в деревне в бане мылись всей семьей
Детство в деревне. История первая. Баня.
Я на тот момент учился в классе шестом. Зима. Пора крещенских морозов. Жил я тогда в деревне с очень непонятным названием, которое озвучивать не стану. Моя мама уехала на операцию в Пермь, а оставить меня одного дома она не могла, ибо опасалась, что приведу друзей, и от дома оставим лишь пепелище, вот поэтому мне пришлось пожить некоторое время у сестры, благо, она тогда жила через дорогу, так что приглядывать за маминым скотом (корова, козы, овцы) и топить время от времени печь, чтоб дом не промерз, не составило труда.
И вот наступила суббота – банный день, праздник березового веника и обжигающего пара. А поскольку баня сестры мне не очень нравилась, уровень жара не соответствовал моим прихотливым требованиям, то я решил затопить свою баню.
Ведь там стоит адская печь, чтоб вы понимали, она давала столько жара, что им можно выжигать джунгли с вьетконговцами. А сама баня маленькой площади, что в совокупности с такой печью, образовывала грандиозный жар, не каждый металлург выдержит.
Натаскал дров, заполнил все кадки и бочки водой, чиркнул спичкой… Спустя время баня готова – извольте париться.
И вот я в обители мыла и горячего шампуня. С трепетом набираю ковш горячей водой…
Небольшое отступление: у меня печь такой конструкции, что дым проходит напрямую через камни, и первый пар нужно выпускать на улицу, чтоб ушли накопившийся на камнях пепел и остатки дыма.
Так вот, в этот раз я решил этого не делать – мне стало жалко жара и на эту заповедь я наплевал – это было моей второй фатальной ошибкой (про первую чуть позже).
Сижу на полке, с трудом вдыхаю горячий воздух, настолько жарко, что начал ощущать лжехолод, кожа покрылась муражками – одним словом кайфую.
Первый жар спал, и я решительно поддал еще раз. Продолжаю сидеть и потеть – париться пока не хочется. И тут я почувствовал характерный хлопок по затылку, и последующий за ним приход – угарный газ пожаловал. По всему телу хлынула слабость вперемешку с расслаблением.
Трясущейся рукой взял кусок мыла, непонятной геометрической формы, намылил мочалку и ей начал тереть другую руку. Меня постепенно накрывало все сильней и сильней – времени все-таки мало, нужно выбираться! Но сперва нужно одеться, а это оказалось не таким простым занятием…
Трусы! На них уже нет времени! Каждая секунда дорога, я кое-как натянул растянутые временем гамаши. С титаническим трудом снял дубленку с крючка, попытался достать шапку из рукава – не получилось, тогда я пожалел об этой привычке, к черту шапку – так пойду. Валенки. Первый надел по ГОСТу, на второй сил не хватило – накинул как тапочек. Собрался. Иду, нет, ковыляю к двери и… ее заклинило. Тут я вспомнил, про первую фатальную ошибку, а именно: Когда я топил баню, я заметил, что дверь плохо работает, но под правильным углом и некоторым усилием она открывается – и я твердо положил болт на это…
Вот этого усилия мне и не хватило. Мозг сразу сгенерировал десяток матерных выражений, с одинаковой смысловой нагрузкой. Среди этого потока мыслей нашлась одна стоящая, а именно угол, под которым дверь открылась. Я вышел – привет новый приход! От свежего воздуха я рухнул на месте. Ноги, руки, тело послали меня в пешее эротическое.
Что ж… Нужно выбираться! Я не умру девственником, лежа на промерзлой земле в кое-как надетых гамашах с разодранным середышем! Собрался с силами – встал, сделал пару шагов, упал. Снова встал, сделал пару шагов, упал… Таким образом я, собрав все сугробы, добрался до ворот ограды своего двора. До дома сестры метров 50. Я снова поорал, мне снова ответил пес.
Принял волевое решение – ползти на четвереньках. Я чувствовал, как намокшие от пота гамаши постепенно застывали. Пальцы немели. Я полз. Зачесалась голова, потрогал ладонью – волосы покрылись ледяной коркой, пальцы тоже застыли.
