Кто такой гумозник на воровском жаргоне
Кто такой гумозник на воровском жаргоне
Подобные гулянья отчасти сохранялись и в советское время, преимущ. в провинции, постепенно угасая к кон. 1940‐х гг. и вытесняясь гуляньями в парках культуры и отдыха, связанными с различными календарными (Новый год, Первое мая) или профессиональными праздниками (День Военно-Морского Флота, День пограничника и т.д.). В связи со структурными особенностями парков сохранялись и катание на аттракционах, и покупка лакомств и напитков, но балаганные представления сменились эстрадой, и не было больше катаний в каретах и колясках, как не стало и сословных различий в составе гуляющих. В большей или меньшей неизменности сохранился, напр., древний религиозный татарско-башкирский праздник сабантуй. С 70‐х гг. по инициативе учреждений культуры начали возрождаться масленичные гулянья, называвшиеся «праздником проводов Зимы», а в кон. 80‐х гг. – святочные гулянья, однако не привившиеся. В целом количество и массовость гуляний, их стихийно-яркий характер сократились, зато резко усилилось употребление спиртных напитков.
ГУММИАРАБИК – употреблявшийся в довоенный период канцелярский клей, делавшийся на основе естественного каучука.
ГУМОЗНИК – на блатном жаргоне – 1) венерический больной; 2) отвратительный, гадкий. Слово имело оскорбительный оттенок.
ГУТАЛИН – старое название ваксы, обувного крема.
ГУТАЛИНЩИК – на лагерном жаргоне – прозвище И. Сталина: маленького роста, черный и рябой, с сильным кавказским акцентом, он напоминал кавказцев-айсоров, чистивших на улицах обувь и торговавших гуталином.
ГЭБЭШНИК – уничижительное прозвище сотрудника КГБ в 1960–80‐х гг.
ГЭБЬЁ – бытовое уничижительное прозвище сотрудников КГБ в 1960–80‐х гг.
ГЮЙС – бытовое название синего с белыми полосками полотняного прямоугольного широкого матросского воротника на форменке и голландке. В моде был выцветший воротник, так что полученные новые воротники простирывали в слабо разведенной хлорке.
«ДАРЫ ПРИРОДЫ» – незначительно распространившиеся в крупных городах магазины потребкооперации, торговавшие получаемыми от заготовителей свежими и консервированными ягодами, орехами, грибами, сушеными фруктами, медом, дичью, мясом диких животных (медвежатиной, олениной, лосятиной и т.п.) и дичью, а также изготовленными кустарным способом на основе ягод и фруктов сладостями и спиртными напитками.
ДАТЬ ДУБА – на бытовом жаргоне – умереть; вероятно, от окоченения холодного (одубевшего) трупа.
ДАЧА – загородный участок и комплекс жилых и хозяйственных построек для летнего (преимущ.) отдыха. Такое понятие дачи появилось еще в 30‐х гг. XIX в., сначала в Петербурге, плохо приспособленном к человеческой жизни, во втор. пол. столетия – в Москве. Пользование дачами характерно было для более обеспеченных социальных слоев, хотя в кон. XIX – нач. ХХ в. дачами могли пользоваться уже и весьма небогатые люди. Большая часть дач была наемными: пригородные помещики разбивали свои имения на небольшие участки, строили на них дома и сдавали на лето дачникам, и даже крестьяне пригородных деревень перестраивали свои избы и все приусадебное хозяйство под потребности дачников; лишь небольшая часть наиболее обеспеченных людей строила собственные дачи или даже перестраивала под них разорившиеся помещичьи усадьбы. Дачи находились в примыкающей к городам местности, в дальнейшем отчасти вошедшей в состав городов; так, под Москвой они находились нередко в Сокольниках, Петровском парке и т.п.
К нач. ХХ в. сложился особый тип дачной жизни: с пикниками на лоне природы, катаниями на лодках, подвижными играми на воздухе, самодеятельными спектаклями и концертами, любовными приключениями с находившимися поблизости в летних лагерях юнкерами и офицерами и т.п.
