Мишель фуко с чего начать
5 книг о том, как подступиться к жизни и творчеству Мишеля Фуко
На подступах к такому сверхизученному автору, как Мишель Фуко (1926—1984), главным вопросом оказывается не «как осилить всю эту фантастическую библиотеку разнообразных исследований?» (единственно верный ответ: никак), но скорее «с чего бы начать, чтобы не оступиться на первом же шаге?». К счастью, среди необъятной литературы о Фуко есть немало простых, компетентных вводных книг. О некоторых из них пойдет речь в этой подборке. Приоритет отдан переводной литературе, но есть две (к несчастью, покамест не переведенные) книги на английском — впрочем, довольно доступном английском. От читателя требуется минимальный интерес к философии и умение получать удовольствие от чтения теоретической литературы. Всю остальную работу нижеследующие авторы сделают — уже сделали — за него.
Начну с самого очевидного, а именно с первой и по-прежнему самой авторитетной биографии Мишеля Фуко авторства Дидье Эрибона, которая каким-то мистическим образом была издана на русском в серии «ЖЗЛ» где-то между Львом Гумилевым и Екатериной Первой (перевод местами игривый: Бейтсон тут — Батесон, Базалья — Базаглий). Именно Эрибон ответственен за образ «того самого» Фуко, которого мы все знаем, — с привычными родовыми пятнами вроде ненависти к папе-врачу, суицидальными склонностями и легендарной «лисьей» хитростью.
Большое преимущество книги Эрибона в том, что автор прекрасно знает и своего персонажа, и тот специфический интеллектуальный и бытовой контекст, в котором последний существовал (по словам Эрибона, Фуко сам незадолго до смерти предлагал ему сделать совместную книгу интервью; можно сказать, что данная биография — что-то вроде реализации этого замысла post mortem).
Опасность тут в том, что авторское «прекрасное знание» миметически перенимает читатель: с легкой руки автора мы быстро начинаем воспринимать всех этих Альтюссеров и Бартов как стародавних друзей, хотя действительно читаемый текст дает нам очень приблизительное представление о том, кто такие все эти люди и в чем их настоящие заслуги. Чтобы избавиться от этого первично-ложного узнавания, надо читать совсем другие книги.
В отличие от работы Эрибона эта книга — не биографическая, но интерпретативная (и в немалой мере апологетическая). Однако сближает их то, что Поль Вен, как и Дидье Эрибон, был лично знаком с самим Фуко и в целом с контекстом эпохи. Интерпретация теории, построенная не на тщательном изучении текстов, но на неизбежно субъективных выводах из личного общения с героем — часто опасный и могущий ввести в заблуждение подход к исследованию. По счастью, результат у Вена обратный: его книга удачно дополняет и комментирует мысль Фуко в самых темных и противоречивых ее моментах.
В каком-то смысле эта небольшая книга выполняет важную, но непопулярную работу — она остужает головы, снижая пафос самых скандальных (теоретически, не биографически) сюжетов из Фуко, демонстрируя их взвешенность, их связность, их логику. Вряд ли именно с книги Вена стоит начинать знакомство с Фуко, однако она послужит хорошим гидом для тех perplexed, которые, как это однажды случилось с Сартром, впали в экзистенциальный кризис после прочтения «структуралистских» текстов философа, из которых узнали, что «человек», представляете, «умер».
P. S. Чтобы извлечь из апологетики Вена максимальный КПД, имеет смысл прочитать его статью «Фуко совершает переворот в истории», которая выходила на русском в качестве приложения к его книге «Как пишут историю».
Книга американских интерпретаторов (и отчасти последователей) Фуко, пожалуй, один из наиболее авторитетных собственно философских комментариев к его интеллектуальному наследию. Причем мысль авторов хитро балансирует между в общем-то антифукианской интенцией дать целостный образ мысли и, главное, «метода» самого Фуко — и вполне фукианской манерой повсеместно рассеивать, отклонять и всячески будоражить эту (мнимо-не-мнимую) целостность.
Результат, соглашусь, подтверждает канонический в глазах многих позднейших исследователей статус этой работы: одновременно познавательная и увлекательная, хотя и непростая книга Дрейфуса и Рабиноу показывает, какими лесными путями и царскими тропами сложная мысль обретает свою легендарную сложность — в мертвых петлях между структурализмом и герменевтикой, феноменологией и анализом речевых актов.
Дополнительный авторитет этой книге придает тот факт, что она, будучи изданной незадолго до смерти Фуко, заслужила от него самого статус «лучшей интерпретации» его творчества. Звучит это отчасти внушительно, отчасти же — если припомнить любовь и умение французского философа водить всех нас за нос — несколько иронично.