В общем, добрался до сестры – забыл в какую сторону открывается дверь. Начал неистово, как мне казалось, стучать. Выбежала сестра, завела меня в дом, дала шерстяных вещей, отпоила чаем. После чего с непонятной дрожью в мышцах уснул.
На утро проснулся хорошо, боялся, что заболею, но нет, все прошло гладко: пальцы на месте, температуры и кашля нет.
Спустя два часа, как проснулся, пошел чинить дверь.
После этого раза я стал ходить в баню осторожнее.
Дубликаты не найдены
Истории из жизни
23.3K поста 57.6K подписчиков
Правила сообщества
1. История должна основываться на реальных событиях, но требовать доказательств мы не будем. Вранье категорически не приветствуется.
4. Администрация имеет право решать, насколько текст соответствует пункту 3.
так, ждём рассказ с точки зрения сестры, собаки и бани.
Тоже есть история про угарный газ и баню. Также дело в деревне, также в Пермском крае; 31 декабря, решили, как в кино, сходить в баню. Бани своей в то время не было, только переехали в новый дом. Решили истопить у тети, она в командировке в то время была, да и дом ее стоял не так далеко. Истопили, баня не своя, не знаем как и что. Пошли с батей к тетке, благо хоть в двоем. Т.к. ходим в баню по одиночке, Папа ушел в баню, через минут 15 слышу шум на улице, выхожу, иду к бане, а там Батя на половину в дверном проеме баня-предбанник лежит, почти без сознания. дотащил еле как до дома, положил на кровать, там он и отключился, страшно жуть, бил по щекам, слушал пульс. Через минут 5 очухался. но лежал еще долго.
Самое странное, я тоже решил сходить в баню, за 10 мнут проведенные в бане, чуть там и не отключился, благо понимал, что долго проводить там не имеет смысла. голова болела весь новый год.
Первая буква «К», а последняя «Л»
неплохой сценарий для сериала, впредкушаем продолжение в тридцати шести частях
Опустевшее гнездо (холст, масло, 45*45)
Но, это просто такой говорящий кусочек натуры. За кадром остались наши старания по поддержанию жизненных сил домика. Крыльцо развалилось, двери покрасили, супруг переложить боров печи, начал забор делать. И никаких тебе «Уголок сада» с буйством красок и уютом.
Старики (яблоня и банька), 2017г, масло, холст, 21*30
Зимний пейзаж
Nikon D7100, Tokina 116
Негородские новости. Банька
Ступив в парную, я вдохнул полной грудью, до предела заполнив легкие целебным духом. Хорошо! Ноги по горячим ароматным травам на полу ступают мягко, возвращая в жаркое лето. Этими травами, заботливо собранными в июльский травостой и высушенными в теньке на легком ветерке, Санькина жена Оксана каждый раз выстилает пол парной, предварительно подержав их в мягкой теплой воде. Чудесный банный дух!
Я сидел на полке и наслаждался покоем и медленно пробирающимся в каждую клеточку тела жаром, вбирал его в себя, чувствуя, как наполняюсь молодой задорной энергией.
Прогревшись как следует, я выскочил в предбанник и макнул голову в кадку с теплой водой. Санька, выйдя следом, приподнял меня и со смехом окунул в кадку целиком, а сам заскочил в соседнюю, с ледяной водой, ухнул довольно, присел пару раз и выскочил, расплескивая воду на струганые доски пола. Я выбрался из воды и уселся на скамейку, переводя дыхание. Посидел немного и снова в парную. На этот раз я вытянулся на полке, накрыв голову ледяной пихтовой лапой. Приготовился, значит, к пару. Парит Санек знатно, долго и обстоятельно, прохлопывая веником каждый сантиметр тела.
Как следует прогрев березовыми вениками, Саня обдал меня ледяной водой из ведра, заставляя вздрогнуть от неожиданности. Волна восторга окатила меня с ног до головы, захотелось кричать что-то бесшабашное! Как же здорово! Я выскочил из парной и с размаху окунулся в ледяную воду, посидел в ней немного и перебрался в теплую. Красота.
Но расслабляться не стоит. Сейчас Саня чуть отдохнет, и пойдем на второй круг, дубовый. Вот где жара! У дубового веника лист широкий, он жара захватывает больше и вгоняет его в размятое березой тело до самых печенок.
