Кто такой кишлак музыкант

Кишлак

Видео исполнителя Кишлак

Источник: YouTube.com

Рекомендуемые треки

Новости от ZaycevNews

Рекомендуем послушать

Первый канал покажет фильм о Джиме Моррисоне

Первый канал покажет премьеру документального фильма «Джим Моррисон: Последние дни в Париже».

Картина о знаменитом американском рок-исполнителе и лидере группы «The Doors» основана на эксклюзивных интервью с окружением Моррисона и близкими ему людьми. Режиссером фильма-расследования выступил Оливье Монссан. Премьера «Джим Моррисон: Последние дни в Париже» состоится 10 декабря 2021 года и будет приурочена к пятидесятилетию смерти рок-идола.

В ночь со 2 на 3 июля 1971 года тело лидера и вокалиста «The Doors» было обнаружено в ванной комнате квартиры его подруги Памелы Курсон в Париже. Несколько дней после произошедшего о гибели знаменитого музыканта не сообщалось, а обстоятельства смерти Моррисона неизвестны до сих пор. Напомним, что вскрытие не проводилось согласно французским законам, а в свидетельстве о смерти Джима написано, что исполнитель скончался между 4:45 и 5 часами утра от острой сердечной недостаточности, вызванной, предположительно, передозировкой героина.

Джим Моррисон умер в возрасте 27 лет и стал частью объединения «Клуб 27», в который вошли влиятельные музыканты, погибшие в этом возрасте, иногда при странно сложившихся обстоятельствах. Частью клуба также стали знаменитый американский блюз-рок-гитарист Джими Хендрикс, основатель и лидер рок-группы «Nirvana» Курт Кобейн, британская R&B-певица Эми Уайнхаус и другие.

Напомним, что в августе этого года телеканал BBC представил документальный фильм «Эми Уайнхаус. Жизнь в десяти фотографиях». Какие тайны жизни и смерти R&B-исполнительницы раскрыла картина — читайте на ZAYCEV NEWS.

Обложка: Джим Моррисон / Usage Worldwide

© ООО «ЗАЙЦЕВ.НЕТ», 2004-2021
Средство массовой коммуникации «ZAYCEV.NET».
Выходные данные

125315, г. Москва, ул. Лизы Чайкиной 6
+7 (985) 211-85-11 По общим вопросам:
admin@zaycev.net По вопросам взаимодействия с Правообладателями
e-mail: legal@zaycev.net подписаться на нас:

Источник

Новое в блогах

Культура кишлака побеждает в городах, где много пришлых

Когда я смотрю французские фильмы, то всегда удивляюсь тому, что во Франции живёт много негров. А ещё арабов. Вроде и жизнь у них веселая, вроде как многокультурие, толерантность.

Наверное это хорошо для культуры, для туристов. Но вот те, кто побывал в Париже говорят, что он постепенно превращается в помойку. Он силами французов превращается в помойку? Нет, силами беженцев в метрополию.

Да, Франция имела массу колоний. После 60х годов прошлого века колоний стало меньше и в метрополии хлынул поток мигрантов. В 00е этот поток стал практически не управляем.

Моя знакомая живёт в Лионе почти 30 лет. Мы с ней переписывались в соцсетях и она во фразах ностальгировала по старым временам, как был красив их город. Как было тихо, спокойно, была патриархалность. Тотальная безопасность и приветливость горожан. Так как знакомая музыкант, то все у них было хорошо.

До поры до времени, пока французское правительство не открыло шлюзы и в стране не хлынули чужие ей люди.

Сейчас, как она сказала, в городе много негров, арабов. И криминала. Знакомая говорит, что у них пока спокойно, благо они живут в местечке где много французов, причём таких, что умеют поддержать порядок на улицах.

Она сказала по секрету, что старики французы помнят времена 2 мировой войны и помнят как надо порядок наводить. Местные мужчины по тихому самых буйных отлавливают. Полиция понимает, что сама она никогда не справится.

Из других районов французы уже бегут. Не негры ассимилируются, а белые. То есть идёт деградация.

Она говорит, что негры и арабы не умеют сдерживать эмоции, мгновенно взрываются. Европейцы откровенно боятся такого и ретируются. Приезжие же считают, что это признак слабости.