На месте этой книги могли быть другие (к примеру, биография Фуко авторства Дэвида Мэйси, книги Тимоти О’Лири Foucault and Fiction или Foucault and the Art of Ethics), но я решил упомянуть именно ее с простой «добродетельной» целью: чтобы немножко ее защитить. В самом деле, мало какая книга, биографическая или интерпретативная, о Фуко удостоилась такой ненависти от самых разнообразных интеллектуалов (в том числе очень достойных — к примеру, от Элизабет Рудинеско). «Скандальность» тому виной: книгу Миллера ругают за то, что он свел Фуко — его жизнь, его мысль, его в целом — к банальной, «вульгарно фрейдистской» идее об инстинкте смерти, который-де сквозит у Фуко тут и там — в его радикальности, антигуманизме, увлечении садомазо etc., — так собирая единое «произведение-Фуко» во всей его извращенной тотальности.
Главное же ее достоинство в том, что она демонстрирует сложного и живого персонажа в неровном движении его жизни и мысли. Это последнее вообще редкость для биографической литературы, лениво стремящейся к вылизанной монументальности, что делает книгу Миллера штучной и точно рекомендуемой к прочтению.
В конце я хотел бы чуточку выйти за рамки темы и упомянуть книгу, посвященную не только, не столько Фуко (хотя и ему тоже), но именно тому интеллектуальному контексту, в котором он существовал, в его целом. Книга Уикса представляет собой образцовое историко-философское введение в избранную проблематику — с широкой тематической панорамой, с подробными, очень доступно (и вместе с тем компетентно) написанными разделами по отдельным философам (от Тейяра де Шардена до Лиотара и от дадаистов до Деррида) и, главное, с четко прослеженными связями (преемственности, пересечения, отталкивания) между ними.
При этом раздел о Фуко (в частности, и о постструктурализме в целом) тут один из самых увлекательных и полезных — если пока что нет времени, возможности или желания продираться сквозь канонические дебри Дрейфуса и Рабиноу, можно смело начинать с Уикса, который куда более user friendly.
Остается только сожалеть, что эта чудесная книга не переведена на русский язык — вместо куда более рыхлых и путаных ее аналогов (вроде «Современной французской философии» = «Тождественного и иного» Венсана Декомба — хотя и это, честно сказать, далеко не самый плохой способ увлекательно провести день-другой).
Фуко Мишель: биография и философия
Фуко Мишель – французский историк и философ, научные интересы которого охватывают весьма широкий спектр знаний. Считается самым авторитетным и оригинальным из современных французских мыслителей. Сегодня мы с вами узнаем, через что в своей жизни прошел Мишель Фуко. Кратко рассмотрев его основные книги, мы получим более полное представление о философе.
Детство
Поль Мишель Фуко родился в 1926 году на юге Франции, в небольшом городке Пуатье. Его отец, как и дедушка, был профессором анатомии и экспертом в области хирургии. Он работал в медицинском институте. Дедушка Фуко по маминой линии также был медиком. Следовательно, когда родился Поль-Мишель, вся семья была уверена, что он пойдет по стопам старших Фуко. Однако мальчик выбрал другой жизненный путь, в чем его полностью поддерживала мать. Это была не единственная традиция, которую нарушил будущий философ.
В семье Фуко было принято, что каждый мальчик получает имя Поль. Мать была против этой традиции, поэтому, несмотря на то что официально ребенок был назван Полем, у него было второе имя – Мишель. Вопреки школьным спискам, Мишель Фуко просил всех своих друзей не называть его именем отца, которого он, будучи юношей, откровенно ненавидел.
Школа
До 1943 года Фуко учился в гимназии, расположенной в его родном городке. Когда он учился в школе, Франция переживала трагические времена. В 1940 году городок Пуатье оккупировали фашисты. За неповинность они убили двух школьных учителей Фуко. Вспоминая свое отрочество, Мишель сделал вывод, что все самые яркие впечатления этого возраста у него были связаны с войной и политикой. Он помнит свое потрясение от гибели учителей и ужас в глазах испанских беженцев. «Ужасные события, происходящие в мире того времени, оставили в памяти детей гораздо более яркое впечатление, нежели их семейные отношения», – резюмирует свои воспоминая Фуко Мишель. Возможно, именно благодаря тому ужасу, который Фуко пережил в детстве, он стал интересоваться историей и философией.
Высшее образование
Когда война закончилась, Фуко поехал в Париж и начал готовиться к поступлению в «Эколь Нормаль» – Высшую нормальную школу. На тот момент она входила в ряды наиболее престижных учебных заведений Франции. В 1946 году Фуко поступил в вуз, который стал новым этапом в его жизни.
В школе «Эколь Нормаль», которая подарила Франции множество известных философов, царила своеобразная атмосфера. Молодых студентов постоянно сравнивали с успешными выпускниками прошлых лет. Стены учебного заведения были пропитаны соперничеством, интеллектуальными притязаниями и стремлением к самореализации. Впоследствии многие студенты этого престижного вуза, в том числе и Фуко Мишель, отзывались о своей «альма матер» не лучшим образом. По их словам, в «Эколь» каждый показывал себя не с лучшей стороны, у каждого был своей личный невроз.
Тем не менее столь удручающая атмосфера не помешала Фуко выделиться. Он показывал поразительную работоспособность и эрудицию. Вместе с тем парень любил высмеять своих соратников со злой ироничностью, за что заслужил репутацию психически больного. Со временем все стали избегать общения с Фуко, он замкнулся.