Cемейная баня
(Фрагмент из повести «Тихая дачная жизнь»)
Сурин в состоянии «смятения мыслей» просидел в своём травяном укрытии ещё некоторое время и только тогда, будто только пришёл, предстал перед женой и сыном. Радость Лены, вызванная его нежданным появлением, тут же сменилась разочарованием, когда она узнала, что он уже завтра должен уехать для заступления на дежурство с субботы на воскресенье. В то же время жена вела себя так, будто ничего особенного за десять минут до того не произошло, впрочем, так же как и сын, который лишь поздоровался, продолжая работать на «плантации». На вопрос: как дела, что нового? Лена лишь отмахнулась:
— Да что тут может быть нового. ничего, мы вот работаем, а Ирка гуляет. Небось, видел её?
Так и эдак Сурин пытался «подвигнуть» жену к объяснению, но та, похоже, была совершенно искренна, вела себя, как ни в чём не бывало. Она сначала накормила мужа с дороги, потом пошла заканчивать стирку. Спросить в лоб: что за странные игры затеяла она с сыном, и что там случилось. в душевой? На это он почему-то так и не решился, хотя только об этом и думал.
Поев, Сурин пошёл пилить и колоть дрова, ибо получалось так, что еженедельный субботне-банный день переносился на сегодня, пятницу. Сын терпеливо и безропотно собирал жуков, а Лена постирав, вывесила бельё. Ближе к обеду Сурин всё же задал «наводящий» вопрос:
— А Антошка, что сегодня смирный такой, пашет, спины не разгибая, даже не возмущается?
— Возмущался, ещё как, с ребятами в волейбол, видите ли он договорился. Моду взял каждый день там пропадает. Ремнём по заднице получил и перестал возмущаться,- совершенно спокойно ответила Лена.
«Ничего себе, это называется получил, только не понятно кто кого там. по заднице»,- размышлял про себя Сурин, не в состоянии понять почему жена скрывает от него случившееся и ещё больше удивляясь её не показному спокойствию. «Может она боится признаться, что уже не справляется с сыном? Но нет, непохоже. Неужто считает, что он ничего не должен знать? Странно. «
На обед вся семья собралась в саду за столом, установленном под раскидистой старой яблоней. Дети старались как можно скорей проглотить пищу: Иринка спешила к подружкам, с которыми они договорились идти купаться на пруд, а Антон надеялся, что его, наконец, отпустят на волейбольную площадку. Лене эта спешка не нравилась. Она уже облачённая в халат и фартук недовольно выговаривала дочери:
— Какое купание. не видишь, дождь собирается.
— Какой дождь, с самого утра такая погода,- плаксиво возражала Иринка, давясь салатом из редиски и лука.
— Знаю я эти ваши купания. Перед мальчишками будете выделываться. Рано ещё в купальниках дефилировать.
— Ты что, мам, мы ж просто. жарко ведь,- густо покраснела дочь.
— А ты, что колорадцев уже всех собрал?- мать перекинулась на сына.
— Нее. не успел. Их же там на каждом кусту, и чуть не под каждым листом кладки. Вон у меня все руки от них жёлтые, не отмыть,- виновато запричитал Антон.
— А кто заканчивать будет. Пушкин, что ли?!
— Да ладно Лен. Я баню затоплю, и пока топится, по рядам пройдусь. Там же немного осталось?- пришёл на помощь сыну Сурин.
— Да пап. немного, четыре ряда всего. Я покажу, где закончил,- затараторил Антон, благодарно заглядывая отцу в глаза.
После обеда дети как можно быстрее покинули дом, опасаясь ухудшения настроения матери. Они не были лентяями, они были детьми, а почти все дети до поры не любят домашней работы, даже те, из которых потом вырастают настоящие «пахари». Сурин надеялся, что жена станет откровеннее, когда детей дома не будет. Но Лена как будто напрочь забыла о произошедшем утром. Она по-прежнему вела себя естественно, помыла посуду, промела дом, и вновь в купальнике вышла к мужу на картофельную делянку.