Хотя это так и есть.

Санкт-Петербург. Петроградская сторона. Культурная столица России. Изображение из сети интернет и в свободном доступе

В России, по моему, начинается нечто похожее. Москва, если в неё приехать, изобилует мигрантами. И сколько преступлений они совершают?

Потому что у них на родине есть сдерживающий фактор-старики, семьи, традиции. А в России они себя чувствуют свободными от правил приличия.

Они переносят культуру кишлака. Низкий уровень образования, чуждые обычаи, правила общения. Они кучкуются по своим, создают диаспоры.

Диаспора ведь создаётся не для ассимиляции пришлого населения. Она создаётся для сохранения культуры кишлака и следит за тем, чтобы приезжие не выпадали из поля зрения.

Моя знакомая как то сказала про Францию, что страна пропала. Её нет. Стало грязно и не спокойно. Причём приезжие её не считают своей. Используют её. А так как плохо управляются с эмоциями, то жить во Франции стало совершенно неуютно.

Я не хочу чтобы Россия превратилась в один большой аул.

Источник

Уездные кишлаки Таджикистана

По сравнению с более развитой экономикой Узбекистана в горном Таджикистане проблема безработицы стоит остро. Единственный способ прокормить семью – отправиться в Россию. Рынок мардикёров в Таджикистане типичен для стран СНГ, но есть и свои особенности, тем более что государством уже 30 лет правит Эмомали Рахмон – «основатель мира и национального единства – лидер нации», так звучит его официальный титул. Но, как иронизируют местные жители, кормит страну другой президент, который сидит за 2 тыс. километров от Душанбе и разрешает приезжать на заработки.

С приключениями из Ташкента в Душанбе

Путь из соседнего Узбекистана в горный Таджикистан лежит по новой дороге, которую несколько лет назад построили китайцы, но перед этим ещё предстоит перейти границу. На погранпереходе в районе Ургута пусто, темно и безлюдно, только в будке на КПП какой-то таджик ругается с пограничником, а из его паспорта вылетают, судя по всему, заранее вложенные туда купюры.

Появление гражданина России ночью на узбекско-таджикской границе явно выходит за рамки местных шаблонов – приходится раскрыть карты и признаться, что я не совсем турист, а военный журналист.

Пограничники пропускают, но у последних ворот меня останавливает тёмная фигура человека в штатском:

– К командиру идём. Он тут решает.

На возражение, что именно он уже дал добро, угрюмый таджик молчит. Затем он исчезает в темноте с моим паспортом.

В какой-то момент ловлю себя на мысли, что понимаю гастарбайтеров, у которых забирают на московских стройках документы.

Только теперь в этом положении нахожусь уже я, а это вроде как их страна, где я никто.

Меня отводят к капитану. После серии звонков он расплывается в гостеприимной улыбке:

– Вот и всё, можете идти. Добро пожаловать в Таджикистан!

За железной решёткой ворот, где нет фонаря, видны только оранжевые огоньки сигарет, которые стремительно приближаются и окружают тебя, как мотыльки. Это бомбилы.

Оазис лидера нации – Душанбе

Душанбе – это настоящий оазис среди нищеты, и начинается он резко, когда за спиной остаются бедные пригородные кишлаки. Кажется, будто перед пышным зелёным городом есть какая-то невидимая стена, отделяющая благополучие и блеск элитных домов и президентских дворцов с фонтанами от людей на ослах и покосившихся крыш сельских хижин.

Таджикистан – очень бедная страна. Своего производства практически нет, поэтому прилавки забиты импортными товарами, а традиционным блюдам из чайханы таджики почему-то предпочитают западный фастфуд – гамбургеры и хот-доги, а зелёному чаю – колу.

В количественном отношении таджиков на заработках в России меньше, чем узбеков (по некоторым данным, 740 тысяч против миллиона с лишним), однако и население Таджикистана почти вчетверо меньше – всего 9,5 миллиона человек.

Фото: Ростислав Журавлёв/Octagon.Media

Коммерческой наружной рекламы очень мало – с билбордов как на трассе, так и в городе взирает на свои владения бессменный лидер и отец нации. Если портрета нет, то обязательно будет его золотая цитата. Сюжеты разные: вот Рахмон обнимает детей, через 100 метров он уже прохаживается по пшеничному полю, а на следующем плакате идёт в костюме вдоль берега реки посреди горного пейзажа и приветствует свой народ вскинутой вверх рукой, а точнее властной десницей.

