Сатиры и нимфы боги чего
Сатиры – козлорогие божества греческих лесов
Среди божеств, которых почитали древние греки, были не только великие олимпийцы. Менее могущественными, но не менее значимыми являлись и лесные мифические существа – сатиры. Их можно назвать древнегреческими демонами плодородия, поскольку в них воплощалась страсть и сила, смешанная с животными чертами.
Козлорогие божества были далеки от идеалов красоты, но им не чужды были вполне человеческие чувства. Кто же они – загадочные лесные сатиры? Какими их описывали древние греки в своих легендах?
Облик сатиров
Мифы Древней Греции описывают сатиров как очень своеобразных созданий. Их тела были покрыты жесткими волосами, лица украшали козлиные бороды, а над головой возвышались рога, ноги заканчивались острыми копытцами.
Порой вместо привычных человеческих ушей у сатиров изображали лошадиные или козлиные, что указывало на их тесную связь с животными, являющимися символами плодородия.
Сатиры не отличались примерным поведением. Их описывали как распутников, чинящих всевозможные бесчинства. Нередко сатиры появлялись в свите бога Диониса, принимая участие в вакханалиях и шумных празднествах. Историки считают, что сатиры могли существовать на самом деле, хотя и являлись не теми, за кого их принимали греки.
Не исключено, что божествами лесов жители развитых городов и греческих царств считали диких варваров, живущих в горах. Они крайне редко мылись, а грязные и потные тела напоминали козью шерсть. Так ли это было – сложно сказать, а потому нам остаётся судить о сатирах лишь по данным мифов.
Сатиры владели особенным искусством игры на флейте. Их чарующая музыка становилась основой для танца, что назывался “сикиннис”. Его люди исполняли во время празднеств, посвящённых Дионису (другу сатиров) и плодородию. Считалось, что танцевать сикиннис может лишь тот, в ком живёт резвость козы.
Скульптура сатира
Дикие любовники и стражи лесов
На старинных изображениях сатиры часто окружены прекрасными женщинами, нимфами, что нередко сопровождали лесных божеств. Поскольку сам образ сатира был напрямую связан с силой плодородия, продолжением рода, то и любвеобильность у этих созданий была завышенной.
Поразительно, что в преданиях редко рассказывается о насильном соблазнении сатиром – чаще всего женщины сами были не прочь развлечься с ним. Вероятно, секрет притягательности скрывался не в красоте, а в энергетике существа.
В легендах сатиры описываются и как хранители леса. По своей природе они не были злы, а даже напротив – любили веселье и доброжелательную атмосферу. Но посягать на “дом” сатира людям не стоило.
Греки считали, что обиталище сатира найти невозможно. Причина этого была проста – эти существа были необычными даже для природы. Они не жили в гармонии с лесными созданиями, а потому вынуждены были оставаться своего рода отшельниками. О жизни в городах, конечно, и вовсе не стоит говорить. Сатиры не могли обойтись без зелёных лужаек и полян, где устраивали свои праздники.
Правда, некоторые сатиры славились как мудрые и справедливые божества. Их специально разыскивали люди храбрые, с чистыми помыслами. Отыскав такого сатира, человек мог попросить его стать наставником.
Греки верили, что подопечные сатиров становились великими воинами, превосходно укрепляли свои мышцы, были непобедимы в бою и даже знали тайны природы.
Знаменитый сатир – Пан
Самым известным сатиром в Древней Греции считался Пан, бог рощ и священных лесов. В римской мифологии ему соответствует покровитель плодородия Фавн. Мифы рассказывают о мудрости и щедрости бога Пана, что обладал великодушием, однако отличался непростым характером.
Однажды знаменитый сатир даже решился бросить вызов самому Аполлону. Пан гордился своим мастерством в игре на свирели, а потому решил доказать богу искусств, что тот – далеко не самый умелый музыкант. Конечно, наивный и самоуверенный сатир не смог противостоять совершенному искусству Аполлона.
Одним из судей на поединке был Мидас, который из-за своего невежества сумел понять простую музыку Пана, но не вник в игру Аполлона. За это олимпией “одарил”Мидаса ослиными ушами. Пан же, расстроившись из-за своего поражения, удалился в чащу, где скрылся от людей.
