Кто такой декабрист и жена
Не комплимент: почему называться женой декабриста на самом деле оскорбительно
Развенчиваем миф о благородных женщинах и супружеском долге.
Еще в школе историю жен декабристов нам преподносили как героическое сказание о женщинах, которые не побоялись лишений и отправились вслед за мужем в ссылку. Фраза «а ты прямо как жена декабриста» стала чем-то вроде комплимента. На самом деле эти словам больше тянут на оскорбление, и вот почему.
После всем известных событий на Сенатской площади сосланы были 100 декабристов, из них всего 25 были женаты. В этом нет ничего удивительного, в то время мужчины не спешили заводить семью, ведь вначале нужно было отдать долг родине, а потом уже можно было задумываться о потомстве.
Император Николай I разрешил женам развестись в одностороннем порядке со своими сосланными мужьями, согласились всего 3 женщины, остальные решили хранить верность супругу. В итоге большинство жен приняли решение отправиться в ссылку вслед за мужем. Мало того, что они в этом случае лишались всего своего имущества и не имели права вернуться, так они бросали на произвол судьбы своих детей.
Да, император запретил брать с собой в ссылку детей, поэтому женам декабристов нужно было выбирать: оставаться в Петербурге, продолжать безбедную жизнь (государство обещало платить компенсацию) и воспитывать детей или ехать на край света ради любимого, но при этом навсегда расставшись с детьми. Многие, к сожалению, выбрали второе. К тому же дети декабристов и уехавших за ними жен, в один момент превращались в бесправных людей, которых отдавали на воспитание в бедные крестьянские семьи.
Справедливости ради стоит сказать, что все же некоторым женщинам удавалось пристроить своих отпрысков на воспитание дальним родственникам. Но это не означало, что жизнь их детей стало счастливее. Большинство брошенных детей умерли, некоторым из них и не было 2 лет. Например, сын Марии Волконской. Женщина только оправилась от тяжелых родов и вместо того, чтобы оставаться с ребенком, отправилась за мужем в Сибирь. Как только она добралась до любимого, супругам сообщили, что их ребенок умер. Неизвестно, этот факт послужил разладу в браке или нет, но отношения с супругами так и не сложились.
И навеки веков: история жён декабристов
Следуя сердцу и долгу, они решились сопровождать мужей на каторгу. Ради этой «милости» женщинам пришлось отказаться от всего.
Против семьи и света
После декабристского восстания 14 (26) декабря 1825 года, когда группа дворян вышла на Сенатскую площадь, пятеро восставших были приговорены к казни, а все остальные — к ссылке.
Всем жёнам осуждённых император Николай I предоставил право развестись со своими мужьями, но 11 из них — Прасковья Анненкова, Мария Волконская, Александра Давыдова, Александра Ентальцева, Камилла Ивашева, Александра Муравьёва, Елизавета Нарышкина, Анна Розен, Екатерина Трубецкая, Наталья Фонвизина, Марина Юшневская — от этой привилегии отказались. Эти женщины не просто пошли против своей семьи, которая не хотела отпускать дочерей на каторгу, но и понимали, что они будут ограничены в свободе передвижения и переписки. К тому же, дети, рождавшиеся в ссылке, автоматически становились казёнными крестьянами, несмотря на благородное происхождение своих родителей.
«Декабристка» в 20 лет
Самой юной из «декабристок» была Мария Николаевна Волконская. Она вышла замуж за Сергея Волконского менее чем за год до восстания, ей тогда не было и 20 лет. Сразу после восстания Волконский увёз её, беременную, в имение её родителей, не рассказав о петербургских событиях. Мария Николаевна родила сына в январе 1826 года, потом два месяца болела и всё это время не знала об аресте мужа. Узнав же о его участи, она заявила, что поедет в ссылку вместе с ним. Отец проклинал её, не желая отпускать, но перед смертью назвал её «самой удивительной женщиной, которую знал».
Волконская, как и многие другие жёны декабристов, жила в крестьянском доме. Приходилось готовить каторжникам еду, чинить их одежду, вести за супругов переписку (иногда отправляли по 10−20 писем в неделю), заказывать все новые журналы. За всеми хлопотами у женщин часто не оставалось времени написать пару строк своим близким.