На здании, куда я иду поговорить о проблемах мигрантов, меня также встречает портрет Рахмона.

Министерство гастарбайтеров

Официальные лица в Таджикистане оказались более доступными для журналиста из России, чем в Ташкенте, – всё-таки сказывается членство в ОДКБ.

На пороге двухэтажного здания в Душанбе знакомлюсь с заместителем директора агентства по трудоустройству за рубежом при министерстве труда, миграции и занятости населения республики Фаридуном Разиковым.

На его столе стоят часы со статуэткой Наполеона, а рядом лежит книга под названием «Грани независимости» авторства самого Рахмона – помимо портрета лидера на стене, это тоже обязательный атрибут в кабинете любого чиновника.

Фаридун Разиков Фото: Ростислав Журавлёв/Octagon.Media

Разиков проводит небольшую экскурсию.

– А вот это у нас польский кабинет, а это турецкий, – открывает он по очереди двери и приветствует своих земляков, которые заполняют какие-то бумаги. – А это питерский кабинет, а тут Москва…

У России здесь не одно помещение, а несколько, впрочем, это и неудивительно: подавляющее большинство гастарбайтеров (почти 90 процентов) едут именно на север. В другие страны таджики отправляются неохотно: другая культура и языковой барьер.

– Русский народ мы знаем, он нам близок, – говорят собеседники.

Каждый день из государственной конторы в сторону российских городов уезжают на заработки 15–20 человек, до пандемии было вдвое больше.

Фото: Ростислав Журавлёв/Octagon.Media

В одном из кабинетов на стене висит фотография Рахмона и Путина, рядом стоят флаги двух стран, а шкаф украшает постер с видами столичного Кремля и Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге.

– Раньше каждый своим ходом шёл, нелегально, мучился. Сейчас уже по-другому – через знакомства или нас, – рассказывает Разиков, но признаётся, что через организованный набор всё равно идёт очень мало людей – 2–3 процента от общего числа.

Всего с государственной структурой сотрудничает 26 крупных российских компаний, в основном в транспортной и строительной сферах.

Борьба с нелегальным рынком, по словам чиновников, идёт, но с трудом.

По мнению властей, основная проблема заключается в том, что таджики считают, что так заработают больше, чем по официальной путёвке.

– Нет у них экономической грамотности, прав они своих не знают от неграмотности. Вроде мы его отправили на зарплату в 50 тысяч рублей, жильё оплачивают, кормят, всё хорошо, но приходит его земляк и говорит: «Эй, у нас тут 60 тысяч платят, давай к нам!» И он побежал, не понимая, что там его могут обмануть на стороне, уволить… Мозгов не хватает, а потом расходы за проживание на него повесят, – объясняют в министерском агентстве.

По словам чиновников, в России очень много «прокладок» между гастарбайтерами и работодателем. Например, пакет документов с патентом для мардикёра стоит от 15 до 30 тыс. рублей в зависимости от региона.

Фото: Ростислав Журавлёв/Octagon.Media

– Они думают, что, если пройти мимо закона, можно заработать больше. Это такой наш менталитет, – поясняет собеседник, уточняя, что никакой мафии нет. – Люди в большинстве случаев сами виноваты, это всё из-за заблуждений и неграмотности.

Другая проблема – транспортные расходы. Как говорят местные, это «наша проблема». Сейчас перелёт в Россию из аэропорта в Душанбе стоит около 20 тыс. рублей – сумасшедшие деньги для бедного населения. Зачастую работодатели, оплачивая мигрантам билеты, сразу же вводят их в кабалу.

Кишлаки – источник рабочей силы на нелегальном рынке труда

Как и в соседних бывших республиках, большинство гастарбайтеров едет из бедной сельской местности. При этом у таджиков более удручающая ситуация: если в Узбекистане есть ещё пахотные площади, то осколок персидского народа вынужден жить на территории, которая на 93 процента покрыта горами.

