в поле деревце одно грустное томится
5 еврейских колыбельных песен, которые передают мамину любовь
Колыбельные песни – неотъемлемая часть любого фольклора. Они могут рассказать о традициях и культуре народа, о его ценностях, трудностях и мечтах. В текстах колыбельных в простой форме отражается всё, что имеет для народа значение, и самое главное – родительская любовь к своим детям.
Еврейский народ создал немало прекрасных и музыкальных колыбельных песен. Однако как и колыбельные любого народа, еврейские имеют свои особенности.
Вместо привычных русскому человеку образов лесных животных и деревьев, еврейские мамы поют своим детям о птицах, белых козочках и стихиях. Если послушать еврейские колыбельные, то большая их часть покажется нам грустными. Это связано с тем, что многие из них отражают настоящую историю еврейского народа – тяжёлую, полную лишений и горестей.
Вместе с тем, мелодика этих колыбельных очень светлая. Они успокаивают, настраивают на нужный лад, вселяют надежду. Многие из полны юмора и самоиронии.
5 еврейских песен, которые можно спеть своим детям
В поле деревце одно,
И с ветвей его давно
Кто к востоку, кто на запад,
Бросив деревце в полон
Всем ветрам и вьюгам.
Только ты позволь мне:
Здесь на ветке буду жить
Стану петь я деревцу
Плачет мама: «Ой, сынок,
Там на ветке, не дай Бог,
Схватишь ты простуду».
«Полно, мама, не рыдай,
Просит мама: «Птенчик мой,
Шалькой плечики укрой
Ох, явился в этот мир
Молит мама: «Не шути
С холодом, мой милый,
Коль не хочешь ты сойти
Не дают взмахнуть крылом
Видишь, мама, плачу я,
Ах, зачем любовь твоя
Крылья мне связала!»
Снова деревце одно
Ведь с ветвей его давно
Так споёмте песенку, дорогую самую,
Песенку, которую в далёкие дни
Пели папа с мамою, пели папа с мамою,
Когда ещё маленькими бегали они.
И хоть песенки слова простые
Сложены давным-давно до нас,
Пусть покажется, что мы впервые
Эту песенку поем сейчас.
Так споёмте песенку про ладушки-ладушки,
Песенку, которую в далёкие дни
Пели наши дедушки, пели наши бабушки,
Когда ещё маленькими бегали они.
И хоть песенки слова простые
Сложены давным-давно до нас,
Пусть покажется, что мы впервые
Эту песенку поем сейчас.
Так споёмте песенку, встанем рядом парами,
Песенку, которую в далёкие дни
Пели ребе старые, наши ребе старые,
Когда ещё мальчишками бегали они.
И хоть песенки слова простые
Сложены давным-давно до нас,
Пусть покажется, что мы впервые
Эту песенку поём сейчас.
3.Еврейская колыбельная «Моя Янкель»
Мой Янкель, моя розочка,
Пришла к нам в гости козочка.
Подарил две книжки.
Будет Янкеле читать,
Будет Янкеле писать,
Радовать отца и мать.
4.Колыбельная для сына.
Спи, сыночек, спи, родимый,
Когда, сынок мой, подрастёшь ты,
Поймёшь ты беду свою.
Пройдут года, пробегут года —
Сравняешься ты с людьми.
Ты бедность свою поймёшь тогда,
Богатство других пойми.
Ты холишь сад и виноград,
Но посмотри, кто жатве рад:
Уж, верно, богач, — не бедняк!
Рабочий — тот в подвале живёт,
Где льётся вода со стен,
И ревматизм ему грызёт
Кости локтей и колен.
Рабочий возвёл дворцы и дома,
На них дивится всяк.
Но посмотри, кто в них живёт:
Уж, верно, богач, — не бедняк!
Товар во всем мире, бесценный плод
alkaret
alkaretЛеска
После сегодняшних размышлений про отношения с мамами и под впечатлением от капризничающего мелкого на руках, вспомнила красивую колыбельную на идиш. Язык я понимаю плохо, но перевод тут есть. Правда, очень красивая песня.
