Кто такой н и ильминский в истории удмуртии

ИЛЬМИНСКИЙ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ

Ильминский Н.И.

Ильминский Николай Иванович (1822-1891), выдающийся русский миссионер, педагог, востоковед, переводчик

Родился 23 апреля 1822 года в Пензе в семье протоиерея.

В двадцать лет поступил в Казанскую духовную академию где отличился большими способностями к изучению языков. По окончании учебы на физико-математическом отделении в 1846 году был оставлен в академии «бакалавром естественных наук и турецко-татарского языка», преподавал естественно-научные предметы, историю философии, древнееврейский язык, совершенствуясь в татарском. Командированный в 1850 году, в Санкт-Петербург для проверки татарского перевода богослужебных книг и Нового Завета, приниял участие в работе соответствующей комиссии.

Затем, в 1851-1853 годах академическая и миссионерская деятельность Ильминского была прервана научной командировкой на Ближний Восток: он отправился в Дамаск, Константинополь и Каир, где изучал мусульманское богословие, языки арабский, турецкий и персидский.

Во вновь открытом при Казанской духовной академии противомусульманском отделении Ильминскому было поручено в 1854 году преподавание арабского и турецкого языков, а также других наук. Обвиненный в пропаганде мусульманства, Ильминский оставил академию в 1858 году. Затем Ильминский до 1861 года служил при Оренбургской пограничной комиссии, откуда был перемещен в Казанский университет профессором турецко-татарского языка; восточные языки Ильминский читал и в Казанской духовной академии в 1863-1870 годах. С 1870 года стал членом-корреспондентом Санкт-Петербургской Академии наук. Пять лет, с 1867 по 1872 год, Ильминский редактировал «Известия» и «Записки» Казанского университета. В 1872 году он был назначен директором Казанской инородческой учительской семинарии и с этих пор посвятил себя всецело просвещению инородцев Российской Империи.

Уже в первые годы научной деятельности он активно участвовал в происходившем тогда обсуждении проблем миссионерства, рабол над переводами Священного Писания на татарский язык. Не ограничиваясь кабинетной работой он стремился к изучению татарского языка «из первых уст». Для этого он одно время жил в Татарской слободе и посещал занятия в медресе. По поручением архиепископа Казанского Григория (Постникова) он много ездил по селениям Казанской губернии и выносил из таких поездок, как новое для своих филологических познаний, так и ценные сведения о религиозной ситуации на местах. В этих путешествиях он на деле столкнулся с тем бедственным положением, в котором находилось миссионерство среди народов Казанского края. Многие среди коренных жителей Среднего Поволжья: чуваши, мари, удмурты и часть татар, уже давно считались православными, но будучи оставлены без надлежащего пастырского окормления, были чужды даже внешней стороны христианства, и в середине XIX века многие новокрещенные татары стали целыми деревнями возвращаться в ислам. Не способствовало утверждению татар в Православии и совершенное невнимание к их школьному просвещению, какое царило в те времена, и Ильминский взялся изменить дело. На проблемах татар и кряшенов (т.н. «старокрещенных татар») и сосредоточил свое основное внимание Николай Ильминский.

Ильминский постоянно ездил по кряшенским селениям. Его общительный характер, знание языка и способность притягивать людей, расположила к нему недоверчивых к чужакам кряшен. Из этого живого общения, в те годы родились идеи, сыгравшие важнейшую роль в христианской жизни Поволжских народов.

Ильминский все более убеждался в непригодности прежних способов миссионерства. При переводах на татарский язык он отказался от использования татарского книжного языка с арабской графикой, как совершенно непонятного жителям глухих деревень. Книги Священного Писасния и молитвословия он перелагал на разговорный кряшенский диалект и использовал при этом русский алфавит. Помощником и сотрудником Ильминского в освоении этого диалекта стал Василий Тимофеев, крещенный татарин, искренне уверовавший в Евангелие и желавший помочь делу просвещения своего народа.