Сурин собирал колорадцев в банку, чтобы затем сжечь их на железном поддоне. Лена стояла рядом, и попеременно поворачиваясь к солнцу то одним, то другим боком, рассказывала о скандале, который случился позавчера вечером у соседей напротив:
«Добив» жуков, Сурин натаскал воды и затопил баню. Лена то уходила в дом, то подходила к нему. Но он так и не дождался объяснений, а сам спросить не отважился. Около семи часов пришла с пруда Иринка. Мать сразу погнала её в душ ополаскиваться:
— Давай, давай, в этом пруду кто только не купается, и собаки и всякая пьянь, бомжи. Сейчас же всё с себя смой, в баню я тебя такую не пущу.
Дочь с недовольной миной поплелась в душ, но там проплескалась под струями нагревшейся за день воды до тех пор, пока мать не выгнала её и оттуда. Запыхавшийся и довольный Антон прибежал, когда баня была уже готова. Первыми по ещё не большому жару мыться пошли мать и дочь. Иринку заставить париться можно было только втащив в парную за волосы. Потому Лена, намылив и окатив водой только начинавшее круглиться и бугриться на груди, бёдрах и животе тело дочери, отправила её, закутав в махровый халат, в дом.
— Ну ты чё ма. я ж ничего,- сразу стушевалась дочь, красным круглым лицом в капюшоне халата похожая на матрёшку, и уворачиваясь от пухлой руки матери, вознамерившейся отвесить ей оплеуху, скрылась за дверью предбанника.
Тем не менее, дома Иринка с той же двусмысленной улыбочкой сообщила уже отцу:
— Пап, тебя мама в баню зовёт.
Отец в отличие от матери не разозлился.
— Да дочь. сейчас иду,- с этими словами он взял заранее приготовленный свежий берёзовый веник, ибо любил попариться.
Баня, уже не новый, но ещё крепкий бревенчатый сруб, состояла из трёх небольших отделений: предбанника-раздевалки, моечного отделения и парной. Пока мылись мать и дочь парная была не задействована. Когда же пришёл Сурин. Он сразу подбрасывал дров и забирался в парную на полок, под самый потолок, «отмокать». Лена на полок не лазила, она оставалась внизу. Когда же Сурин «отмокнув» плескал холодную воду на каменку, поддавал пару. Лена с визгом садилась на корточки, а если и там, в самом низу для неё оказывалось не в терпёж, пулей выскакивала из парной. Сурин с удовольствием наблюдал эти «сцены». Вот и сейчас он набрал ковш воды. Предупредил:
— Ииии!- визжит Лена и опускается прямо на свои круглые колени, и наклоняет голову с распущенными волосами к полу
— Ну, ты прямо как поклоны бить собралась,- смеялся сверху Сурин, начиная хлестать себя веником, в то время как жена прямо на глазах покрывалась каплями пота.
— Молодец, сегодня выдержала, лезь сюда, попарю.
— Нее. я и здесь чуть жива,- едва не из последних сил отвечала Лена.
Сурин весь красный, в тугих жгутах длинных «легкоатлетических» мышц сошёл по ступенькам с полка, и окунув веник в таз с холодной водой стал легонько охаживать жену по относительно узкой спине в мягких складках, по широкому заду. Лена повизгивала снизу и просила почаще макать веник в воду. Наконец, её терпению наступил предел, она чуть приподнялась и не рискуя распрямиться полностью, задев мужа мягкими ягодицами протиснулась мимо него, выскользнула в моечное отделение. У Сурина было достаточно времени, чтобы не привлекая внимания жены осмотреть её тело. Но, ни каких следов «утреннего инцидента», ни каких даже подобий синяков на ней не просматривалось, кроме одного на правом бедре. Но его «поставил» он лично, во время прошлой бани, когда она вот так же убегала из парной, а он глубоко ухватив её, удержал и продолжал парить, пока она со смехом не выскользнула.
Настоящая парилка началась уже после того, как Лена обмотав голову полотенцем и облачившись в банный халат уходила и приходил Антон. Здесь отец сразу загонял сына на самый верх поддавал пару и хлестал безо всякой пощады. Спросить у Антона, что там у них с матерью была за «борьба в душе», Сурин тоже не решился.
