зачастую смысл слова понятен из контекста. Когда я говорю, что тевтонский рыцарь надел белый холщовый герренмантель с черным крестом на груди, то понятно, что имеется в виду плащ, а не ботинок. Во-вторых, не всегда читателю нужно все объяснять. Вспомните детские впечатления, предположим, от Жюля Верна. Автор пишет, что матросы вскарабкались на грот-мачту и опустили какие-нибудь бим-бом-брамсели. Вы же не лезете в энциклопедию посмотреть, какие конкретно паруса опустили матросы.
— Нет, в этот момент не лезла, но потом, когда роман заканчивала, обязательно читала примечания. Я тот нудный читатель, который это обожает. Я бы и в примечания к «Теням тевтонов» полезла, но их не было.
— А это как раз специально для таких нудных читателей, как вы. В романе очень важно само звучание слов. Фонетический образ времени или места. Что нужно объяснить — автор как-нибудь объяснит, не беспокойтесь, а вот что нужно услышать — читатель должен слышать сам. Если он лезет в словарь, то отвлекается, перестает слышать, выпадает из художественной реальности. Такие поиски раздражают, как реклама во время фильма. И нудный читатель сам себе устраивает подобные досадные перерывы, потому что не доверяет автору и имеет возможность сбежать из романа за ненужной справкой. А слушатель такой возможности не имеет. Он полностью во власти автора. Он получает произведение таким, каким автор его и задумал. Потому, например, на литературных ресурсах мои произведения в формате аудиокниг имеют более высокие баллы, чем в формате текста. На слух роман воспринимается более аутентично, чем глазами. Хотя вообще эти баллы я считаю издевательством над культурой.
Я люблю играть со словами — старинными, специальными или иноязычными. Они создают атмосферу иного времени, иного места или иной среды. В случае «Тевтонов» — это немецкий мир. При чтении русский читатель сломает язык на разных «Людвигах фон Эрлихсхаузенах», «топфгельмах» и «дюннбюксах», а профессиональный актер прочитает немецкие слова так, чтобы они прозвучали легко. И слушатель получит нужное впечатление. Разумеется, он не будет понимать всего дословно, зато неясность включает фантазию, и слушатель сам вообразит себе новый мир. Так что в моем случае аудиоформат куда более интерактивен.
— Какая часть — тевтонская, рыцарская, или немецкая, военная, — вам ближе по духу?
— А мне обе части близки. Тевтонская часть по жанру — романтическая рыцарская баллада с любовью, мечами, демонами, зловещими тайнами и штурмом замка. Военная часть — реализм, знакомый всем нам и любимый по великой советской литературе о войне. Сравнивать невозможно.
— Но писали по отдельности?
— Конечно. Сначала я написал рыцарскую часть, потому что она определяет те события, которые происходят в 1945 году. Рыцарская часть — некий архетип. В романе мне важна идея отзеркаливания времен. Есть оно или нет его? Почему так происходит? И что говорят такие повторы о людях, истории, боге и сатане?
— А вообще вы рыцарством увлекались? Хорошо разбираетесь в тамплиерах, тевтонцах?
— Сейчас — да. А в детстве — нет. В советское время не поощрялся интерес к реальному рыцарству. Были весьма условные Вальтер Скотт и Сенкевич, король Артур и Роланд — вот, пожалуй, и все. А про рыцарские ордена говорили неохотно. Крестоносцы — фанатики и захватчики. У тамплиеров слишком многое связано с мистикой, это не в духе соцреализма. Тевтонцы — враги на веки вечные, мало мы их утопили в Чудском озере. Да и в целом в недавнем прошлом рыцарство воспринималось очень облагорожено — без той грязи и свинства, которые были в действительности.
— Да и вы не даете грязь, которая была в реальности, сохраняете флер романтики.
— Ну уж не во всем. Подозрения в содомии у моего героя не слишком-то романтично. Хотя особенного натурализма я не допускал. Я не «Игру престолов» писал, где натурализм — художественная задача.
— Кстати, об «Игре престолов», смотрите?
— Конечно. Весь мир смотрит — чем я хуже?
— Нет. Не вижу необходимости.
— Действительно. Но я почему зацепилась за «Игру престолов», по ней разработана масса маршрутов. Туристический Дубровник, по-моему, просто живет «Игрой престолов» — прогулки пешие, конные, автобусные, групповые, индивидуальные. Мне, как читателю, кажется, по вашим историческим романам тоже могут быть разработаны туристические маршруты. Вы об этом не думали?
— Вы сами ответили на свой вопрос: экскурсии в Дубровнике по «Игре престолов», а не по «Песне Льда и Пламени». То есть по фильму, а не по книге. А я пишу романы. Если киношники снимут так, что зрители захотят увидеть реальные места, — будет просто прекрасно.
— Вы ведь продали права на экранизацию. Но мне кажется, «Тени тевтонов» — очень сложный роман для экранизации.
— Мне тоже так кажется.