В 1863 году на казанской квартире у Тимофеева жили три кряшенских мальчика из его села. Он обучал их молитвам на родном языке и читал с ними составленный Ильминским кряшенский букварь. В следующем году таких ребят набралось уже два десятка, а школа, стараниями Николая Ивановича, получила официальный статус. Впоследствии, возвращаясь в свои селения они, пением церковных кряшенских молитв, своим видом и поведением, проповедовали Слово Божие своим старшим родственникам. А Казанская крешено-татарская школа стала образцом, по которому стали создаваться подобные школы в других местах Казанской губернии и за ее пределами. После кодификации т.н. «системы Ильминского», преподавание в народной школе (одноклассной четырехлетней) велось на 1-м отделении (2 года) исключительно на родном языке, а русский язык изучался как учебный предмет. На 2-м отделении русский становился языком преподавания. Лучшие учителя нерусских народных школ, по Ильминскому, — люди одной национальности с учениками. От русских учителей он требовал знания родного языка учащихся, использования его в учебно-воспитательной работе. Учебники, по мнению Ильминского, должны печататься на родном для учащихся языке с использованием русской графики. Он стремился приспособить организационную структуру русских школ, формы и методы их учебной работы к национальным особенностям населения (передвижные школы для кочевых народов, интернаты при школах для казахского населения и др.). В 1872 Ильминский стал инициатором открытия иногородческой семинарии, готовившей учителей для татарских, мордовских, марийских, чувашских, удмуртских школ. Он оставался ее директором до своей кончины. При участии Ильминского открылись в 1872 году Уфимско-Оренбургская татаро-башкирская, в 1882 году Бирская марийско-чувашская, в 1883 году Орско-Оренбургская казахская учительские школы.

Н. И. Ильминский

Ильминский был одним из основателей миссионерского Братства святителя Гурия, открывшегося в Казани в 1867 году и возглавил его Переводческую комиссию. Он делал переводы уже не только на татарский, но и на чувашский, марийский, удмуртский и другие языки, которые осваивал с удивительной быстротой.

Ильминский всегда отстаивал высокие достоинства церковнославянского языка, старославянского перевода Евангелия, и изложил свои взгляды в ряде изданий и исследований по этому вопросу. Однообразие текста Ильминский положил в основу издания Евангелия по древним текстам. Ильминский знал Псалтырь наизусть и богодухновенные слова ее всегда помогали ему идти через все трудности.

Деятельность Ильминского была направлена на «прочное сближение инородцев с коренным населением путем просвещения», под которым в первую очередь понималось Православное Христианство. Проповедуя Евангелие всем языкам, Ильминский стремился приобщить нерусские народы к русской, — а через нее и к общечеловеческой, — культуре и одновременно сделать доступными для русских культурные ценности других народов России. Родной язык он считал основанием и первостепенным орудием школьного образования, а главную роль отводил начальной школе. Совокупность миссионерской и просветительской деятельности Ильминского стала именоваться «системой Ильминского» и приобрела признание как Русской Православной Церкви так и Российского государства, булучи узаконенной в Правилах от 26 марта 1870 года «О мерах к образованию населяющих Россию инородцев» Поволжья, Средней Азии и Сибири.

Труды

Сочинения

Также ему принадлежит несколько исследований текста церковнославянских богослужебных книг, а также состава некоторых богослужебных чинов.

Издания

Статьи

Многие статьи знакомящие с народной словесностью инородцев, их обычаями, обрядами, а также много лингвистических исследований помещены в «Известиях Археологического Общества», «Бюллетенях Академии Наук», «Ученых Записках Казанского университета», «Журнале Министерства Народного Просвещения», «Православном Обозрении» (с 1863), «Православном Собеседнике», «Церковно-приходской Школе» (1888 и 1889), «Известиях по Казанской епархии» и пр.