сл. Ицика Мангера, муз. П. Ласковски, идиш
В поле деревце одно,
Грустное томится.
И с ветвей его давно
Разлетелись птицы.
Кто к востоку, кто на запад,
Кто подался к югу,
Бросив деревце в полон
Всем ветрам и вьюгам.
Если кому надо, нашла на простора инета слова на идиш.
זאָגט די מאַמע:»ניטע, קינד «–
און זי וויינט מיט טרערן –
» קענסט חלילה אויפן בוים
מיר פאַרפרוירן ווערן «.
קוק איך טרויעריק מיר אַריין
אין דער מאַמעס אויגן :
ס’האָט איר ליבשאַפט נישט געלאָזט
ווערן מיך אַ פויגל
Текст идиш латинскими
Oyfn veg shteyt a boym, steyt er ayngeboygn;
Ale feygl funem boym zaynen zikh tsefloygn:
Dray keyn mizrekh, dray keyn mayrev, un di resht — keyn dorem,
Un dem boym gelozt aleyn, hefker farn shtorem.
Zog ikh tsu der mamen: — her, zolst mir nor nit shtern,
Vel ikh, mame, eyns un tsvey, bald a foygl vern.
Ikh vel zitsn oyfn boym un vel im farvign,
Ibern vinter mit a treyst, mit a sheinem nign.
Zogt di mame: Nite, kind! — Un zi veynt mit trern.
— Kenst, kholile, oyfn boym mir farfroyrn nern.
Zog ikh: — Mame, s`iz a shod dayne sheyne oygn —
Un eyder vos, un eyder ven bin ikh mir a foygl.
Veynt di mame: — Itsik kroyn, ze, um Gotes viln,
Nem zikh mit a shalikl — zolst zikh nisht farkiln.
Di kaloshn tu zikh on — s`geyt a shafer vinter;
Un di kutshme nem oych mit, vey iz mir un vind mir.
Un dos vintl-laybl nem, tu es on, du shoyte,
Oyb du vilst nisht zayn keyn gast tsvishn ale toyte.
Kh`heyb di fligl — s`iz mir shver, tsu fil, tsu fil zakhn
Hot di mame ongeton dem feygele, dem shvachn.
Kuk ikh troyerik mir arayn in mayn mames oygn —
S`hot ir libshaft nisht derlozt vern mikh a foygl.
Oyfn veg shteyt a boym, steyt er ayngeboygn;
Ale feygl funem boym zaynen zikh tsefloygn.
Ну и нашими буковками
Ойфн вэг штэйт а бойм,
Штэйт эр айнгебойгн,
Алэ фейгл фунэм бойм
Зэнэн зих цэфлойгн.
Драй кайн мизрах, драй кайн марив
Ун дэр рэшт кайн дорэм,
Ун дэм бойм гелозт алэйн
hэвкер фарн шторэм.
Зог их цу дэр мамэ: «hэр,
Золлст мир нор нышт штэрн,
Вэл их, мамэ, эйнс ун цвэй
Балд а фойгл вэрн.
Их вэл зицн ойфн бойм
Ун вэл им фарвигн
Иберн винтэр мит а трэйст,
Мит а шэйнэм ныгн.»
Зогт ды мамэ: «Нытэ, кинд, –
Ун зи вэйнт мит трэрн –
Кэнст халилэ ойфн бойм
Мир фарфройрн вэрн.»
Зог их: «Мамэ, с’из а шод
Дайнэ шэйнэ ойгн» –
Ун эйдэр вос, ун эйдэр вэн,
Бин их мир а фойгл.
Вэйнт ды мамэ: «Ицик кройн,
Нэм, ум Готтэс вилн,
Нэм хоч мит а шаликл,
Золлст зих нышт фаркилн.
Ды калошн нэм дыр мит,
С’гейт а шарфэр винтэр –
Ун ды кучмэ ту дыр он,
Вэй из мир ун винд мир!
