Кто такой вяземский в князе серебряном

25.08.202327.08.2023 admin 0 Comments

Вяземский, Афанасий Иванович

Князь Афана́сий Иванович Вя́земский — опричник и любимец Ивана Грозного из рода Вяземских. После падения Адашева и Сильвестра пользовался неограниченным доверием своего государя, который из его только рук принимал лекарства, приготовленные царским доктором Ленсеем, и с ним только совещался о своих тайных планах.

В 1565 году Вяземский был одним из главных советников Грозного по организации опричнины; затем, когда Грозный вздумал обратить дворец в Александровской слободе в монастырь, избрав для этого из опричников 300 человек и назвав их «братией», а себя «игуменом», Вяземский получил звание «келаря». Во время кровавых оргий Грозного Вяземский, вместе с Малютой Скуратовым, стоял во главе неистовствовавших опричников.

В 1570 году, после новгородского разгрома, он вместе с Фёдором Басмановым и многими боярами и дьяками был обвинен в том, что вёл переговоры с новгородским архиепископом Пименом, замышляя предать Новгород и Псков Литве, извести царя Ивана, а на государство посадить князя Владимира Андреевича. Обвинителем Вяземского явился облагодетельствованный им боярский сын Фёдор Ловчиков, который донес на князя, что он предуведомил новгородцев о гневе царском. Вяземский умер во время пыток.

Художественное отображение

Источник

Полезное

Смотреть что такое «Вяземский, Афанасий Иванович» в других словарях:

ВЯЗЕМСКИЙ Афанасий Иванович — (умер около 1570), русский князь, оружничий, приближенный Ивана IV Грозного (см. ИВАН IV Грозный), влиятельный опричник. С конца 1550 х гг. пользовался неограниченным доверием царя, был одним из организаторов опричнины (см. ОПРИЧНИНА), в… … Энциклопедический словарь

ВЯЗЕМСКИЙ Афанасий Иванович — (? ок. 1570) князь, оружничий, приближенный Ивана IV, влиятельный опричник. Обвинен в измене. Умер в заключении … Большой Энциклопедический словарь

Вяземский, князь Афанасий Иванович (II) — воевода холмогорский 1607 г. Дополнение: Вяземский, кн. Афанасий Ив., оружничий 1564 г.; 1593 г. воев. казанск. <Половцов>… Большая биографическая энциклопедия

Вяземский, князь Афанасий Иванович (I) — оружничий, любимец Иоанн. IV; † 1570 г. <Половцов>… Большая биографическая энциклопедия

Вяземский — Вяземский русская фамилия. Вяземские русский княжеский род. Известные носители Вяземский, Александр Алексеевич (1727 1793) русский государственный деятель. Вяземский, Афанасий Иванович (XVI век) опричник, князь. Вяземский … Википедия

Пугачёв, Емельян Иванович — У этого термина существуют и другие значения, см. Емельян Пугачёв (значения). В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Пугачёв. Пугачёв … Википедия

Емельян Иванович Пугачёв — Емельян Пугачёв Емельян Пугачёв в тюрьме. Портрет, приложенный к изданию «Истории пугачёвского бунта» А. С. Пушкина, 1834 Имя при рождении: Емельян Иванович Пугачёв … Википедия

Емельян Иванович Пугачев — Емельян Пугачёв Емельян Пугачёв в тюрьме. Портрет, приложенный к изданию «Истории пугачёвского бунта» А. С. Пушкина, 1834 Имя при рождении: Емельян Иванович Пугачёв … Википедия

Пугачев, Емельян Иванович — Емельян Пугачёв Емельян Пугачёв в тюрьме. Портрет, приложенный к изданию «Истории пугачёвского бунта» А. С. Пушкина, 1834 Имя при рождении: Емельян Иванович Пугачёв … Википедия

Пугачев Емельян Иванович — Емельян Пугачёв Емельян Пугачёв в тюрьме. Портрет, приложенный к изданию «Истории пугачёвского бунта» А. С. Пушкина, 1834 Имя при рождении: Емельян Иванович Пугачёв … Википедия

Источник

Вяземский, князь Афанасий

— опричник и любимец Иоанна Грозного, после падения Адашева и Сильвестра пользовался неограниченным доверием своего государя, который из его только рук принимал лекарства, приготовленные царским доктором Ленсеем, и с ним только совещался о своих тайных планах. В 1565 г. В. был одним из главных советников Грозного по организации опричнины; затем, когда Грозный вздумал обратить дворец в Александровской слободе в монастырь, избрав для этого из опричников 300 человек и назвав их «братией», а себя «игуменом», В. получил звание «келаря». Во время кровавых opгий Грозного В., вместе с Малютою Скуратовым, стоял во главе неистовствовавших опричников. Но и В. не избег общей участи любимцев Грозного. В 1570 г., после новгородского разгрома, он вместе с Федором Басмановым и многими боярами и дьяками был обвинен в том, что вел переговоры с новгородским архиепископом Пименом, замышляя предать Новгород и Псков Литве, царя Иоанна извести, а на государство посадить князя Владимира Андреевича. Обвинителем В. явился облагодетельствованный им боярский сын Федор Ловчиков, который донес на князя, что он предуведомил новгородцев о гневе царском. В. умер во время пыток.

Смотреть что такое «Вяземский, князь Афанасий» в других словарях:

Князь Серебряный (роман) — «Князь Серебряный» роман, написанный русским писателем второй половины XIX века Алексеем Константиновичем Толстым. Первая публикация состоялась в 1863 году. Главные герои: Никита Романович Серебряный русский князь Иван IV Грозный русский царь… … Википедия

Вяземский, Афанасий Иванович — В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Вяземский. Князь Афанасий Иванович Вяземский опричник и любимец Ивана Грозного из рода Вяземских. После падения Адашева и Сильвестра пользовался неограниченным доверием своего… … Википедия

Вяземский Афанасий — (князь) опричник и любимец Иоанна Грозного, после падения Адашева и Сильвестра пользовался неограниченным доверием своего государя, который из его только рук принимал лекарства, приготовленные царским доктором Ленсеем, и с ним только совещался о… … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Князь Серебряный — О княжеском роде Серебряных см. Серебряные Оболенские Князь Серебряный Жанр: приключения Автор: Алексей Константинович Толстой Язык оригинала: русский Год написания … Википедия

Источник

LiveInternetLiveInternet

—Метки

—Рубрики

—Цитатник

—Музыка

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Друзья

—Постоянные читатели

—Статистика

Князья Серебряные: три прототипа героя романа об опричнине

Почему Серебряные

В романе «Князь Серебряный» Алексея Константиновича Толстого, популярного писателя 19-го века, выведены многие исторические персонажи эпохи Ивана Грозного.

