Кто такой болотов тульская область
Андрей Болотов: чем известен знаменитый тульский энциклопедист
Болотов родился в Тульской губернии, в деревне Дворяниново Алексинского уезда, 7 октября 1738 года. Его отец был полковником, мелкопоместным дворянином. Детство Андрея Тимофеевича прошло в Прибалтике и Финляндии. Он не получил систематического образования, обучаясь то в пансионах, то у частных преподавателей. Один год он провел в Петербурге в частном пансионе, но после смерти родителей вернулся в Дворяниново. Незадолго до начала Семилетней войны он поступил на военную службу, был произведен в офицеры. Во время войны он служил при канцелярии в Кененгсберге переводчиком у русского военного губернатора Восточной Пруссии.
В июне 1762 года, после Указа о вольности дворянства, вышел в отставку, снова вернулся в Дворяниново для того, чтобы заниматься хозяйством. Он много времени посвящал литературе, в том числе иностранной, вел интересные агрономические наблюдения. Позднее Болотов вступил в Вольное экономическое общество и являлся одним из самых активных его участников. Некоторые из его статей были опубликованы в «Трудах» общества.
Признание нашло Болотова, когда он получил высокую должность – его назначили управителем личных имений Екатерины II в Клясовской волости, а позднее он начал управлять дворцовой Богородицкой волостью. Некоторое время он издавал первый российский агрономический журнал «Сельский житель», а также являлся редактором «Экономического магазина». Его творческая жилка вкупе с собственными многолетними исследованиями и наблюдениями, а также изучением крестьянского опыта, западноевропейских сельскохозяйственных теорий дали возможность для начала развития отечественной агрономии. Он издавал труды, направленные на распространение и популяризацию сельскохозяйственных знаний, попутно занимаясь не только изучением агрономии, но и медициной, живописью.
Именно Болотов первым в России в своем монументальном труде «О разделении полей» предложил широко использовать севооборот, учитывать природные местные условия, в том числе погоду и почву, для возделывания культурных растений, выступал за применение удобрений. Он составил первое русское ботаническое описание сорных, лекарственных и культурных растений, первое русское «Руководство к познанию лекарственных трав».
Садоводство было его истинной любовью, и в своем имении он активно занимался не только разведением, но и выведением новых сортов плодовых культур, предвосхитив, таким образом, успехи Мичурина. Все то, что мы сейчас называем гибридизацией, он первым начал использовать в силу своих возможностей.
Такое самостоятельное, но разностороннее образование послужило хорошим фундаментом для литературной деятельности Болотова. Его мемуары «Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные им самим для своих потомков», являются наиболее известным из его произведений. В этом труде содержится уникальный по своей подаче и осмыслению материал, охватывающий историю русского общества с 1738 по 1795 год. Подтверждением признания служит то, что его мемуары выдержали не одно издание, в том числе они были переизданы и в ХХ веке. В своих «Записках» он ярко и занимательно излагал события России, начиная с царствования Петра I до Екатерины II. Он упоминал и рассматривал участие России в многочисленных войнах, в том числе с Фридрихом II, Турцией, Польшей, Швецией. Особенную ценность представляют такие его труды, как прижизненные публикации «Детской философии, или нравоучительных разговоров между одной госпожой и её детьми, сочинённых для споспешествования истинной пользы молодых людей», изданной в Москве в двух частях, в 1776—1779 годах, «Путеводителя к истинному человеческому счастию. «, в 3-х частях, изданного там же в 1784 году, «Чувствований христианина. «, увидевших свет в 1781 году.
Кроме самостоятельного творчества, он очень увлекался переводами. Некоторые из них были изданы, некоторые так и остались в рукописном варианте, переплетенные и вошедшие в число книг его личной библиотеки. Судьба его произведений не всегда была схожа. Лишь малая часть его книг увидела свет еще при его жизни. Гораздо большая часть так и осталась в рукописях, была развезена его потомками в разные уголки страны.