Психическое расстройство
Мишель Фуко, история становления которого началась с психологического расстройства, был совершенно не приспособлен к коллективному существованию. А по правилам Высшей нормальной школы студенты жили в общежитии по 6 человек в комнате. В 1948 году парень совершил попытку самоубийства. После этого отец записал его на прием к одному из лучших психиатров на тот момент. Этот ужасный эпизод из жизни будущего философа дал ему право на отдельную комнату в общежитии. Говоря о психических расстройствах, нельзя не упомянуть про гомосексуальные наклонности Фуко, которые еще больше усложняли его жизнь.
В университете он увлекался психологией и психиатрией. В 1948 году он получил степень лиценциата по философии, а через год – такую же степень по психологии, а также диплом Парижского психологического института. А в 1952-м в этом же институте Фуко получил диплом по психопатологии.
Начало карьеры
После института Фуко Мишель много работал со швейцарскими экспертами-экзистенциалистами. Позже он получил должность психолога в госпитале Святой Анны. Среди пациентов молодого психолога были тюремные заключенные, страдающие психологическими расстройствами. По словам Фуко, его деятельность в тюремном госпитале совершенно не отличалась от работы в типичных провинциальных госпиталях.
В период с 1951 по 1955 год Фуко работал преподавателем психологии в университете города Лилля, а также в своем родном учебном заведении – Высшей нормальной школе. Он часто водил своих студентов в госпиталь Святой Анны, чтобы продемонстрировать им больных.
Хайдеггер и Ницше
В студенческие годы и во времена зарождения профессиональных взглядов Фуко Францию, с точки зрения философии, наполняли такие направления, как марксизм, феноменология и экзистенциализм. Самым влиятельным французским философом тогда считался Ж. Сартр. Марксизм, как и экзистенциализм, рассматривал связь отчуждения с сущностью человека. Фуко любил оба эти направления философской мысли еще с молодости. Был период, когда он очень серьезно увлекся учением Хайдеггера. Чтобы изучать его труды, а также труды Гуссерля, Фуко даже выучил немецкий язык. Чтение работ Хайдеггера привело Поля Мишеля к знакомству с трудами Ницше, глубокое уважение к которым он пронес через всю жизнь. Ницше своеобразно повлиял на мировоззрение Фуко. Он разглядел в трудах Ницше идею генеалогии, в то время как все остальные находили в них рассуждения о морали, злобе и зависти.
Марксизм
Кроме генеалогического подхода Ницше, значительную роль в становлении взглядов Фуко сыграли гегельянство и марксизм. Мишель не только тщательно изучал Маркса в студенческие годы, но и находился в рядах Французской коммунистической партии с 1950-го года. Правда, через несколько месяцев после смерти Сталина Фуко покинул ее, разочаровавшись. За недолгое время пребывания в партии он фактически возглавил целый кружок молодых студентов Высшей нормальной школы, которые под влиянием политизации молодежи также вступили в партию. С тех пор Фуко на всю жизнь остался до мозга костей политизированным.
Изучая работы Маркса и труд «Дело Лысенко», Фуко увлекся властными отношениями в формировании знаний разных типов. Он исследовал те властные отношения, которые игнорирует классический марксизм. Это отношения учителя с учеником, врача с пациентом, родителя с ребенком, надзирателя с заключенным и так далее. По сути, на протяжении всей творческой эволюции Фуко осмысливал эти отношения.
Странствия
После политической деятельности в жизни Фуко начался период странствий. Он работал в Варшаве, Гамбурге и Упсале. В эти годы на свет появилась первая книга, которую самостоятельно издал Мишель Фуко, – «История безумия». В период с 1966 по 1968 год мужчина преподавал в Тунисе. Он также неоднократно выступал с лекциями в Японии, Бразилии, Канаде и Америке. Постепенно все больше и больше проповедовал философские взгляды Мишель Фуко. «Слова и Вещи» – очередная книга философа, которая увидела свет в 1966 году. В ней автор рассмотрел сдвиг в истории западного знания, который повлек за собой современную форму мышления, которая в первую очередь является мышлением о человеке. Данная область, будучи эписистемой, предшествует словам, жестам и восприятиям.
Наиболее благоприятным краем для жизни Фуко счел Калифорнию, которую он часто посещал в дальнейшем. Здесь гомосексуалисты решительно могли отстаивать свои права.
«История безумия»
Возвращаясь к годам, которые предшествовали изданию этой книги, стоит отметить, что многие французские ученые того времени проявляли интерес к психиатрии. По словам Жана Ипполита, любимого учителя Фуко, изучение безумия как человеческого отчуждения стоит в центре антропологии. Сумасшедший дом, по его словам, – это приют для людей, которые не могут существовать в бесчеловечной среде. Эти слова отлично иллюстрируют вектор, которого придерживался в своих трудах сам Мишель Фуко. Книги философа затронут эту тему еще не раз.