Сюжет прост: князь Никита Серебряный любит боярышню Елену. Ее же любит и опричник Афанасий Вяземский. Пока Никита пропадает на Ливонской войне, Елена выходит замуж за пожилого боярина Дружину Морозова, в надежде избавиться от преследований Вяземского. В конце концов Морозов и Вяземский кладут головы на плахе, Елена уходит в монастырь, а князь Серебряный погибает в битве с татарами.

Свидание Никиты Серебряного с Еленой Морозовой

По старшинству делились: Иван Дмитриевич стал писаться Золотым-Оболенским, а Семен, как младший, стал Серебряным-Оболенским. Обе ветви были короткими. О Золотых-Оболенских в народе и памяти не осталось, а князья Серебряные, благодаря литературе, все еще памятны.

Семен Дмитриевич Серебряный-Оболенский был боярином у Василия III, умер в 1535 году, у него было двое сыновей: Петр Серебряный-Оболенский и Василий Серебряный-Оболенский.

Судьба Петра

Петр Семенович ратным трудом заслужил боярство, год рождения его неизвестен, но учитывая возраст родителя, можно уверенно сказать, что он был старше романного Никиты Серебряного.

Сходство у литературного героя и настоящего князя есть: оба провели свою жизнь в сражениях. Петр Серебряный-Оболенский воевал за Казань, он даже удостоился великой чести: приветствовать от имени Ивана Грозного и сопроводить в Москву ханшу Сююмбике.

Петр отметился и в Ливонской войне, а в мае 1570-го года Петр Серебряный ходил походом на Коломну вместе с царем Иваном Васильевичем, оборонять Русь от крымчаков. После того похода отношение царя к своему боярину резко изменилось.

Иван Васильевич затеял масштабную «чистку» среди бояр. Этот процесс получил название «Великого изменного дела». Многих знатных бояр царь обвинил в умысле сдать Великий Новгород королю Польши. И Петр Серебряный-Оболенский сложил голову на плахе в том же 1570-м году. Его имя есть в «синодике Ивана Грозного»: царь молился за души жертв своей же опричнины. Потомства Петр Серебряный не оставил.

Судьба Василия

Василий Семенович начал свою службу царю еще во времена регентства Елены Глинской: от имени маленького Ивана IV он ездил к Андрею Ивановичу Старицкому с приказом прибыть в Москву.

Из этого обстоятельства мы можем сделать вывод, что Василий Серебряный тоже был много старше и Грозного царя, и романного Никиты Серебряного. Ну не мог быть романтическим героем мужчина в возрасте за 50-т лет. Он в отцы годился герою романа Толстого.

На счету Василия Семеновича было множество войн: отражение набега крымчаков на Москву в 1541-м, походы на Казань, участие в Ливонской войне. Василий Серебряный-Оболенский был воеводой в Свияжске, Полоцке.

После 1570-го года Василий Серебряный в летописи не упоминается. Скорее всего он окончил свои дни мирно, отойдя от дел. Иначе его имя было бы упомянуто наряду с именем казненного брата.

Последний из Серебряных князей

Сына Василия Семеновича звали Борисом, он тоже избрал ратную службу.

Борис Серебряный-Оболенский служил воеводой в Дедилове, Брянске и Туле. Впервые упомянут в летописи в связи со свадьбой злополучного Владимира Старицкого : Борис Серебряный был посажен на «княжее место» до прибытия жениха.

Борис Васильевич сражался с татарами, черемисами, ногайцами и крымчаками, командовал полками, водил рати. Следы его теряются после 1574-го года. Возможно в одной из многочисленных военных стычек с татарами он и сложил буйную голову.

По возрасту именно Борис Васильевич ближе всех к литературному князю Серебряному. Потомства Борис не оставил, с ним ветвь князей Серебряных и окончилась.

Кто знает, может в его жизни и была несчастливая любовь, из-за которой он и бросался в самое пекло боя?

Источник

По мотивам произведений об эпохе Ивана 1У:
А.К. Толстой «Князь Серебряный», 1862г. /Алексей Константинович, (1817-1875)/
В.И. Костылёв «Иван Грозный», 1949г. /Валентин Иванович Костылёв,
(1884-1950)/

«Знакомство с персонажами»

… «А тут рабское терпение и такое количество
пролитой дома крови утомляет душу и сжимает
её печалью. И я не стал бы просить у читателей
в своё оправдание ничего другого, кроме
позволения не ненавидеть людей, так равнодушно
погибающих»… (Тацит, Летопись, кн.16)

Из Предисловия к роману «Князь Серебряный»:
«…Оставаясь верным истории в общих её чертах, А.Толстой позволил себе некоторые отступления в подробностях, не имеющих исторической важности. Так: казнь Афанасия Вяземского и Алексея Даниловича Басманова, а также сына его, Фёдора, случившаяся на самом деле в 1570 году для сжатости романа помещена в 1565 год»…

ЦАРЬ ИВАН 1У ГРОЗНЫЙ:

Первая жена Ивана Грозного, Анастасия Романовна, происходила из рода Захарьиных-Юрьевых. Впоследствии они стали зваться Романовыми, и положили начало новой царской династии. Точной даты рождения Анастасии не известно. По предположению историков, она могла появиться на свет 2 октября 1530 или 1532 года. ( ум.1560 год)
Смерть царицы, которую считали отравленной, тяжело отразилась на душевном состоянии царя и была одним из обстоятельств, обостривших его борьбу с боярством.
Благодаря браку Анастасии произошло возвышение рода Романовых, а в 1598 году, после пресечения московской линии Рюриковичей, близкое родство с последним царём Фёдором дало основания Романовым претендовать на престол. Избранный в 1613 году первый царь из дома Романовых Михаил Фёдорович — внучатый племянник Анастасии Романовны, внук её брата Никиты.
Будущий царь с малых лет был дружен с братьями Анастасии, которую увидел только, когда ей исполнилось четырнадцать лет. Девушка славилась не только привлекательной внешностью, но добродетелью и умом и приглянулась юному наследнику престола.

Алексей Данилович Басманов, опричный боярин, отец опричника Фёдора Басманова, любимца царя.