Переводы

Источник

ИЛЬМИНСКИЙ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ

Ро­дил­ся в се­мье свя­щен­ни­ка. В 1846 году окон­чил Ка­зан­скую ду­хов­ную ака­де­мию (КДА), ос­тав­лен ба­ка­лав­ром ес­тественных на­ук и турецко-татарских язы­ков; вско­ре на­зна­чен чле­ном ко­мис­сии для про­вер­ки татарского пе­ре­во­да Но­во­го За­ве­та. На­прав­лен в Санкт-Пе­тер­бург для про­вер­ки пе­ре­во­дов на татарский язык бо­го­слу­жеб­ных книг (1850). В 1851-1853 годах ко­ман­ди­ро­ван в Ос­ман­скую им­пе­рию для изу­че­ния ис­ла­ма, по­се­тил Еги­пет, Па­ле­сти­ну, Ли­ван и Си­рию, ос­во­ил арабский, турецкий и персидский язы­ки. С 1854 года пре­по­да­вал арабский и турецкий язы­ки на про­ти­во­му­суль­ман­ском от­де­ле­нии при КДА, профессор (1857-1858, 1863-1872; пе­ре­рыв в пре­по­да­ва­нии свя­зан с вы­ну­ж­ден­ным ухо­дом Ильминского из ака­де­мии из-за кон­флик­та с рек­то­ром). В конце 1850-х годов вхо­дил в осо­бый комитет КДА, ко­то­рый ра­бо­тал над под­го­тов­кой русского си­но­даль­но­го пе­ре­во­да Биб­лии. Слу­жил пе­ре­во­дчи­ком при Орен­бург­ской по­гра­нич­ной ко­мис­сии (1858-1861). Профессор турецко-татарского язы­ка в Ка­зан­ском университете (1863-1872), ре­дак­ти­ро­вал «Из­вес­тия» и «За­пис­ки» Ка­зан­ско­го университета (1867-1872).

С Ильминским и его по­сле­до­ва­те­лями свя­за­но соз­да­ние на ос­но­ве ки­рил­ли­цы сис­те­мы пись­мен­но­сти на­ро­дов, поль­зо­вав­ших­ся пре­ж­де арабским ал­фа­ви­том или не имев­ших сво­ей аз­бу­ки. Например, для кре­щё­ных та­тар он из­дал несколько пе­ре­во­дов Бу­к­ва­ря (1862, 1864, 1867 и др.), а так­же другие учеб­ные по­со­бия. Ос­но­вой дет­ско­го вос­пи­та­ния он счи­тал глав­ные за­по­ве­ди Бо­жии: лю­бовь к Бо­гу и к ближ­не­му. Для хри­сти­ан­ско­го нау­че­ния ви­дел не­об­хо­ди­мость в пе­ре­во­де Биб­лии и бо­го­слу­же­ния на национальные язы­ки: Ильминский пе­ре­вёл на татарский язык кни­ги Вет­хо­го и Но­во­го За­ве­та, Ча­со­слов, текст пас­халь­ной служ­бы и др. В 1870 году сис­те­ма Ильминского бы­ла офи­ци­аль­но ут­вер­жде­на для По­вол­жья, Средней Азии и Си­би­ри, од­на­ко на прак­ти­ке она час­то ис­ка­жа­лась тре­бо­ва­ния­ми ско­рей­ше­го пе­ре­хо­да к пре­по­да­ва­нию на русском языке. В 1872 году Ильминский на­зна­чен ди­рек­то­ром Ка­зан­ской ино­род­че­ской учи­тель­ской се­ми­на­рии, ко­то­рая го­то­ви­ла учи­те­лей для татарских, мордовских, ма­рий­ских, чу­вашских, удмуртских школ. За 50 лет шко­лы сис­те­мы Ильминского вы­пус­ти­ли свыге 6 тысяч человек, в т.ч. 900 учи­те­лей, зна­чительное чис­ло свя­щен­ни­ков, сфор­ми­ро­вав ин­тел­ли­ген­цию на­ро­дов По­вол­жья и дав тол­чок раз­ви­тию их национальных куль­тур.

Иллюстрация:

Н.И. Иль­мин­ский. Гра­вю­ра В.В. Ма­тэ по фо­то­гра­фии. Архив БРЭ.

Сочинения:

Ис­то­рия про­ро­ков Раб­гу­зы на джа­га­тай­ском на­ре­чии. Ка­зань, 1859;

Са­мо­учи­тель рус­ской гра­мо­ты для кир­ги­зов. Ка­зань, 1861;

«Ир-Тар­гын», кир­гиз­ская по­весть. Ка­зань, 1861;

О цер­ков­ном бо­го­слу­же­нии на ино­род­че­ских язы­ках // Пра­во­слав­ный со­бе­сед­ник. 1883. Март;

Из пе­ре­пис­ки по воп­ро­су о при­ме­не­нии рус­ско­го ал­фа­ви­та к ино­род­че­ским язы­кам. Ка­зань, 1883;

Обу­че­ние цер­ков­но­сла­вян­ской гра­мо­те. Ка­зань, 1885.