Несмотря на легкость нрава сатиров, они были способны на глубокие чувства. Тот же Пан однажды увидел прекрасную богиню луны Селену, после чего страстно влюбился в неё. Чтобы доказать красавице свою любовь, сатир отдал ей часть своих прекрасных стад.
После этого Пана стали называть божеством рассвета. Древние греки считали, что первые звуки на восходе солнца (музыка или голоса) издаёт сатир. Если же они были необычными, что пугало людей, их называли паническими (а ведь это слово содержит имя Пана).
Пан – самый известный сатир
Сатиры – необыкновенные божества, которые в Древней Греции не считались мифическими. Люди искренне верили, что в лесах обитают таинственные создания, отличающиеся весёлым нравом и легкомыслием.Сатиры ассоциировались с праздничным настроением и шутками (именно они дали название термину “сатира”). Несмотря на то, что сатиры не были писаными красавцами или могущественными богами Олимпа, народ любил их, ведь в них ярко проявлялись не только звериные, но и вполне человеческие качества.
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Метки
—Музыка
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Друзья
—Постоянные читатели
—Статистика
Нимфы и Сатиры
Нимфа. Говард Донсон.
Нимфы, в греческой мифологии божества природы, ее живительных и плодоносных сил в образе прекрасных девушек. Самые древние, мелиады, родились из капель крови оскопленного Урана. Различают нимф водных (океаниды, нереиды, наяды), озер и болот (лимнады), гор (орестиады), рощ (альсеиды), деревьев (дриады, гамадриады), гор (ореады) и т. д. Имена нимф, связанных с водой, чаще всего указывают на то или иное свойство водной стихии.
Худ. Борис Валледжо.
Нимфы обычно считались дочерьми Зевса, спутницами Артемиды или Диониса. Нимфы, обладательницы древней мудрости, тайн жизни и смерти, врачевательницы и пророчицы, от браков с богами рождали героев и прорицателей, например Axилла, Эака, Тиресия. Красавицы, которые обычно обитали вдали от Олимпа, по велению Зевса призывались в чертоги отца богов и людей.
Из мифов, связанных с нимфами и нереидами, наиболее известен миф о Посейдоне и Амфитрите. Однажды Посейдон увидел у берега острова Наксос как водят хоровод сестры-нереиды, дочери морского вещего старца Нерея. Пленился Посейдон красотой одной из сестер — прекрасной Амфитритой, и хотел увезти ее на своей колеснице. Но Амфитрита укрылась у титана Атласа, который держит на своих могучих плечах небесный свод. Долго не мог найти Посейдон прекрасную Амфитриту, дочь Нерея. Наконец открыл ему ее убежище дельфин. За эту услугу Посейдон поместил дельфина в число небесных созвездий. Посейдон похитил у Атласа прекрасную дочь Нерея и женился на ней.
Художник Дэвид Дэлмор
Русалки, в мифологии восточных славян, духи природы, воплощенные в виде красивых невинных (или порой несчастных) девушек. В представлениях о русалках у славян, особенно у украинцев и южных русских, непостижимым образом сочетались черты духов воды (речные русалки), плодородия (полевые русалки) и «нечистых» покойников (утопленниц). У восточных славян существует весенний, веселый и задорный, языческий праздник Русалии.
Нифы и Сатиры
Постой хотя на миг! О камень или пень Ты можешь уязвить разутую ступень; Еще невинная, бежа от вакханалий, Готова уронить одну ты из сандалий. Но вот, косматые колени преклоня, Он у ноги твоей поймал конец ремня. Затянется теперь не скоро узел прочный: Сатир, и молодой — не отрок непорочный! Смотри, как, голову откинувши назад, Глядит он на тебя и пьет твой аромат, Как дышат негою его уста и взоры! Быть может, нехотя ты ищешь в нем опоры, А стройное твое бедро так горячо Теперь легло к нему на крепкое плечо. Нет! Мысль твоя чиста и воля неизменна; Улыбка у тебя насмешливо-надменна. Но отчего, скажи, — в сознаньи ль красоты Иль в утомлении так неподвижна ты? Еще открытое, смежиться хочет око, И молодая грудь волнуется высоко. Иль страсть, горящая в сатире молодом, Пахнула и в тебя томительным огнем?