Мнения об А. Басманове:

• «Маньяк и погубитель как самого себя, так и Святорусской земли» — А. М. Курбский. «История о великом князе Московском»
• «Воевода мужественный, но бесстыдный угодник тиранства» — Н. М. Карамзин. «История государства Российского»
До наших дней дошел уникальный документ — вкладная грамота боярина Алексея Даниловича Басманова, данная церкви великомученника Никиты в родовом селе Басмановых Елизарово. Вечная память (вечное поминовение) устанавливалась по родственникам и «по тех людям, которых на госыдаревых службах на Поле и в две Казани при мне, при Алексее, побили. А имена их написаны в большой церкви над жертвенником». Люди Басманова — это его боевые холопы, которые вместе со своим предводителем ходили в казанские походы и бились с крымским ханом. Грамота Басманова уникальна, от XVI века не дошло другого документа, в котором военачальник увековечил бы память своих павших соратников и это характеризует лучше всего личные качества полководца.
В синодике опальных людей Ивана Грозного значится боярин Алексей Басманов и его младший сын Пётр, Фёдор же был отправлен в ссылку, где вскоре и умер.
Фёдор Алексеевич Басманов (Басманов-Плещеев) (родился в 1550 году, умер 1570) — опричник, сын Алексея Даниловича Басманова, фаворит и, по сообщениям князя Андрея Курбского и иностранцев, служивших в Москве, любовник царя Ивана IV Грозного (около 1565—1570 годы).
Фёдор вместе с отцом и своим старшим братом Петром занимал значимое положение в опричном дворе Ивана Грозного. Впервые упомянут в 1562 году в разрядных книгах.
В 1562 году во время борьбы Ивана IV с его двоюродным братом князем Старицким, сразу после падения Полоцка, Фёдор, бывший тогда рындой, был направлен в Старицу к матери князя, Евфросинье Старицкой с «речами»
Вместе с отцом участвовал в отражении татарского наступления на Рязань в 1564 году, о чём ими были отправлены донесения царю, за что Алексей и Фёдор Басмановы были отмечены золотыми наградами. В 1566 году Фёдор Басманов получил чин кравчего.
В 1568 году именно Фёдор Басманов во время службы в храме Успения в Кремле объявил о лишении сана митрополита Филиппа (Колычёва).
«Ноября 8-го, в день архистратига Михаила, когда святой Филипп священнодействовал в своей кафедральной церкви, вдруг явился туда любимец царский боярин Басманов, сопровождаемый опричниками. Он приказал прочитать вслух в присутствии всего народа соборный приговор о низложении митрополита. И тотчас бросились на него опричники, совлекли с него святительское облачение, одели его в простую и разодранную монашескую одежду, с позором выгнали из церкви и, посадив на дровни, отвезли в Богоявленский монастырь.
В 1569 году командовал опричными войсками на юге.
Около 1570 года, когда его отец, видный боярин и военачальник, один из инициаторов опричнины, впал в опалу, то, по сообщению князя Андрея Курбского:

Афанасий Иванович Вяземский, князь, опричный боярин; один из организаторов и глава опричников, любимец Иоанна Грозного, после падения Адашева и Сильвестра пользовался неограниченным доверием своего государя, который из его только рук принимал лекарства, приготовленные царским доктором Ленсеем, и с ним только совещался о своих тайных планах. В 1565 году Вяземский был одним из главных советников Грозного по организации опричнины; затем, когда Грозный вздумал обратить дворец в Александровской слободе в монастырь, избрав для этого из опричников 300 человек и назвав их «братией», а себя «игуменом», Вяземский получил звание «келаря». Во время кровавых оргий Ивана Грозного, Афанасий Вяземский, вместе с Малютою Скуратовым, стоял во главе неистовствовавших опричников. Но и Вяземский не избежал общей участи любимцев Ивана Грозного. В 1570 году после новгородского разгрома, он вместе с Федором Басмановым и многими боярами и дьяками был обвинен в том, что вел переговоры с новгородским архиепископом Пименом, «замышляя предать Новгород и Псков Литве, царя Иоанна извести, а на государство посадить князя Владимира Андреевича», Вяземский был арестован и умер во время пыток.

Источник

4. «Второй сорт». Опричнина глазами князя Афанасия Ивановича Вяземского

И сколько поколений русских образованных людей искренне верили в них! Ведь ежели писатель, по-настоящему одаренный, возьмется рассказывать о какой-нибудь эпохе, то все школьные учебники и все многоумные монографии расступятся перед ним, поклонятся, да и дадут ему дорогу впереди себя. Знания, вбитые на школьной скамье, задерживаются в головах лишь случайным образом. Б?льшая их часть выветривается после экзаменов, а то и до экзаменов не доходит… Разве могут сравниваться грубо нарезанные кубики сухой, да еще, по большей части, скверно изложенной информации с художественными образами? Особенно если образы эти выполнены с очевидным талантом, если чувствуется в них пламя небесное? Нет, тут и сравнивать нечего. Роман всегда бил учебник. Талантливо сделанный роман бьет учебники на протяжении многих поколений. Он-то как раз может прищемить душу, бросить якорь в сердце, незыблемо утвердиться в памяти. Худо ли это? Не знаю. Люди простые лучше бы знали историю своего народа хотя бы так; в ином случае они ее скорее всего никак знать не будут.

Но для искушенного человека пользы в художественных образах нет. И для таких персон стоит взломать высказывание боярина Морозова.

Грязной и Скуратов, конечно же, худородны. Но вот Басмановы могли бы успешно местничать с самими Морозовыми. Да и Годуновы относятся к числу старомосковских боярских семейств, хоть и не высшего ранга. И те и другие «родословны». И те и другие — знать. А вот Афанасий Иванович Вяземский — совсем другое дело. Этот человек находится ровно на середине социального пространства, отделявшего огромную массу рядовых «детей боярских» от сливок аристократии. Он принадлежал к числу аристократов «второго сорта». Если только не третьего…

Итак, князя Афанасия Ивановича Вяземского считают большим фаворитом Ивана Грозного, и суждение это справедливо. Странно, что именно этот человек оказался рядом с государем при самом начале опричнины… Поистине странно! Для старых боярских родов, чьим детищем стало это учреждение, он был чужаком. Худородные выдвиженцы — а их в ранние годы опричнины не очень-то пускали на самый верх — также вряд ли могли считать его своим человеком.

Афанасий Иванович Долгий-Вяземский происходил из размножившегося и измельчавшего рода, который в 60х годах XVI века пребывал на грани утраты княжеского титула. В официальных документах того времени последнее поколение Вяземских записывали уже не князьями, а детьми князей. Да, они происходили от рода Рюрика. Что с того? Рюриковичей на Руси XV–XVI столетий жило великое множество. Некоторые из них мечтали о большом селе в качестве столицы родовых владений… А коренные вотчины семейства Вяземских в городах Вязьма и Хлепень были потеряны еще в 90х годах XV столетия <234>. Вяземские могли бы продвигаться по ступеням московской службы, но карьера их не задалась. В Думу никто из них до опричных времен не попал. На воеводские посты их назначали редко. Таким образом, Вяземские не могли поддержать родовую честь: они попросту не располагали для этого необходимыми средствами.