Эта тенденция сохранялась и в первые десятилетия советской истории. Однако уже в 30‐х гг. наиболее обеспеченная часть населения больших городов (военные, специалисты, артисты, писатели и т.д.) начинает строительство собственных дач на довольно больших дачных участках. Кроме того, власти предоставляли возможность этим категориям пользоваться казенными дачами на правах аренды. Одновременно строились государственные дачи для номенклатуры, передававшиеся ей в бесплатное пользование на время занятия определенной должности (напр., обкомовские дачи) или бессрочно, по собственным проектам пользователей. В февр. 1938 г. было принято постановление «О дачах ответственных работников», установившее максимальный размер строений: 7–8 комнат для семейных и 4–5 для несемейных. Для видных писателей под Москвой был создан большой дачный поселок в Переделкино; дачи передавались пользователям в пожизненное, фактически наследственное пользование. По окончании войны вокруг крупнейших городов были выделены большие (до 1 га) участки под дачи для генералитета и старшего офицерства, академиков и крупных ученых и т.п. Вокруг крупных городов возникают целые поселки таких «генеральских» и «академических» дач, а в каждом областном центре имелись т.наз. обкомовские дачи.
В послевоенный период дачное строительство рядовых граждан шло преимущ. в форме дачных кооперативов. Идеологическая борьба с «частнособственническими инстинктами» привела к затруднениям с получением земельных участков под дачи, а кооперативная форма владения как бы придавала этому общественный, «социалистический» характер. Размеры дачных участков стали сильно сокращаться, до 6 и даже 4 соток. Трудности с получением земли под дачу привели к распространению нелегальной покупки (под видом выдачи владельцу денег в долг, под расписку) пустующих домов в деревнях, нередко отдаленных, даже в соседних областях: легальная покупка деревенского дома обуславливалась пропиской в деревне. Только в 1990 г., на исходе советской истории, разрешена была покупка дома в деревне без прописки.
Изменились и особенности дачной жизни. Прежде дачники в лучшем случае выращивали на дачах цветы, применяя наемный труд, и заготавливали варенье из покупавшихся у окрестных крестьян ягод и фруктов. В советское время, особенно после войны дача стала важным источником продовольствия, вплоть до того, что почти вся земля раскапывалась под огород, на котором выращивался даже картофель, и засаживалась плодовыми культурами; обработка земли и дачные заготовки солений и варений стали занимать большую часть времени отдыхающих, что подавалось как «смена рода занятий».
ДАЧНЫЙ КООПЕРАТИВ – добровольная общественная организация, изначально при каком-либо крупном предприятии, учреждении или ведомстве, получавшая большой участок земли под строительство дач и их эксплуатацию. Члены кооператива на общем собрании решали все организационные вопросы, вносили средства на подведение водопровода и электроэнергии, строительство подъездных путей, оплачивали труд председателя и бухгалтера кооператива, сторожей, подчинялись определенным правилам. Строительство дач велось самими владельцами дачных участков в зависимости от их возможностей.
ДАЧНЫЙ УЧАСТОК – земельный участок, выделенный в пригородной зоне больших городов под строительство дачи. Обычно это были прилегавшие к лесным массивам земли, непригодные для сельского хозяйства: заболоченные луга, торфяники, полосы отчуждения высоковольтных линий электропередачи и пр. Размеры их колебались и зависели от социального статуса людей; так, если обычными для 1960–80‐х гг. стали 6 соток, то в более ранний период выделялись довольно большие участки; напр., после Великой Отечественной войны генералам и старшим офицерам выделялись участки до 1 га. Получение участка под строительство дачи было обычно сопряжено с длительными хлопотами, унижениями и взятками: режим активно боролся с «частнособственническими инстинктами». Как правило, целый комплекс дачных участков выделялся дачному кооперативу.