— Наши киношники справятся? Может, стоило пытаться сразу в Голливуд права продавать? Это все-таки европейская история, могла бы заинтересовать.
— Мы с Юлей выбрали компанию как раз с прицелом на международный проект. Это та же команда, что делала сериал «Лучше, чем люди». Они первыми в России получили на свой фильм знак «Netflix Original». Это очень небольшая команда, но она умеет работать на мировом рынке. В декабре мы заключили четыре договора на экранизации, и все — с расчетом на команды, у которых есть опыт сотрудничества с Netflix, HBO и так далее. Для «Тевтонов» сейчас ищут co-production. Будем надеяться, что с поляками или немцами сделают мощное кино.
— В романе концентрация истории поражает, но ведь многое из описанного до сих пор существует в реальности?
— Это верно. Когда я впервые увидел огромное немецкое прошлое Калининградской области, я был просто поражен. Это семь веков бурной истории, наглухо закрытой советским настоящим. Ближе всего, конечно, времена Бисмарка, Веймарской республики и Третьего рейха. Скажем, едешь в автомобиле по узкой проселочной дороге — а она вымощена брусчаткой, и на обочине вплотную к полотну растут старые деревья. Они высажены здесь, чтобы укрыть дорогу от самолетов-наблюдателей. Эти деревья местные жители до сих пор называют Последними Солдатами Вермахта. Так что вся фактура в романе подлинная. От грандиозного комплекса «Танненберг», «башен Бисмарка» и амфитеатров-тингплацев до авианосца «Зейдлиц» и сверхмалых субмарин «Морская собака».
Писателю страшно приятно вплетать свой вымышленный сюжет в реальную историю, так чтобы фактуру можно было прямо сейчас восстановить, посмотреть. Например, помните сцену во время эвакуации из Пиллау, когда младенца с корабля передают буквально как входной билет «матери с грудным ребенком» и в конце концов роняют его с борта корабля в воду. Описан реальный исторический факт — отплытие теплохода «Марс», на котором эвакуировались немцы, и сейчас это гидрографическое судно «Витязь», которое стоит как корабль-музей в Калининграде.
Важно отметить, что «Тени тевтонов» — исторически абсолютно достоверная вещь. В XV веке жили и действовали, как описано в романе, и магистр фон Эрлихсхаузен, и предводитель мятежников Червонка, и историк Длугош. Про Пьера де ля Кава я уже говорил, его мумию уничтожили советские солдаты в 1945 году. Реальными людьми являются и гауляйтер Кох, и литовский профессор Пакарклис, и польский профессор Козловский, коллаборационист, и доктор Хаберлянд — основатель музея в Пиллау. Все фоновые исторические события вроде одиссеи Козловского, взрыва в форте «Штиле» или экспедиции литовской Академии наук, когда в рыцарском замке была обнаружена рукопись Донелайтиса, — подлинные. Я уже не говорю о таких вещах, как Катынский расстрел, бомбардировка Кенигсберга или гибель лайнера «Густлов».
Ясное дело, что подлинны и места действия. В нынешнем Балтийске, бывшем Пиллау, стоят Шведская цитадель, полуразрушенный форт «Штиле», немецкие батареи, Школа подводников и гостиница «Золотой якорь». Подземелья Пиллау — рыцарские, кайзеровские и нацистские — вообще потенциально великолепный бренд города. Хотя вряд ли там прячется танк «Панцер III» с бессмертными танкистами. Существуют концлагерь «Штутгоф», в котором сидел мой герой, поле мемориала «Танненберг» и ставка Гитлера «Волчье логово», руины замка Бальга и так далее. Я сам в Гданьске сидел в кафе под башней Журав и пил кофе, только не с дьяволом, как мой герой, а с Юлей Зайцевой.
Волчьте логово — ставка Гитлера в Польше / Фото DR
— Сколько вы работали в архивах?
— В архивах я не работал. Там работают историки, а писатели пользуются результатами их труда. Писатель, который сам лезет в архивы, многого не увидит, потому что он один, а историков, которые уже изучали его тему, всегда много. И я прочитал целую гору исторических изысканий. Такая стратегия — самая плодотворная. Она дает прекрасные результаты.
Например, мне попалась замечательная научная статья, которой все авторы книг о Тевтонском ордене почему-то пренебрегли. Статья была посвящена образу святой Варвары у тевтонцев. Суть в том, что в светском рыцарстве культивировалось поклонение Прекрасной Даме, но военно-монашеские ордена не могли почитать женщин. И Прекрасную Даму в орденах замещали какой-либо святой. Тевтонцы — Варварой. Ее изображали на фресках и походных алтарях, истово молились ей. Получалось нечто вроде сублимации. Так что в романе мой герой не случайно думает о святой Варваре и влюбляется в демона-суккуба — имя и ситуация взяты не «от фонаря». Если бы я сам полез в хроники Тевтонского ордена, мне бы все равно не хватило компетенции для такого наблюдения, какое сделал автор статьи, профессионал.