Между тем княжеский титул при московских государях потеряло не одно семейство. Так исчез он у Всеволожей-Заболоцких, Еропкиных и Полевых, происходивших от смоленских Рюриковичей. Вяземские находились в ту пору «на грани», они «захудали». Без малого три десятка их служили в 1550х годах, а в чины пошел только один из них — князь Александр Иванович Вяземский-Глухой. Это примечательная личность, и ниже о ней еще зайдет разговор. Но… он царским фаворитом не стал.

В отличие от Афанасия Ивановича.

Возвышение князя также связано с Полоцким походом 1562–1563 годов. Впрочем, как и возвышение многих других видных опричников. До «Полоцкого взятия» князь Афанасий Иванович не занимал сколько-нибудь заметных постов в армии. Он был человеком небогатым и даже не мог самостоятельно снарядиться в поход, получая деньги из государевой казны «на подмогу».

Отправляясь к Полоцку, князь торжествовал: ему дали пост важный и весьма ответственный — поставили во главе «коша», т. е. царского обоза <236>. Как знать, не оказал ли ему родственную протекцию Александр Иванович? Он-то уже получил к тому времени изрядную известность, мог и попросить за родную кровь…

Афанасий представить себе не мог, скольких седых волос будет стоить ему это назначение. Огромная русская армия двигалась крайне медленно, постоянно возникали «заторы», «истома» и «мотчание», обоз страшно растянулся. По словам летописи, «…путное же царево и великого князя к Полотцску шествие нужно и тихо… От множества… воинского собрания полковые люди и коши в заторех на лесех сметалися, в тесных местех иных полков с кошевными людьми не познати. Царь же и великий князь, много о том скорбя, что путное его шествие медленно, и того для по многим станом дневал. Ездя же царь и великий князь со избранными своими по всем воеводским полком сам и в заторех людей боярам своим и дворянам своего полку велел розбирати и пропущати коегождо в… его полк, да не смешаются полковые люди в ыных полкех, чтобы путному его шествию и делу его в том мотчания не было» <237>. Надо полагать, Афанасий Вяземский день за днем оказывался неподалеку от царя: он был среди тех самых «избранных» — такая уж ему досталась должность. При сложившейся ситуации ему следовало проявить необыкновенную расторопность. Иван IV мог заметить тогда деятельного командира. Поскольку Вяземский впоследствии взлетел высоко, надо полагать, работой «начальника обоза» монарх остался доволен.

Афанасий Иванович стал одним из первых лиц опричнины. Он вошел туда при самом ее основании: был вместе с царем в Александровской слободе, когда велись переговоры, приведшие к введению опричной системы. Иностранцы, оставившие записки о России опричного периода, в один голос называют его среди главных временщиков того времени. Шлихтинг именовал князя «ближним советником тирана»; по его словам Иван IV лекарство брал только из рук своего любимца.

Летом 1565 года князь Вяземский с боярином Басмановым и П. Зайцевым отбирал дворян для службы на опричном дворе и в составе опричного боевого корпуса.

О! Для аристократа «второго сорта» подобное поручение открывало блистательные перспективы.

Князь Вяземский пошел по тому же пути, что и Алексей Данилович Басманов. Он потащил за собой весь род, изо всех сил стараясь обеспечить родне высокие служебные назначения. Целая гроздь Вяземских возвысилась с его легкой руки.

Но о родственниках князя речь пойдет ниже. Важнее другое: как он сам воспользовался благосклонностью государя Ивана Васильевича.

Лично для себя Афанасий Иванович получил немало.

Во-вторых, уже в июне 1566 года он участвовал в дипломатических делах: вел переговоры с литовскими послами. Позднее он «учинял» договор со шведской короной. Затем выполнял тайные дипломатические поручения Ивана IV, пытавшегося вырвать у англичан обещание дать царю и его семье убежище в случае потери престола. В частности, князь организовал тайное свидание Ивана Васильевича с английским дипломатом, переодевшимся в русское платье. И только он присутствовал на засекреченном совещании, только он знал, до какой степени монарх боится заговора собственных подданных, разозленных опричниной. Это означает высшую степень доверия.

В-третьих, Афанасию Ивановичу досталось звание вологодского наместника.

В-четвертых, он получил думный чин окольничего.

Ему, по его породе и «отечеству» за четверть таких благодеяний полагалось истово благодарить Господа Бога и великого государя.

Но личное возвышение — это всего лишь полдела. Захудалые Вяземские воспрянули и разом рванулись вверх по лестнице чинов. Когда-то, в 1562 м, полководец Александр Иванович Вяземский-Глухой, кажется, помог родичу пробиться в начальники государева «коша». Теперь Афанасий Иванович мог сторицей отплатить за такое благодеяние.

Возвысившись в опричнине, Афанасий Иванович «вытащил» на большие воеводские чины родню: князей Дмитрия Ивановича Лисицу Вяземского и Александра Ивановича Вяземского-Глухого. У Болхова осенью 1565 года Дмитрий Иванович числился первым воеводой в небольшой опричной рати, шедшей из Белева; осенью 1567 года его поставили вторым воеводой большого полка на береговую службу под Калугой <242>. А кем он был до опричнины? Ни один источник не упоминает его на сколько-нибудь заметных службах. Можно сказать, к воеводскому уровню он поднялся с уровня нулевого… Кроме того, до опричнины в воеводах ходил и князь Василий Иванович Вяземский <243>, но он был малозаметен в армии; зато в опричной Думе ему достался чин окольничего (1568) <244>. Князь Андрей Иванович Вяземский прежде введения опричнины выполнял крайне незначительные служебные поручения, а в опричные годы, по словам В. Б. Кобрина, «…он был на гораздо более высоких ролях: при походе из Новгорода в Литву в сентябре 1567 г. — первый голова и дворянин “в стану у государя”» <245>. Достались земельные пожалования и почетные «именные» службы и другим представителям обширного семейства Вяземских.

