верещагин у дверей мечети почему просвечивает

23.08.202323.08.2023 admin 0 Comments

Почему художник Верещагин отказался от звания профессора, которое получил за «Туркестанскую серию»

Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.

Биография

Военные картины

Военная служба и впоследсвии участие в войнах оказали свое неизмеримое влияние. Василий Верещагин стал боевым художником и солдатом. И наибольшую известность он получил благодаря своим военным картинам, которые изобличают войну во всех ужасах и жестокости. Верещагин известен своими исследованиями туркестанской и азиатской жизни и полотнами, посвященными англо-индийской истории.

«Туркестанская серия»

«Туркестанская серия» — это цикл картин Василия Верещагина, написанная им в 1871—1873 годах под впечатлением от его пребывания в Средней Азии. Работа над коллекцией началась после возвращения художника с Востока. Он начал работать в Мюнхене и через два года создал коллекцию из 13 картин и многочисленных эскизов.

В Туркестан художник приехал в 1867 году. В то время Туркестан был горячей точкой, местом военных столкновений и насилия. Намерение художника состояло в том, чтобы засвидетельствовать войну и изобразить ее правдиво и по-настоящему. Здесь он создал множество рисунков и живописных этюдов с натуры, несмотря на трудные условия путешествия, а также недоверие узбеков и казахов к чужеземцу «кафиру». В 1868 году Верещагин вступил в русский гарнизон, защищая Самаркандскую крепость. Его успешная военная служба в осаде Самарканда принесла ему крест Святого Георгия за храбрость и мужество. Это была единственная награда, которую он принял при жизни. Война проявлялась в картинах Верещагина как драматическое событие, суровое и смелое. Художник мучительно и горько переживал огромные человеческие потери.

Пережитые им события в Туркестане легли в основу и других картин Верещагина «Пусть войдут», «Вошли», «Окружили», «Преследуют», «Напали врасплох». Все они стали частью большой туркестанской серии. В серии боевых фигур Верещагин развил свои мысли о жестокости феодалов, о варварстве боевых порядков, о героизме и мужестве русских солдат и простых людей. Временами современники называли художника «Верещагин Ташкентский». Верещагин интересовался этнографией Востока не меньше, чем батальными сценами, и он, как правило, очаровывал своих зрителей необычными сюжетами и их обработкой. Чего только стоит изображение священных дверей.

Звание профессора и отказ от него

Когда «Туркестанская серия» была продемонстрирована широкой публике, когда сам царь благосклонно отозвался о работах художнике, Верещагину в 1874 году было присвоено звание профессора Академии художеств. Однако. Верещагин решил отказаться от этого. Дело в том, что завистники художника, те, кто узнал за какую сумму Третьяков выкупил картины цикла (по тем временам баснословные 92 тыс рублей) развили крайне негативные отзывы. Они буквально вынудили Верещагина с гневом и горечью сжечь некоторые работы «Туркестанской серии» и отказаться от звания. Кроме того, свой отказ Верещагин мотивирует тем, что считает «все чины и отличия в искусстве безусловно вредными». Этот поступок получает широкий резонанс: по существу, Верещагин первый из русских художников решается гласно, открыто, демонстративно поставить себя вне традиционных порядков — делает то, «что мы все знаем, думаем и даже, может быть, желаем; но у нас не хватает смелости, характера, а иногда и честности поступить так же», — как прокомментировал его поступок Крамской.

Противоречивость полотен Верещагина

Помимо того, что Верещагин был самым известным российским художником на международном уровне, он оставался и самым противоречивым. Его батальные сцены были сосредоточены больше не на славе и храбрости, а скорее на осуждении жестокости и бойни войны, а также на безжалостном равнодушии и некомпетентности старших командиров. Из-за этого уникального взгляда на военных многие современники называли Верещагина «апостолом мира и человечности». В 1901 году Верещагин был выдвинут на соискание первой Нобелевской премии мира.

Василий Верещагин погиб 13 апреля 1904 года в результате гибели российского флагмана «Петропавловск», взорванного вражеской миной под Порт-Артуром. Благодаря своим сильным патриотическим идеям, глубине и остроте сюжетов и ярким образам популярных типов художник внес ощутимый вклад в жанр исторической живописи конца XIX века.

Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:

Источник

26 октября 2017 года исполнилось 175 лет со дня рождения Василия Васильевича Верещагина (1842-1904), русского живописца, литератора.

Родился в Череповце. Происходил из древнего дворянского рода. Отец – военный.
Закончил морской кадетский корпус, учился живописи в Петербурге и Париже.

Он известен прежде всего как русский живописец-баталист.

