Сердце сокрушенно и смиренно бог не уничижит что

Псалом 50 называется покаянным, он говорит о покаянном состоянии грешника и чувстве смирения, с которым согрешивший человек обращается к Богу.

Источник

Слово в неделю о блудном сыне.

О сокрушении сердца.

«Жертва Богу дух сокрушен: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит ( Пс. 50, 19 ).»

Понятие о сокрушении сердца в общем смысле означаете всякую скорбь и печаль, ощущаемую нами под тяжестью бедствий, сопровождающих земную жизнь нашу. Народ наш на своем простом языке называет эту печаль кручиною, разумея под этим словом скорбь глубокую и продолжительную. Так все мы испытываем бедствия и скорби: кто от болезни, кто от бедности, кто от измены друзей, кто от злобы врагов, кто от непоправимых собственных ошибок, от неудавшихся предприятий и несбывшихся надежд, кто от оскорбленного самолюбия и т. под. Перечислить все наши скорби нет возможности, и совершенно освободиться от них нет средств у рода человеческого. Но все эти житейские скорби и страдания в Слове Божием называются печалью века сего, которая при крайнем усилении скорбей, при нашей беспомощности смерть соделовает ( 2Кор. 7, 10 ), т. е. подавляет дух наш и лишает его сил и возможности выйти победителем из борьбы с бедствиями жизни и ввергает в отчаяние и погибель.

Совершенно иное значение имеет нравственное состояние, испытанное Давидом после его падения и названное им в покаянном псалме его сокрушением сердца. Это чувство, в противоположность печали века сего, Апостол Павел называешь печалью по Боге, т. е. скорбью о нашей неблагодарности к Богу, оскорбляемому грехами нашими.

Ясно, что сокрушение сердца есть чувство религиозное и, как нравственное состояние, представляется в смысле жертвы Богу, – духовным подвигом, привлекающим к нам Божие милосердие и открывающим путь ко спасению, по другому изречению Давида близь Господь сокрушенным сердцем и смиренные духом спасет ( Пс. 33, 19 ).

По этим чертам, указанным Словом Божиим, мы можем так определить понятие о сокрушении сердца:

Сокрушение сердца есть скорбь глубокая и постоянная, происходящая от сознания нашего недостоинства и виновности пред Богом и праведными судом Его, растворяемая верою в Его промышление о нас и надеждою на Его бесконечное милосердие.

Раскрытие этого понятия о сокрушении сердца на основаниях Слова Божия и опытов духовной жизни приведет нас, во-первых, к уразумению высокого нравственного достоинства этого расположения духа нашего, и, во- вторых, к созерцанию дивных проявлений любви и милосердия Божия к верующим, носящим в себе дух сокрушенный и сердце смиренное.

Прежде всего, мы должны помнить, что это скорбное состояние духа нашего есть наше печальное наследство от наших прародителей после их грехопадения. Затворенные для них врата рая и херувим с пламенным мечем, охранявший их, должны быть для всего грешного человечества знамением его отчуждения от Бога. Печаль эта должна возрасти при мысли о невообразимом множестве произвольных грехов, соделанных людьми в течение веков и расслабивших душевные и телесные силы наши. Поэтому состояние греховности нашей и скорбей, от нее происходящих, признается для нас естественным, природным, неизбежным, непоправимым никакими собственными усилиями людей. Возрождает, обновляет и спасает нас от вечных страданий только крестная жертва Искупителя нашего, под условием нашей свободной деятельности, по учению Его и примеру земной Его жизни, т. е. под условием крестного, тяжкого подвига в борьбе с нашими страстями и врагами нашего спасения, под руководством и с помощью благодати Святого Духа. Итак, и в опасности погибели от грехов, и в усилиях к освобождению от них, скорбь и сокрушение всюду сопровождают нас. Это мы видим из свидетельств избранных и совершеннейших праведников. Евангелист Иоанн говорит о себе: аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем, и истины несть в нас ( 1Иоан. 1, 8 ), а Апостол Павел говорит за себя и за всех людей, остающихся в естественном состоянии: „я плотян, продан греху; ибо не понимаю, что делаю, потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю» ( Рим. 7, 14 – 15 ). И после того как он явил в своей многотрудной жизни величайшие подвиги добродетели, после чрезвычайных дарований, откровений и видений, он говорит: „усмиряю и порабощаю тело мое, дабы, проповедуя другим, самому не остаться недостойным” ( 1Кор. 9, 27 ). „Мы сами, говорит он, имея начаток Духа, стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего» ( Рим. 8, 23 ). „Мы воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище; только бы нам и одетым не казаться нагими” ( 2Кор. 5, 2 – 3 ). Поэтому он не только будит беспечных грешников: „встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит себя Христос» ( Ефес. 5, 14 ), но остерегает и трудящихся в деле своего спасения от расслабления и самонадеянности: „кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть» ( 1Кор. 10, 12 ). Итак, внутреннее сокрушение сердца, соединяемое с заботою об исправлении, печать сосредоточенности на лице, осмотрительность в слове и поведении, – вот образ истинного христианина.