Ун дос винтэр-лэйбл нэм,
Ту эс он ду шойтэ,
Ойб ду вилст нышт зайн кейн гаст
Цвишн алэ тойтэ.» –
Х’hойб ды флигл. С’из мир швэр:
Цу фил, цу фил захн
hот ды мамэ онгетон
Дэм фейгелэ дэм швахн.
Кук их тройерык мир арайн
Ин дэр мамэс ойгн:
С’hот ир либшафт нышт гелозт
Вэрн мих а фойгл.
В поле деревце (перевод М.Фаттахутдиновой и Ю.Закона)
В поле деревце одно,
Грустное томится.
И с ветвей его давно
Разлетелись птицы.
Кто к востоку, кто на запад,
Кто подался к югу,
Бросив деревце в полон
Всем ветрам и вьюгам.
On the road stands a tree (Jewish folk song)
On the road stands a tree,
it stands bent and deserted,
All the birds of that tree
have flown away.
I say to momma—«Listen,
If you don’t stand in my way,
then, one and two,
I’ll quickly become a bird.
I’ll sit in the tree
And lull it
during the winter and comfort it
With a lovely tune.
So I say, «Momma, it’s a waste
of your lovely eyes,
Because before you know it,
I’ll be a bird.»
«Put on your galoshes,
It will be a severe winter.
And take your fur hat, too.
Woe is me!
«And take your warm underwear,
put it on, foolish child,
Lest you become a guest
among the dead.
I lift my wing, but it’s hard.
Too much, too many things
Has momma put on
her weak little fledgling.
I look sadly straight forward
into my momma’s eyes,
Her love did not allow me
to become a bird.
В поле деревце (перевод М.Фаттахутдиновой и Ю.Закона)
В поле деревце одно,
Грустное томится.
И с ветвей его давно
Разлетелись птицы.
Кто к востоку, кто на запад,
Кто подался к югу,
Бросив деревце в полон
Всем ветрам и вьюгам.
На дороге стоит дерево (еврейская народная песня)
На дороге стоит дерево,
Он стоит согнутым и пустынным,
Все птицы этого дерева
Улетели.
Я сяду в дерево
И затишь его
В зимнее время и
С прекрасной мелодией.
Поэтому я говорю: «Мама, это пустая трата
Ваших прекрасных глаз,
Потому что, прежде чем вы это узнаете,
Я буду птицей.
«Наденьте свои калоши,
Это будет суровая зима.
И возьмите свою меховую шапку.
Горе мне!
На дороге стоит дерево,
Он стоит согнутым и пустынным,
Все птицы этого дерева
Улетели.
Десять еврейских песен в переводе Майи Фаттахутдиновой +1
Как случилось, что я, музыковед по образованию и человек, в жилах которого — при смешении четырех разнообразных кровей — еврейской крови нет ни капли, — вдруг стала переводить еврейские песни? Все завязалось в 1990-м, когда я жила в Москве и, учась в аспирантуре, параллельно работала заведующей музыкальной частью в Московском театре детской книги «Волшебная лампа». Руководитель театра Владимир Михайлович Штейн задумал поставить кукольный мюзикл «Как дожить до субботы» («Мальчик Мотл») по Шолом-Алейхему с музыкой московского композитора Бориса Петрова. Либретто написал Генрих Сапгир, а консультантом был приглашен Александр Евсеевич Герцберг, знаток еврейской песни, ученик Михоэлса и один из последних актеров ГОСЕТа, который в то время преподавал идиш в Камерном еврейском музыкальном театре. Мне как музыкальному руководителю постановки поневоле пришлось окунуться в стихию еврейской музыки, и эта «неволя» постепенно переросла в настоящий интерес, а потом и в сумасшедшее увлечение, вышедшее за рамки и театра, и постановочных сроков. Спектакль мы репетировали около полугода, но еще много месяцев спустя бедные мои соседки по аспирантскому общежитию терпели доносящиеся из моей комнаты бесконечные рулады сестер Бэрри и Дуду Фишера. А с Александром Евсеевичем мы так подружились, что он стал считать меня еще одной своей ученицей, — благодаря ему я и выучила изрядное количество песен на идиш. И потихоньку отдельные песни сами собой начали звучать в моем сознании по-русски, ибо специальной цели перевести их я перед собой не ставила.