Из этого семейства значительным опытом и способностями обладал только один военачальник — князь А. И. Вяземский-Глухой (или Глухов). Он заслуживает особого внимания, да и почтительного отношения. В отличие от иных князей Вяземских, поднявшихся в опричнине, он и до опричнины достиг на ниве военной службы высоких чинов. Энергия и командирский талант этого человека очевидны. Это был блистательный полководец, гордость всего рода. Летом 1554 года небольшое русское войско вело тяжелые бои под Астраханью. А. И. Вяземский привел туда отряд «вятчан». Тогда Александру Ивановичу постоянно приходилось возглавлять передовые силы, участвовать в боевых столкновениях. Князь действовал дерзко и уверенно. Он наголову разгромил вражеское войско на Волге у острова Черного. Затем неожиданно атаковал стан самого астраханского хана Емгурчея, разогнал неприятеля, захватил его пушки и пищали <246>. В 1563 году под Полоцком он возглавлял отряд из 154 «служилых людей по отечеству», числился сначала есаулом, потом головой; 16 февраля он опять отличился, совершив разведывательный рейд под Бобыничи и взяв там литовских «языков» <247>. Таковы два наиболее ярких эпизода его армейской карьеры. Но, помимо них, князь Вяземский послужил немало. Осенью 1553 года его поставили воеводой в Шацк — на передний край русской обороны против степного юга. В 7070 (1561/62) году Александр Иванович сидел вторым воеводой торопецким уже на западном приграничье, несколько месяцев спустя он возглавил передовой полк во время похода от Великих Лук «на литовскую землю», а затем воеводствовал в Стародубе «за городом» <248>. Такие люди были нужны опричному войску значительно больше их многочисленной родни. Однако никто не отменил для опричнины обычай того времени: во власть идут родом, карьеру делают родом, поднялся один — тяни остальных. Александр Иванович, поднявшийся первым, надо полагать, потянул за собой Афанасия Ивановича, а тот уже в свою очередь помог возвышению всего семейства, не глядя на опыт и реальные заслуги его представителей. В опричнине Александр Иванович четырежды назначался на воеводские должности, а зимой 1567/68 года он даже возглавил самостоятельный отряд опричников под Дорогобужем, направленный туда «по вестям» <249>. Этот командир заведомо превосходил большинство опричных воевод реальными заслугами и для опричного корпуса был просто подарком. Отсюда и высокая частота его назначений. Фактически он играл в армейской иерархии опричнины гораздо более значительную роль, чем Афанасий Иванович, несмотря на то, что царским фаворитом не был и в «дворовых делах» никакой роли не играл. Вероятно, в Александре Ивановиче видели дельного военачальника, вероятно также, что у него был шанс на высокую и притом заслуженную карьеру в армии, но падение князя Афанасия Ивановича Вяземского навредило близким слободского «келаря».

А теперь пришло время увидеть опричнину с точки зрения «крепкого хозяйственника», воеводы и царского оружничего.

Прежде всего, он никогда не был ровней высшим аристократам. В чаяниях успешной карьеры ему по породе и «отечеству» надлежало придерживаться скромных запросов. На порядок более скромных, чем Алексею Даниловичу Басманову-Плещееву и на два порядка более скромных, нежели князю Федору Михайловичу Трубецкому. А он взлетел столь высоко! И восхождение его, очевидное для русского дворянства и приезжих иностранцев, стремительное, сопровождавшееся благодеяниями членам семьи, со стороны выглядело фантастической удачей. У самого же Афанасия Ивановича, надо полагать, голова кружилась от таких высот и дух захватывало при мысли о новых перспективах. Без опричнины не видать ему подобных чинов и подобного влияния как своих ушей! Стало быть, князь Вяземский имел основания грызться с любым врагом за продолжение опричных порядков. В конце концов, за его спиной, как и у великого Басманова, стояла семья: только дай ослабу, и всё ее благоденствие разрушится! Нет, такого допускать нельзя…

С другой стороны, об Афанасии Ивановиче нельзя сказать, что он поднялся «из грязи в князи». При всей «второсортности» он все-таки входил в нижний слой служилой знати. Вяземские считались «родословными людьми». Захудалыми, но никак не безродными. И даже за пределами опричнины некоторые из них — да тот же Александр Иванович Глухой-Вяземский, например, — могли рассчитывать на воеводский чин, на службу при дворе. Кровью, потом, не щадя себя, они имели шанс подняться самостоятельно, хотя процесс карьеры происходил бы в «естественных условиях» намного тяжелее и дольше, нежели в опричнине. А значит, цену себе Вяземские знали. Малые — но Рюриковичи! И у их служебного рвения был предел.

Чем мог Афанасий Иванович отплатить государю за столь щедрые дары? Верной службой, разумеется. Честной работой. Умел хозяйствовать? Нужное дело! Другой вопрос, участвовал ли он в массовых репрессиях. Ведь они начались «делом» конюшего Федорова-Челяднина как раз в ту пору, когда князь Вяземский находился в зените карьеры… Но источники не дают возможности точно определиться с этим. Мог участвовать. И даже, вероятно, обязан был как-то подтверждать свою лояльность государю. Его протеже Григорий Ловчиков прямо занимался душегубством — твердо установленный факт. Но слова «мог» и «вероятно» в качестве аргументов использовать нельзя. Поэтому остается возможность того, что Афанасий Иванович не марал руки кровью, избежал злодейства.

В 1570 году князь попал в опалу в связи с расследованием новгородского «изменного дела» и подвергся опале, а возможно и казни <250>. Его родня распрощалась с блестящей карьерой. Больше воеводами Вяземских при Иване IV не назначали.

Источники не позволяют в подробностях восстановить историю с падением «большого царского фаворита». Тут до сих пор много загадочного. Очевидно, как раз наступил такой момент, когда служебное рвение Афанасия Вяземского исчерпалось, и он не нашел в себе сил поддержать готовящиеся массовые репрессии против Новгорода Великого.

По свидетельству А. Шлихтинга, князь Вяземский в дни фавора ходатайствовал перед царем о возвышении Григория Ловчикова. Тот был возвышен при дворе и разбогател; его «работой» в опричнине стало выполнение карательных функций. Но, как пишет тот же Шлихтинг, Ловчиков «…забыв о благодеяниях, ложно обвинил Афанасия перед тираном, якобы тот выдавал вверенные ему тайны и открыл принятое решение о разрушении Новгорода» <252>. Немецкий дворянин Альберт Шлихтинг попал к нам в плен незадолго до опричнины. Он оказался на службе у царского медика Лензея как переводчик. Осенью 1570 года Шлихтингу удалось бежать, а несколько месяцев спустя он создал записки о «московитских» делах. Источник этот для данного случая имеет особую ценность. Прежде всего, время создания записок отделено от времени опалы, обрушившейся на Вяземского, хронологической дистанцией менее года. Шлихтинг писал по памяти, и память его к тому времени более всего деталей хранила о последнем периоде пребывания в плену. Кроме того, сам Вяземский, скрываясь от расследования, несколько дней провел у Лензея. Таким образом, Шлихтинг мог знать все обстоятельства его падения из первых рук. По его свидетельству, Афанасия Ивановича поставили «на правеж», т. е. подвергли жестокому избиению, а затем вчистую разорили.