Слово Божие объясняет нам это нравственное состояние наше различными образами и сравнениями, но мы не вдумываемся в них и привыкли повторять их без должного внимания и размышления. Оно называет нас больными, а Христа Спасителя Врачом и Посетителем душ наших ( Матф. 9, 12 ; 1Петр. 2, 25 ); называет нас странниками, не имеющими здесь „постоянного града» и обреченными на труды и лишения дальнего путешествия и на „искание града будущего» ( Евр. 13, 14 ). И как ясно собственный наш опыт указывает нам на эту печаль нашего духа в тоскливом недовольстве нашей земною жизнью! Подумаем: что значит это беспокойное искание истины и стремление разрешить нашим собственным умом неразрешимые для нас вопросы о судьбе нашей, стремление, увлекающее даже ученых христиан на ложные пути знания и подвергающее их бесчисленным заблуждениям, когда Божественное Откровение стоит пред нами, как солнце, освещает нам пути к вечной Истине? Что значит это искание счастья в разнообразных плотских наслаждениях, эта неудовлетворенность духа при самых благоприятных условиях жизни, и, наконец, эта непрестанная жажда перемен в надежде найти полное счастье, удовлетворяющее нас и неизменное? Всякий честный и непредубежденный мыслитель увидит в этом не что иное, как наше врожденное, не заглушаемое никаким шумом развлечений и не насыщаемое никакими земными наслаждениями, стремление к Богу, Источнику жизни и блаженства. А если это так, то и душевная печаль наша и сокрушение сердца – наша неотъемлемая доля, прискорбная, но не безнадежная, а имеющая выход к свету и радости, по слову Спасителя: блаженны плачущии, яко тии утешатся ( Матф. 5, 4 ).

Мы знаем из слова Божия, что христиане достигают благодатных утешений в этой жизни и вечного блаженства в будущей не познаниями и мыслями, хотя бы и глубокими, – не словами, хотя бы и мудрыми, – но исполнением заповедей Божиих и верою живою и деятельною. И этот именно единственный путь ко спасению обретается и безопасно проходится только при условиях покорения вере нашего горделивого ума и при многотрудном подвиге очищения нашего грехолюбивого сердца. Кто обращается к врачу? Тот, – воспользуемся любимыми сравнениями св. Иоанна Златоуста, – тот, кто чувствует свою болезнь и понимает ее опасность. Следовательно, искреннее обращение ко Христу возможно только христианину, при обличении Слова Божия, почувствовавшему свою греховность и, по действию благодати Божией, познавшему в Христе единого истинного Целителя душ человеческих. Кто с доверием и убеждением принимает врачебные пособия? Тот, кто верит своему врачу. Следовательно, только возлюбивший Христа со смиренным и сокрушенным сердцем, с покорностью прием лет от него горькие врачества покаяния, слез, терпения в крестном подвиге борьбы со страстями и искушениями. Кто может с усердием приносить молитвы свои к Богу и быть терпеливым в бдениях и богослужениях? Только привыкший к внутреннему непрестанному обращению к Господу Иисусу Христу при всех печальных обстоятельствах своей жизни. Чье сердце всегда открыто для страждущих и несчастных братьев? Только сердце, знающее скорбь, по собственному опыту, в самых тяжких страданиях, при глубоких падениях, при бесплодности усилий освободиться от застарелых греховных навыков и непрестанном страхе за вечную свою участь. У Христа он сам ищет помощи, для Христа же помогает и страждующим братиям.