Сбор болотовского наследия начался сравнительно недавно. В настоящее время материалами о его жизни и творчестве, в том числе и на ниве создания отечественной агрономической науки и культуры, обладают такие библиотеки и фонды, как Российская государственная библиотека, Российская национальная библиотека, Библиотека Академии Наук РФ, Пермский областной архив и другие. Его перу принадлежат более 350 томов научных и литературных произведений.
Андрей Тимофеевич Болотов был первым русским ученым-агрономом, и по масштабам его энциклопедических знаний и достижений его имя можно было бы поставить в один ряд с М. В. Ломоносовым. На долгие годы его имя было незаслуженно забыто и почти вычеркнуто из истории отечественной науки.
Где находится огород счастливого человека Андрея Тимофеевича Болотова? И зачем он выращивал кардоны, подвязывая их «мочалою»
Чтобы быть счастливым, иногда достаточно заниматься любимым делом. И не обязательно трубить об этом в блогах или тв-шоу. Можно просто трудиться в огороде и выращивать неведомые нам сейчас съедобные кардоны, предком которого был. чертополох.
В один из солнечных осенних дней Ольга и Павел Сюткины, историки русской кухни оказались в изумительном месте. Это село Дворяниново под Тулой – усадьба, увы, почти забытого на сегодня учёного А.Т. Болотова, родоначальника русской ботаники и феноменального огородника. Вернувшись из поездки, они поделились увиденным и услышанным.
Андрей Тимофеевич Болотов
Кто такой А.Т. Болотов: усадьба, яблоки и картофельное масло
Андрей Тимофеевич Болотов родился в 1738 году. Фамильный дом его не уцелел. Он сгорел в 1931 г. Располагавшаяся там артель по производству счётов «протоговалась» и, чтобы избежать ненужных вопросов, подпалила здание. Усадьба была бережно восстановлена в 1988 г по рисункам Андрея Тимофеевича, сделанным им в 30 лет. К концу жизни хозяина дом был уже совершенно иным: два флигеля, бельведер, картинная галерея, оранжереи, где учёный выращивал ананасы, виноград и грецкие орехи. Построенный на склоне горы дом был окружен садом с террасами. На четырех нижних (из семи) Болотов посадил яблоки. Когда весной они расцветали, издали казалось, что на горном склоне лежит снег.
Усадьба А.Т. Болотова в селе Дворяниново под Тулой
Болотов – удивительный пример настойчивости и трудолюбия. Каждый день он вставал рано: летом в 3:30, зимой в 5:30. И садился писать, рисовать, исследовать. Ему на многое хватило времени, в частности признаться, что он – счастливый человек! Учёный дожил до 95 лет и, если сложить всё написанные им листы в книги среднего формата, получится 350 томов. Он составил первое русское ботаническое описание сорных, лекарственных и культурных растений.
В журнале «Экономический магазин» в 1770 году Андрей Тимофеевич впервые в России публикует статью про картофель. Он познакомился с этой культурой в Пруссии – во время Семилетней войны, во время которой служил переводчиком в Кенигсберге. Несколько клубней картофеля он привез с собой в Дворяниново, посадил на огороде. Скоро здесь стали выпекать пироги с картошкой и даже делали «картофельное масло». Когда крестьянки сбивали сливочное масло, Болотов приказывал им добавлять туда картофельное пюре (1:1). И этим «картофельным маслом» кормил своих людей, приучая к новому вкусу. Это имено он сделал картофель и помидоры сельскохозяйственными культарами в России. Болотов придумал рецепт натуральных картофельных чипсов, которые он называл «картофельными стружками», изучал возможности получения картофельного крахмала в промышленных масштабах.
Страницы из альбома А.Т Болотова – родоначальника помологии, науки о яблоках
Занимаясь наукой о яблоках – помологией, Андрей Тимофеевич впервые описал и зарисовал в цвете 661 сорт яблок и груш. Плоды были изображены в натуральную величину.
Что такое кардон: чертополох, артишоки и музей Прадо
Сегодня лучшая память о Болотове – это его огород. Бережно восстановленный работниками музея, он содержит множество растений еще с болотовской поры. Настоящее открытие – кардоны, они же «испанский артишок».