Мишель считал, что до него объективного знания о безумии не было, а был лишь набор формулировок. По мнению Ипполита, безумие является крайней степенью отчуждения, которое, в свою очередь, считается неотъемлемой частью человеческой сущности. На основе этих суждений постепенно проводилось исследование генезиса современного европейца, которому Мишель Фуко посвятил всю жизнь. И первым пунктом на пути изучения этой темы стала книга «История безумия».
В данной книге Фуко пытается проиллюстрировать, как постепенно формировался опыт психических болезней, которые отражаются в искусстве и философии. На основании обилия исторических данных он показал, что у общества XVI-XVII веков фактически не было такого понятия, как психическая болезнь. Были лишь общие представления о неразумии, которое приписывали всем, чье поведение было далеким от нормы: бродягам, попрошайкам, колдунам, алхимикам. Таким образом, психическая болезнь как некая культурная реальность является продуктом относительно нового времени.
«Надзирать и наказывать»
Вторая книга, которую издал Мишель Фуко, – «Надзирать и наказывать: рождение тюрьмы». Она продолжает развивать тему генезиса современного человека, как и первый том книги «История сексуальности». Труд философа в конце концов выливается с масштабную концепцию формирования общества, которая в XIX веке пришла на смену эпохе Просвещения и революций буржуазии. Фуко доказал, что в этом обществе была особая, небывалая раньше система властных отношений. Он назвал ее «властью над живым как биологическим видом». Власть такого типа представляет собой постоянно действующий и развивающийся механизм тотального контроля. Одной из ключевых технологий управления была дисциплинарная власть, которую Фуко описывает в книге «Надзирать и наказывать».
Новые формы власти
В XIX веке не только медицина, но и педагогика вместе с юриспруденцией стали уделять большое внимание психологическим отклонениям, которых в результате было открыто довольно много. Вместе с тем мобилизовались новые формы власти, которые базируются на том, чтобы сверять индивида с нормой. К ним можно отнести власть врачей, учителей, родителей и психиатров. Таким образом, постоянный контроль над нормальностью человека приучает его быть объектом власти и оценивать себя в зависимости от степени соответствия с нормой, отмечает Мишель Фуко. Безумие в этом контексте представляет собой нечто, открывающее сущность человека.
Фуко считал, что в своих исследованиях он больше философ, нежели историк. Как говорил Мишель Фуко, философия нацелена на исследование истоков сложившихся событий и попытку понять, что было бы при другом исходе.
В 1970 году на инаугурационной речи в Коллеж де Франс Фуко впервые рассмотрел власть под тем углом, под которым она была представлена в работе «Надзирать и наказывать». Он проанализировал происхождение тюрьмы в современном понимании, а также связанные с ней устои. Философ рассмотрел тюрьму как место, в котором учения о человеке могли бы получить применение, прежде чем методы распространились бы на остальное общество.
Последние годы
Во втором и третьем томах книги «История сексуальности», которые Мишель Фуко издал практически перед смертью, он продолжает рассматривать происхождение моральных постулатов человечества через сексуальную этику. Но здесь он гораздо меньше внимания уделяет деятельности власти.
Осенью 1983 года Мишель Фуко, биография которого весьма необычна, последний раз съездил в Америку. Зимой, как утверждал один его знакомый, философ узнал, что болеет СПИДом. 25 июня следующего года Мишель Фуко скончался.
Философия Мишеля Фуко
Предмет: Философия
Тип работы: Реферат
У вас нет времени или вам не удаётся понять эту тему? Напишите мне в whatsapp, согласуем сроки и я вам помогу!
На странице рефераты по философии вы найдете много готовых тем для рефератов по предмету «Философия».
Дополнительные готовые рефераты на темы:
Введение
Предмет современной философии представляет для человека много специфических трудностей. Сложность, лежащая на поверхности, заключается в разнообразии тем, точек зрения, мыслителей и их последователей. Часто, читая труды «великих умов», создается впечатление, что автор даже не пытался сделать смысл своего произведения понятным каждому. И это впечатление почти всегда оправдано, поскольку с точки зрения большинства философов чтение философской литературы — дело элитарное, а не массовое, так что наличие такого интереса со стороны читателя говорит о его подлинном интересе. Но трудности не лежат на поверхности: читая текст, на первый взгляд, создается впечатление, что в нем говорится о самоочевидных вещах и ничего нового не открываешь. Но когда вы копнете глубже, вы обнаружите, что упустили или даже не поняли главную идею. Только сами философы, имеющие один и тот же предмет, могут достаточно хорошо понимать друг друга при обсуждении своего предмета, потому что они используют «общий язык» понимания и знают, о чем говорят.
Исходя из вышеизложенного, можно сказать следующее: «Философия — это особая формация культуры, характерная для конкретного народа или конкретной исторической эпохи, суть которой заключается отнюдь не в накоплении знаний и все более глубоком постижении природных и социальных реалий. В каком-то смысле она ближе к литературе или живописи, не говоря уже о религии, и включает в себя не только знания, но прежде всего мировоззрение и систему ценностей, которые отличают конкретный народ и конкретный период истории.