©octagon.media, 2021

В любом горном кишлаке, куда ни заедешь, сразу набегает толпа детей, кто-то верхом на осле. Отцов и других мужчин не видно – они на заработках.

– А папа где? – спрашиваем детей.

– Иркутск, – отвечает одна из девочек, а другая добавляет, что её дядя там же.

Мужчины из одного кишлака стараются работать вместе: здесь, в Таджикистане, так же, как и в Узбекистане, сильны землячество и клановость. Если кто-то закрепился в России, то он постепенно подтягивает соседей и родственников, хотя это незаконно, однако поделать с этим ничего не могут: запретить человеку выехать из страны сложно.

Русский язык жители кишлаков понимают с трудом в отличие от людей из столичного Душанбе. Впрочем, в местных школах уроки великого и могучего есть, но их недостаточно – всего пару часов в неделю.

Фото: Ростислав Журавлёв/Octagon.Media

Как рассказывает директор общественной организации «Центр правового содействия» Джамшед Вахидов, занимающейся по лицензии отбором рабочей силы для конкретных российских предприятий, проблема людей из села – правовой нигилизм.

– Один приехал, а потом половину своего кишлака тащит к себе, а если проблемы возникают, то он сразу в сторонку, переходит на положение нелегала, – говорит Вахидов.

В качестве страховки многие работодатели в России начали брать с таких вербовщиков именные расписки, где указаны обязательства и ответственность за тех, кого они позвали из родного кишлака. Если кто-то покинет рабочее место и не компенсирует затраты на перелёт и оформление документа, то это сделает сам вербовщик.

Фото: Ростислав Журавлёв/Octagon.Media

Как и в соседнем Узбекистане, 500 долларов – это в среднем та сумма, которую отправляют домой гастарбайтеры и ради которой они едут в Россию на заработки. На меньшее, признаются собеседники, уже не согласны – велики бытовые расходы.

– В России подойти к любому человеку и сказать, что надо бетон налить или кладку сделать, – он откажется, если это не его профиль, а наш народ другой, у него стремление к новому есть, готов и побольше поработать, не проблема. Наш мигрант неприхотлив, а у русских шаг влево, шаг вправо – это уже дополнительные услуги, а мы и за хорошее слово можем поработать сверх нормы даже в выходной, – поясняют собеседники, но честно говорят, что есть и обратная сторона медали – работа выполняется не всегда качественно.

Запретные бороды и «щётка шайтана»

Перед отъездом у очередной бургерной в центре Душанбе встречаю молодого таджика-хипстера Юсуфа, на нём модная джинсовая одежда. Оказывается, он владелец этой точки.

Юсуф, разговорившись, жалуется на коррупцию.

– Я несколько лет в Москве работал, но вернулся… Это всё-таки мой дом, – говорит новый знакомый на хорошем русском языке. – Только точку открыл в Душанбе, так сразу 10 человек прибежали отовсюду.

Фото: Ростислав Журавлёв/Octagon.Media

Замечаю его чёрную бородку, и он признаётся, что из-за неё у молодых таджиков могут быть проблемы.

Усы в понимании радикальных исламистов – это «щётка шайтана», а их отсутствие – отличительный признак салафитов, которые не признают даже ношение нижнего белья. Из-за угрозы проникновения боевиков из соседнего Афганистана спецслужбы усилили контроль над населением, тем более на фоне всеобщего экономического упадка в стране.

– Я не придерживаюсь мнения, как тут принято у всех говорить, что мы какой-то великий народ. Мы обычный народ, как все, но способный: если нам дать возможность, то мы всё можем сделать, а что взять с человека, который ничего, кроме агрессии, не видел, – заключает Юсуф.

Источник

Культура кишлака побеждает в городах, где много пришлых

Когда я смотрю французские фильмы, то всегда удивляюсь тому, что во Франции живёт много негров. А ещё арабов. Вроде и жизнь у них веселая, вроде как многокультурие, толерантность.

Наверное это хорошо для культуры, для туристов. Но вот те, кто побывал в Париже говорят, что он постепенно превращается в помойку. Он силами французов превращается в помойку? Нет, силами беженцев в метрополию.

Да, Франция имела массу колоний. После 60х годов прошлого века колоний стало меньше и в метрополии хлынул поток мигрантов. В 00е этот поток стал практически не управляем.