Предок кардона и артишока – чертополох
На самом деле, кардон – это старший брат артишока, то же семейство. А их общий предок – известный всем чертополох (репейник) – символ Шотландии. Давным-давно прекрасная колючка с узнаваемым венчиком подверглась селекции. Пытались развить соцветие и получили в результате артишок, а развитие стебля привело к появлению кардона.
Раньше семена и ростки кардона использовались в странах Средиземноморья для закваски при ферментировании сыров, в итальянских регионах Абруццо и Сардиния такой способ используется и по сей день, а сам кардон продаётся на рынках.
Хуан Санчес Котан, «Натюрморт с дичью, овощами и фруктами» (кардон – справа), 1602 г., Музей Прадо
Вся любовь к артишокам в России начиналась именно с кардона. Их выращивали не только в усадьбах в качестве барского развлечения, но и на полях в промышленных масштабах.
В XVIII веке даже добились выращивания артишоков в качестве многолетней культуры. Вопрос был в том, чтобы организовать для растения зимнее укрытие. Фактически каждому кусту, как и кардонам, строили отдельный деревянный, а потом фанерный «домик». Забрасывали его листвой, первым снегом так, чтобы растение могло дышать. Либо в качестве альтернативы, куст кардона или артишока выкапывали, клали в корзину и отправляли в подвал. В течение зимы за ним присматривали, чтобы не пересох/не перепрел и поливали. А весной снова высаживали в землю.
Так кардон растёт и так его собирают в усадьбе А. Т. Болотова
Уборка урожая кардона тоже непростое занятие. Зрелые побеги растения будут жёсткими, а недозрелые – не очень вкусны. Поэтому за несколько дней до уборки основание ствола кардона оборачивается бумагой или тканью (той самой «мочалой»). Происходит «выбеливание» побегов: без солнца они белеют и сохраняют молодой нежный вкус.
Из всего кардона в пищу идут только черешки. На вид они немного похожи на черешки сельдерея. Впрочем, если сельдерей можно есть сразу, кардон надо немедленно бросить в подкисленную лимоном воду. Иначе он тут же потемнеет.
Что же готовили из кардона? Салаты, запеканки, супы. Для этого побеги отваривали. Как раз в подсолённой и подкислённой лимоном воде или «в белой воде» – смеси воды и молока.
Вместе с Натальей Иванкевич, управляющей болотовским огородом Ольга и Павел занимались готовкой кардонов. Побеги отварили, переложили в противень. «Сердце» кардона нарезали кружочками и выложили сверху в один слой. Залили всё сливочным соусом, можно бешамелем и убрали в разогретую духовку. За пару минут до готовности достали противень, посыпали кардон тёртым сыром и довели блюдо до готовности.
Информация о кардоне из книги по ботанике, изданной в Российской империи
Андрей Болотов: уникальный человек, специалист во всем
Милый и любезный град
Андрей Тимофеевич Болотов родился в 1738 году в тульской усадьбе Дворяниново, принадлежавшей семейству Болотовых. Но, если для своих крепостных Болотовы были всемогущественными господами, то среди своего круга они считались заурядными и небогатыми.
Мир с самых ранних лет открывал перед Болотовым парадоксальность своего устройства. Мальчику было о чем поразмыслить.
В десятилетнем возрасте Андрея зачислили в полк, где служил его отец. Подобное практиковалось – дворянские дети иной раз с пеленок становились офицерами. Дитя гугукало и грызло соску, а звание тем временем росло.
Нечто подобное случилось и с Андреем Болотовым. Он не бегал в атаку и не отрабатывал строевые упражнения. Продолжал играть в свои подростковые игры, а между делом обучился немецкому и французскому языку, географии, арифметике и прочим премудростям.
Домашним учителем мальчика был его собственный отец.
В девятнадцатилетнем возрасте, в 1756 году Андрей Тимофеевич все-таки оказался в действующей армии. Участвовал в Семилетней войне, проявил себя доблестным офицером и, поскольку хорошо владел немецким языком, был назначен в Кенигсберг письмоводителем. А затем и переводчиком при генерале Николае Корфе, военном губернаторе Кенигсберга и управителе российских территорий Восточной Пруссии.