XX век — это век критического преодоления панлогистического философского идеализма. Фокус внимания смещается с проблем отрицания на проблемы утверждения. Прежнее единодушие в отношении основного вопроса и предмета философии было забыто. Но нельзя отрицать, что все философы XX века в принципе используют в основном идеи и смыслы предшествующей философии. Поэтому новые идеи и концепции этого века в значительной степени основываются на теоретических источниках предыдущей эпохи и несут в себе либо критический, либо инновационный характер. Новые мыслители, пришедшие на смену прежним, критиковали попытки безоговорочно считать естественные науки образцовыми и распространять методы этих наук на всю область знания.
Но какие самые важные инновации формировали философию в те годы? На мой взгляд, самые важные инновации произошли во французской философии, где мы можем наблюдать переход от поколения «трех N», как говорили после 1945 года, к поколению трех «мастеров подозрения», как будут говорить в 1960-е годы. Три «Н» — это Гегель, Гессерль, Хайдеггер, а три «мастера подозрения» — Маркс, Ницше и Фрейд. Они являются самыми «громкими» мыслителями того времени во Франции и в Европе в целом, но это вовсе не означает, что другие последователи не имели значительного веса.
Французская философия 20 века делится на следующие этапы:
Из всех четырех этапов наиболее специфическим, наиболее инновационным и тем, которому я хотел бы уделить больше внимания, является, на мой взгляд, этап структурализма.
Структурализм неоднозначно понимается французскими исследователями, о чем свидетельствуют многочисленные дискуссии в различных журналах и на конференциях. Ясно одно: структурализм не ограничивается конкретными научными проблемами, он не является новой философской школой, подобно неогегельянству, неокантианству, бергсонизму, экзистенциализму и другим. Это не новая «мода», а научный метод познания, на который повлияло развитие культуры во второй половине 20 века.
Тема исследования актуальна по нескольким причинам. Кризис рационалистического мировоззрения западного мира заключался в необходимости критического анализа современных процессов дерационализации и иррационализации политики. Одним из инициаторов этих процессов можно считать структурализм, оказавший достаточно сильное влияние на политическую мысль 60-х годов ХХ в. В то же время основы этого теоретического направления часто остаются критически непризнанными и не до конца проанализированными, что нередко приводит к неверным оценкам.
Истоки и основные этапы развития политической теории Фуко
M. Работа Фуко основана на трех вопросах, заимствованных у Канта, а именно: «Что можно знать?», «Что следует делать?» и «Что есть человек?». Пытаясь ответить на них, Фуко делит историю мысли на три периода: «Археология знания», «Генеалогия власти-знания» и «Эстетика существования».
Первый период в его творчестве (1960-е годы) свидетельствует о концептуализации политики и рациональности. Это период появления таких сенсационных работ, как «История безумия в классическую эпоху» (1961), «Слова и вещи» (1966), «Археология знания» (1969). «Археологический подход» предполагает весьма нетрадиционный взгляд на, казалось бы, привычные концептуальные и исторические факты, на всю историю познания. Таким образом, медицинские и особенно психиатрические концепции, утверждает Фуко в работах этого периода, задаются не внутренним развитием соответствующих областей знания, а в первую очередь определяются социальными — экономическими, политическими, идеологическими причинами.
«Средний» период (70-е годы) связан с развитием политической теории, в которой воля к истине сочетается с волей к власти. Этот теоретический поворот наиболее ярко проявился в книгах «Надзирать и наказывать: рождение тюрьмы» (1975) и «Воля к знанию» (1976). Прослеживаются тенденции в изучении власти. Анализируется влияние структурализма на теорию Фуко.
В «поздний» период (конец 1970-х и 1980-е годы) появляется понятие «субъект», а вместе с ним и темы сексуальности, этики, морали и свободы. Основными его работами этого периода являются: «История сексуальности» (1976-1984), «Использование удовольствия», том II (1984), и «Забота о себе», том III (1984). В этот период Фуко признает, что политика, политическое действие требует нормативного горизонта, а не только прагматического, технического или инструментального, и пытается эксплицировать нормативные основания своей собственной политической теории.
Археология знаний
Особенность позиции раннего Фуко заключается в том, что, исследуя прежде всего проблему безумия, или социальные, экономические, политические и философские условия современных определений рациональности и безумия в так называемой западной цивилизации, он делал это на основе анализа языкового сознания, то есть практически сводил все к сфере дискурса.
Как пишет Гектор Мария Каваллари, «начав с изучения условий производства дискурса, Фуко перешел к тому, что стало в его философии сложной и изменчивой, но в то же время внутренне связанной серией историко-структурных анализов, проникнутых критическим пафосом различных систем производства смысла, обнаруживаемых в тщательно разработанной конкретной текстуальности организованного знания.
Археология, практикуемая согласно Фуко, в первую очередь занимается письменным дискурсом, но рассматривает его как набор фоновых практик работы со словом. «Археология знания», книга, названная методологическим комментарием к трем книгам, которые Фуко написал в свой «археологический период», настаивает именно на таком подходе к текстам: Вместо того чтобы анализировать тексты как «документы», Фуко анализирует их как «памятники», как памятники, воплощающие определенные практики производства знания. Набор дискурсивных практик, составляющих фон конкретного дискурса, определяет четыре основные характеристики этого дискурса: какие явления могут стать объектом этого дискурса, кто может занять позицию говорящего субъекта, какие виды концепций могут быть приняты в этом дискурсе, какие теории могут быть задуманы и сформулированы в этом дискурсе.