Много путешествовал и по Европе, и по Азии (Индия, Сирия, Палестина, Филиппины)
Был в США. Долго жил и работал во Франции.
Принимал участие в боевых действиях в Средней Азии во время русско-турецкой и русско-японской войн.
Погиб на броненосце «Петропавловск».
Своей живописью пытался «бить войну».
Самые знаменитые картины: «Апофеоз войны», триптих «На Шипке всё спокойно]», «Ворота Тамерлана», «После атаки», «Мавзолей Тадж-Махал в Агре», серии «Индийская», «Палестинская», «Туркестанская», «1812».Верещагин В.В «На большой дороге. Отступление, бегство. «1887-1895Верещагин В.В. Верещагин В.В «В штыки Ура Ура (Атака)» 1887-1890
Василий Верещагин. «Факир». Государственная Третьяковская галерея

Пять фактов из биографии художника

1 В 18 лет, окончив Морской кадетский корпус в чине гардемарина флота, Верещагин прослужил на флоте всего одну неделю и поступил в Академию художеств.

Василий Верещагин (1842–1904) — мечта куратора. Его жизнь четко делилась на периоды-путешествия, к которым подвязывались серии картин. У художника есть хиты, по ним он знаком любому зрителю. Наконец, пристрастие к вычурным рамам подпитывает интерес любителей русского искусства: зачем позолота и богатая резьба сопровождает изображения смерти или портреты нищих?

По этим опорным точкам Государственный Русский музей и построил выставку: 200 картин и рисунков из десятка отечественных музеев, главные — Государственная Третьяковская галерея и ГРМ, а также предметы из Российского этнографического музея. Последний раз Верещагина подробно показывали 25 лет назад к предыдущей круглой дате. Тогда Третьяковка выставила все, что у нее имеется: 138 картин и эскизов, 400 рисунков. Кстати, в собрании самого Павла Третьякова было 237 живописных произведений художника, позже часть из них попала в региональные музеи. Следующая выставка Верещагина запланирована в Третьяковке на март 2018 года.

Василий Верещагин. «Шпион». 1878–1879. Courtesy of Sotheby’s
Илья Репин назвал Верещагина гражданином-деятелем, сверхчеловеком, обладателем универсальных дарований. Художественный критик Федор Булгаков уточнил: художник-антимилитарист, путешественник, писатель, этнограф, герой войны. Все титулы уместны, но главный все же — Художник. Принятый в Академию художеств и не окончивший ее. В 32 года удостоенный звания профессора и отказавшийся от него.

Какую карьеру мог выбрать для своего сына предводитель череповецкого уездного дворянства? Который, будучи Василием Васильевичем, назвал сына Василием. Конечно, военную. Оттрубив положенные семь лет в Морском кадетском корпусе, Верещагин получил звание гардемарина флота и через неделю вышел в отставку, чтобы в том же сезоне поступить в Академию художеств.

Василий Верещагин. «Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой». До 1890. Государственный Русский музей

На втором курсе студент Верещагин получает малую золотую медаль за графический эскиз к программе «Избиение женихов Пенелопы возвратившимся Улиссом». Но судьба мифологического персонажа, подвигнувшего Джеймса Джойса на создание эпического романа, не волновала Верещагина. Он посещал лекции историка Николая Костомарова и покинул академию, формально оставаясь в классе пейзажной живописи. Впереди был Париж, занятия в Академии изящных искусств в мастерской модного французского ориенталиста Жан-Леона Жерома, автора эрмитажной картины «Бассейн в гареме». Но сначала Верещагин съездил на Кавказ и в Закавказье, где много рисовал. В собрании Русского музея хранятся, в частности, выразительные скетчи «Мингрелец», «Кумык-оружейник из Пятигорска», «Мальчик Алексей с почтовой станции Казбек», «Армянин Антон из Моздока».

Василий Верещагин. «Избиение женихов Пенелопы возвратившимся Улиссом». 1861–1862. Государственный Русский музей
1867 год стал датой рождения того Верещагина, которого мы знаем сейчас. Он поступил прапорщиком в распоряжение Константина фон Кауфмана, туркестанского генерал-губернатора и командующего Туркестанским военным округом. Россия расширяется, двигаясь в Среднюю Азию, но ошибочно думать, что Верещагиным двигал патриотический угар. Позже он напишет в воспоминаниях: «Страстной любви к Востоку у меня не было, черт побери. Там было свободнее, вольнее, чем на Западе. Вместо парижской мансарды или комнаты на Среднем проспекте Васильевского острова у меня была киргизская палатка, вместо натурщиков — живые люди. Картины являлись сами собой, я не искал их». Под этим подпишется любой фотограф-стрингер, работающий сегодня в горячих точках. Кстати, художник тщательно искал самые важные детали, соперничая с набиравшим силу искусством фотографии. Но важнее всего слова «черт побери». Они объясняют, почему Верещагин пишет «После удачи» (басмачи с головой русского солдата) и «После неудачи» (русский воин прикуривает трубку около груды тел своих противников). В Средней Азии созданы «Дервиши в праздничных нарядах» и «Хор дервишей, просящих милостыню». Художник этнографически изображает одежду бродяг, поющих молитвы. Оба сюжета — головы и дервиши — ему скоро пригодятся.