В конце 1820-х у Волконских умер сын, а затем и новорождённая дочь. Через некоторое время каторжников перевели на Петровский завод, где жёнам позволили поселиться в тюрьме вместе с мужьями. Вскоре их и вовсе перевели на поселение вне тюрьмы. В 1835 году Волконского освободили от каторги, и лишь в 1856-м декабристов амнистировали. К тому времени в живых остались только 15 декабристов из 120.
Долгие годы ссылки пагубно сказались на здоровье Марии Волконской. Она умерла в 1863 году.
Из дворца — на рудники
Другая знаменитая «декабристка», Екатерина Ивановна Трубецкая, была первой из жён, кто добился от царя права сопровождать своего мужа на каторгу. Она родилась в аристократической семье, но отказалась от всех благ, чтобы получить возможность видеть мужа. Она знала о готовившемся восстании — разговоры о подготовке нередко велись в доме Трубецких, — и всеми силами пыталась отговорить мужа от затеянного. После ареста Трубецкая долго не могла добраться до супруга — они разминулись в Иркутске. В Благодатском руднике, встретившись с Сергеем Трубецким, она упала в обморок: узнать исхудавшего и обтрёпанного князя было непросто.
Трубецкая делила дом с Волконской. По утрам волосы женщин нередко примерзали к брёвнам, ведь зимой ветер дул изо всех щелей. Первое время Екатерине, привыкшей к роскошной жизни во дворце, было тяжело: приходилось самой таскать воду, топить печку и стирать бельё. Все свои тёплые вещи она раздала каторжникам, а сама ходила в растрёпанных башмаках и обморозила ноги. Только позже, в Чите, для жён декабристов построили несколько деревянных домиков и назвали их Дамской улицей.
Между мужем и сыном
Муж Анны Васильевны Розен в сговоре не участвовал, но накануне восстания декабристы пригласили его и попросили привести на Сенатскую площадь как можно больше войск. На следующий день он, вопреки приказу, не стал усмирять восставших, за что и был приговорён к 10 годам каторги. У Анны Васильевны был на руках 6-месячный ребёнок, поэтому она смогла последовать за супругом позже, в 1830 году. Она отправилась в Петровский завод, а затем в Курган.
Между Родиной и любовью
Для Прасковьи Егоровны Анненковой, урождённой Полины Гебль, решение поехать за Иваном Анненковым в ссылку было вдвойне тяжёлым. Француженка, она слабо представляла Сибирь, таинственный и суровый край вечной зимы пугал её. К тому же, она была беременна, а с Анненковым её ещё не связывали узы брака.
Чтобы получить дозволение поехать на каторгу, она написала прошение императору: «От всего моего сердца я приношу себя в жертву человеку, без которого я более не могу долго жить… Согласитесь, государь, открыть состраданию вашу большую душу, великодушно позволяя мне разделить с ним ссылку. Я отказываюсь от моей национальной принадлежности и готова подчиниться вашим законам. У подножия вашего трона я умоляю вас на коленях даровать мне эту милость». Получив разрешение и деньги на дорогу, она, оставив новорождённую дочь матери Анненкова, отправилась за любимым. Обвенчались они на каторге в Чите, где на время обряда с жениха сняли кандалы.
За что осуждало общество жен декабристов, последовавших на каторгу за мужьями
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Красивая любовь
Подвиг этих женщин воспет в искусстве, их имена вошли в историю, в их честь слагались оды. Жён декабристов называли настоящими героинями, которые решились оставить всё ради возможности быть рядом с любимым человеком, помогать ему и поддерживать в тяжёлое время.
К каторжным работам приговорили 121 человека, женаты были 23. На рудники Забайкалья к декабристам приехали всего 12 женщин, из них девять жён, две невесты и одна сестра. Если с сестрой и невестами всё было понятно, и в их адрес никогда не звучали осуждающие слова, то с жёнами всё было далеко не так однозначно.
После оглашения приговора император Николай I позволил женам в одностороннем порядке расторгнуть брак с преступниками. Этим правом воспользовались всего три женщины, все остальные приняли решение хранить верность своим мужчинам, а часть была настроена добиться разрешения последовать за мужем. Поступок такой, без сомнения, достоин всяческого уважения. Но существовала одна небольшая, но очень важная деталь, о которой раньше предпочитали не упоминать в отношении жён декабристов.