Однако для того, чтобы «увидеть» фон современного дискурса, нам необходимо сделать что-то вроде археологического дистанцирования. Согласно Фуко, отстраненность достигается путем сравнения наших дискурсивных практик с практиками более ранних периодов нашего собственного культурного развития. Именно поэтому его ранние работы называют «археологией», а его период — «археологическим знанием».
Существует четыре концепции «археологии знания» М. Фуко, построенные на дискурсивных порогах:
1) «Порог позитивности» — обозначает момент, когда дискурсивная практика достигает автономии, когда формируется новая дискурсивная формация;
2) «Порог эпистемологизации» — появление моделей знания, которые подвергаются критике и проверке;
3) «Порог научности» — формирование системы формальных критериев и аргументов;
4) «Порог формализации» — построение формальных структур самим дискурсом.
В соответствии с этими принципами разделения Фуко выделяет три независимых когнитивных поля или «эпистемы» — Ренессанс, классический рационализм и модернизм. Более того, для Фуко специфика внутренних связей в каждой эпистеме важнее и интереснее, чем связи преемственности между ними. Единственное звено, связывающее эпистемы, — это способ их организации: тот или иной вид семиотического отношения между «словами» и «вещами», лежащий в основе всех других проявлений культуры в каждый исторический период.
В эпоху Возрождения, утверждает Фуко, внутренняя организация знания основывается на единстве слов и вещей, мира и текстов, которые его описывают. Эпистема Ренессанса следует круговому принципу: вещи оправдывают слова, которые говорят о вещах, а слова, в свою очередь, оправдывают вещи. Фуко не ищет в эпистеме Ренессанса «зачатки» будущего научного знания с его более совершенными формами; он стремится реконструировать их своеобразный порядок, их внутреннюю согласованность, даже если они кажутся лишь образной смесью рациональных догадок и иррациональных предрассудков.
Фуко строит свое обсуждение эпистем классического рационализма аналогичным образом. Здесь уже не онтология, а мир мыслительных представлений отныне обосновывает как возможность познания как такового, так и возможность конкретных теорий. Внутренняя связь между репрезентациями здесь устанавливается языком, который уже не сливается с миром вещей, а служит посредником в сфере познания.
Генеалогия власти
В этой фазе философии Фуко задается вопросом, почему определенный вид речевых актов — а не любой другой — считается серьезным дискурсом, что, в свою очередь, поднимает вопрос о том, почему только определенные — а не другие — фоновые практики формируют фон для производства серьезных речевых актов. Методом поиска ответов на эти вопросы является генеалогия; она изучает развитие практик во времени и их пересечения, наложения и связи. Отметим также, что генеалогия — это способ анализа ансамблей недискурсивных практик, таких как институты (например, тюрьма или клиника) или сложные формы поведения, такие как сексуальность.
Продолжая тенденции археологии знания, Фуко уже в работах 1970-х годов интерпретирует язык как воплощение социальной реальности. Язык — это сфера действия социальных сил, объект борьбы, завоевания, обладания, господства, средство непосредственного подчинения и угнетения, а значит, путь к освобождению, к отмене отчуждения через присвоение языка, средств интеллектуального производства и символической собственности. В основе его анализа лежит «генеалогия морали», которая немыслима без археологических или историко-архивных исследований. М. Фуко потребовал прибегнуть к генеалогии для разрешения противоречий, связанных с проблемой взаимоотношения власти, знания и субъекта. В то время как археология обнаруживает исторические априори или условия возможности, генеалогия анализирует сцену разворачивающегося события с позиции властных отношений. Его работа в этот период подчинена более общей задаче выявления «механизмов» власти-знания, или, другими словами, «эпистемолого-правового» комплекса, одновременно и параллельно с «генеалогией современной души». Как появляются знания о человеке, науки о человеке? Как возникает человеческая индивидуальность, с которой современная культура связывает так много гуманистических надежд? И то, и другое, утверждает Фуко, иногда интерпретируется как нечто, возникающее вопреки социальному порядку, вопреки буржуазным социальным отношениям.
Фуко вскрывает механизмы, принципы и методы власти, которые реализуются неотделимо от знания. Он организует социальное пространство «всемогущества», выраженного в образе «паноптикона» Бентама. Здесь власть осуществляется как постоянно работающая машина, которая должна контролировать всю жизнь наблюдаемых объектов, которые функционируют только как информация, но никогда как субъекты коммуникации. Паноптикон призван привести к отмене абсолютизма, но власть становится повсеместной и более экономической. Все находятся под наблюдением, но сама власть становится невидимой. Современным аналогом такой власти стали камеры наблюдения в крупных городах на Западе, что вызвало неоднозначное мнение среди борцов за свободу и гражданских либертарианцев.