Василий Верещагин. «Нападают врасплох». 1871. Государственная Третьяковская галерея

Самые знаменитые картины Верещагин создал в мюнхенской мастерской. По его словам, «этюды учили, картины созревали гораздо позже». Там появились «Нападают врасплох», «Смертельно раненный», «У дверей мечети», «Продажа ребенка-невольника» и, наконец, «Апофеоз войны». Эту картину часто считают протестом Верещагина против преклонения перед Тамерланом, в XIV веке залившим кровью Евразию. Но художник беспощаден: «Посвящается всем великим завоевателям, прошедшим, настоящим и будущим».

Василий Верещагин. «Побежденные. Панихида». 1878–1879. Государственная Третьяковская галерея

Такое творческое и человеческое усилие требовало паузы — художник едет в Индию и Гималаи. Подробно фиксирует мавзолей Тадж-Махал и буддистские праздники. В горных пейзажах ему явно не хватает эзотерики, которую найдет Николай Рерих. Впрочем, муза Верещагина была далека от теософской созерцательности. В 1877–1878 годах он участвует в русско-турецкой войне на Балканах. И снова как убежденный антимилитарист пишет «Побежденные. Панихида», «После атаки. Перевязочный пункт под Плевной». На большом полотне «Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой» на первом плане изображены убитые русские солдаты и только вдали — принимающий парад генерал Михаил Скобелев на коне и подброшенные вверх шапки победителей.

Василий Верещагин. «Дервиши в праздничных нарядах». 1869–1870. Государственная Третьяковская галерея

В 1880 году «Балканская серия» была представлена Александру II, который отказался купить ее в казну. По слухам, наследник престола, будущий персонаж Паоло Трубецкого, не отличавшийся художественным вкусом, говорил грубости про Верещагина. По счастью, жил в России купец Павел Третьяков.

В биографии Верещагина оставалось три войны. Первая — виртуальная — вылилась в серию картин «1812 год», она заняла у художника 17 лет. Самые известные, долго украшавшие школьные учебники — «На большой дороге. Отступление, бегство» и картина о партизанах «Не замай — дай подойти», обе с изображением снегов, погубивших французов. Наполеон и его маршалы удались Верещагину меньше.

Василий Верещагин. «Апофеоз войны». 1871. Государственная Третьяковская галерея

В 1888–1894 годах художник путешествует по Золотому кольцу и Северу. Итог — изображения московских печей, ростовских резных иконостасов, портреты оленевода, нищенки и дворецкого на пенсии. Сами по себе они не столь интересны — спасают шикарные рамы, плод продуманной выставочной стратегии Верещагина, который показывал свои картины по всей Европе и в США. Чаще всего рамы делались по специальному заказу с богатым резным или лепным декором, матовым и глянцевым золочением, восхищавшим даже Владимира Стасова, не любившего излишеств в искусстве. Даже в мастерской Верещагин хранил картины в рамах и Третьякова просил их возить только в них, несмотря на то, что вес картины увеличивался в разы (счет шел на десяток-другой пудов), а ящики с картинами занимали целые железнодорожные платформы.

Василий Верещагин. «У крепостной стены. «Пусть войдут». 1871. Государственная Третьяковская галерея

Вторая война для Верещагина также была виртуальной. По следам испано-американской войны 1898 года художник сгонял на Филиппины и создал «госпитальную» серию, в которой в роли сестры милосердия позировала его жена Лидия, и «ковбойскую» серию с характерной картиной «Шпион».

В серию «Варвары» также входит картина «Окружили — преследуют» (1872), сожжённая автором.

Многим художникам (в том числе Перову, Чистякову, а поначалу и Репину) «Туркестанская серия» казалась чужеродной в русском искусстве, но со временем возобладало мнение Крамского, что она — блестящий успех новой русской школы и её безусловное достижение.

Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов

Источник

Художник Василий Васильевич Верещагин (152 фото)

История национальной культуры зачастую остается для большинства населения тайной. А ведь многие художники не только обладали невиданным талантом, но и прожили удивительную жизнь.

Открылась у нас в Русском музее выставка художника Василия Васильевича Верещагина.