Генрих Штаден, немец-опричник, сообщает, как продолжилась судьба князя: Вяземского, оковав железами, отправили в посад Городецкий, где он и умер <253>. Русские источники говорят о лишении его чина оружничего, но о казни нет ни слова. Синодики репрессированных при Иване Грозном имени Афанасия Ивановича не содержат. Зато некоторые его родичи и слуги были убиты. Стало быть, казни он избежал, но с высот положения своего скатился до положения кандальника, видя к тому же крушение всего семейства.

Сообщал ли действительно Афанасий Иванович нечто важное о намерениях царя на берега Волхова? Нельзя сказать точно, но вероятность этого велика. Русские документы того времени упоминают о каких-то «ссылках» между ним и новгородцами. Так что донос Ловчикова, надо полагать, возник не на пустом месте.

Но как оценить эти действия Афанасия Ивановича? Возможно, князь и здесь руководствовался родственным чувством: его сестра была замужем за Н. Фуниковым, а у того в родне состояли новгородские помещики. Но есть и другое объяснение.

Вяземский, как и Басманов, не отступился от государя Ивана Васильевича, когда тот проводил кровавое «расследование» по делу конюшего Федорова. Но от того жесточайшего разгрома Северной Руси, какого возжелал царь, на них повеяло ужасом. Оба все-таки были христианами, оба принадлежали служилой аристократической среде, оба — русские люди, наконец. Каково приходилось им, когда они узнали: монарх направляет опричнину нещадно истреблять их соотечественников, единоверцев, людей, социально им близких? Не захотелось ли им спасти обреченных, вытащить хоть кого-то из-под топора? Что ж, такой ход событий вполне вероятен.

Как видно, не вся опричная верхушка состояла из одних злодеев, корыстолюбцев, душегубов. Кто-то не смог до конца переступить через совесть и презреть спасение души.

Нет возможности подтвердить такую версию документально. Ее надо рассматривать в качестве одной из возможных. Но именно в ней хочется видеть искомую правду, поскольку она позволяет видеть в наших предках высоту души.

Судьба Вяземского особенно интересна тем, что в ней с необыкновенной рельефностью выявляется маршрут, по которому пришлось пройти многим персонам его круга.

К середине XVI века выяснилось, сколь много аристократических родов оказалось за пределами высшего эшелона знати. Военно-служилый класс представлял собой пирамиду, и на вершине ее пребывало родов 15–20. Эти всё решали, делили между собой важнейшие посты в армии и органах управления, вели «большую политику», делясь властью только с государем. Ниже пребывало еще 50–60 родов ниже рангом. Эти могли претендовать на воеводские посты и прорываться в Думу, но только в результате крупных успехов по службе, удачного брака или иного счастливого стечения обстоятельств. Большей частью им давали возвыситься только после того, как они окажут престолу выдающиеся услуги или отслужат полжизни на пылающих границах России. Иными словами, им приходилось к праву рождения, т. е. праву «породы», добавлять права, добытые долгими трудами. Ниже располагался «третий сорт», и где-то на границе между «вторым» и «третьим» сортами находились Вяземские.

Так вот, «второму сорту», в том числе и титулованному «второму сорту», опричнина давала отличный шанс перепрыгнуть через труднопреодолимую границу, отделявшую их от служебного благоденствия «первого сорта». К тому же им не грозило совершенно потерять статус после того, как царь разочаруется в своей опричной затее и отменит ее. Ведь они — не худородные. Они могут бешено местничать, поскольку кровь их очень хороша, это кровь Рюриковичей! У них есть шанс отстоять высокое положение, даже если впоследствии придется тягаться с высшей аристократией — теми же 15–20 родами. «Второй сорт» и без опричнины представлял собой кое-что. Родословные люди, князья, чьи предки когда-то правили на небольших клочках русской земли. Даже Вяземские, «захудалые», измельчавшие Вяземские, — и те стояли на шаг выше заурядного провинциального дворянства. Что же касается способностей к управлению, как военному, так и административному, то ведь и их семейства из поколения в поколение передавали искусство власти…

Для государя Ивана Васильевича этот социальный слой был наилучшим строительным материалом. Старинные боярские рода могли чваниться своим «отечеством» и своим «реваншем» над титулованной знатью. Но не столь уж многие из них оказались в опричнине. А из тех, кто туда попал, не столь уж много оказалось дельных людей. Не всем быть Басмановыми! Худородные по большей части просто не обладали нужными способностями и могли использоваться главным образом в карательных операциях. А «второй сорт» наших княжат чванливостью, надо полагать, не отличался: не тому жизнь учила… Им приоткрыли дверцу, за которой вилась лестница наверх, и потребовали оплатить более высокую скорость карьеры честной службой. Они и рады! Эти дали золотой слой опричных служильцев и составили самый надежный сегмент опричного военного командования.

Конечно, до высот, достигнутых князем Афанасием Ивановичем Вяземским, никто из них не добрался. Зато и судьбы его большинство избежало. «Второй сорт» получил за опричную службу кое-что, продвинулся в чинах, а когда опричнине пришел конец, его представителям удалось сохранить полученное. Некоторые даже вошли, хотя и трудно, хотя и через местнические стычки, в состав «первого сорта».

Вот несколько примеров.

Для начала — братья Хворостинины, вышедшие из ярославских Рюриковичей, но не обладавшие при дворе серьезным весом.

Князь Дмитрий Иванович Хворостинин за семь лет службы в опричнине несколько раз удостаивался поощрений. Его, например, ставили первым воеводой Зарайска — города с каменным кремлем. Ему также пожаловали думный чин окольничего. Царь не слишком жаловал воеводу, бывали и опалы, но все-таки князь Хворостинин скорее преуспел, чем потерял в служебном статусе <254>. Его отец, князь Иван Михайлович, впервые получил «именное» назначение в 1538 году, а окольничество он выслужил к 1562-му, пройдя четверть века военной работы. У отпрыска эта хронологическая дистанция более чем вдвое короче: всего лишь одиннадцать лет!

Весьма заметно продвинулись на воинском поприще братья Дмитрия Ивановича.