Жестокий выбор
Жёны декабристов, решившие отправиться вслед за мужьями и делить с ними все тяготы, автоматически лишались всего: имущества, титулов, права на возвращение. Но, самое главное, они оставляли своих детей в прямом смысле слова на произвол судьбы, брать их с собой в ссылку было запрещено, вне зависимости от возраста наследников.
Да, они пристраивали детей к своим родственникам, но разве может сравниться жизнь рядом с любящей мамой с жизнью в чужой семье, со своим семейным укладом, правилами и далеко не всегда лояльным отношением? Некоторым из них не суждено было дожить даже до сознательного возраста.
К примеру, Мария Волконская, отправившаяся вслед за мужем одной из первых, к моменту получения разрешения имела на руках сына Николая, рождённого 2 января 1826 года. Мальчик болел, но как только его состояние улучшалось, мама тут же обращалась мыслями к супругу. В письмах к мужу она сама признавалась в том, что отчётливо видит перспективу разлуки либо с ним, либо с их сыном.
Тем не менее, она отправилась за супругом. Правда, до последнего надеялась на то, что ей будет позволено вернуться, а на её отъезде очень настаивали родственники супруга. Сын остался в семье мужа, дети же декабристов, появлявшиеся на свет уже в Сибири, автоматически записывались в «казённых крестьян». В марте 1828 года Мария Волконская получила известие о смерти своего первенца. Николай прожил чуть больше двух лет и скончался в январе 1828.
Кстати, несмотря на самоотверженность супруги и появление на свет ещё троих детей, отношения супругов Волконских были далеки от идеальных. Ходили даже упорные слухи о том, что детей Мария Николаевна родила вовсе не от законного мужа.
Александра Муравьёва, самая первая декабристка, решила ехать за мужем, несмотря на последние месяцы беременности и двух малышей, которых она оставила на попечение нянюшек. В тот момент её больше всего занимали мысли о судьбе супруга, а сожаление о брошенных детях наступило чуть позже. Оставшиеся в Петербурге Елена и Михаил судьбу имели незавидную. Михаил скончался в двухлетнем возрасте, Елена дожила до 46 лет, но страдала от душевного заболевания.
На самом же деле жёны осужденных могли добиться позволения помогать своим мужьям, не отправляясь вслед за ними в Сибирь. К примеру, Наталья Дмитриевна Шаховская, супруга Фёдора Петровича Шаховского, развод оформлять не стала, но приняла решение посвятить себя детям, Дмитрию и Ивану, 1821 и 1826 годов рождения соответственно.
Когда же она узнала о душевной болезни мужа, то ходатайствовала перед императором о возможности опеки над ним. Не получив высочайшего согласия, Наталья Дмитриевна смогла добиться перевода мужа в Спасо-Ефимиев монастырь и позволения для себя поселиться неподалёку от монастыря без ущемления в правах. К сожалению, в мае 1829 года Фёдор Шаховской скончался. Вдова его никогда больше не вышла замуж и воспитала двоих замечательных детей, дав им блестящее образование.
И, кажется, её подвиг на самом деле ничуть не меньше, чем тех декабристок, которые отправились в Сибирь.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Кто такие декабристы? Как проигравшие стали героями?
Герои войны
После Отечественной войны 1812 года и Заграничного похода русской армии 1813-1814 гг. в военной и дворянской элите России стало проявляться недовольство царской властью. Во-первых, дворяне испытали чувство единения с народом во время Отечественной войны. Во-вторых, сравнив быт простых людей в России и Европе, они осознали губительность крепостного права для родины.
Во второй половине 1810-х годов сменился и курс царского правительства. Александр I пришел к власти в 1801 году как либеральный правитель, но после войны 1812 года он перешел к консервативной политике. Ее кульминацией стало создание военных поселений и введение полицейских мер в армии. Эта политика получила название аракчеевщины в честь ее инициатора графа Алексея Аракчеева.
Республиканцы или монархисты?
В ответ свободомыслящие офицеры создали по всей России тайные общества: “Союз спасения” и “Союз благоденствия”, которые переросли в Южное и Северное общества декабристов. Идеологом Южного общества, созданного из дислоцированных на Украине офицеров, был Павел Пестель. Северного, организованного в Петербурге, – Никита Муравьев.