Моя знакомая живёт в Лионе почти 30 лет. Мы с ней переписывались в соцсетях и она во фразах ностальгировала по старым временам, как был красив их город. Как было тихо, спокойно, была патриархалность. Тотальная безопасность и приветливость горожан. Так как знакомая музыкант, то все у них было хорошо.

До поры до времени, пока французское правительство не открыло шлюзы и в стране не хлынули чужие ей люди.

Сейчас, как она сказала, в городе много негров, арабов. И криминала. Знакомая говорит, что у них пока спокойно, благо они живут в местечке где много французов, причём таких, что умеют поддержать порядок на улицах.

Она сказала по секрету, что старики французы помнят времена 2 мировой войны и помнят как надо порядок наводить. Местные мужчины по тихому самых буйных отлавливают. Полиция понимает, что сама она никогда не справится.

Из других районов французы уже бегут. Не негры ассимилируются, а белые. То есть идёт деградация.

Она говорит, что негры и арабы не умеют сдерживать эмоции, мгновенно взрываются. Европейцы откровенно боятся такого и ретируются. Приезжие же считают, что это признак слабости.

Хотя это так и есть.

Санкт-Петербург. Петроградская сторона. Культурная столица России. Изображение из сети интернет и в свободном доступе

В России, по моему, начинается нечто похожее. Москва, если в неё приехать, изобилует мигрантами. И сколько преступлений они совершают?

Потому что у них на родине есть сдерживающий фактор-старики, семьи, традиции. А в России они себя чувствуют свободными от правил приличия.

Они переносят культуру кишлака. Низкий уровень образования, чуждые обычаи, правила общения. Они кучкуются по своим, создают диаспоры.

Диаспора ведь создаётся не для ассимиляции пришлого населения. Она создаётся для сохранения культуры кишлака и следит за тем, чтобы приезжие не выпадали из поля зрения.

Моя знакомая как то сказала про Францию, что страна пропала. Её нет. Стало грязно и не спокойно. Причём приезжие её не считают своей. Используют её. А так как плохо управляются с эмоциями, то жить во Франции стало совершенно неуютно.

Я не хочу чтобы Россия превратилась в один большой аул.

Источник

Бой у кишлака Хара.

Прочитал про боевые действия в Афганистане И. Котова. Познавательно, но чернуха. Если писал именно «афганец», а не пересказ от радио «Свобода», то создается впечатление, что это обиженный с психическим надломом человек.

А дальше всё просто, свои хорошие, а не свои плохие. Но не это меня заинтересовало. Читая увидел фамилию Шорников, сначала меня это никак не задело, но глядя на фотографии понял, что я этого человека «знаю», так как был помещении курсантов 1 роты НВВПОУ. Училища, которое заканчивал Н.Шорников, первый Герой Советского Союза в этом училище. Я стал читать внимательней.

Котов о Н.Шорникове: «Старший лейтенант Шорников, заместитель комроты по политчасти, выше и физический более вынослив, нежели Заколодяжный. Ему двадцать шесть лет. В нем чувствуется мужское начало. На солдат не кричит, но его приказы исполняются почти мгновенно. Он взбирается на валун, чувствуя, что если в ближайшее время не закурит – задохнется кислородом. С Заколодяжным, временно исполняющим обязанности командира роты, говорит с покровительственными нотками.».

Скорей всего простая зависть, что он стал Героем, а Котов нет. И вот идет разбор, кто может быть героем, а кто нет.

И мы не замечаем, что в трагедии роты виноват Котов. Он был назначен в разведдозор, шел впереди всей роты, подвергался обстрелу у реки, но не доложил об этом. Простой доклад об обстреле у реки мог предотвратить трагедию, но дозор ушел по тропе от обстрела.

Так где же он врет?

Дайте рассмотрим бой со слов Котова.

По команде Шорникова, солдаты тяжело поднялись, сгибаясь под грузом боеприпасов и тяжких мыслей.

Первым сделал шаг в ад я, на несколько минут опередив основное ядро роты. Как-никак – разведгруппа.