История №893083
Ребёнком я посещал женскую баню. Не в целях саморазвития, а потому что жил в неблагополучном районе. Из удобств в нашей семье был чайник. Из него мы мылись, пили и отапливались им же. Но раз в неделю хотелось большего. Так я впервые увидел голых работниц механического завода. Художник Рубенс, видимо, мылся в той же бане и страдал теми же визуальными кошмарами. Что бы он потом ни рисовал, получались токарихи и фрезеровщицы, состоящие из бугров, оврагов, складочек и обвислостей. На изготовление каждой уходил центнер дрожжевого теста и немного волос. Прыгнув в такую, можно было утонуть.
Ещё помню горячий кран, другим концом приваренный к центру вулкана. Ручка управления имела два положения – «Выкл.» и «Толстая коническая струя жидкой магмы». Каждая его капля прожигала навылет коня. Ради таза воды люди рисковали жизнью. В единственный душ стояла очередь на год вперёд.
После мытья, униженные и обожжённые, мы с мамой шли к коричневой старухе за ключом от шкафчика. На днище таза был намалёван номер, кривой как иероглиф. Старуха внимательно его осматривала, почти нюхала. Я ждал, она поднимет голову и каркнет что-нибудь про дальнюю дорогу и множество на ней брюнетов, но всякий раз звучало только «75» или «54».
Одна женщина получила ключ, открыла шкафчик – а внутри чужая одежда худшего качества. Ей в парилке подменили таз. Голая, зарёванная, сидела потом, писала жалобу на трёх страницах, красиво заложив ногу на ногу. Старуха-ключница лично бегала к ней домой, будила мужа, рылась в шкафу, всё принесла и потом ещё дружила семьями – целая история. Сейчас такое невозможно, телефоны свели банную драматургию к смс-диалогам.
Однажды в бане погас свет. Без окон тьма получилась абсолютной. И не вошёл никто, не осветил телефоном путь к одежде. За стеной мужики заржали, свистнули, построились и вышли. А женщины стали совещаться. Они в армии не служили и в минуту опасности полагаются на разум. Выяснилось, что темнота усиливает топографические сомнения и в ней не работают ни указательный палец, ни слова «направо» и «налево». Купальщицы ползали вдоль каменных лавок, повизгивая при встречах. Наощупь всё казалось или краном с кипятком, или Минотавром, который уже, конечно, пришёл. Я точно знал где выход, но детям велели молчать, потому что не время капризничать.
Потом какая-то ловкачка нащупал дверь. Крик счастья, отражённый от стен, лишь усилил общее чувство безысходности. Проём не засветился, в раздевалке та же темень. Спасённая посоветовала всем идти прямо до стены, потом двигаться вдоль, не меняя направления. Наверное, она была математиком. Вскоре все спаслись. Причём мочалки взяли, а тазики – никто. А это в бане главный документ.
Тут в раздевалку вошёл мужчина с зажигалкой, позвал тихо – Оля! Его поймали, поцеловали, отобрали осветительный прибор. С зажигалкой опасная трагедия превратилась в смешную игру «опознай костюм». Женщины следовали за огоньком как мотыльки. Лица у всех были таинственны и красивы. Добрая коричневая бабка открывала любые шкафчики. Дамы угадывали где чьё. Одевались в темноте, выходили на свет с бирками в самых неожиданных местах. Больше я в женском отделении не мылся. А про фрезеровщиц скажу – не судите по размеру ноги о человечности. Некоторые виды красоты понятны лишь когда их обнимешь.
Общие бани на Руси: почему в них не видели бесстыдства
Русские бани. Место омовения или разврата?
Русские бани долгое время не давали покоя иностранцам. Так что все-таки делают там русские? Моются или развратничают? И чему способствует такая простота нравов: развращению народа или, напротив, его целомудрию? Мнения разделились.
Казанова, всемирно известный покоритель женщин, чье имя стало нарицательным, высказался следующим образом.
«По субботам я ходил с ней (с любовницей – К-К) в русские бани, дабы помыться в обществе еще человек 40, мужчин и женщин, вовсе нагих, кои ни на кого не смотрели и считали, что никто ни них не смотрит. Подобное бесстыдство проистекало из чистоты нравов».
Дж. Казанова «Воспоминания»
Ж. Делабарт Вид Серебренических бань в Москве (или «Серебренические бани на берегу р. Яузы с изображением обряда русской свадьбы») 1796. Русский музей.