Заседание тайного общества. Фото: Wikimedia В 1823 году Пестель на съезде Южного общества в Киеве принял “Русскую правду” – программу реформ, предполагающую убийство царя и установление в России военной диктатуры и республики. Северное общество опиралось на Конституцию Муравьева. Это проект предполагал сохранение, но ограничение власти царя и превращение России в конституционную федеративную монархию. Оба документа требовали отмены крепостного права и освобождения крестьян.
Восстание декабристов
Они подняли восстание на Украине и в Санкт-Петербурге, где вывели полки на Сенатскую площадь. Многие солдаты не поняли, на что их поднимают офицеры. Известным стал их лозунг “Да здравствует Константин и его жена Конституция”. Необразованные крестьяне думали, что Конституция – жена законного наследника трона.
Восстание на Сенатской площади. Фото: Wikimedia Арестовать Николая декабристам не удалось. Вышедшие на Сенатскую площадь полки были окружены. Декабристы не стали агитировать принять их сторону тысячи людей, собравшихся поглазеть на военные действия в центре столицы. Дело в том, что офицеры не хотели народного бунта, подобного пугачевщине. В итоге восстание было жестоко подавлено, погибли около 1,2 тысячи человек.
Образ декабристов в культуре
Декабристы проиграли реальный бой, но выиграли сражение за сердца мыслящих русских людей. Лидеры заговора были отправлены в ссылку в Сибирь, а пятеро из них (Рылеев, Пестель, Каховский, Бестужев-Рюмин и Муравьёв-Апостол) были повешены у стен Петропавловской крепости. Согласно легенде, у двоих из них во время повешения оборвалась веревка, что давало им право на жизнь. Однако палач заменил веревку, и революционеров казнили повторно.
С декабристами был дружен Пушкин. Им он посвятил одно из самых известных своих стихотворений “Во глубине сибирских руд”. Сам Пушкин знал о готовящемся восстании и даже выехал в Петербург из Михайловского, чтобы участвовать в нем. Согласно легенде, поэт развернул сани, когда дорогу ему перебежал заяц – это была страшная для тех времен примета. Сейчас на том месте спасшему Пушкину животному стоит памятник.
Плакат в Михайловском. Фото: НТВ Интересно, что и роман Льва Толстого “Война и мир” изначально назывался “Декабристы”. Толстой хотел написать о старых революционерах, возвращающихся в Москву и Петербург из ссылки в конце 1850-х. Писателя интересовало, как чистые и верные идеалам люди столкнутся с чиновничьим миром постниколаевской России. Однако затем Толстой заинтересовался периодом их становления – войнами 1805-1807 гг. и Отечественной войной 1812 года. Считается, что Пьер Безухов в 1825 году вышел бы на Сенатскую площадь.
Жены декабристов
Не менее знамениты и жены декабристов или декабристки. Это дворянские девушки, которые отказались от богатой столичной жизни и поехали за мужьями в ссылку в далекую и дикую Сибирь. Всего их было 23, но самые известные среди них – Мария Волконская и Екатерина Трубецкая. Они стали героинями поэмы Некрасова “Русские женщины”, которая изначально называлась “Декабристки”. В этом произведении Некрасов иронично сформулировал парадокс декабристов:
В Европе сапожник, чтоб барином стать,
Бунтует, — понятное дело!
У нас революцию сделала знать:
В сапожники, что ль, захотела?!
Сегодня образ жен декабристов используется в повседневной речи, с ним связано множество шуток и анекдотов:
Культ декабристов в СССР: “разбудили Герцена”, но “далеки от народа”
В СССР существовал настоящий культ декабристов, несмотря на то, что они были дворянами. В Ленинграде многочисленными памятниками и мемориальными досками были отмечены места, где жили и собирались декабристы. Во многих городах бывшего СССР до сих пор существуют улицы Декабристов. Считалось, что их восстание было первой попыткой свергнуть самодержавие, а суровая расправа над ними пробудила в интеллигенции революционный дух, который позже передался широким массам.
Наум Коржавин. Фото: Wikimedia Советский поэт Наум Коржавин высмеял культ декабристов в СССР и ленинскую формулу в знаменитом стихотворении “Памяти Герцена”:
Любовь к Добру разбередила сердце им.