1859 Нимфа и молодой сатир (Афанасий Фет)
Согласно малому энциклопедическому словарю Брокгаузъ-Эфронъ (С.-Петербург. 1909)
Mosaic, Satyr & Nymph, from the House of the Faun in Pompeii, now in the Archaeological Museum in Naples
Нимфы, в греко-римской мифологии олицетворение, в виде девушек, живых стихийных сил, подмечавшихся в журчанье ручья, в росте деревьев, в дикой прелести гор и лесов. Они жили в рощах, у источников, в тенистых горных ущельях — на лоне природы. Подобно сатирам, Н. — духи земной поверхности, проявления демонических сил, действующих помимо человека в уединении гротов, долин, лесов, вдали от культурных центров. Нимфы занимаются пряжей, тканьем, поют песни, пляшут на лугах под скрипку Пана, охотятся с Артемидой, участвуют в шумных оргиях Диониса, ведут постоянную борьбу с надоедливыми сатирами. Иногда они приходят в общение с людьми, заботятся об их участи, отдаются героям и прекрасным юношам (Калипсо и Одиссей, Амарилла и Дафнис).
Нимфам посвящались гроты и пещеры, иногда строились святилища, особенно в богатых растительностью и орошенных местностях, позднее и в городах. В жертву нимфам приносили коз, телят, молоко, масло, вино. Как олицетворения прелести природы, они изображались в искусстве красивыми молодыми девушками с чудными волосами, с убором из венков и цветов, иногда в позе танцующих, с обнаженными ногами и руками, с распущенными волосами. Изваяния наяд нередко имели своим атрибутом раковину, которую они держали у лона, или сосуд; ореады представлялись сидящими в задумчивости на высокой скале.
История искусства периода маньеризма
Bacchantin (detail) ву Annibale Carracci (1560–1609)
Лесной человек-козел — символ мужской похоти и жизни, посвященной чувственным удовольствиям. В античной мифологии сатиры сопровождают богов природы, таких, как римский Сильванус, греческий Дионис (римский Бахус) и Пан (Фавн). Они развлекаются с нимфами и наядами, постоянно пьяны, играют на свирелях и выплескивают свою необузданную энергию в экстатических танцах. Атрибутами сатиров являются: венки из плюща, гроздья винограда, фрукты, рог изобилия и змеи — напоминание о легенде, согласно которой Фавн превратился в змею, чтобы изнасиловать собственную дочь. Средневековые христиане очень сурово относились к сатирам, связывая их не с Золотым веком, а со злом.
Сатиры стали любимыми персонажами эротического искусства и обычно изображались в виде получеловека с козлиной бородой, волосатыми ногами и копытами, а иногда и лошадиным хвостом.
Сатир в греческой мифологии
Сатиры — божества в греческой мифологии. Считаются одними из самых популярных представителей греческой языческой культуры. Являются частыми героями мифов и легенд, а также удачно перекочевали в современную культуру, появляются в литературе и кинематографе. Узнаем здесь, богом чего является Сатир, как представляли его вид, чем он занимается и чему покровительствует.
Бог чего Сатир в греческой мифологии
В классических современных описаниях можно прочитать, что Сатиры — это лесные божества, которые постоянно веселятся, пьют вино, распутничают с женщинами, устраивают праздники. Они являются непременными спутниками Диониса, который якобы является богом виноделия и развлечений. Однако это Миф, точнее даже не миф, а выдумки кабинетной мифологии. Объясним почему.
В первую очередь стоит обратить внимание на бога Диониса. Ошибочно ему приписали покровительство исключительно виноделию и пьянства. Это в корне неверно. Дионис всегда почитался, как бог-покровитель урожая. Его славили после сбора урожая, в числе которого был, естественно, и виноград. Праздник в честь урожая сопровождался употреблением виноградного вина и традиционными праздничными гуляньями. Это и дало ошибочное представление о том, что Дионис — это бог гулянок и пьянства.
Точно такое же ошибочное представление мы можем наблюдать и в случае с сатирами, сопровождающими Диониса, которые якобы только и делают, что занимаются распутством, охотятся за женщинами и нимфами.
Сатиры — лесные божества, божества природы, покровители плодородия. Символом Сатиров является фаллос, что опять же ввело в заблуждение исследователей, подумавших, что Сатиры — это некие демоны похоти и разврата. На самом деле, в разных культурах символом богов плодородия являлся именно фаллос, как образ рождения новой жизни. В древние времена данный символ не считался постыдным или пошлым. Такой символ, например, принадлежит и славянскому языческому богу Ярило — богу весны, возрождения природы, плодородия. Такие же символы мы можем увидеть в древнеиндийских верованиях и верованиях других народов.