К жителям города он, тем не менее, не относился как к порабощенному врагу. Наоборот, охотно заводил знакомства, слушал лекции в Альбертине (тамошнем университете), много рисовал.
Андрей Тимофеевич влюбился в Кенигсберг. Он с восторгом описывал и самих кенигсбержцев, и реку Прегель, и кафедральный собор, и Королевский замок, и биржу («Она составляла превеликую залу со сплошными почти окнами вокруг, и в оной сходятся все купцы для разговаривания между собой о торговле»).
Восхищался праздничным фейерверком: «был он не малый, и составлен из огромного фитильного и из свечек сделанного щита, и из множества колес, фонтанов, ракет, бураков и других тому подобных вещей».
Описывал одну из главных улиц: «дома и на ней все сплошные, староманерные, превысокие этажей в пять и в шесть и чрезвычайно узкие, а единая ширина и прямизна придает ей наилучшую красу».
Андрея Тимофеевича радовал даже простонародный ярмарочный театр: «На сделанном из досок на нескольких козлах и аршина на три от земли возвышенном помосте устанавливаются с боков и с задней стороны кое-как размазанные кулисы, из-за которых выходит одетый в пестрое платье усастый гарлекин и, при вспоможении человек двух или трех комедиантов или комедианток, старается разными своими кривляньями, коверканьями, глупыми и грубыми шутками и враньем, составляющим сущий вздор, смешить и увеселять глупую чернь, смотрящую на него с разинутыми ртами и удивлением».
А когда пришла пора покинуть город – просто разрыдался. Он прощался с Кенигсбергом как с любимым человеком – теплым и живым:
«Не могу никак изобразить, с какими чувствованиями выезжал я из сего города и как распращивался со всеми улицами, по которым я ехал, и со всеми знакомыми себе местами.
Вся внутренность души моей преисполнена была некими нежными чувствами, и я так был всем тем растроган, что едва успевал утирать слезы, текущие против хотения из глаз моих… И, беседуя с ним душевно, молча говорил: «Прости, милый и любезный град… Никогда, как думать надобно, не увижу я уже тебя боле! Небо да сохранит тебя от всех зол, могущих случиться над тобою, и да излиет на тебя свои милости и щедроты… Слеза горячая, текущая теперь из очей моих, есть жертва благодарности моей за вся и все, полученное от тебя! Прости навеки!»»
Болотов следовал в Санкт-Петербург, к новому месту назначения.
Смотреть сего злодея
После смерти императрицы Елизаветы Петровны на русский престол взошел царь Петр III. Он отказался от завоеваний Семилетней войны. Кенигсберг снова стал заграницей.
Патрон Андрея Тимофеевича, господин Корф получил должность столичного генерал- полицмейстера. Болотов оставался при нем в качестве адъютанта.
Но в Петербурге он прожил недолго. Спустя несколько месяцев Андрей Тимофеевич вышел в отставку, и удалился в свое родовое имение.
Впрочем, слово «удалился» здесь не совсем точное. Обычно под ним понимают уход от активных событий и спокойное доживание своего века в окружении крепостных, приживалок и кошек. Здесь же все было по-другому.
Самый активный этап жизни Болотова только начался. Просто он был связан не с паркетным шарканьем в столичных бальных залах и высоких кабинетах, а с реальной жизнью.
Болотов принялся за реформы. Он читал заграничные труды по агрономии и другим наукам, имеющим прямое отношение к ведению хозяйства. Начал сотрудничать с Вольным экономическим обществом – общественной организацией, объединявшей русских землевладельцев. Покупал книги по земледелию, в том числе западноевропейских авторов – начало этой библиотеки было заложено еще в Кенигсберге.
И, шаг за шагом, обустраивал свое поместье.
Успехи Андрея Тимофеевича не остаются незамеченными. Новая императрица, Екатерина II предлагает ему управлять собственным поместьем в Киясовской волости, а также в Бобриковской и Богородицкой. Болотов с энтузиазмом соглашается.