А Герцен спал, не ведая про зло.
Но декабристы разбудили Герцена.
Он недоспал. Отсюда всё пошло.
Всё обойтись могло с теченьем времени.
В порядок мог втянуться русский быт.
Кому мешало, что ребёнок спит?
Мы спать хотим. И никуда не деться нам
От жажды сна и жажды всех судить.
Ах, декабристы. Не будите Герцена.
Кто они, русские женщины?
Любовь, семья, дети в жизни декабристов
Когда готовил материал об Александре Луцком, мне показалась, что его фамилия созвучна девичьей фамилии моей бабушки по отцовской линии. Луцкий — Луцкин. Мою бабушку звали Александра Луцкина, и родилась, как раз в тех местах, где отбывали ссылку декабристы. Нерчинский завод.
Последние несколько лет изучаю историю своей семьи. По материнской линии «докопался» до начала ХIХ века. Все пра- и прапрадеды — сельские священники. К тому же приобрел нескольких родственников. Один из разряда тех, «кем гордится страна».
В общем, решил поискать Луцкиных, живших во времена декабристов. Мне повезло почти сразу. Я наткнулся на письмо декабриста Ивана Горбачевского, в котором он упоминает двух детей: Александра и Александру Луцкиных. Есть мнение, что Луцкины его внебрачные дети, которые унаследовали все небогатое имущество Горбачевского. Дом и немного денег.
Красивая могла получиться легенда про связь времен. От декабриста Горбачевского к его потомкам, которые строили «светлое будущее». Моя бабушка в годы гражданской войны партизанила, а в сталинские времена была правоверной большевичкой. В годы моего пионерского детства легенда сработала бы обязательно.
Сегодня такая легенда не сработает. Интернет знает почти все. По моей просьбе брат выяснил, что таких Луцкиных и с именами Александр проживали в Сибири десятки. Но все равно спасибо бабушке. Благодаря ей наткнулся на тему, которая в большей степени известна профессиональным историкам. Я бы назвал ее так: «Любовь, семья, дети в жизни декабристов». Нет, я не о тех женах, которые, бросив все, в том числе и детей, приехали к мужьям на каторгу. Об этих женщинах так много написано, что добавить можно только незначительные детали, о которых скажу чуть позже.
Нет ничего удивительного в том, что Горбачевский имел внебрачных детей от женщины при живом муже. Если и не норма жизни, то довольно банальная история для дворянства того времени, особенно столичного. Разжалованные, лишенные всех прав, декабристы все равно оставались дворянами по привычкам, культуре, образованию.
Это очень точно подметил в свое время Юрий Лотман: «Понять и описать поведение декабриста, не вписывая его в более широкую проблему — поведение русского дворянина 1810−1820-х годов, — невозможно».
Простоту дворянских нравов характеризуют записи в дневнике Алексея Вульфа, хорошего приятеля Александра Пушкина, ровесника молодого поколения декабристов. Нижеприведенная запись относится ко времени его службы в армии. В свободное от службы время рассуждает о своих женщинах: «Если не все, то некоторые, верно, часто обо мне вспоминают. Лиза, я уверен, еще любит меня, и если я возвращусь когда-нибудь в Россию, то ее первую я, вероятно, увижу: наши полки, наверно, будут расположены в Малороссии. Саша всегда меня будет одинаково любить, как и Анна Петровна (Керн). Софья (жена Антона Дельвига), кажется, так же скоро меня разлюбила, как и полюбила. Катиньку, вопреки письменным доказательствам, я не могу причислить к моим красавицам: очарование у ней слишком скоро рассеялось».