Через пятьдесят метров тропа спускается вниз, к песчаной дороге. Я чувствую, как идти становится легче. Развилку проходим практически, не замечая её. Один путь ведет дальше по склону вершины, второй выводит на берег реки. Выбираю второй, он и более удобен, да и просто в глотке пересохло. (Ошибка двигаться надо по первой тропе, по склону – авт.).

Еще через десять минут сползаем с гор на широкую песчаную дрогу, ползущую вдоль бурного потока ледниковой воды. До неё около двадцати шагов. Бежим по песку сломя голову. В течение десяти минут, я и четверо моих бойцов наполняем фляги водой. Остальные отстали, таща миномет на своих хрупких плечах. Ледяная вода сводит судорогой руки, когда я опускаю их в реку. Раздаются два выстрела, взметнувшие брызги перед лицом, и мы, отбегаем от воды довольные, что удалось пополнить запасы. (Обстрел группы требует задуматься, до этого две роты прошли без происшествий, но доклада нет – авт.)

Заметив, что рота на тропе разделилась, продолжаем свой путь по горной дороге наполовину состоявшей из песка. (Грамотно. Часть роты пошла по верху, а Шорников с другой частью по низу – авт.).

Командир роты Заколодяжный двигается вдоль вершины, а Шорников спустился, как и я к реке.

Свист пуль становится более назойливым, как жужжание мух над унитазом. Но нам везет или духи плохие стрелки.

В брызнувшем с вершин огне сотен автоматов мгновенно утонул мир. Это нельзя назвать боем. Просто, неожиданно для нас, мир раскололся на тысячи осколков, и каждый попадал в чье-то тело.

Сбитая кинжальным огнем сотен автоматов и двух крупнокалиберных пулеметов, рота со всего маху вбежала в реку. Это была глупость, но дно реки, им казалось единственным, безопасным местом в том кошмаре.

В круговерти огненных струй ищу свой путь, покрытый расцветшими бутонами гранат. Духи рядом, но пара Ф-1 останавливает их лихой наскок. Стреляем оба. Почти в упор. Пытаюсь прорваться к основным силам роты, но дорога закрыта свинцовой стеной. Тогда бежим, пригибаясь к земле ближе к горам. Нас всего двое. Падаем под камень и на некоторое время выключаемся из боя. В тени валуна решаю прорваться к дому, где закрепился Заколодяжный. До него метров двадцать.

— Игорь, в том дуване, кажется, закрепился Шорников. Свяжемся с ним?
— Думаешь Шорников? – в тот момент видение, где замполит падает в воду, казались мне сюрреалистической картинкой воспаленного мозга.
Дом, о котором говорил Заколодяжный, находился на самом берегу реки, был обнесен не-высоким дуваном, и мы знали, по выстрелам, что там скрывались наши солдаты. Для организации сплошной линии обороны просто необходима связь.
— Не знаю. Но три работающих автомата я слышал.»

И вот результат: «Меримский «песочит» Заколодяжного. Слышна фраза:

— А где была разведка? Какие пакистанцы? Куда пошли?

Сергей Заколодяжный что-то отвечает. Говорит об огневом мешке. И тут генерал обращается ко мне.

— А вы где были лейтенант?

Последнюю фразу беседы помню до сих пор: «. никого не награждать».

А тут Герой Советского Союза Н. Шорников. Явно «лохматая» рука. И эта чёрная зависть проходит через всю книгу и выливается в: «Да и Шорникова представить не к лживой звезде Героя, а какому-нибудь боевому ордену. Ты же знаешь таксу. Убитый офицер – Красная Звезда. Раненый офицер, но говнистый – медаль «За боевые заслуги».».

Официальная версия: «При возвращении с операции группа Шорникова была атакована превосходящими силами мятежников. Моджахеды, используя численное превосходство и более выгодное положение, попытались окружить и уничтожить небольшую группу советских воинов. Понимая всю опасность ситуации, старший лейтенант Шорников приказал подчиненным отходить к основным силам батальона, а сам остался прикрывать отход своих солдат. Он сдерживал натиск противника, пока не кончились патроны. Тогда, стремясь выиграть время и отвлекая душманов от переправляющихся через реку бойцов, Шорников встал и пошел навстречу врагам. Моджахеды решив, что офицер сдается в плен, кинулись к нему, и тогда Николай Шорников последней гранатой подорвал себя и окруживших его бандитов.»

Источник