Источник

Кто такой н и ильминский в истории удмуртии

Затем, в 1851-1853 годах академическая и миссионерская деятельность Ильминского была прервана научной командировкой на Ближний Восток: он отправился в Дамаск, Константинополь и Каир, где изучал мусульманское богословие, языки арабский, турецкий и персидский.

Во вновь открытом при Казанской духовной академии противомусульманском отделении Ильминскому было поручено в 1854 году преподавание арабского и турецкого языков, а также других наук. Обвиненный в пропаганде мусульманства, Ильминский оставил академию в 1858 году. Затем Ильминский до 1861 года служил при Оренбургской пограничной комиссии, откуда был перемещен в Казанский университет профессором турецко-татарского языка; восточные языки Ильминский читал и в Казанской духовной академии в 1863-1870 годах. С 1870 года стал членом-корреспондентом Санкт-Петербургской Академии наук. Пять лет, с 1867 по 1872 год, Ильминский редактировал «Известия» и «Записки» Казанского университета. В 1872 году он был назначен директором Казанской инородческой учительской семинарии и с этих пор посвятил себя всецело просвещению инородцев Российской Империи.

Уже в первые годы научной деятельности он активно участвовал в происходившем тогда обсуждении проблем миссионерства, рабол над переводами Священного Писания на татарский язык. Не ограничиваясь кабинетной работой он стремился к изучению татарского языка «из первых уст». Для этого он одно время жил в Татарской слободе и посещал занятия в медресе. По поручением архиепископа Казанского Григория (Постникова) он много ездил по селениям Казанской губернии и выносил из таких поездок, как новое для своих филологических познаний, так и ценные сведения о религиозной ситуации на местах. В этих путешествиях он на деле столкнулся с тем бедственным положением, в котором находилось миссионерство среди народов Казанского края. Многие среди коренных жителей Среднего Поволжья: чуваши, мари, удмурты и часть татар, уже давно считались православными, но будучи оставлены без надлежащего пастырского окормления, были чужды даже внешней стороны христианства, и в середине XIX века многие новокрещенные татары стали целыми деревнями возвращаться в ислам. Не способствовало утверждению татар в Православии и совершенное невнимание к их школьному просвещению, какое царило в те времена, и Ильминский взялся изменить дело. На проблемах татар и кряшенов (т.н. «старокрещенных татар») и сосредоточил свое основное внимание Николай Ильминский.
Ильминский постоянно ездил по кряшенским селениям. Его общительный характер, знание языка и способность притягивать людей, расположила к нему недоверчивых к чужакам кряшен. Из этого живого общения, в те годы родились идеи, сыгравшие важнейшую роль в христианской жизни Поволжских народов.

Ильминский все более убеждался в непригодности прежних способов миссионерства. При переводах на татарский язык он отказался от использования татарского книжного языка с арабской графикой, как совершенно непонятного жителям глухих деревень. Книги Священного Писасния и молитвословия он перелагал на разговорный кряшенский диалект и использовал при этом русский алфавит. Помощником и сотрудником Ильминского в освоении этого диалекта стал Василий Тимофеев, крещенный татарин, искренне уверовавший в Евангелие и желавший помочь делу просвещения своего народа.

В 1863 году на казанской квартире у Тимофеева жили три кряшенских мальчика из его села. Он обучал их молитвам на родном языке и читал с ними составленный Ильминским кряшенский букварь. В следующем году таких ребят набралось уже два десятка, а школа, стараниями Николая Ивановича, получила официальный статус. Впоследствии, возвращаясь в свои селения они, пением церковных кряшенских молитв, своим видом и поведением, проповедовали Слово Божие своим старшим родственникам. А Казанская крешено-татарская школа стала образцом, по которому стали создаваться подобные школы в других местах Казанской губернии и за ее пределами. После кодификации т.н. «системы Ильминского», преподавание в народной школе (одноклассной четырехлетней) велось на 1-м отделении (2 года) исключительно на родном языке, а русский язык изучался как учебный предмет. На 2-м отделении русский становился языком преподавания. Лучшие учителя нерусских народных школ, по Ильминскому, — люди одной национальности с учениками. От русских учителей он требовал знания родного языка учащихся, использования его в учебно-воспитательной работе. Учебники, по мнению Ильминского, должны печататься на родном для учащихся языке с использованием русской графики. Он стремился приспособить организационную структуру русских школ, формы и методы их учебной работы к национальным особенностям населения (передвижные школы для кочевых народов, интернаты при школах для казахского населения и др.). В 1872 Ильминский стал инициатором открытия иногородческой семинарии, готовившей учителей для татарских, мордовских, марийских, чувашских, удмуртских школ. Он оставался ее директором до своей кончины. При участии Ильминского открылись в 1872 году Уфимско-Оренбургская татаро-башкирская, в 1882 году Бирская марийско-чувашская, в 1883 году Орско-Оренбургская казахская учительские школы.