Безусловно, десятилетия, проведенные в Сибири, наложили колоссальный отпечаток на все стороны жизни декабристов. Все мы с годами становимся «скупее в желаниях». Но это еще когда будет у декабристов. А в 1827 году (время отправки на каторгу в Сибирь) декабристы еще молодые и очень молодые люди. Самому юному на момент восстания было 20 лет. Тяготы — тяготами. А природа берет свое. Не все женаты. До 14 декабря 1825 года имели жен 23 декабриста. И не ко всем они приехали. В записках последнего декабриста Дмитрия Завалишина (умер в 1892 году в возрасте 88 лет, а последнего ребенка жена родила, когда ему было 80) упоминается об организации при каземате публичного дома. Больше никто этого факта не подтверждает. При всей важности декабристских мемуаров, они во многом по фактуре были стерильны. Игнорировались события, которые могли скомпрометировать того или иного ссыльного каторжанина. А публичные дома в России в те годы существовали абсолютно официально. Свой первый сексуальный опыт дворянские отпрыски нередко получали именно в борделе. Поэтому ничего сенсационного в рассказе Дмитрия Завалишина нет.
После выхода с каторги декабристы отправились на поселения. Рушатся привычные связи достаточно большого коллектива, который сложился за годы каторги. Теперь на поселении необходимо не только адаптироваться к полусвободному состоянию, но и встроиться во многом в новый и незнакомый уклад жизни. Оптимальный вариант адаптации — работа и семейная жизнь, которая необязательно освящена законным браком. Избранницами декабристов были дочери чиновников и купцов, крестьян и казаков. Эти формальные и неформальные семейные отношения складывались по любви, по расчету, из-за благородства характера и от одиночества.
Первым из декабристов женился Николай Мозгалевский, который в течение нескольких лет находился в одиночной ссылке. Семья стала для него лекарством от одиночества. Михаил Кюхельбекер, брат лицейского друга Пушкина женился на молодой мещанке, чтобы прикрыть ее грех. У Анны Токаревой, как звали жену, был незаконно рожденный ребенок. Родные за такой позор грозились выгнать ее из дома. Чтобы этого не произошло, Кюхельбекер на ней женился.
«Перед самым нашим переводом на Кавказ женился наш товарищ Петр Иванович Фаленберг. Невеста его была из Саянска, дочь одного казачьего урядника. Жена его в России, которую мать отговаривала ехать к нему в Сибирь различными ухищрениями, умерла, и он был свободен, хотя и до смерти ее они по закону были разведены. Все наши товарищи были на его свадьбе. Девичник происходил в доме отца невесты по всем обычаям русской старины. После венчания был обед, а вечером песни и пляска», — описывает одну из декабристских свадеб в своих мемуарах Александр Беляев.
Примеров таких отношений можно привести множество. Важно другое. Жизнь наполнилось новым смыслом — семья, дети. Именно женщины помогли встроиться декабристам в новый уклад, который стал связующим звеном между разными мирами. Они, как могли, старались соответствовать своим мужьям. Учились грамоте, хорошим манерам. После амнистии 1856 года некоторые семьи выезжали в европейскую часть России, где экзотические для российского дворянского общества женщины вполне вписывались в круг общения их мужей. Женой родовитого князя Евгения Оболенского стала бывшая крепостная крестьянка Варвара Баранова. Вернувшись с мужем в Петербург, сумела так поставить себя в обществе, что, несмотря на все сословные предубеждения, вызывала уважение к себе.
Барон Владимир Штейнгель, один из самых возрастных декабристов (на момент восстания ему было 42 года), имел жену в Петербурге и состоял в гражданском браке с вдовой чиновника в Сибири. Двум родившимся детям дал впоследствии фамилию Баронов.
«Оставшиеся в Сибири тоже, как правило, за счет полученного образования и из уважения к их отцам (но и при поддержке местного общества) поднимались по социальной лестнице. Сын умершего Н.Бестужева стал видным предпринимателем и общественным деятелем, сын малоизвестного Н.Лисовского — офицером, а выросший в селе Шушенском сын бывшего поручика А.Фролова и казачки Макаровой в 1916 г. был генералом от инфантерии в Генеральном штабе», — сообщается в одном из исследований, посвященного пребыванию декабристов в Сибири.
Но семейная жизнь сложилась не у всех. Были и такие, кто не возвышал женщин, а опускался вместе с ними. Спился вместе с женой и рано умер Алексей Тютчев. Погиб в пьяной драке в доме любовницы Михаил Крюков. По-разному было. Но в жизни только так и бывает.
«Эта поэма о настоящих русских женщинах, которые богаты сердцем и душой, которые могут любить так, как никто другой».