Чтобы нам лучше понять и усвоить это учение о „печали по Боге”, вспомним другое изречение Спасителя: „Горе вам пресыщенные ныне! ибо взалчете. Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете» ( Лук. 6, 25 ). Под словом „ныне» разумеется земная жизнь людей каждого века и каждого поколения. Но, кажется, ни для одного из предшествовавших веков не было так необходимо, как нам, это напоминание об опасности пресыщения чувственными наслаждениями и страсти к развлечениям и удовольствиям, вообще называемым в слове Спасителя веселием и „смехом». Нам наиболее грозит это „горе». В чем оно является и угрожает нам? В совращении со скорбного пути сокрушения о грехах на пути беспечности, в оплотенении сердца, утрачивающего чувствительность к духовным впечатлениям, затем – в неверии, ожесточении и коснении во зле, ведущем к вечному горю. Наш век полагает совершенство не в Богопознании и вере, а в науке преимущественно направленной к умножению удобств и наслаждений плотских: он ищет счастья – не в мире сердца и совести, не в радости и торжестве правды и добродетели, а в приобретении наибольших средств для роскошной и беспечальной жизни. Мы слышим речи о вере, но не о богопреданной, а каждым по своему понимаемой; мы видим борьбу за убеждения, но не видим твердых оснований для соглашения в единой бесспорной истине; мы много читаем рассуждений о честности, но основанной на гордости и самолюбии, о добродетели, но выставляемой на показ, о любви, но не в духе самоотвержения и самопожертвования, а в легком способе благотворения в пожертвованиях большею частью того, „чего нам не жаль». Все наше просвещение скользит по поверхности наших душ, а не поднимает нашего духа из под гнета подавляющей его плоти; все наши добродетели – в успехах по службе и приобретении отличий; а дела великие – в открытиях, сооружениях, составлении „колоссальных состояний». Слава Богу, что еще есть у нас в общественных деятелях усердие к служению отечеству и благу государства, хотя последнее не всегда понимается верно. Это „горе» в настоящем состоит в упадке духовной жизни, а в будущем обнаружится в развращении поколений и, наконец, в приближении человечества к пропасти, лежащей в конце „широкого пути», ведущего, по слову Господню, в вечную погибель ( Матф. 7, 13 ). Нам, конечно, скажут на все это с усмешкою многие из образованных людей: „все это мы слыхали, все давно нам известно», но этим еще более увеличивается постигающее нас „горе». Иисус Христос, приняв исповедание веры в Него от исцеленного Им слепорожденного, сказал в слух фарисеев: „на суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы». Услышав это, фарисеи сказали: „неужели и мы слепы?» Иисус сказал им: „если бы вы были слепы, то не имели бы на себе греха: но как вы говорите, что видите, то грех остается на вас» ( Иоан. 9, 39 – 41 ). Обратим это слово Господа к нашим неверам, отрицающим и искажающим Его спасительное учение по своему мнимому всезнанию: „если бы вы этого учения не знали, то не имели бы греха: но так как вы говорите, что его знаете, то грех остается на вас».

Но обратимся опять к душам смиренным и сокрушенным сердцам. Кроме несомненного твердого направления их по пути к вечной жизни, они на пути этом имеют и истинные утешения, неизвестные неверующим и беспечным.

Если сказано у пророка, что Господь „близок к сокрушенным сердцем», то это не значит, что Он, так сказать, стоит недалеко от них: Нет, Господь сказал: “се, стою у двери и стучу. Если кто услышит голос Мой, и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мною» ( Апок. 3, 20 ). Но кто поспешит отворить дверь Врачу небесному, как не болящий духом и Его ожидающий? И из опытов жизни сокрушенных душ мы видим, что они, при всех немощах, грехах и страданиях, имеют дерзновение к Богу. Не ощущая Его помощи, они зовут Его к себе: „скажу Богу, Заступнику Моему: для чего Ты забыл меня? Для чего я сетуя хожу от оскорблений_: врага?» ( Пс. 41, 10 ) „Приблизься к душе моей; избавь ее; ради врагов моих спаси меня» ( Пс. 68, 19 ). Чувствуя силу страстей своих и соблазнов, они вопиют к Богу: „я близок к падению и скорбь моя всегда со мною. не удаляйся от меня, поспеши на помощь мне, Господи Спаситель мой!» ( Пс. 37, 18 – 23 )» Как упавшее и разбившееся дитя громким плачем зовет мать, зная, что она поспешит к нему, так смиренные души, указывая на свои грехи и страдания совести, плачутся пред Господом: „нет мира в костях моих от грехов моих. Ибо беззакония превысили главу мою, как тяжелое бремя отяготели на мне» ( Пс. 37. 4 – 5 ). Они умоляют Бога Его собственными совершенствами и напоминают Ему об Его прежних благодеяниях: „вспомни щедроты Твои и милости Твои, ибо они от века» ( Пс. 24, 6 ), „где прежние милости Твои, Господи?» ( Пс. 88, 50 ). Они молят Господа помиловать их, если не для них самих, то ради охранения собственной чести и славы Его: „помоги нам, Боже, Спаситель наш, ради славы имени Твоего; избавь нас и прости нам грехи наши ради имени Твоего: для чего язычникам говорить: где Бог их?» ( Пс. 78, 9 – 10 ). Но они же исповедуют пред Богом, с радостью и благодарением, и утешения даруемые им: „при умножении скорбей моих в сердце моем утешения Твои услаждают душу мою» ( Пс. 93. 19 ).