Сатиры — это боги плодородия, лесные существа, которые следят за животным и растительным миром, благополучием природы. Их часто изображали в окружении женщин и нимф по причине того, что Сатиры — это боги рождения, богатого урожая.
Вполне возможно, сатира по общим характеристикам можно сравнить с древнеславянским лешим, который также был хозяином леса, следил за благополучием и процветанием лесных угодий и его обитателей.
Сатир имеет сходство с древнегреческим Паном — богом плодородия, лесов, пастушества и скотоводства. По своему внешнему виду и покровительству дикой природе Сатир до деталей схож с богом итальянской мифологии — Фавном.
Как выглядит Сатир
Сатира представляли отличным от обычного человека. Основным отличием являлись козлиные ноги и покрытое шестью тело. По разным описаниям, у них, кроме вышесказанного, длинные волосы и борода, лошадиный хвост, рожки, лошадиные уши. Торс и голова человеческие.
Сатир происхождение, история
По версии некоторых исследователей, поверье в сатиров родилось по естественным причинам. В глубокой древности, по их предположениям, так называли людей с гор или людей, которые жили в труднодоступных регионах. Жители гор отличались особой волосатостью, не мылись, одевались в козьи меха, из-за чего были непохожи на обычных людей.
По мнению криптозоологов, сатиры в мифах Древней Греции — это свидетельства существ, которых сегодня называют Снежным человеком, Бигфутом или Йетти.
Есть и ещё одно диковинное предположение. Судя по этой версии, вера в сатиров ещё более древняя и относится к тем временам, когда ещё существовали неандертальцы, а предки современных людей, кроманьонцы, называли их сатирами и сложили о них легенды и предания.
Вкратце о нимфах и сатирах, а также о том, почему их нельзя скрещивать
Вкратце о Ксавии и его сатирах
Вряд ли найдётся в Азероте что-то более омерзительное для настоящего эльфа, чем вид другого эльфа, превратившегося в злобное порождение тёмных сил. И в то время, как нервы ночнорождённым портят паукообразные фал’дорай на пару с иссохшими, а эльфам крови – презренные, ночным эльфам приходится иметь дело с нагами и сатирами. К теме наг мы ещё обязательно вернёмся, но пока что давайте как следует пройдёмся по истории сатиров, этой калдорайской аристократии, обросшей вонючей шерстью по славу Пылающего легиона. И уж конечно, говоря о сатирах, незачем оставлять за бортом такую занимательную личность, как лорд Ксавий – первый сатир, советник самой королевы Азшары и повод для тысячи низкосортных шуток про мастерское владение языком.
Ксавий – от аристократа до чудовища
Наверняка вы уже не раз слышали о высокорожденных – небольшой группе калдорай, которые до Войны Древних представляли собой этакую первобытную эльфийскую аристократию. Высокорожденные искренне полагали, что во всём мире невозможно найти никого прекраснее и мудрее, чем они, и за один только этот факт все прочие эльфы должны были любить их и уважать. Простые калдорай же этих высокорожденных от души ненавидели, но по какой-то причине терпели, признавая, таким образом, их право занимать лучшие места у Источника Древности, а также делать вид, что они управляют всей огромной империей ночных эльфов. Но были среди высокорожденных и ещё более привилегированные эльфы, входившие в ближайшее окружение королевы Азшары. Возможно, таких эльфов следовало бы назвать высоко-высокорожденными или ещё-более-высокорожденными, но лучше этого не делать. Так вот, одним из таких особо приближённых как раз был Ксавий. И даже более того – лорд Ксавий был ближайшим советником королевы Азшары, что автоматически делало его ещё более высокомерным, чем все остальные дворяне, вместе взятые. А если вспомнить о легкомысленном характере королевы, то можно сказать, что именно лорд Ксавий фактически управлял государством калдорай в Азероте. И он же, кстати говоря, был первым эльфийским чародеем, с которым заговорил Саргерас, повелитель Пылающего легиона.