ДВАДЦАТИПЯТИТЫСЯЧНИКИ – коммунисты из числа индустриальных рабочих, партийные работники и т.п., в 1929 г. мобилизованные и направленные в деревню для проведения «линии партии» на коллективизацию и раскулачивание. Преимущ. назначались («избирались») на должности председателей колхозов, хотя, как правило, не имели понятия о сельском хозяйстве. Количество их превысило запланированные 25 тыс., по некоторым сведениям достигая 60 тыс.
Кто такой гумозник на воровском жаргоне
Подобные гулянья отчасти сохранялись и в советское время, преимущ. в провинции, постепенно угасая к кон. 1940‐х гг. и вытесняясь гуляньями в парках культуры и отдыха, связанными с различными календарными (Новый год, Первое мая) или профессиональными праздниками (День Военно-Морского Флота, День пограничника и т.д.). В связи со структурными особенностями парков сохранялись и катание на аттракционах, и покупка лакомств и напитков, но балаганные представления сменились эстрадой, и не было больше катаний в каретах и колясках, как не стало и сословных различий в составе гуляющих. В большей или меньшей неизменности сохранился, напр., древний религиозный татарско-башкирский праздник сабантуй. С 70‐х гг. по инициативе учреждений культуры начали возрождаться масленичные гулянья, называвшиеся «праздником проводов Зимы», а в кон. 80‐х гг. – святочные гулянья, однако не привившиеся. В целом количество и массовость гуляний, их стихийно-яркий характер сократились, зато резко усилилось употребление спиртных напитков.
ГУММИАРАБИК – употреблявшийся в довоенный период канцелярский клей, делавшийся на основе естественного каучука.
ГУМОЗНИК – на блатном жаргоне – 1) венерический больной; 2) отвратительный, гадкий. Слово имело оскорбительный оттенок.
ГУТАЛИН – старое название ваксы, обувного крема.
ГУТАЛИНЩИК – на лагерном жаргоне – прозвище И. Сталина: маленького роста, черный и рябой, с сильным кавказским акцентом, он напоминал кавказцев-айсоров, чистивших на улицах обувь и торговавших гуталином.
ГЭБЭШНИК – уничижительное прозвище сотрудника КГБ в 1960–80‐х гг.
ГЭБЬЁ – бытовое уничижительное прозвище сотрудников КГБ в 1960–80‐х гг.
ГЮЙС – бытовое название синего с белыми полосками полотняного прямоугольного широкого матросского воротника на форменке и голландке. В моде был выцветший воротник, так что полученные новые воротники простирывали в слабо разведенной хлорке.
«ДАРЫ ПРИРОДЫ» – незначительно распространившиеся в крупных городах магазины потребкооперации, торговавшие получаемыми от заготовителей свежими и консервированными ягодами, орехами, грибами, сушеными фруктами, медом, дичью, мясом диких животных (медвежатиной, олениной, лосятиной и т.п.) и дичью, а также изготовленными кустарным способом на основе ягод и фруктов сладостями и спиртными напитками.
ДАТЬ ДУБА – на бытовом жаргоне – умереть; вероятно, от окоченения холодного (одубевшего) трупа.
ДАЧА – загородный участок и комплекс жилых и хозяйственных построек для летнего (преимущ.) отдыха. Такое понятие дачи появилось еще в 30‐х гг. XIX в., сначала в Петербурге, плохо приспособленном к человеческой жизни, во втор. пол. столетия – в Москве. Пользование дачами характерно было для более обеспеченных социальных слоев, хотя в кон. XIX – нач. ХХ в. дачами могли пользоваться уже и весьма небогатые люди. Большая часть дач была наемными: пригородные помещики разбивали свои имения на небольшие участки, строили на них дома и сдавали на лето дачникам, и даже крестьяне пригородных деревень перестраивали свои избы и все приусадебное хозяйство под потребности дачников; лишь небольшая часть наиболее обеспеченных людей строила собственные дачи или даже перестраивала под них разорившиеся помещичьи усадьбы. Дачи находились в примыкающей к городам местности, в дальнейшем отчасти вошедшей в состав городов; так, под Москвой они находились нередко в Сокольниках, Петровском парке и т.п.