Горжусь тем, что эти скромные опыты получили одобрение Генриха Вениаминовича Сапгира, который, как известно, перевел множество стихотворений еврейских поэтов, и Якова Львовича Либермана, автора нескольких книг поэтических переводов, в числе которых — замечательная антология «Тридцать три века еврейской поэзии». Работа над «Мальчиком Мотлом» осталась в далеком прошлом, увлечение еврейской музыкой давно уже обрело более спокойный характер, а памятью об этом остались вот эти десять еврейских песен на русском языке.
Счастье, ты каждому знакомо,
Мне же твой свет незнаком.
Счастье стучится в дверь к любому,
Только минует мой дом.
О, как стремительно дни летят,
И гаснет надежда, и тает жизнь,
Счастье, ты каждому знакомо,
Мне же твой свет незнаком.
Вот надвинулась ночь,
День отправился прочь,
Снова глаз не сомкну до утра —
Той мечте, что блеснула вчера.
Счастье, ты каждому знакомо,
Мне же твой свет незнаком.
Счастье стучится в дверь к любому,
Только обходит мой дом.
О, как стремительно дни летят,
И гаснет надежда, и тает жизнь,
Счастье, ты каждому знакомо,
Лишь мне твой свет незнаком.
На печи сидит девица
(Афн ойвн зицт а мэйдл)
Еврейская народная песня
На печи сидит девица — тумба-тумба-тум-ба-ба,
Шьет усердно мастерица — тумба-тумба-тум-ба-ба.
Парень к ней подкрался прыткий…
Разом выдернул всю нитку…
Ой, дружок, проказишь зря ты…
Вот дождешься у меня ты.
Ни словечка не скажу я…
Крепче всех тебя свяжу я…
Не канатом, не цепями…
А своими же руками…
Видно, ловки ручки эти…
И попался парень в сети…
Вот на печке двое рядом — тумба-тумба-тум-ба-ба,
Только шить уж им не надо – тумба-тумба-тум-ба-ба…
anyrybalka
Пиши-читай
Общаюсь
Стояло в поле деревцо,
Клонилось книзу.
На нем ни птиц и ни птенцов,
Их путь неблизкий.
Летят на север, на восток,
А кто-то к югу.
А в поле дерево одно
И в снег и в вьюгу.
Ты только сильно не мешай,-
Сказал я маме.
Хочу тебе пообещать:
Я птицей стану.
Но плачет мамочка моя:
Что ты, сыночек!
Боюсь я очень за тебя,
Мой голубочек.
Отвечу ей: Ты не горюй
И вытри слезы.
Я буду птицей, говорю.
И я серьезно!
Но мама: Ицык, надевай
Скорее шапку.
И торопилась подавать
Мне шарф в охапку.
Возьми сапожки,
И смотри, не простужайся.
Боюсь я очень злой зимы,
Ой, одевайся!
И шубу тоже прихвати
С собой в дорогу.
Чтоб не замерзнуть по пути
Ой, Ради Бога!
Но ноша слишком тяжела,
Ты знаешь, мама!
А птичкая малая слаба,
И крыльев мало.
Гляжу с печалью я в глаза
Твои устало.
Стать птицей мамина любовь
Мне помешала.
Стояло в поле деревцо,
Клонилось книзу.
На нем ни птиц и ни птенцов,
Их путь неблизкий.
перевод Анны Рыбалкиной
Ойфн вег штейт а бойм
Am Dm Am E7 Am
Am Dm Am E7 Am
Am Dm Am E7 Am
Am G7 C E7 Am
C F G7 C Dm G7 C
C F G7 C
C Dm D7 G7
Am Dm E7 Am
еще один вариант перевода этой песни на русский язык
АВТОР ПЕРЕВОДА НЕИЗВЕСТЕН
В поле деревце одно,
Грустное томится.
И с ветвей его давно
Разлетелись птицы.
Кто к востоку, кто на запад,
Кто подался к югу,
Бросив деревце в полон
Всем ветрам и вьюгам.