В Богородицке он создает пейзажный парк со всевозможными причудами по типу петергофских. Если бы в те времена существовала специальность ландшафтного архитектора, ее спокойно можно было бы внести в огромный список профессий этого удивительного человека.
Со временем Андрей Тимофеевич начинает не только читать литературу по земледельческой тематике, но и писать статьи и книги. В одном только приложении к «Московским ведомостям» он опубликовал около 4000 статей.
Но этого мало – и Болотов начинает выпускать свой собственный журнал, «Сельской житель. Экономическое в пользу сельских жителей служащее издание».
Андрей Тимофеевич был вообще плодовитым и разносторонним писателем. «Детская философия, или нравоучительные разговоры между одной госпожой и ее детьми, сочиненные для споспешествования истинной пользы молодых людей», «Путеводитель к истинному человеческому счастью», «Чувствования христианина при начале и конце каждого дня, относящиеся к самому себе и к Богу», – это философские произведения.
«Краткие и на опытности основанные замечания о електризме и о способности електрических махин к помоганию от разных болезней» – медицина.
Мемуаристика: «Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков», «Записки Андрея Тимофеевича Болотова».
Исторические сочинения: «Памятник протекших времен, или Краткие исторические записки о бывших происшествиях и носившихся в народе слухах», «Современные известия о первой французской войне», «Описания последней французской войны», «Собрание анекдотов о князе Потемкине», «Краткая история Польши».
«Деревенское зеркало, или Общенародная книга, сочиненная не только, чтобы ее читать, но чтобы по ней и исполнять» – практическое пособие по рациональной организации сельского труда.
«Кунсткамера душевная» – первая в России энциклопедия для детей.
«Несчастные сироты» и «Честохвал», – это уже художественная литература.
Кстати, при всех своих достоинствах, к людям Андрей Тимофеевич был строг. Писал как-то: «Афанасий, поп в Калуге, ученый, хороший и красноречивый проповедник, любви достойный муж, но не христианин: – запивает».
Возмущался и нравами старой тамбовской епархии. Писал в 1768 году: «Боже мой! Какое мздоимство господствовало тогда в сем месте: всему положена была цена и установление. Желающий быть попом должен был неотменно принести архиерею десять голов сахару, кусок какой-нибудь парчи и кое-чего другого, например, гданской водки или иного чего».
Не было в нем сочувствия и к Емельяну Пугачеву. Дело понятное – один созидатель, а другой разрушитель. Болотов присутствовал на его казни и, по своему обыкновению, оставил яркое описание события:
«Москва съезжалась тогда смотреть сего злодея, как некоего чудовища, и говорила об нем… Повозка была совсем открытая, дабы весь народ мог злодея видеть. Все смотрели на него с пожирающими глазами, и тихий шепот и гул раздавался в народе».
Притом сам «злодей» вовсе не вызвал в Андрее Тимофеевиче должного трепета: «Он стоял в длинном нагольном овчинном тулупе почти в онемении и сам вне себя и только что крестился и молился. Вид и образ его показался мне совсем не соответствующим таким деянием, какие производил сей изверг.
Он походил не столько на зверообразного какого-нибудь лютого разбойника, как на какого-либо маркитантишка или харчевника плюгавого. Бородка небольшая, волосы всклокоченные, и весь вид ничего не значащий и столь мало похожий на покойного императора Петра Третьего».
Грот с перископом
Главным же делом жизни Болотов считал усовершенствование своей усадьбы Дворяниново. Там он был волен делать все, что ему хочется, никакое начальства над ним не стояло. Очень рано вставал, шел работать над книгами или статьями. В шесть утра курил трубку – был уверен, что один раз в день это приносит пользу. Пил чай, но только травяной, а не обычный. Завтракал гречневой кашей.
С двух до четырех, ежедневно – врачебная практика. Лечил собственных крепостных травяными настоями и порошками, а также электрофорезом (электростатическую машину Болотов соорудил собственноручно).
Считается, что именно Андрей Тимофеевич впервые ввел в нашей стране истории болезни – на каждого, кто к нему обращался, он заводил отдельную тетрадь.