К нач. ХХ в. сложился особый тип дачной жизни: с пикниками на лоне природы, катаниями на лодках, подвижными играми на воздухе, самодеятельными спектаклями и концертами, любовными приключениями с находившимися поблизости в летних лагерях юнкерами и офицерами и т.п.
Эта тенденция сохранялась и в первые десятилетия советской истории. Однако уже в 30‐х гг. наиболее обеспеченная часть населения больших городов (военные, специалисты, артисты, писатели и т.д.) начинает строительство собственных дач на довольно больших дачных участках. Кроме того, власти предоставляли возможность этим категориям пользоваться казенными дачами на правах аренды. Одновременно строились государственные дачи для номенклатуры, передававшиеся ей в бесплатное пользование на время занятия определенной должности (напр., обкомовские дачи) или бессрочно, по собственным проектам пользователей. В февр. 1938 г. было принято постановление «О дачах ответственных работников», установившее максимальный размер строений: 7–8 комнат для семейных и 4–5 для несемейных. Для видных писателей под Москвой был создан большой дачный поселок в Переделкино; дачи передавались пользователям в пожизненное, фактически наследственное пользование. По окончании войны вокруг крупнейших городов были выделены большие (до 1 га) участки под дачи для генералитета и старшего офицерства, академиков и крупных ученых и т.п. Вокруг крупных городов возникают целые поселки таких «генеральских» и «академических» дач, а в каждом областном центре имелись т.наз. обкомовские дачи.
В послевоенный период дачное строительство рядовых граждан шло преимущ. в форме дачных кооперативов. Идеологическая борьба с «частнособственническими инстинктами» привела к затруднениям с получением земельных участков под дачи, а кооперативная форма владения как бы придавала этому общественный, «социалистический» характер. Размеры дачных участков стали сильно сокращаться, до 6 и даже 4 соток. Трудности с получением земли под дачу привели к распространению нелегальной покупки (под видом выдачи владельцу денег в долг, под расписку) пустующих домов в деревнях, нередко отдаленных, даже в соседних областях: легальная покупка деревенского дома обуславливалась пропиской в деревне. Только в 1990 г., на исходе советской истории, разрешена была покупка дома в деревне без прописки.
Изменились и особенности дачной жизни. Прежде дачники в лучшем случае выращивали на дачах цветы, применяя наемный труд, и заготавливали варенье из покупавшихся у окрестных крестьян ягод и фруктов. В советское время, особенно после войны дача стала важным источником продовольствия, вплоть до того, что почти вся земля раскапывалась под огород, на котором выращивался даже картофель, и засаживалась плодовыми культурами; обработка земли и дачные заготовки солений и варений стали занимать большую часть времени отдыхающих, что подавалось как «смена рода занятий».
ДАЧНЫЙ КООПЕРАТИВ – добровольная общественная организация, изначально при каком-либо крупном предприятии, учреждении или ведомстве, получавшая большой участок земли под строительство дач и их эксплуатацию. Члены кооператива на общем собрании решали все организационные вопросы, вносили средства на подведение водопровода и электроэнергии, строительство подъездных путей, оплачивали труд председателя и бухгалтера кооператива, сторожей, подчинялись определенным правилам. Строительство дач велось самими владельцами дачных участков в зависимости от их возможностей.
ДАЧНЫЙ УЧАСТОК – земельный участок, выделенный в пригородной зоне больших городов под строительство дачи. Обычно это были прилегавшие к лесным массивам земли, непригодные для сельского хозяйства: заболоченные луга, торфяники, полосы отчуждения высоковольтных линий электропередачи и пр. Размеры их колебались и зависели от социального статуса людей; так, если обычными для 1960–80‐х гг. стали 6 соток, то в более ранний период выделялись довольно большие участки; напр., после Великой Отечественной войны генералам и старшим офицерам выделялись участки до 1 га. Получение участка под строительство дачи было обычно сопряжено с длительными хлопотами, унижениями и взятками: режим активно боролся с «частнособственническими инстинктами». Как правило, целый комплекс дачных участков выделялся дачному кооперативу.