Типичный отрывок из сочинения по поэме Некрасова «Русские женщины», посвященной женам декабристов Трубецкой и Волконской. С одной стороны, справедливо, что именно этих женщин вознесли на исторический пьедестал. С другой стороны, есть некоторая обида, что в тени остались не менее замечательные жены других декабристов. Все-таки история очень избирательная и капризная дама.
Прежде замечу, что декабристки не были первыми на пути в Сибирь. Еще в конце ХVIII века за Александром Радищевым, «первым русским революционером» отправилась его свояченница Елизавета Рубановская. Совершенный ею героический поступок в обществе того времени оказался незамеченным. Да и власти не чинили ей никаких препятствий в отъезде в Сибирь, как это было в случае с женами декабристов.
«Настоящие русские женщины» в этом затертом до дыр в словесном штампе имеется одна принципиальная неточность. Из 11 жен декабристов русскими по рождению, и то с большими оговорками (французское воспитание), были только шестеро. Пять других женщин — француженки и польки. Княгиня Трубецкая, воспетая Некрасовым, по отцу французу — графиня Лаваль.
Именно француженкам Полине Гебль и Камилле Ле-Дантю в какой-то момент было тяжелее, чем другим декабристкам. Во-первых, по российским законам того времени они «были никто и звать их никак». Полина Гебль приехала работать модисткой (пошив женской одежды) в 1823 году в Москву. У нее завязывается роман с Иваном Анненковым. Рождается ребенок. Анненков отправляется на каторгу. У нее нет никаких законных оснований следовать за ним. Когда женщина любит, она готова на все и может все.
«Узнав, что император будет на маневрах у города Вязьмы в мае 1827 г., Полина едет туда и, прорвавшись к императору, падает перед ним на колени. Император Николай I был тронут силой любви этой иностранки, почти не знавшей русского языка и собравшейся в Сибирь вслед даже не за мужем, а за любимым человеком. Он сказал ей:
— Это ведь не ваша родина, сударыня! Вы будете там глубоко несчастны.
— Я знаю, государь. Но я готова на всё!»
В Сибири она обвенчалась с Иваном Анненковым. Полина Гебль превратилась в Прасковью Анненкову. У них было восемь детей. Всего она рожала 18 раз. Вместе супруги прожили почти полвека. После себя она оставила очень интересные воспоминания. Прасковья Ивановна в силу своего незнатного происхождения и воспитания быстрее других женщин адаптировалась к жизни в Сибири.
«…Дамы наши часто приходили ко мне посмотреть, как я приготовляю обед, и просили научить их то сварить суп, то состряпать пирог, но когда дело доходило до того, что надо было взять в руки сырую говядину или вычистить курицу, то не могли преодолеть отвращения к такой работе, несмотря на все усилия, какие делали над собой», — вспоминает годы, проведенные в Сибири, Прасковья Анненкова.
Камилла Ле-Дантю. Ее мать поступила гувернанткой в семью помещика Ивашева. Там познакомились Камилла и Василий Ивашев. Между ними не было никаких отношений. Немного странная история. Есть факты, свидетельствующие, что Камилла не совсем добровольно поехала в Сибирь. Мать Камиллы пишет родителям декабриста: «Я предлагаю Ивашевым приемную дочь с благородной, чистой и любящей душой. Но она хочет лишь разделить его оковы, утереть его слезы и, не краснея за дочерние чувства, я могла бы говорить о них нежнейшей из матерей, если бы знала о них раньше».
Как бы то ни было, она в 1831 году выехала в Сибирь. Там обвенчалась с Василием Ивашевым. Жили счастливо, но недолго. Через восемь лет Камилла простужается и умирает от преждевременных родов. Был ей 31 год. Через год уходит в мир иной Василий Ивашев. Ему был 41 год.
История жизни этих женщин в очередной раз подтверждают простую истину, что нет каких-то «особых» народов. Есть очень и очень разные люди. Подвиг декабристок — подвиг женщин, которые смогли проявить свои лучшие человеческие качества. И мы можем только гордиться, что в нашей стране жили такие замечательные женщины — идеал преданности и самопожертвования: русские, француженки, польки.
Снимок в открытие статьи: фрагмент скульптурной композиции Зураба Церетели «Жены декабристов. Врата судьбы» во дворе здания Российской академии художеств /Фото Антон Тушин/ТАСС