Лечил и соседей, не говоря уж о родственниках. Денег, конечно, не брал ни с кого.
А при мигрени советовал щекотать в носу пером. Гусиным. От усиленного чихания расширялись кровеносные сосуды головы, и боли проходили.
Между делом описал около 600 сортов яблонь и груш. В результате он вошел в историю еще и как первый российский помолог, то есть специалист по сортам плодовых и ягодных растений.
Как лесовод он ввел принцип «рубления, поправления и заведения лесов». Как фармацевт составил первое в России «Руководство к познанию лекарственных трав».
Он же был одним из первых пропагандистов картофеля. Как известно, еще Петр Первый завел это растение в Россию, но он долго не приживался. Причин было несколько, в том числе и абсурдные.
Многие, например, считали, что картошка рождается с головой и глазами, и употреблять ее в пищу – все равно что есть человеческие души. Характерные ямочки на картофельном клубне до сих пор называют «глазками», правда, с ударением на второй слог.
Был еще один серьезный аргумент – «он в земле произрастает, где всяка нечесть водится».
Болотов же спокойно ел картошку, и заразил этим своих крестьян. Выставил у картофельной плантации особую охрану, которую время от времени снимал. Крестьяне смекнули: если охраняют, значит, правда, что-то стоящее. И, в отсутствие часовых, принялись воровать картошку, чего Андрей Тимофеевич, собственно, и добивался. Он был, кроме прочего, еще и неплохой психолог.
В результате народ наконец-то распробовал вкусный, сытный и неприхотливый корнеплод, который требует гораздо меньше сил в выращивании и приготовлении, чем привычный хлеб.
При этом готовить его можно самыми разнообразными способами – тушить, жарить, варить, запекать.
А Болотов еще и делал из картошки чипсы, которые называл «картофельными стружками». Он был изобретательным поваром.
Чипсы были удобны в путешествиях – Андрей Тимофеевич довольно много ездил по стране. Как и сухие супы, которые он собственноручно высушивал, а потом разводил кипятком.
Он же, кстати, приучил народ и к помидорам. Раньше их выращивали как цветы, а Болотов их превратил в огородную культуру. Он же разработал технологию засолки помидоров на зиму.
Андрей Тимофеевич создал в своей усадьбе уникальный огород. Одни только названия огородных культур чего стоили: козлобородник, пимпинела, рапунцель. Уже в наши дни огород восстановлен.
Болотов поэтизировал свои грядки: «Красивый чабер и другие произрастения наперерыв друг перед другом услаждают обоняние мое и бальзамическими запахами своими провожают меня в вертоград мой».
Все в имении было продумано. Рядом с многочисленными скамейками обязательно росли ягодные кусты, чтобы не просто отдохнуть, но еще и полакомиться. Грот хозяин Дворянинова оборудовал перископом, чтобы в дождливую погоду любоваться парком. И таких маленьких, но остроумнейших изобретений не счесть.
А в свободное время Андрей Тимофеевич наслаждался усадебным покоем и беседовал с любимым Дворяниновым в стихах:
И ты, пруд, зовомый верхним,
Что пред банею лежишь,
Недостоин быть презренным
И забвенным от меня.
Там же, в Дворянинове он и скончался. Редкий случай – где родился, там и испустил последний вздох. Между прочим, не дожив двух дней до своего 95-летия.
В середине XIX века усадьба уже не принадлежала потомкам Болотова и неоднократно меняла своих хозяев. В начале ХХ века имение оказалось в руках Надежды Дмитриевны Давыдовой, которая организовала на его территории Спасо-Казанский женский монастырь. После 1917 года советская власть обитель упразднила, а главный усадебный дом был умышленно сожжен дотла.
В 1988 году, к 250-летию Андрея Тимофеевича, принято решение восстановить усадьбу Дворяниново и обустроить здесь музей. При проведении строительных работ руководствовались сохранившимися рисунками. Кто был их автор? Конечно же Болотов.
Уникальная личность. Абсолютно во всем.
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.