Теперь укажем дивные проявления любви и милосердия, Божия к сердцам сокрушенным. Но кто посмеет сказать, что он в состоянии достаточно изобразить милосердие Господа к грешникам кающимся и любовь его к человекам? Кто может понять и обнять мыслью эту любовь бесконечную, всегда себе равную, для всех созданий открытую, ничем не возмущаемую, никогда не утомляющуюся, ко всем снисходящую, никого из людей, обращающихся к ней за помощью „не упрекающую» ( Иак. 1, 5 ) и от величайших грешников не отвращающуюся? Только Господь Иисус Христос, пришедший в мир призвать грешников на покаяние ( Лук. 5 ». 32), и „исцелять сокрушенных сердцем” ( Лук. 4, 18 ), мог в учении и деяниях своих изоразить ее так, что полнота ее пребудешь вечным и неисчерпаемым предметом созерцания и славословия Ангелов и человеков. Для нашей цели мы только приведем данный нам образ ее в притче о блудном сыне и действия ее в помиловании падшего Давида, отвергшегося от Господа Петра и двух грешниц, удостоившихся за любовь к Нему и смирение прощения грехов.

В буквальном смысле притчи о блудном сыне мы видим, что отец его, тоскуя о нем, смотрел часто на дороги, ведущие к его дому с мыслью, не воротится ли несчастный сын его, (иначе он не мог, как сказано в Евангелии, увидеть его „ издали и увидев его идущим, он „сжалился над ним» (.мил ему бысть) и побежал ему на встречу. И прежде нежели сын успел произнести свою покаянную мольбу: „я согрешил перед тобою, и уже недостоин называться сыном твоим», отец пал ему на шею и уже целовал его. Затем он спешит снять с него рубище и одеть его в лучшую одежду, восстановить его в достоинство сына богатого отца, дав перстень на руку его и обувь на ноги. Он приказывает устроить вечерю „с пением и ликованием» и из уст его не вышло ни одного слова упрека, ни одного вопроса: где ты был? что делал? Куда девал данное тебе имение? Он Только восклицал в радости: „сей сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся» ( Лук. 15 ). Вот живое истолкование слова Христова: радость бывает на небеси о единем грешнице кающемся ( Лук. 15, 7 ).

Это слово изъясняется и действиями всеблагого Бога по отношению к смиренным сердцам. Давид впал в тяжкий грех. Но как только, обличенный пророком Нафаном, он сказал: „согрешил я пред Господом», пророк тотчас ответил ему: „и Господь снял с тебя грех твой; ты не умрешь». Чем объяснить это скорое помилование? Предведением Господа, что Давид, великий духом и верою, поймет и оценит оказанную ему милость. И вот он, в ожидании дальнейшего откровения о нем воли Божией, уединяется, постится, проводить ночь на голой земле ( 2Цар. 12 ) и потом, в слух всего мира, в псалме своем исповедует грех свой и молит: „помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей. беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною. Не отвергни меня от лица Твоего и Духа Твоего Святого не отними от меня. Научу беззаконных путям Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся» ( Пс. 50 ). И доселе этот покаянный псалом обращает к Господу нечестивых.

В помиловании Апостола Петра любовь Божия открывается в особенно трогательных чертах. Петр, с такою горячностью обещавший Господу, что „если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнуюсь» ( Матф. 26, 23 ), „я душу свою положу за Тебя» ( Иоан. 13, 37 ), не устоял пред обвинениями рабыни и служителей в том, что и он был с Иисусом Назореем, „отрекся с клятвою, что не знает сего человека» ( Матф. 26, 69 – 74 ). Петел возгласил его падение, а Господь, претерпевший в это самое время в дворе первосвященника Каиафы поругания и бичевания, с кротостью взглянул на него, напомнив ему его самонадеянность и свое предречете.Этот взгляд пронзил сердце Петра и он, „вышедши вон, горько заплакал» ( Лук. 22, 62 ). И Господь в сердце своем уже простил его. По воскресении Иисуса Христа, когда Ангел повелел мироносицам возвестить всем ученикам об Его воскресении, прибавил: „и Петру», чтобы скорбящий Петр не лишен был радости о воскресении своего Учителя ( Мар. 16. 7 ). Наконец, когда Господь явился Сам апостолам на море Тивериадском, Он кротко напомнил Петру об его прежней самоуверенности: „любишь ли Ты Меня больше нежели они? И если повторил этот вопрос трижды, то, по толкованию святых отцов, только для того, чтобы после троекратного его отречения и троекратного уверения Петра: ей Господи, Ты веси, яко люблю Тя (Иаан. 21), восстановить его в звании и правах апостола: „паси овец моих» ( Иоан. 21, 16 ).