Первый из них, Андрей Иванович, начал получать «именные» службы лишь в опричнине, прежде разряды его «военную работу» не улавливают. Впрочем, среди опричных воевод он появился очень рано, еще в 1565 году, под Болховом (как третий воевода); под Калугой осенью 1567 года он фигурирует как второй воевода в сторожевом полку <255>. Андрей Иванович попал в состав опричных воевод, очевидно, молодым человеком, особой роли в армейской организации опричнины он не сыграл, карьеру же сделал намного позднее, в следующее царствование. По словам Рейнгольда Гейденштейна, относящимся, правда, к 1581 году, у Андрея Ивановича была репутация человека, пользовавшегося уважением государя «по телесной и нравственной силе».

Петр Иванович также попал в опричнину относительно молодым, не имея командного опыта. Ходил в рындах, воеводствовал в Юрьеве (это уже заметное назначение), а в полковых воеводах был лишь раз, под занавес опричнины: в 1572 году, при отражении крымского наступления, его поставили вторым воеводой полка левой руки.

Федор Иванович более заметен. Он, очевидно, был старше Андрея и Петра, в разрядах он появляется на исходе 1550х. В опричнине Федор Иванович изначально занимал малозначительные должности, но в поздний период ее истории прорвался к воеводским постам. Во время царского похода «на берег» в мае 1571 года он числился вторым дворовым воеводой, а через год, когда царь с большой армией и опричной свитой отправился против шведов, князя Ф. И. Хворостинина оставили старшим военачальником в Слободе <258>. Очевидно, царь доверял ему.

Похоже, князей Андрея, Петра и Федора «втащил» в опричнину их старший брат, Дмитрий. Их положение, надо полагать, зависело от его статуса. И лишь Федор Иванович в последние два года опричнины мог играть серьезную самостоятельную роль. Все братья Хворостинины продолжили делать карьеру после опричнины, главным их поприщем стала военная служба, и они добились положения видных военачальников. В частности, князь Андрей Старко Хворостинин участвовал в героической обороне Пскова от войск польского короля Стефана Батория. Да и все братья Хворостинины служили честно, позора не принесли ни себе, ни русскому оружию. Правда, никто из них не превзошел Дмитрия Ивановича в полководческом таланте.

Другой пример — князь Иван Петрович Охлябинин, из тех же ярославских Рюриковичей, что и Хворостинины.

Он был в опричном войске одним из ставленников клана Плещеевых, поскольку женат был на двоюродной племяннице боярина А. Д. Плещеева-Басманова. В походе на Полоцк зимой 1562/63 года он был есаулом и действовал весьма активно <259>. По всей видимости, у князя Охлябинина было военное дарование: его назначали на видные воеводские должности весьма часто. Он оказался одним из тех, кто составил костяк опричного командного состава. Трижды его направляли в составе опричных армий на «береговую службу» под Калугу — один раз во главе передового полка, два раза — во главе полка левой руки <260>. Зимой 1568/69 года он числился вторым воеводой в опричном отряде, поставленном у Великих Лук «по вестям»; был также вторым воеводой в опричном отряде у «Ржевы Володимировой» <261>. Падение родни, семейства Плещеевых-Басмановых, дурно сказалось на карьере Ивана Петровича. Во время выхода опричного корпуса под Тарусу осенью 1570 года Охлябинин числится в нем всего лишь вторым воеводой сторожевого полка <262>, т. е. на значительно менее высокой должности, чем прежде. А битва у Молодей застает его в роли «письменного головы» — даже не воеводы… <263>Впрочем, позднее, после полного расформирования опричнины, честь получения воеводских назначений в крепостях и полках будет ему возвращена. Как видно, в опричном войске его способности были замечены и высоко оценены монархом.

Князь Василий Андреевич Сицкий — фигура даже более заметная для опричнины, нежели Хворостинины и Охлябинин.

К середине XVI века Сицкие — одна из младших ветвей князей ярославских <264>— не были совершенно захудалым родом, но и не добились выдающихся успехов на службе. Они время от времени назначались на воеводские посты в полки и крепости, но не на первые позиции; до Василия Андреевича никто из них в московских думных чинах не бывал. По служебному статусу Сицкие сравнимы с родичами — Охлябиниными и Хворостиниными, также происходившими из ярославских князей, но стояли несколько ниже этих ветвей.

В исследовательской литературе общим местом стало утверждение, согласно которому статус Василия Андреевича резко подскочил благодаря удачной женитьбе. Супругой князя стала Анна Романовна Захарьина-Юрьева, родная сестра Анастасии Романовны Захарьиной-Юрьевой, первой жены Ивана IV. С. Б. Веселовский считает непреложным фактом: «Василий Андреевич… попал в Опричный двор, несомненно, по свойству с царем» <265>. Что ж, удачный брак действительно объясняет, почему представитель семейства, относительно невысоко стоящего в иерархии русской служилой аристократии, оказался «в приближении» у царя. Василий Андреевич уже в 50х годах был рязанским дворецким, вошел в Думу, оказался в боярах при царевиче Иване Ивановиче <266>. И это достаточные основания, чтобы не видеть в переходе Василия Андреевича с думным чином в опричную Думу ничего необычного: до опричнины князь пребывал в окольничих, опричнина же дала ему звание боярина <267>. Однако этого еще далеко не достаточно, чтобы объяснить его появление в составе командования опричного боевого корпуса.

На военной службе в опричных полевых соединениях кн. В. А. Сицкий оказался в сентябре 1570 года. Его поставили вторым воеводой самостоятельного опричного отряда под Калугой, при первом воеводе — князе Ф. М. Трубецком <268>. Весной 1571 года Василий Андреевич был назначен третьим воеводой сторожевого полка в царском походе против крымцев <269>. В дальнейшем, уже в период распада опричной военной машины, князь Сицкий сопровождает Ивана IV в походах как «боярин из опричнины»; осенью 1571 года Василий Андреевич участвовал в смешанном земско-опричном походе на шведов как второй воевода сторожевого полка и принялся местничать со своим первым воеводой Замятней Сабуровым; от монарха на вопрос о том, как решить местнический спор, был получен ответ: «…з Замятнею без мест, а как придут с службы з государевы, и государь князю Василью в отечестве с Замятнею велит счет дати» <270>. Любопытно, что это не единственный случай местнической тяжбы князя В. А. Сицкого в период опричнины: Р. Г. Скрынников обратил внимание на тяжбу «в отечестве» царского свояка Василия Андреевича с другим видным опричником, И. А. Бутурлиным <271>. Ну а после отмены опричных порядков, на протяжении середины — второй половины 1570х гг., не слишком родовитый аристократ вынужден был то и дело вступать в местнические разбирательства, отстаивая высокий служебный статус <272>. Как видно, удачный брак, хоть и возвысил князя Сицкого, но не сделал его положение прочным.

«Второй сорт» после опричнины местничал неистово! Иначе и быть не могло: их пытались столкнуть вниз, а они дрались изо всех сил, отстаивая новое, более высокое положение.