Ильминский был одним из основателей миссионерского Братства святителя Гурия, открывшегося в Казани в 1867 году и возглавил его Переводческую комиссию. Он делал переводы уже не только на татарский, но и на чувашский, марийский, удмуртский и другие языки, которые осваивал с удивительной быстротой. Ильминский всегда отстаивал высокие достоинства церковнославянского языка, старославянского перевода Евангелия, и изложил свои взгляды в ряде изданий и исследований по этому вопросу. Однообразие текста Ильминский положил в основу издания Евангелия по древним текстам. Ильминский знал Псалтырь наизусть и богодухновенные слова ее всегда помогали ему идти через все трудности.

Деятельность Ильминского была направлена на «прочное сближение инородцев с коренным населением путем просвещения», под которым в первую очередь понималось Православное Христианство. Проповедуя Евангелие всем языкам, Ильминский стремился приобщить нерусские народы к русской, — а через нее и к общечеловеческой, — культуре и одновременно сделать доступными для русских культурные ценности других народов России. Родной язык он считал основанием и первостепенным орудием школьного образования, а главную роль отводил начальной школе. Совокупность миссионерской и просветительской деятельности Ильминского стала именоваться «системой Ильминского» и приобрела признание как Русской Православной Церкви так и Российского государства, будучи узаконенной в Правилах от 26 марта 1870 года «О мерах к образованию населяющих Россию инородцев» Поволжья, Средней Азии и Сибири.

Труды
Сочинения
Самоучитель русской грамоты для киргизов, Казань, 1861.
О переводе христианских книг на татарский язык, 1875, из Журнала Министерства Народного Просвещения.
Размышление о сравнительном достоинстве в отношении языка разновременных редакций церковнославянского перевода Псалтири и Евангелия, Казань, 1882; Санкт-Петербург, 1886.
Из переписки по поводу применения русского алфавита к инородческим языкам, Казань, 1883.
О церковном богослужении на инородческих языках, 1883, из Православного Собеседника.
Опыты переложения христианских вероучительных книг на татарский и др. инородческие языки в начале текущего столетия, Казань, 1885.
Обучение церковнославянской грамоте (два изд., для учеников и учителей) Казань, 1885 и 1887.
Казанская крещено-татарская школа. Материалы для истории просвещения татар, 1887.
Обучение грамоте по церковнославянской азбуке, Казань, 1888.
Церковнославянская азбука для церковно-приходских школ (для учителей и учеников), 1889.
Переписка о чувашских изданиях переводческих комиссий, Казань, 1890.
Воспоминания об И. А. Алтын-сарине, Казань, 1891.
Беседы о народной школе, Санкт-Петербург, 1892.
О системе просвещения инородцев и о Казанской крещено-татарской школе, Казань, 1913.
несколько исследований славянского текста церковнославянских богослужебных книг, а также состава некоторых богослужебных чинов.

Статьи
Многие статьи знакомящие с народной словесностью инородцев, их обычаями, обрядами, а также много лингвистических исследований помещены в «Известиях Археологического Общества», «Бюллетенях Академии Наук», «Ученых Записках Казанского университета», «Журнале Министерства Народного Просвещения», «Православном Обозрении» (с 1863), «Православном Собеседнике», «Церковно-приходской Школе» (1888 и 1889), «Известиях по Казанской епархии» и пр.

Переводы на кряшенский
Букварь, 1862, 1864, 1867 и др.
Книга Бытия, 1863.
Пасхальная служба, 1869.
Псалтирь, 1870-е.
Четвероевангелие и Псалтырь, 1891 (репринт: 2001, Российское Библейское общество).
многое др.