Будучи властолюбивым и в целом не очень порядочным эльфом, лорд Ксавий с упоением слушал рассказы падшего титана о безграничном могуществе, невообразимой власти над живым и не очень, а также о прилагающемся к этому набору соцпакете. Уже спустя несколько дней после начала общения с Саргерасом Ксавий был готов сделать всё, что угодно, даже отдать свой родной Азерот демонам. Собственно говоря, именно это советник королевы и сделал, красочно описав Азшаре все выгоды от союза со зловещей сущностью из Круговерти Пустоты. Язык у Ксавия, надо сказать, ещё тогда был неплохо подвешен, поэтому Азшара немедля распорядилась открыть побольше порталов для демонов Пылающего легиона. И так началась Война Древних. Лорд Ксавий лично принимал демонических гостей в королевском дворце Зин-Азшари, уже предвкушая своё будущее величие. Впрочем, торжествовал он недолго, ведь в это самое время ко дворцу уже приближался Малфурион Ярость Бури, вооружённый друидической магией и собственной крутизной. Призвав на помощь необузданные силы природы, Малфурион в одиночку одолел целую кучу королевских чародеев, в том числе и лорда Ксавия, крайне удивлённого тем фактом, что какие-то корни посмели рвать его на части. Поражение Ксавия сильно подпортило нервы королеве, однако больше всего был недоволен Саргерас – он-то рассчитывал быстренько захватить Азерот, а потом просто раздать скверны всем причастным. Своё недовольство падший титан выместил именно на Ксавии – он вырвал бессмертную душу чародея из небытия и засунул её обратно в принадлежащее ей тело, уже подлатанное и наполненное энергией скверны. Ксавий вряд ли был в восторге от своего обновлённого тела, однако тело это отлично функционировало и позволяло своему владельцу превращать других высокорожденных в сатиров. А ещё мнения Ксавия, конечно же, никто не спрашивал.
Создание сатиров и вторая гибель Ксавия
Первым приказом, который получил от Саргераса возрождённый Ксавий, был приказ создать как можно больше сатиров, верных Пылающему легиону. И, как ни странно, приказ этот Ксавий выполнил легко – невзирая на перспективы стать вонючими мохноногими тварями, многие высокорожденные добровольно последовали на Ксавием, желая научиться владеть магией скверны. Видимо, внезапное возвращение королевского советника в мир живых стало для эльфийской аристократии достаточно весомым аргументом в пользу могущества этой самой скверны. Заполучив собственную копытную армию, Ксавий с огромным удовольствием приступил к исполнению второго приказа от падшего титана – устранению Малфуриона. Впрочем, Ксавий прекрасно понимал, что силой покончить с Малфурионом будет затруднительно – он ведь уже на собственной шкуре прочувствовал, какими опасными могут быть друиды. Вместо этого Ксавий решил, что разумнее всего будет использовать хитрость и коварство, которые входят в базовую комплектацию любого сатира. И первой целью зловещего замысла Ксавия стал брат-близнец Малфуриона, Иллидан – он в это время как раз всё глубже погружался в пучины отчаяния, так как армия ночных эльфов проигрывала ордам демонов один бой за другим. Ксавий же отчаяние Иллидана только усугублял, незримо влияя на его разум. В итоге Иллидан очень правдоподобно присоединился к Пылающему легиону, получив лично от Саргераса власть над скверной и модное по тем временам выжигание глаз. Сам же Ксавий после этой истории вновь стал целью Малфуриона, однако на этот раз сатир был готов к встрече с друидом.
Малфурион, однако, тоже был готов к новой встрече с Ксавием, ведь он явился на неё не один – он принёс с собой Шандрису Оперённую Луну, которая в будущем станет самым настоящим командиром армии ночных эльфов. Поначалу Ксавий даже не понимал, насколько опасна может быть Шандриса в руках могучего друида, но когда Малфурион принялся выращивать дерево из стрелы своей союзницы, рогатый злодей что-то заподозрил. Когда же это дерево начало прорастать непосредственно в теле Ксавия, питаясь его собственной энергией, сатир быстро смекнул, что его коварный план, похоже, оказался недостаточно продуман. Другие сатиры, однако же, не растерялись, и пока Малфурион был занят схваткой и их повелителем, сумели умыкнуть Тиранду, которая, как обычно, находилась неподалёку без особой на то причины. И хотя Ксавия похищение Тиранды не спасло, Малфуриона это событие как следует пробрало – он тут же взбесился и едва не погубил своих союзников. К его счастью, в дело вмешался Кориалстраз из будущего, оказавшийся там благодаря перемещению во времени (не спрашивайте). Дракон смог угомонить Малфуриона, однако похитившим Тиранду сатирам удалось улизнуть и доставить свою добычу в Зин-Азшари. И вот на этом роль, которую сыграли сатиры в событиях Войны Древних, заканчивается. Без своего предводителя сатиры превратились в обычную свору демонов, которые вытаптывали ночных эльфов вместе с их полями, зловеще при этом хохоча. Несмотря на это, сатиры сохранили воспоминания о том, что изначально все они были высокорожденными, и вместе с этим они навсегда сохранили своё презрение в отношении не-знатных калдорай.