В 1970-е годы Фуко меняет вопрос о субъекте. Его интересует «поле», в котором субъект становится объектом, а также субъект того, чем он становится: «дискурса, желания или экономического процесса».
В ходе создания работы «Надзор и наказание» Фуко приходит к выводу, что проблема власти должна быть сформулирована не в терминах юриспруденции, а в терминах технологии, тактики (пространственной организации людей), стратегии и микрофизики (оптики и механики). Он считает, что в XIX веке переплелись две грандиозные технологии власти, одна из которых «производила» сексуальность, а другая — изолировала безумие. При этом негативные технологии безумия и сексуальности трансформировались в позитивные. В результате на основе практики исповеди была сформулирована общая технология «души», определяющая нашу эпоху.
Эстетика существования
На заключительном этапе своей работы Фуко попытался реконструировать свою собственную этику против многочисленных контрпроектов, включая коммуникативный «рационализм» Жю. Хабермаса, чтобы реконструировать свою собственную этику.
У «позднего» Фуко политическое измерение становится одним из наиболее характерных ракурсов проблематизации рациональности. Она предстает как политическая рациональность, концептуализацию которой он завершил только в последний период своего творчества — на рубеже 1970-х и 1980-х годов. Сам термин «политическая рациональность» появился в этот период.
Концепция политической рациональности объединяет «старое» и «новое»: концепцию власти как властного отношения и еще не формализованную концепцию власти как господства над собой и другими. Проблема дискурсивных формаций и эпистем трансформируется у «позднего» Фуко в проблему историчности типов рациональности, которая характеризуется тем же «прерывным» характером. Таким образом, политическую рациональность можно рассматривать как своего рода «знаменатель», который позволяет нам определить то общее и в то же время специфическое, что есть в разных периодах творчества Фуко. В то же время политическую рациональность нельзя рассматривать как «венец творчества» «позднего» Фуко: Скорее, это проблематизация, которая проясняет и систематизирует многие проблемы и вопросы, которые он исследовал на протяжении всей своей карьеры.
В поздний период творчества Фуко наблюдается явный поворот его интересов от проблематики, связанной с «дисциплинарным» измерением власти, к проблемам взаимоотношений между этикой и властью, а также новый взгляд на власть как на особый вид «господства» над собой как условие и момент господства над другими. Так, уже в «Воле к знанию», первом томе «Истории сексуальности», который можно отнести к середине и началу творчества Фуко, мыслитель анализирует генезис нового типа власти — биовласти, понимаемой как тотальная власть над жизнью во всех ее проявлениях, характерная для западных обществ в период технологической и промышленной революции современности, создавшей материальную основу для этого типа власти.
Для Фуко политическая рациональность — это способ управления отдельными людьми и обществом в целом с помощью истины, найденной на пересечении власти и знания — власти как над собой, так и над другими, и знания над собой и другими. Политическая рациональность, таким образом, предполагает когнитивную власть и правящее знание: власть познает индивидов, субъективируя их, а знание делает возможным само правление, которое основано на рациональности управления.
Фуко понимает процесс политической рационализации весьма своеобразно, поскольку он отличается от других, казалось бы, похожих процессов, таких как экономическая рационализация, коммуникативная рационализация и так далее. Разница заключается не столько в специфике самого процесса политической рационализации, сколько в том, что он понимается как направленный на управление, которое, в свою очередь, является чем-то большим. Таким образом, специфика управления заключается в его рациональности, а специфика политической рациональности — в истине, которая извлекается из индивидов, социальных и политических процессов и самого управления и одновременно создается в процессе ее извлечения и оправдывает себя как истинную. Особенность политической рациональности заключается не просто в особенности управления, но в ее особой истине, которая отличает этот вид рациональности от всех других, в которых индивиды являются субъектами права, социальных отношений или политического процесса лишь постольку, поскольку они являются объектами истины, которая состоит, как это ни парадоксально, в признании и признании себя субъектами только после того, как они были объективированы как объекты управления, понимаемого не только как управление извне, но и изнутри, т.е. т.е. от своего рода самообъективации эгиды.
По сравнению с прежними взглядами Фуко, новая трактовка господства наполняется рациональным, этическим содержанием, поскольку акцент смещается на рефлексивное самосознание как залог самосовершенствования, которое, в свою очередь, является условием господства над собой и другими.
Эта позиция имеет много общего с обращением Фуко к античной мысли: В этой мысли он находит то, что было утеряно в последующую эпоху господства христианского мировоззрения, ту сложную «игру» истины, в которой сошлись онтология, политическое управление и этическая практика «заботы о себе».
Концепция власти как основа политической теории
Концепция власти как совокупности властных отношений, пронизывающих все социальное и политическое пространство, лежит в основе дискурсивной онтологии Фукена. В то же время анализ власти у французского мыслителя носит полемический характер, проявляющийся в неприятии классического «юридически-дискурсивного» подхода, суть которого заключается в интерпретации власти исключительно в юридических категориях.