Кроме того, я старался пообщаться с профессионалами «вживую». В Балтийске я познакомился с замечательным историком, кандидатом наук и директором музея Сергеем Якимовым. При описании города Пиллау и событий 1944-1945 годов я опирался на его книгу «Битва за Восточную Пруссию». Сергей Александрович показал мне в Балтийске много всего интересного. Например, заброшенные немецкие береговые батареи. Оказывается, Балтийск просто переполнен тайнами.
— Вас послушать, так просто любой мог написать «Тени тевтонов», ведь даже придумывать ничего не пришлось. В чем была главная авторская находка, кроме зеркального тоннеля истории и двойного сюжета?
— Придумывать все-таки пришлось, и немало. Например, я придумал Лигуэт — запретную святыню Тевтонского ордена. Меч сатаны, которым отрубили голову Иоанну Предтече. Эта выдумка позволила мне рассказать о рождении Тевтонского ордена во время Крестовых походов. Разумеется, воины-анастифонты — тоже мой вымысел, а не тевтонская легенда.
Знаете, все это очень увлекательно, но дело не только в аттракционах на исторических объектах. Волей войны Калининградская область — наш портал в европейскую историю. Здесь Россия и Германия перемешались, потому что оба народа заплатили за эту землю страшную цену. Насколько мы внимательны к немецкому наследию, настолько мы интегрированы в Европу. Здесь наш шанс на объединение не через войну, а через созидание, как это сделали поляки со своим тевтонским наследием.
Эта мысль очень важна для моего романа. Пускай в нем действуют демоны, нечисть и сам сатана, роман не приключенческий. Я писал о Великой Отечественной с позиции XXI века. Для моего поколения Великая Отечественная — страшная боль и горькая гордость. Но для тех, кому сейчас двадцать лет, кто смотрит «Т-34» и играет в «Wordl of Tanks», война — уже не столько Великая Отечественная, сколько Вторая мировая. Она является общей драмой человечества, а не только национальной трагедией. Эти молодые люди живут в более обширном мире, чем мое поколение, и у них нет личного соприкосновения с войной, потому что солдаты той войны — прадеды, которых они уже не застали. В романе старался смотреть на нее как войну, в которой русскому человеку, советскому человеку надо было не просто победить врага, но и открыть Европу для себя и открыть себя для Европы.
Военно-морская гавань в Балтийске / Фото DR
— В романе Володя Нечаев эту роль выполняет, размышляя об оккупации и освобождении. Всех краеугольных камней сегодняшних споров о войне вы так или иначе касаетесь.
— Конечно. Эти вопросы и сейчас важны, хотя отвечаем на них мы неправильно. Мы победили в той войне и требуем от тех, кого спасли, благодарности за наши неимоверные усилия и жертвы. Но ее не получаем. Почему — понятно. Потому что после войны подчинили спасенных себе, а сейчас от нас у них только проблемы. Однако есть такая вещь — «бремя победителя». Оно заключается в том, что надо отпустить своего ближнего. Дать ему свободу и от себя тоже. Умение давать свободу — неотъемлемое качество победителя. Наши деды сумели, насколько это было возможно в их обстоятельствах, а мы до них не доросли. Мой главный герой Володя Нечаев воспринимает войну так, как воспринимает ее человек нашего времени. Он не мстит немцам, хотя ему есть за что. Он дает свободу немецкой девушке — и в ответ получает любовь. Наша нация чудовищно травмирована войной, мы со всех за нее спрашиваем, и только новое поколение может наконец-то шагнуть дальше и принять Другого не как Чужого. И только так Другой со временем может стать Своим. Поэтому я и взял немецкую историю для русской идеи.
— Когда и где роман выйдет?
— 14 января «Тени тевтонов» выходят в формате аудиосериала на платформе Storytel. 25 января роман выйдет уже в виде книги в издательстве «Рипол-классик».
— Почему вы сменили издателя? Традиционно ваши художественные книги выходили в «Редакции Елены Шубиной», есть привычка к определенному серийному оформлению и так далее. Теперь все по-другому, почему?
— Я не вижу в этом ничего особенного. Мне интересно менять форматы своего присутствия на рынке, а это означает нового издателя. Но я не прерываю сотрудничества с «Редакцией Елены Шубиной». В 2020 году мы выпустили книгу моей ранней фантастики с иллюстрациями в духе художника Мигунова — это была моя мечта. Сейчас готовим киноиздание «Пищеблока», потому что весной ждем премьеру сериала.
В том же 2020 году я начал сотрудничать с издательством «Альпина». В «Альпине нон-фикшн» вышла моя книга «Быть Ивановым». Приятно, что «Альпина» решила начать с меня новое направление своей деятельности и открывает подразделение «Альпина Проза», которое планирует переиздать целую серию моих романов — «Общагу-на-Крови», «Географ глобус пропил», «Золото бунта», «Блуду и МУДО» и «Псоглавцев».
Текст: Наталья Ломыкина
Forbes Contributor