ДВАДЦАТИПЯТИТЫСЯЧНИКИ – коммунисты из числа индустриальных рабочих, партийные работники и т.п., в 1929 г. мобилизованные и направленные в деревню для проведения «линии партии» на коллективизацию и раскулачивание. Преимущ. назначались («избирались») на должности председателей колхозов, хотя, как правило, не имели понятия о сельском хозяйстве. Количество их превысило запланированные 25 тыс., по некоторым сведениям достигая 60 тыс.
«Балай стукачилу за свисток» Лучший карманник СССР — о тайном языке воровского мира
В будущем году один из лучших карманников СССР Заур Зугумов, отсидевший 27 лет и известный в криминальных кругах как Зверь и Золоторучка, планирует опубликовать второй том словаря воровского жаргона. В этой книге автор расшифрует для обывателей уже не отдельные слова, а целые фразы, смысл которых понятен лишь тем, кто знаком с криминальным миром не понаслышке. При этом на создание воровского словаря автора подтолкнули сотрудники Интерпола, которым неожиданно потребовалась помощь человека, знающего тайный смысл этих странных слов. Об истории написания своих книг и наиболее ярких примерах воровского жаргона «Ленте.ру» рассказал сам Заур Зугумов.
Совет с Лубянки
Все началось в 2004 году. Я как раз находился в издательстве, где выходили мои книги, когда в редакцию неожиданно приехали сотрудники Интерпола и попросили меня проехать с ними. Через час мы оказались в здании российского бюро. Меня провели в огромную комнату, где сразу бросился в глаза большой круглый стол, заваленный какими-то книгами. Все они были раскрыты. Как позже выяснилось, это были словари воровской фени (воровского жаргона), изданные в разные годы и разными авторами. Большинство вышло в 90-е — время, когда в стране уже не было цензуры.
Материалы по теме
Поботали по душам
Жиган или пинчер
В комнате находились пятеро офицеров Интерпола: немец, француз, русский и двое — из англоязычных стран. Соотечественник, как позже выяснилось, оказался в чине генерала; с ним мне и пришлось общаться. Как выяснилось, международная организация столкнулась с проблемой: был перехвачен телефонный разговор, который собеседники (если не ошибаюсь, оружейные бароны) из разных стран вели по фене, причем колымской. Вот так она звучит:
«Балай стукачилу за свисток и прикошатни его, а то петь начнет до шухера» / Хватай стукача за горло и придуши его, а то болтать начнет, беду накличет.
Эволюция жаргона
Вообще, жаргон был придуман в местах лишения свободы, а точнее, еще на каторге в дореволюционной России, с тем, чтобы надзиратели не могли понять, о чем говорят заключенные. Со временем, конечно же, надзиратели узнавали значение тех или иных слов и словосочетаний, но и тюремные лингвисты без дела не сидели. Менялись слова, прибаутки и присказки, но их значения оставались прежними. В плане смыслов ничего не поменялось с дореволюционных времен — но формы очень изменчивы. Бывает, что прежние значения уступают место новым, а бывает, что они существуют параллельно, поэтому жаргон не просто изучать.
Вот лишь несколько примеров. Скажем, слово «заарканить» — сделать кого-то подвластным себе, извлекая из этого пользу. Это происходит, к примеру, когда человека шантажируют, или узнав о его слабостях, умело играют на них. Термин «заарканить» употреблялся с дореволюционных времен и где-то до середины ХХ века по всему СССР. Позже ему на смену пришло менее цензурное словосочетание, которое я приводить не буду.
«Заарканить его не было проблем, ведь я знал всю его подноготную».