После Великого Раскола дерево, в которое превратился Ксавий, отправилось на дно морское, однако душа первого сатира не погибла. Тем не менее, бывший советник Азшары, в отличие от созданных им сатиров, надолго выбыл из истории Азерота. И пока Ксавий прохлаждался вне мира смертных, потихоньку превращаясь из прислужника Саргераса в прислужника Древних богов, сатиры, ухитрившиеся выжить во время Раскола, намеревались отомстить ночным эльфам за все свои унижения. Они верили, что однажды Пылающий легион вернётся в Азерот, и тогда этот мир сгорит, как и предсказывал лорд Ксавий. Но почему же сатиры вообще остались верны Пылающему легиону, даже несмотря на его поражение в Войне Древних? Скорее всего, они попросту не смогли смириться с тем фактом, что превратились в козлорогих существ напрасно – в таких условиях было легче поверить в то, что когда-нибудь их решение всё-таки окажется правильным. Но пока этого не произошло, сатирам требовался хоть кто-нибудь, кто смог бы отдавать приказы и выглядеть достаточно внушительно. Лучше всех прочих на роль предводителя сатиров подошёл Ксалан – кровожадный и очень самонадеянных козлорог, который первым делом приказал сатирам заполонить эльфийские леса, а самих эльфов истребить. В те времена Калимдор ещё не испытывал такого недостатка в сатирах, как сейчас, и потому приказ Ксалана положил начало не обычной серии неудачных набегов, а самой настоящей войне, названной без лишних изысков Войной сатиров.
Начало войны сложилось не в пользу ночных эльфов – Часовые Тиранды попросту оказались не готовы дать отпор ордам мохноногих высокорожденных, а друиды, которые могли бы помочь своему народу, как раз в этом время спали в подземных чертогах. И вот, пользуясь отсутствием друидов, сатиры заполонили Ясеневый лес, неся с собой скверну Пылающего легиона и недружелюбную, токсичную атмосферу. Спустя некоторое время рогатые захватчики уже были готовы праздновать победу, однако Шандриса Оперённая Луна даже в это непростое для своего народа время сумела разработать гениальную стратегию, которая позволила ночным эльфам переменить ход войны. Стратегия Шандрисы заключалась в том, что необходимо разбудить друидов, и уже с их помощью приструнить разбушевавшихся сатиров. Малфурион не хотел вырывать своих собратьев из объятий Изумрудного сна, который как раз охватила неизвестная порча, однако признал, что без их помощи калдорай не выстоят. Вскоре друиды были разбужены, а войска (если это так можно назвать) сатиров дрогнули. Больше всех в истреблении сатиров отличились друиды-волки, воплотившие в себе ярость неукротимого Голдринна. Благодаря вмешательству друидов ночным эльфам удалось оттеснить сатиров обратно к Осквернённому лесу и даже покончить с их вожаком, Ксаланом. Несмотря на это, калдорай также пришлось несладко, ведь у друидов-волков был один недостаток – в пылу битвы они плохо различали, кто тут эльф, а кто сатир, так что для верности рвали всех на одинаковые клочки. Буйство друидов-волков вызвало среди ночных эльфов некоторое замешательство, однако сатиры не успели этим воспользоваться – Малфурион отправил всех почитателей Голдринна прямиком в Изумрудный сон, и армия ночных эльфов смогла возобновить наступление на позиции сатиров. Вскоре большая часть сатиров была истреблена, а немногие уцелевшие скрылись в самых глухих чащобах Осквернённого леса. Эти сатиры решили, что посвятят свои жизни нанесению вреда, путь даже самого мелкого, ночным эльфам – на этом их амбиции и закончились.