Ильминский статьи к.и.н. Липакова Е.В.

В 1854 г. в КазДА открылось миссионерское противомусульм. отделение. По возвращении из командировки И. стал одним из 2 его основных сотрудников наряду с Г. С. Саблуковым, читал лекции о мусульм. богословии и шариате. 16 сент. 1857 г. ему было присвоено звание экстраординарного профессора. Стремление И. дать студентам глубокие знания по мусульм. догматике привело к конфликту с ректором академии архим. Иоанном (Соколовым; впосл. епископ Смоленский) и Казанским архиеп. Афанасием (Соколовым), которые обвиняли его в пропаганде ислама. В результате с нач. 1858/59 уч. г. И. был отстранен от занятий на противомусульм. отд-нии. Ему предложили преподавать древнеевр. язык и математику, но он отказался и ушел из КазДА.

31 окт. 1858 г. И. был назначен переводчиком Оренбургской пограничной комиссии. Изучение казах. языка и повседневное общение с казахами определило еще одно направление его научной и просветительской деятельности. В 1859 г. он был переведен на должность чиновника для контроля в Киргизской степи той же комиссии, с апр. по сент. того же года участвовал в экспедиции по вост. берегу Каспийского м. и в переговорах с туркменами.

Переводческая, педагогическая и миссионерская деятельность

И. были тесно взаимосвязаны. Первоначально его интерес был направлен на изучение ислама, религ. и бытовой жизни мусульман Поволжья и на формирование противомусульм. миссии. Этому были посвящены его небольшие работы в 50-х гг. XIX в. В 1847 г. при КазДА был создан Переводческий комитет, в котором И. вместе с Казем-Беком и Саблуковым переводил на татар. язык богослужебные книги и фрагменты Свящ. Писания: Литургию свт. Иоанна Златоуста (1851), Часослов (1852), Евангелие (1855), Апостол (1860), катехизис свт. Филарета (Дроздова), митр. Московского (1862). И. выступал в качестве главного переводчика или редактора. Позже называл эти переводы очень качественными с богословской и филологической т. зр., но совершенно бесполезными для миссионерской деятельности, т. к. тексты были переведены на книжный татар. язык с большим количеством араб. и персид. заимствований. Этот язык свободно понимало только образованное мусульм. духовенство, рядовым мусульманам переводы были мало понятны, а татары-кряшены, не знавшие араб. алфавита, не могли ими воспользоваться.

Работа в Оренбургской пограничной комиссии и пребывание в степи привлекли внимание И. к проблемам изучения тюрк. языков, казах. фольклора и этнографии. Именно в это время он занялся практической просветительской и миссионерской деятельностью и приобрел известность как ученый-востоковед. Участвовал в разработке алфавита казах. языка на основе кириллицы. Он способствовал превращению Киргизской (казахской) школы, существовавшей при Оренбургской пограничной комиссии, в учебное заведение, к-рое давало хорошее знание рус. языка. И. считал преждевременной активную миссионерскую деятельность среди казахов, полагая, что в первую очередь необходимо ослабить влияние на них татар, особенно мулл, препятствовать «отатариванию» казах. языка, заниматься распространением рус. языка и грамоты, воспитанием образованных казахов в светском духе, но без открытой антимусульм. пропаганды. И. оставил своим преемником в Оренбурге выдающегося казах. просветителя И. Алтынсарина (вел с ним переписку, написал воспоминания о нем), сохранял связи с педагогами и чиновниками, работавшими среди казахов (В. В. Катаринским, А. В. Васильевым и др.), выступал как их наставник и покровитель.

Основные принципы педагогической системы И., изложенные им в ряде сочинений, состояли в следующем: 1) обучение детей на родных языках, создание комплексов учебных пособий на этих языках (букварей, книг для чтения, учебников арифметики, Закона Божия); 2) изучение рус. языка как одного из основных предметов с использованием качественных учебников отдельно для каждого народа; к концу 4-летней начальной школы учащиеся должны знать рус. язык в таком объеме, чтобы они могли продолжать обучение по-русски; 3) высокие требования к учителям, к-рые должны свободно владеть языком учащихся, иметь качественное педагогическое образование и быть искренне православными; 4) обучение в начальных школах девочек. Последнему пункту И. придавал большое значение для миссионерской деятельности, поддерживал женщин-учительниц, вопреки российским законам считал возможным совместное обучение мужчин и женщин в средних и высших учебных заведениях (в Казанской центральной крещено-татарской школе и Симбирской чувашской учительской школе юноши и девушки учились вместе, хотя в официальных отчетах указывалось наличие отдельных классов для них).