Венесуэлец Франциско де Миранда, посетивший Россию в 1786-1787 гг., похоже, был не в большом восторге от увиденного и происходящее его шокировало. Хотя, судя по частому упоминанию в мемуарах походов к дамам легкого поведения, особым целомудрием путешественник не страдал.
«Оттуда поехали в Большие бани, мужские и женские, что на Москве-реке. Зашли сначала в мужские, где увидели великое множество голых людей, которые плескались в воде безо всякого стеснения. Через дверцу в дощатой перегородке проследовали в женскую часть, где совершенно обнаженные женщины прохаживались, шли из раздевальни в парильню или на двор, намыливались и т.д. Мы наблюдали за ними более часа, а они как ни в чем не бывало продолжали свои манипуляции, раздвигали ноги, мыли срамные места и т.д. …
В конце концов, пройдя сквозь толпу голых женщин, из коих ни одна не подумала прикрыться, я вышел на улицу и дошел до другого входа в ту же баню, откуда все было видно как на ладони, а потом снова зашел внутрь, и банщицы, взимавшие плату у входа, даже не подумали меня остановить. Тела беременных из-за огромного живота напоминали бесформенную массу. Поистине, разглядывая всех этих обнаженных женщин, всех возрастов и с самыми разнообразными формами, я не смог отыскать в них большого сходства с «Венерой» из собрания Медичи… В этой бане бывает более 2 тысяч посетительниц, главным образом по субботам, и с каждой берут всего две копейки; однако меня уверяли, что хозяин получает большой доход. Оттуда мы вышли наружу и проследовали к реке, чтобы посмотреть на женщин, которые после бани идут туда купаться. Их было очень много, и они спускались к воде без малейшего стыда. А те, что были на берегу и еще мылись, кричали нам по-русски: «Глядеть гляди, да не подходи!» Мужчины там купаются с женщинами почти вперемешку, ибо, если не считать шеста, их в реке ничто не разделяет… В деревнях еще сохраняется обычай купаться вместе мужчинам и женщинам, и нынешняя императрица первой позаботилась о том, чтобы соблюдались приличия и купание было раздельным. »
Гравюра Эйхлера по картине Делабарта. 1799.
Внес свои пять копеек и наш соотечественник, А.Н.Радищев.
«Бани бывали и ныне бывают местом любовных торжествований. Путешественник, условясь о пребывании своем с услужливою старушкою или
парнем, становится на двор, где намерен приносить жертву всеобожаемой Ладе. Настала ночь. Баня для него уже готова. Путешественник раздевается, идет в баню, где его встречает или хозяйка, если молода, или ее дочь, или свойственницы ее, или соседки. Отирают его утомленные члены; омывают его грязь. Сие производят, совлекши с себя одежды, возжигают в нем любострастный огнь, и он препровождает тут ночь, теряя деньги, здравие и драгоценное на путешествие время. Бывало, сказывают, что оплошного и отягченного любовными подвигами и вином путешественника сии любострастные чудовища предавали смерти, дабы воспользоваться его имением. Не ведаю, правда ли сие, но то правда, что наглость валдайских девок сократилася. И хотя они не откажутся и ныне удовлетворить желаниям путешественника, но прежней наглости в них не видно.»
Высказал свое мнение по этому поводу и Ш.Массон.