Итак, побеждённые сатиры, рассеянные по необъятным лесам Калимдора, со временем превратились в обычную свору бандитов и головорезов. И хотя они вовсю пользовались магией скверны, а порой даже вызывали слабых демонов себе в подмогу, никаких особых успехов в своих начинаниях они так и не добились. Они, конечно, мелькали время от времени на заднем плане, но вместе с ними на заднем плане мелькали также мурлоки и Тиранда, так что это ещё не достижение. Ксавий же тем временем уже плотно сотрудничал с Древними богами – будучи деревом с заключённой внутри душой, он был вынужден постоянно слушать вкрадчивый шёпот древних повелителей Азерота, желавших использовать первого сатира, чтобы завладеть Изумрудным сном и покорить друидов, которые были тесно с ним связаны. Цели Древних богов и Ксавия совпадали, так что никаких причин оставаться верным Пылающему легиону у бывшего советника Азшары не было. Благодаря Древним богам дерево-Ксавий оказался в Изумрудном сне, где он принялся оплетать своими гнилыми корнями самую душу Азерота. Постепенно целые области Сна попали под влияние сатира, наполнившись искривлёнными, изуродованными отражениями лесных животных. Друиды ещё не знали, что именно является источником этой порчи, однако озаботились тем, чтобы дать ей название – Изумрудный кошмар. Друиды не знали, как им бороться с Кошмаром, но и позволить ему свободно расползаться они не могли – они даже призвали в Изумрудный сон самого Малфуриона, надеясь, что глава их ордена всё-таки сможет как-то противостоять порче. Совместных усилий Круга Кенария, впрочем, хватило только на то, чтобы сдержать порчу, но не остановить её, и уж точно не начать очищение заражённых областей Сна.
Пока Малфурион отсутствовал, его место занял Фэндрал Олений Шлем (место в качестве верховного друида, а не место рядом с Тирандой). Но хотя Фэндрал и был одним из лучших друидов своего народа, он не смог скрыть свою душу от влияния Изумрудного кошмара. Пользуясь своей новой властью, Ксавий раз за разом посещал Фэндрала во снах, настойчиво склоняя его к сотрудничеству, и однажды ему удалось добиться своего. Заполучив союзника в лице верховного друида, Ксавий сумел распространить своё пагубное влияние на мир смертных: Фэндрал, повинуясь настойчивым рекомендациям своего нового хозяина, использовал ветку дерева, в котором была заключена душа первого сатира, чтобы вырастить Тельдрассил. В результате Тельдрассил с самого своего сотворения являлся своеобразным проводником для влияния Изумрудного кошмара, а верховный друид, который должен был всеми силами препятствовать проникновению порчи в Азерот, эту же самую порчу и оберегал. После этого Ксавий смог беспрепятственно проникать в чьи угодно сны – он протянул свои корни через весь Азерот, пытаясь свести с ума вождей и королей, и всё это под носом у друидов Круга Кенария. Тем не менее, Ксавию не удалось вечно скрывать свои замыслы от обитателей Тельдрассила – однажды о них узнала Тиранда (не сама, конечно – ей в этом сильно помогли друид Бролл, Изера и прочие примечательные личности). Первым делом Тиранда решила пробудить своего супруга Малфуриона, и решение это, как ни странно, оказалось наиболее эффективным в сложившейся ситуации. Благодаря Малфуриону группа самых отъявленных героев Азерота смогла пробраться в Изумрудный сон и сразиться там со зловещим деревом из своих кошмаров – с Ксавием. Ксавий, хоть и был деревом, погибать не хотел, а потому использовал против Малфуриона и его союзников весь свой внушительный арсенал – от заражённых Кошмаром драконов до продуктов жизнедеятельности фикрайтеров, фантазирующих на тему любви Иллидана и Тиранды. Все эти ужасы, правда, не сработали, и в результате Ксавия запечатали в Провале Альн – самом глубоком и недоступном месте Изумрудного сна. Малфурион надеялся, что к тому моменту, как Повелитель Кошмара снова вырвется на свободу, друиды найдут способ противостоять его порче. Фэндрал же, освобождённый от влияния Ксавия, не выдержал свалившегося на него потока сюжетной информации и сошёл с ума. Позже он даже решил стать боссом в рейде Огненные просторы, однако душевного спокойствия ему это не принесло, и тяжесть совершённых преступлений нависала над ним до самой смерти. Что касается Тельдрассила, то после победы над Ксавием Изера и Алекстраза решили благословить эту твердыню ночных эльфов, и таким образом они очистили её от порчи Кошмара. Увы, но вот от зажигательных снарядов драконье благословение Тельдрассил всё-таки не спасло, хотя это уже совсем другая история.