С 1863 г. И. сотрудничал с кряшеном В. Т. Тимофеевым, приобщил его к переводческой деятельности, устроил практикантом-преподавателем татар. языка в КазДА. По своей инициативе Тимофеев стал учить неск. мальчиков-односельчан, поселив их в своей квартире. Так было положено начало Казанской центральной крещено-татар. школе, официально открытой в 1864 г., при ней была устроена церковь. И. помогал Тимофееву и в 1869 г. добился от Казанского архиеп. Антония (Амфитеатрова) рукоположения Тимофеева во иерея. Школа быстро превратилась в крупное учебное заведение, в 1866 г. ее посетил Д. А. Толстой, в 1868 г.- наследник престола вел. кн. Александр Александрович (впосл. имп. Александр III), в 1871 г.- имп. Александр II. Для кряшен она была центром общественной жизни. С 1865 г. юноши и девушки, получившие образование в школе, стали учителями во вновь организованных школах в кряшенских, а также удмурт. (там, где удмурты понимали татар. язык) деревнях. Наблюдение за школами, посещение деревень кряшен, а также татар-мусульман давали материал для проверки эффективности переводов, выполнявшихся И. вместе с Тимофеевым.

Основными принципами переводов И. считал точность, строгое соответствие греч. оригиналу (поэтому иногда в переводах есть отступления от слав. текста), использование простого, понятного народу языка. В татар. переводах И. избегал употребления многочисленных заимствований из араб. языка, даже закрепившихся у кряшен, за немногими исключениями: «Алла» (Бог), «дин» (вера), «иман» (молитва). Чтобы не допустить представления Православия как «русской веры», старался избегать слав. и рус. слов, даже в сложных случаях находя аналоги в тюрк. языках. Большое значение придавал организации богослужения, церковного пения на родных языках. В Казанской учительской семинарии церковному пению и муз. образованию уделялось особое внимание. Под рук. И. началась деятельность С. В. Смоленского.

И. постоянно предупреждал о недопустимости активной миссионерской деятельности среди мусульман и выступал против их дискриминации. Призывал снять все ограничения на религ. деятельность мусульман и при этом требовал прекратить покровительствовать муфтиям и муллам. В 1885 г., после смерти влиятельного муфтия кн. С. Тевкелева, предлагал назначить на это место муллу, плохо владеющего рус. языком, к-рый «трусил бы не только губернатора, но и всякого столоначальника». Эта идея не была принята. Тогда И. способствовал назначению муфтием М. Султанова, лояльного по отношению к властям, но не обладавшего богословскими знаниями и не пользовавшегося большим авторитетом у мусульман. Перспективы сближения мусульман с рус. обществом И. видел в распространении среди них среднего и высшего образования на рус. языке, предостерегал против пропаганды среди татар пантюркизма и светского тур. образования, считал, что светские и даже неверующие националисты опаснее, чем традиц. мусульмане.

И. переписывался с обер-прокурором Синода К. П. Победоносцевым, по распоряжению к-рого письма И. были опубликованы в 1895 г. Первое письмо датировано 11 февр. 1882 г., но из его содержания следует, что переписка началась ранее; последнее письмо И. написал 11 дек. 1891 г., за 16 дней до смерти. Публикация писем, носивших конфиденциальный характер, вызвала недовольство мусульман, сторонники И. считали ее политической ошибкой обер-прокурора. Письма Победоносцева к И. не опубликованы и скорее всего были изъяты из архива И. по указанию обер-прокурора. Переписка позволяет утверждать, что И. оказывал серьезное влияние на миссионерскую деятельность рус. Церкви. Он доказывал Победоносцеву необходимость применения родных языков в обучении, организации переводов богослужебных книг и богослужения на этих языках, формирования национальных кадров духовенства и др. И. имел влияние на всех министров народного просвещения и обер-прокуроров Синода 70-80-х гг. XIX в., был лично знаком со всеми архиереями Казанской и соседних епархий.