«Хотя русские бани и описывались много раз, но я все же считаю нелишним поговорить о них здесь, так как они сильно влияют на характер и нравы женщин из простонародья. Приехав в Россию, я решил сам лично проверить то представление, которое у меня сложилось на основании рассказов путешественников и которому я не очень доверял… Итак, однажды с одним из друзей я отправился на берег Невки к общественным купальням; идти далеко не пришлось, чтобы убедиться, что русские красавицы привыкли выставлять свои прелести перед прохожими. Толпа женщин всех возрастов, привлеченных июньской жарой, не сочла даже нужным идти в ограду купальни. Раздевшись на берегу, они тут же плавали и резвились…
С тех пор я много раз бывал в банях и видел то же, что и на берегу островов Невы. Но после набросанной выше картины большие подробности были бы слишком непристойны. Правда, целомудренная Екатерина издала указ, предписывающий предпринимателям публичных бань строить их для обоих полов раздельно и в женские пускать только тех мужчин, которые необходимы для их обслуживания, да еще художников и врачей, приходящих туда для изучения своего искусства; чтобы проникнуть туда, охотники попросту присваивают себе одно из этих званий. Итак, в Петербурге бани и купальни разделены для обоих полов перегородкой, но многие старые женщины всегда предпочитают вмешиваться в толпу мужчин; да кроме того, вымывшись в бане, и мужчины и женщины выбегают голышом и вместе бегут окунуться в протекающей сзади бани реке. Тут самые целомудренные женщины прикрываются березовым веником, которым они парились в бане. Когда мужчина хочет вымыться отдельно, его часто моет и парит женщина: она тщательно и с полным равнодушием исполняет эти обязанности. В деревне устройство бань старинное, то есть там все полы и возрасты моются вместе, и семья, состоящая из сорокалетнего отца, тридцатипятилетней матери, двадцатилетнего сына и пятнадцатилетней дочери, ходит в баню, и члены ее взаимно моют и парят друг друга в состоянии невинности первых человеков.
Эти обычаи не только кажутся нам оскорбительными, но они и действительно оскорбительны у недикого народа, уже носящего одежду, но, в сущности, они вовсе не являются результатом развращенности и не свидетельствуют о распутстве. Скажу больше, вовсе не эти бани доводят народ до распутства, наоборот, они, несомненно, очень полезны для него. Сердце русского юноши не трепещет и кровь не кипит при мысли о формирующейся груди. Ему нечего вздыхать о тайных, неведомых прелестях — он уже с детства все видел и все знает. Никогда молодая русская девушка не краснеет от любопытства или от нескромной мысли, от мужа она не узнает ничего для себя нового…»
P.S. В посте отражено положение вещей во времена Екатерины II.
Существует большое количество свидетельств иностранных путешественников о том, что в Московской Руси были общие бани, где мужчины и женщины парились вместе. Но так ли это?
Это утверждение не совсем верно. Например, в банях, которые были у крестьян в деревнях, могли посещать и мужчины и женщины, но только родственники. Попасть туда с незнакомыми людьми было нельзя, так как бани в основном строились для себя, были в каждом дворе, поэтому и мыться в них могли целой семьей. Совсем по – другому обстояла ситуация в городах, где мылись все вместе, что особенно странным явлением было для иностранцев, которые посещали Россию. Закон о том, чтобы строить отдельно женские и отдельно мужские бани выдала Екатерина II.
В деревнях бани топились в основном по субботам, а также большим праздникам. Первыми шли мыться мужчины и дети, а затем женщины. Мыться на полный желудок считалось недопустимым, так как это могло привести к появлению лишнего веса. Глава семьи подготавливал березовый веник (замачивал в горячей воде), прыскал водой на камни, крутил им над горячими камнями, пока веник не начинал истончать аромат и пар. Когда листья становились мягкими, и не липли к телу, начинали париться и мыться.
В деревнях баня могла топиться «по-черному» и «по-белому». Когда при растапливании дым выходил наружу через трубу, значит баня топилась по-белому, если же дым шел в парную, ее проветривали, стены окатывали холодной водой, после чего парились по-черному.
Одним из оригинальнейших способов помыться, был вариант – в печи. Мылись таким образом — после приготовления пищи в печь стелили солому, для того чтобы человек не испачкался, а на стены прыскался квас или вода.
Что касается городов, то там строили общественные бани, первые из которых возводили по приказу царя Алексея Михайловича. Бани представляли собой одноэтажные постройки возле реки, которые состояли из таких помещений: мыльня, раздевальные, парные. Было принято в таких банях париться вместе (мужчины, женщины и дети).
По словам путешественников: «там ходят женщины разного возраста, не стыдясь, да еще и шутят над своей нескромностью». Удивительным для зарубежных гостей было и то, как распаренные женщины и мужчины выбегали, в чем мать родила на улицу, и окунались в ледяную воду реки. Просуществовали такие бани примерно одно столетие: так уже в 1743 году мужчинам и женщинам стало запрещено париться вместе. Но существовал этот запрет только на бумаге, а окончательный раздел бань случился тогда, когда стали возводить парные с разными отделениями для женщин и мужчин.