Возвращение Изумрудного кошмара
Сразу же после победы над Ксавием Малфурион почувствовал, что за появлением Изумрудного кошмара стоит не один только первый сатир, но и кто-то более могущественный. Тем не менее, Провал Альн он всё-таки запечатал, тем самым обеспечив весёленькую жизнь всем друидам Валь’шары, а героям Азерота – очень атмосферные подземелье и рейд. Дело в том, что Ксавий, хоть и не мог покинуть пределов Провала Альн, получил отличную возможность пополнить силы благодаря близости к средоточию Кошмара, которое как раз находилось в Провале. Неизвестно, сколько бы ещё Ксавий прохлаждался в своём Провале, питаясь тёмной энергией Кошмара, однако незадолго до окончания Дренорской кампании его навестил сам Архимонд, напомнив сатиру о его связях с Пылающим легионом. Именно это и стало отправной точкой для начала полномасштабного наступления Изумрудного кошмара на Сон и мир смертных. Сам по себе Изумрудный кошмар уже не представлял такой опасности, как прежде – друиды знали, что такое Кошмар, и были готовы сдерживать его. Но вот о том, что Ксавий и Легион будут координировать свои действия, друиды даже не подозревали. И уж точно они были не готовы к тому, что порча охватит священное древо Шаладрассил, издавна служившее друидам вратами в Изумрудный сон. К тому же вслед за живописной багряной травой из-под корней Шаладрассила вырвалась целая толпа сатиров, которые мариновались там ещё со времён Великого Раскола. Благодаря всему этому разнообразию, подкрепляемому атаками демонов по всей территории Расколотых островов, превращение Азерота в мир первобытного ужаса и тьмы оказалось вполне себе реальным вариантом развития событий. Всё это, кстати говоря, также играло на руку (вернее, на щупальце) Древним богам, которые ненавидят Легион, однако не видят ничего зазорного в том, чтобы использовать его в своих целях.
В лесах Валь’Шары Ксавий почему-то решил действовать менее скрытно, чем в тот раз, когда он был деревом – видимо, так на нём сказалась близость демонов Пылающего легиона, которая придала сатиру уверенности. Также Ксавий почему-то решил не переправлять многочисленных сатиров Калимдора на Расколотые острова – вряд ли его власть на Изумрудным сном была так мала, что он не мог привести подкрепления из Осквернённого леса. Скорее всего, про своих калимдорских собратьев Ксавий попросту забыл. Впрочем, о них вообще все забыли, кроме качающихся в тех краях героев. Непосредственно замысел первого сатира по захвату Изумрудного сна и священных друидских лесов Валь’Шары (о которых никто не слышал до выхода Хроник и дополнения Legion), состоял в следующем – он выпускает Изумрудный кошмар в мир смертных через Шаладрассил, а потом ждёт, пока всё как-нибудь рассосётся. И первое время всё шло согласно этому гениальному плану – деревья и животные превращались в агрессивные версии самих себя, а друиды, которые не успели вовремя распознать угрозу или проснуться, один за другим сходили с ума. Но потом в дело вмешался Малфурион. Ему, правда, не удалось предотвратить заражение Кенария порчей Кошмара, поэтому верховный друид пришёл в ярость и просто убежал в алые заросли, благополучно угодив в ловушку прихвостней Ксавия. Тогда в дело вступили Изера и Тиранда. Королева стаи Изумрудных драконов сражалась с порождениями Кошмара достойно, однако первый сатир, которому за долгие годы заточения удалось научиться проецировать себя в Азерот в виде ослабленной по сравнению с оригиналом копии, использовал похищенные Слёзы Элуны, чтобы поразить порчей самое сердце дракона. Охваченная Кошмаром, Изера взбесилась и отправилась разрушать местный храм лунной богини, вынудив Тиранду принять непростое решение и покончить с поражённой порчей королевой Изумрудной драконьей стаи. И да, до этого Тиранда просто носилась по лесу, громко возмущаясь и бросаясь на любой куст, хоть немного напоминающий похищенного Малфуриона. Впрочем, для неё это вполне нормально.