Итак, в ранней опричнине Василий Андреевич не воеводствовал. На командной службе в опричной армии он оказывается, как и многие другие титулованные служилые аристократы, в 1570 году. Видимо, сыграл роль его прежний командный опыт, довольно обширный. По сообщению В. Б. Кобрина, военная служба князя В. А. Сицкого впервые фиксируется разрядом 1549/1550 года — поход на Казань в качестве сопровождающего лица при Иване IV <274>. В 1554 году Василий Андреевич ходил вторым воеводой сторожевого полка на луговую черемису в составе большой армии кн. И. Ф. Мстиславского <275>. Летом 1556 года Василий Андреевич сопровождал царя Ивана Васильевича в серпуховском походе против крымцев; весной 1559 года он отправился четвертым воеводой большого полка на юг, против Девлет-Гирея.

Видно, что военные назначения в опричнине у князя В. А. Сицкого ничуть не выше тех, что он занимал задолго до учреждения опричной системы, еще в 1550х. Таким образом, речь не шла о повышении, о военной карьере. Просто опричному боевому корпусу понадобились новые командные кадры, и тут кстати оказался опричник с думным чином, облеченный доверием царя и притом обладающий командными навыками.

Тем не менее участие в военных мероприятиях опричнины стало важной ступенькой в карьере князя В. А. Сицкого. Во-первых, он все-таки удостоился боярского чина именно на опричной службе. Во-вторых, его, что называется, «заметили» как полководца, именно когда он исполнял обязанности опричного воеводы.

Осенью 1572 — зимой 1573 года (через несколько месяцев после отмены опричнины) совершается крупное военное предприятие: поход большой армии во главе с Иваном IV в Ливонию. Результатом похода стало взятие Пайды. Василий Андреевич участвует в пайдинской кампании как второй воевода государева полка — после царевича Михаила Кайбулича (т. е. фактически первым среди русских воевод полка) <277>. Эта должность говорит либо о возросшем доверии со стороны царя, либо о том, что военные способности князя Сицкого были в период опричной службы замечены и высоко оценены. Переход из вторых воевод сторожевого полка во вторые (фактически же первые) воеводы государева полка — это весьма значительное служебное достижение. Из-под Пайды в начале 1573 года Василий Андреевич был отправлен всего лишь как второй воевода сторожевого полка в корпусе князя И. Ф. Мстиславского, двинувшемся по направлению к Колывани. Там корпус был разбит и понес тяжелые потери. Но князь В. А. Сицкий уцелел, и уже в апреле 1573 года разряды называют его вторым воеводой сторожевого полка на новом месте — в составе армии, вышедшей на «береговую службу». Через полгода он участвовал в сборах похода на мятежную «черемису» <278>. В 1576 году ему доверили возглавить «наряд» (артиллерию) в большой армии, выступившей на юг, против крымцев <279>. А на следующий год, во время масштабного вторжения русской армии в Ливонию, Василию Андреевичу доверили место одного из воевод большого полка <280>. Это — заметное служебное повышение, которое князю удалось закрепить. Летом 1578 года князь Сицкий отправился вторым воеводой в большой полк русской армии, изготовившейся к наступлению на Кесь (Венден). Однако на этом карьера Василия Андреевича завершилась. Боевые действия под Венденом сложились для наших войск неудачно, и там князь В. А. Сицкий сложил голову осенью 1578 года.

Постоянные назначения на командные посты в действующую армию, а также очевидный служебный рост свидетельствуют о том, что Василий Андреевич по результатам службы в опричном боевом корпусе мог получить репутацию способного военачальника.

Примеров возвышения аристократов «второго сорта» в опричнине или хотя бы несколько позднее — после того, как государь видел кого-то из них в деле и пожелал приблизить, — гораздо больше. Это скорее правило, чем исключение. Второстепенная служилая знать, менее всего замаравшись опричными душегубствами, более всего получила от опричной службы и многое из полученного сумела сохранить. Опричнина сама сослужила ей добрую службу.

А для русской военно-политической элиты восхождение даровитых представителей этого слоя на более высокую ступень явилось вливанием «свежей крови».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Вяземский, Афанасий Иванович

Художественное отображение

Источник

Полезное

Смотреть что такое «Вяземский, Афанасий Иванович» в других словарях:

Вяземский, князь Афанасий

Смотреть что такое «Вяземский, князь Афанасий» в других словарях:

LiveInternetLiveInternet

—Метки

—Рубрики

—Цитатник

—Музыка

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Друзья

—Постоянные читатели

—Статистика

Князья Серебряные: три прототипа героя романа об опричнине

Почему Серебряные

Свидание Никиты Серебряного с Еленой Морозовой

Судьба Петра

Судьба Василия

Последний из Серебряных князей

4. «Второй сорт». Опричнина глазами князя Афанасия Ивановича Вяземского

Читайте также

Опричнина глазами царя Ивана Васильевича

1. Отец-основатель. Опричнина глазами боярина Басманова

2. Случайный человек. Опричнина глазами князя Федора Михайловича Трубецкого

3. Сыщик. Опричнина глазами князя Василия Ивановича Темкина-Ростовского

1. Неуемный честолюбец. Опричнина глазами Михаила Андреевича Безнина

2. «Первый в курятнике». Опричнина глазами Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского по прозвищу Малюта

§ 69. Воцарение князя Василия Ивановича Шуйского

Основные вехи биографии великого князя, государя всея Руси Василия III Ивановича

ДУХОВНАЯ ГРАМОТА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ДМИТРИЯ ИВАНОВИЧА (1389 ГОД)

Слово о житии и о преставлении князя Дмитрия Ивановича, царя русского

Второй Рим глазами Третьего: Эволюция образа Византии в российском общественном сознании

69. ДОГОВОРНАЯ ГРАМОТА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ДИМИТРИЯ ИВАНОВИЧА И БРАТА ЕГО КНЯЗЯ ВЛАДИМИРА АНДРЕЕВИЧА С ВЕЛИКИМ КНЯЗЕМ ТВЕРСКИМ МИХАИЛОМ АЛЕКСАНДРОВИЧЕМ

70. ДОГОВОРНАЯ ГРАМОТА ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ ДИМИТРИЯ ИВАНОВИЧА ДОНСКОГО С БРАТОМ ЕГО КНЯЗЕМ ВЛАДИМИРОМ АНДРЕЕВИЧЕМ

Вам также понравится

Что такое пасе и чем она занимается

Миопия высокой степени что это такое у взрослых

Метеоризм что это такое симптомы причины

Добавить комментарий Отменить ответ