Другой пример — «завали жало», то есть заткнись, перестань трепаться. Так говорят человеку, который уже не раз говорил лишнее, точнее, проявлял некомпетентность при разговорах на воровскую тему. Это словосочетание также употреблялось с дореволюционных времен и примерно до середины ХХ века по всему Союзу, пока ему на смену не пришло другое — «за метлой следи».
«Завали жало, щенок, дай послушать сведущих людей».
«Закоцать стиры» — произвести над стирами (лагерный вариант карт) ряд операций, в том числе и нанесение крапа (меток) под какую-либо определенную игру, к примеру, под «очко». Употреблялось примерно с начала 30-х до середины 60-х годов XX века на всей территории СССР, в основном в местах лишения свободы. Позже было заменено словосочетанием «зарядить пулемет».
«Чтобы закоцать стиры по уму, нужно не один день провести за решеткой».
Мыслить по фене
Надо понимать, что люди из уголовной среды не используют жаргонные слова лишь затем, чтобы скрыть смысл своих фраз от посторонних — они на фене и думают, и разговаривают. Приведу такой пример. Допустим, идет суд по делу о групповом изнасиловании. Выступил первый подсудимый, рассказал, как было совершено преступление. Потом встает второй — и добавляет:
«Кент дела ботает, бикса была в жилу, но сука» / Товарищ говорит правду, женщина была что надо, но выдала нас правоохранительным органам».
Этот странный язык — питерская феня, одна из трех. А вот пример колымской — той самой, которая ввела в ступор бывалых сотрудников Интерпола.
«Волком не смотри, он черноту не раскидывает и пузыри не пускает! Памарки у него, точняк» / Не подозревай напрасно. Он не притворяется и не обманывает, что ничего не помнит. Я знаю».
Самая же распространенная феня — общероссийская, которая, как следует из названия, встречается по всей стране. Ее оборот, к примеру, может быть таким:
«Такому, как он, быть у дяди на поруках равносильно новому сроку».
Это странное выражение — «быть у дяди на поруках» — означает находиться под надзором в правоохранительных органах по месту жительства. Освободившемуся из мест лишения свободы злостному нарушителю режима содержания по месту его жительства посылали соответствующую характеристику, исходя из которой ему определяли надзор. Как правило, его давали на год, но он мог продолжаться и до трех лет. Если в течение этого времени поднадзорный совершал три нарушения, его вновь заключали под стражу сроком до трех лет. Словосочетание употреблялось с начала 60-х и до середины 90-х годов ХХ века, когда был принят новый УК, по которому за нарушения надзора уголовная ответственность в виде трехлетнего лишения свободы исключалась повсеместно.
Тюремные шифровки
У общероссийской фени есть обороты на все случаи жизни. Скажем, фраза «Вася, крой — грачи летят, не накроешь — улетят» горячо любима картежниками. Это обращение к товарищу, как правило, в тот момент, когда за решетку приходит очередной этап. Смысл призыва в том, чтобы остановить арестанта-новичка и вовлечь в азартную карточную игру; если этого не сделать сразу, потом уже не получится. Позже арестанты-земляки или знакомые объяснят порядки на зоне, и жертву уже не обманешь.
«Вспороть брюхо медведю было воровской профессией адмирала Нельсона [кличка], ибо он был непревзойденный медвежатник».
«В случае запала было решено завалить пса, который шел на хвосте у банды, ибо они [бандиты] знали, с кем имеют дело».
Другое расхожее выражение, распространившееся по всему Союзу, — «вязать концы зеленому прокурору», то есть готовиться к побегу с наступлением весны. Оно употребляется примерно с середины 30-х годов XX века главным образом в местах лишения свободы.
«Еще зимой мы решили, что вязать концы будем зеленому прокурору».
Сегодня на воровской фене говорят по всей России. По тому, какой путь прошла наша тюремная лексика, можно судить об эволюции российской тюрьмы и ее обитателей. Пока существует тюрьма, будет и феня, а значит, тюремная субкультура еще долго не уйдет в прошлое, как бы часто ее ни хоронили.