Среди особенностей понимания власти:
Согласно Фуко, сама власть перестает быть независимым качеством, которое можно измерить знатностью, деньгами и близостью к императору. Власть становится качеством дискурса. Каждый дискурс, в своей определенности, организует вещи в определенную структуру, что приводит к тому, что сам автор постепенно подчиняет себя этой структуре. Власть перемещается внутрь дискурса и становится его сутью.
M. Свою собственную концепцию власти Фуко называет «аналитикой власти» и противопоставляет ее «классической теории власти». Конкретной формой аналитики власти является генеалогия — методологическая процедура, задачей которой является выявление форм исторического переплетения дотеоретического и теоретического знания, а также научного и публичного дискурса, с одной стороны, и соответствующих режимов власти — с другой. Действительно, конкретная историческая форма знания и конкретная историческая форма власти неразделимы. Утверждение режима власти (его институционализация) сопровождается утверждением определенного знания (иерархии знаний), которое порождает новые формы подчинения человека и наоборот. Поэтому М. Фуко считает полезным говорить о «режимах власти знания», разнообразие которых можно наблюдать в истории.
Смена режимов власти знания понимается не как последовательная трансформация традиционных практик, а как «разрыв».
Фуко критикует классическую теорию власти, которая, по его словам, предлагает модель, согласно которой власть интерпретируется следующим образом.
Власть понимается, по аналогии с собственностью, как набор благ, которыми можно владеть, пользоваться и распоряжаться. По мнению М. Фуко, эта аналогия между властью и товаром была распространена в основном в либеральных теориях: «Эта теоретическая конструкция основана на идее, что конституирование политической власти подчиняется модели правового взаимодействия, вовлеченного в контрактный тип обмена (поэтому сравнение власти с товарами и богатством проходит через все эти теории)». Понимание власти по аналогии с собственностью порождает концепцию суверенитета: «Власть — это та особая сила, которой обладает каждый человек и частичная или полная передача которой делает возможной политическую власть и суверенитет».
Власть интерпретируется в соответствии с принципом бинарной оппозиции: Всегда есть субъект и объект власти, тот, кто осуществляет власть, и тот, по отношению к кому осуществляется власть. Если власть является разновидностью собственности, то становится очевидным факт «неравного распределения» власти между субъектами, благодаря которому одни субъекты получают возможность использовать свою власть против других. Таким образом, власть — это система господства, в которой есть субъект и объект. Воплощением этой системы является государство, в котором субъект-объектность власти закреплена законом.
На микроуровне власть в первую очередь ассоциируется с рациональным решением субъекта. Если власть оказывается специфической формой собственности субъекта, то именно субъект решает вопрос о ее применении, распределении или передаче. Таким образом, власть является атрибутом целенаправленного рационального действия.
Способ существования власти — это угнетение. Именно в принуждении и угнетении власть проявляется наиболее сильно. Сама суть власти выражается в ее способности принуждать и наказывать. В этом смысле она тождественна государству и закону.
Негативность власти также связана с ее «внешним» характером. Власть всегда действует извне; она не является внутренним свойством тех сфер бытия, в которых она появляется. Власть всегда навязывается и порождает угнетающие отношения. Например, он вмешивается в аутентичное, автономное поле коммуникативной практики и тем самым искажает его.
Заключение
Когда философ делает все возможное для индивидуализации власти, источника легитимности, он вносит свой вклад в проект автономии, который действительно является содержанием «проекта современности». Но философ выражает проблемы культуры по-новому, когда предполагает сформулировать проблему ценностей.
Если мы изучим политическую философию и основные идеи Мишеля Фуко, то обнаружим, что он философствует вне традиционных философских областей, но задает именно философские вопросы. Фуко постоянно находился в творческом поиске. Каждая из его работ, хотя в них и прослеживается общая нить, не похожа и почти не повторяет предыдущее исследование.
Фуко придавал большое значение историчности, говоря, что «его книги не содержат готового метода — для себя или для других, и не являются систематическими доктринами; что для него «написать книгу — это в некотором смысле уничтожить предыдущую; что он не мог бы писать, если бы ему пришлось излагать то, что он уже думает, и что он пишет именно потому, что не знает, как думать, и что в процессе написания что-то меняется — меняется не только его понимание вопроса, но и сама его постановка…». Новое произведение — это действительно новое произведение.
Работа основана на изучении основных тем Мишеля Фуко. А именно, рассмотрение и выявление основных идей на трех этапах его творчества и роли власти как основы политической теории.
В статье показаны и раскрыты его самые новаторские и доминирующие разработки на протяжении его философского пути. Но это только самые «влиятельные».
Фуко, благодаря своим нетрадиционным и «неклассическим» взглядам, оказал огромное влияние на сознание современного Запада и, одновременно, на индивидуальное мышление каждого, кто знаком с его работами. Он изменил образ мышления, способ восприятия многих традиционных представлений, «оптику взгляда», взгляд на реальность, на историю, на самого человека.
Список литературы
Образовательный сайт для студентов и школьников
Копирование материалов сайта возможно только с указанием активной ссылки «www.lfirmal.com» в качестве источника.
© Фирмаль Людмила Анатольевна — официальный сайт преподавателя математического факультета Дальневосточного государственного физико-технического института