Прощение одной жене – грешнице даровано Спасителем в доме Симона фарисея, который пригласил Его на трапезу, но не имел веры в Него и принял Его с фарисейскою горделивостью. Между тем во время трапезы, по сказанию Евангелиста Луки, „женщина из того города пришла с алавастром мира и, ставши позади Господа, начала обливать ноги Его слезами и отирать волосами головы своей, целовала ноги Его, и мазала миром». Господь как будто не замечал этого. Но когда Симон, а, вероятно, с ним и другие, стали сомневаться в достоинстве Иисуса Христа, думая, что „если бы Он был пророк, то знал бы кто и какая женщина прикасается к Нему, ибо она грешница», надлежало объяснить ее поступок. И Господь Сам так истолковал его, что раскрыл всю душу кающейся. „Симон! сказал Он домохозяину, – видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал; а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла. Ты лобзания мне не дал; а она с тех пор как Я пришел не перестаешь лобызать у Меня ноги. Ты головы Мне маслом не помазал; а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много». Здесь открывается новая черта милосердия Божия: грешница получила прощение не за сокрушение, а за любовь. Что это значит? То, что она, обливаясь слезами, прошла быстро подвиг печали и сокрушения возвысилась до пламенной любви к Господу и с необыкновенным смирением и силою выражала ее ( Лук. 7 ).

Совершенно ясен высокий подвиг покаяния жены, омывавшей, слезами ноги Спасителя; но и немного нужно проницательности, а нужна только честность в мыслителе, чтобы понять внутреннее состояние жены – грешницы, приведенной к Господу фарисеями. Ее преступление было доказано; закон, карающий его, известен; обвинители беспощадны, и Иисус был понят народом, как сама истина и правда, что засвидетельствовали сами Его ненавистники, лицемерно говорившие Ему при народе: „мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь” ( Матф. 22, 16 ). Что должна была чувствовать и думать о своей судьбе несчастная женщина? Она висела над бездною. Но она знала что Судия, к Которому ее привели, милоcтив, что Он состраждет и благотворит всем несчастным и прощает грешников: не молила ли Его она внутренно о прощении? Вот Он медлит; Он грозно испытывает и обличает озлобленных свидетелей; они начинают расходиться. – Не закрадывается ли в ее сердце надежда спасения? Не смотрит ли она на божественное Лицо Искупителя с благоговением и умилением, как бы угадывая, что она не погибла? И когда Он, оставшись с нею без обвинителей, спросил ее: „где твои обвинители? никто не осудил тебя? Она отвечала, как бы с некоторою бодростью: “никто, Господи!» – „И Я не осуждаю тебя. Иди и впредь не греши». Это повеление: „впредь не греши» означает, что Сердцеведцем прошедшее ей прощено.

Итак, мы видим из Слова Божия, что смирение духа и сокрушение сердца должны составлять постоянное настроение христианина, без которого все добродетели и греховности пред Богом и отзывающееся фарисейскою горделивостью, не умеют надлежащей нравственной цены и достоинства.

Из примеров Давида и апостола Петра мы видим, что глубокое сокрушение при тяжких падениях, привлекающее к грешнику Божие милосердие, подготовляется жизнью богобоязненною и дающею задатки исправления и нравственного преуспения.

Примеры прощенных грешниц показывают нам, что о некоторых смиренных душах есть особое Божие промышление; озарение их благодатью Божию, туне даруемою ( Матф. 10, 8 ), открывает их сознанию великую опасность их заблуждений и погибли, исторгаешь из сердец их вопль о помощи к бесконечно милосердному Спасителю нашему. Таково призвание к покаянию св. Марии Египетской.

Но всего яснее для нас видно, что жизнь христиан пустая, рассеянная, проходящая в плотских наслаждениях и страстных увлечениях, не дает возникнуть в душе прочному спасительному чувству сокрушения, а может только допустить иногда мимолетные воздыхания и скоровысыхающие слезы.

Великий канон. Четверток первой недели Великого Поста, песнь девятая.

Источник