Воспитанниками И. были многие известные миссионеры и деятели народного образования: Н. А. Бобровников (приемный сын И.), Н. П. Остроумов, А. А. Воскресенский, прот. Е. А. Малов, А. Ф. Юрто, прот. Т. Е. Егоров. Учениками И. называли себя Симбирские епископы Варсонофий (Охотин) и Гурий (Буртасовский), окончившие КазДА, Казанский архиеп. Никанор (Каменский), служивший законоучителем в Казанской учительской семинарии. И. сыграл важную роль в развитии Алтайской духовной миссии, общался с ее начальниками архимандритами Владимиром (Петровым; впосл. архиепископ Казанский) и свт. Макарием (Невским; впосл. митрополит Московский), к-рый считал И. своим учителем. И. вел обширную переписку со своими воспитанниками, всегда стремился помочь им, часто высылал им деньги, заступался за них перед начальством. С учителями из кряшен переписывался на татар. языке (мн. письма до сих пор хранятся в семьях их потомков), чуваши писали ему на своем языке, И. отвечал им по-русски. Был хорошо знаком с директором народных уч-щ Симбирской губ. И. Н. Ульяновым, сторонником системы И., активно способствовавшим ее распространению среди чувашей и мордвы своей губернии. После его смерти И. опубликовал некролог (Циркуляр по Казанскому учеб. окр. 1887. № 2). Летом 1887 г. В. И. Ульянов (Ленин), приехавший поступать в Казанский ун-т, ок. месяца жил в квартире И. в здании учительской семинарии. В последний год жизни И. по просьбе М. А. Ульяновой добивался допуска В. И. Ульянова, исключенного из ун-та, к сдаче экзаменов за курс юридического фак-та экстерном.

Работы, связанные с церковнославянским языком.

Опыт миссионерских переводов определил отношение И. к церковнослав. письменности. Проблему понятности перевода церковнослав. текстов он предлагал решить путем постепенного возвращения к древнейшему варианту церковнослав. языка. Кирилло-Мефодиевский перевод И. считал образцовым, поскольку он создавался с миссионерскими целями, был простым и понятным. В связи с учреждением Комиссии по исправлению богослужебных книг И. в 1882 г. выпустил программную книгу «Размышление о сравнительном достоинстве в отношении языка разновременных редакций церковнославянского перевода Псалтири и Евангелия», где рассматривал церковнослав. язык как классический, в к-ром любые изменения являются искажением. «Изменения мертвого языка. могут состоять только в ошибках и искажениях или произвольных изменениях разных рукописей. Это и будет история рукописей данного языка, а не самого языка» (Размышление. 1882. С. 80). Положительная программа И. заключалась в постепенном возвращении к первоначальному, очищенному от позднейших наслоений, облику богослужебных текстов: «Следует. оставивши церковно-богослужебные книги status quo, теперь же издать древнеславянский текст, по крайней мере Псалтири и Евангелия, и затем постепенно издавать древнейший текст других священных и богослужебных книг, насколько сохранилось их в древних памятниках» (Там же. С. 82).

В 1882 г. И. представил Победоносцеву проект нового издания учебного Часослова, язык к-рого был специально архаизирован, а орфография изменена в соответствии с этимологией. Два издания этой книги появились в Москве в 1883 г., в последующие годы книга неоднократно переиздавалась. В 1885 г. И. подготовил проект учебного Октоиха, исправленного в соответствии с аналогичными принципами, книга вышла в свет в том же году в Москве. По примеру предыдущих книг И. предлагал исправить учебную Псалтирь, однако этот проект не был реализован. Подготовил и в 1889 г. выпустил в Казани «для общества и школы» издание «Святое Евангелие: Древнеславянский текст», в основу которого был положен текст Остромирова Евангелия, дополненный по Мариинскому и Галичскому Евангелиям и подвергнутый орфографической нормализации. Издание получило благожелательную рецензию В. Ягича, в 1890 г. Победоносцев распорядился передать в б-ки всех духовных семинарий по 5 экземпляров этой книги. В 1889 г. осуществленные И. учебные издания богослужебных книг вызвали резкую критику Костромского еп. Августина (Гуляницкого), к-рый был сторонником русификации церковнослав. языка.

Источник