Интереснейшего человека, потрясающего живописца, отличного писателя, храбреца, награжденного Георгиевским крестом за то, что он, художник, водил солдат в атаки и спасал положение в осажденном Самарканде, за что солдаперы его, штафирку, Выручагиным прозвали. Путешественника наблюдательного, побывавшего в Китае, Америке, Индии, Средней Азии, Японии, создавшего массу шедевров, из которых публика только Апофеоз войны знает, да и то не так, как нужно. Человека, принципиально отказывавшегося от наград и званий. Впрочем по присвоению Нобелевской премии мира его прокатили, заявив, что он русский и значит был шпионом. Ну, ничего не меняется, хоть и больше 100 лет прошло.

Шакалы. Мертвый город.

Садовая калитка. Чугучак

Руины домов. Чугучак.

Разбитая статуя. Чугучак.

Мавзолей Шах и Зинда

Гробница Шейха Селима Чишти в Фатехпур-Сикри.

Дервиши у дверей мечети.

Не сравнить с очередищей на Айвазовского. Ну это и понятно. Армян у нас в городе больше 20 000 и они, разумеется, своего соплеменника почтили посещением, плюс моряки, которым профдолг велит на известного мариниста явиться.

Не понимает нас европеец. хоть и умный человек)

Нищие в Самарканде.

Утопленный американцами испанский флот.

Ну, чтобы понятно было: вот серия из американских работ. Там он тоже войну рисовал, благо миролюбивая Америка воевала и воююет всегда и везде. Тогда САСШ тоже, естественно, воевали.

«В Америке художника носили на руках, но это не помешало торговцам — «сутенерам искусства» — ободрать его как липку. Он убедился, что гигантские цены, о которых сообщают в газетах, — фальшивка, нужная торговцам, чтобы потом выгоднее торговать произведениями искусства. Художник не пошел на сделку с бизнесменами, и они, сговорившись, сбили цены на аукционе, и более ста картин были куплены по низкой цене.
— Великий художник и совершенный младенец для жизни практической, — говаривал Стасов о Верещагине.

А деньги художнику были нужны. В жизни его произошла большая перемена. В Америке он нашел свое счастье.
Ей было двадцать три года, Василию Васильевичу — сорок шесть. Тихая, задумчивая, прилежная, она понравилась Верещагину, но он не сразу разглядел ее неброскую красоту, тем более что Лидия Васильевна характер имела замкнутый.

Когда его пленила женственность Лидии Васильевны? Тогда ли, когда он решил, что ей надо сидеть за роялем в русском народном костюме, и жемчуга нарядного кокошника заставили светиться бирюзой ее светлые глаза? Или во время долгих бесед, когда он изумился ее глубоким познаниям в живописи и литературе? Как бы то ни было, но Лидия Васильевна, Лида, стала необходима ему ежечасно, ежеминутно, а с рождением первого ребенка, девочки, появились заботы о собственном доме, который хотелось непременно построить в России. Дети должны расти на родине. Вот тут-то и понадобились ему деньги.

Письмо матери диктует.

Письмо не окончено.

Письмо не отправлено.

А если этой картиной разделены две из другого цикла?

Вот тут у сарбазов не вышло.

Там же была и такая серия нарисована, посвященная печальной участи отбившегося от колонны маленького русского отряда.

(Он сам попал в такую ситуацию. «Как только я не поседел тут, признаюсь, минута была жуткая» — вспоминал об этом Верещагин. Враги норовили «рубнуть шашкою или уколоть пикою» — писал он. «Я решился, коли можно — отстреляться, а коли нельзя — не достаться им легко. Как вдруг все отхлынуло и понеслось прочь. Это подбежали к нам на выручку солдаты…»[2].

Парламентеры.
— Сдавайтесь!
— Идите к черту!

Представляют хану трофеи.

Бача в туркестанск. крае мальчики-плясуны, занимающиеся той же профессией, как у нас публичные женщины.

Бача с поклонниками.

«Скотина или помешанный», — Александр Третий о художнике В.В.Верещагине.

Цикл «Три казни» так же не добавил умиротворения.

А вот «Подавления индийского восстания англичанами» вызвало настоящий самум ненависти в Англии.

Художника в который раз обвинили в клевете, ан нашлись и свидетели и даже участники таких казней.

«Современная цивилизация скандализировалась главным образом тем, что турецкая расправа осуществлялась близко, в Европе, а затем и средства совершения зверств чересчур напоминали тамерлановские времена: рубили, перерезали горло, точно баранам.
Иное дело у англичан: во-первых, они творили дело правосудия, дело возмездия за попранные права победителей, далеко, в Индии; во-вторых, делали дело грандиозно: сотнями привязывали возмутившихся против их владычества сипаев и не сипаев к жерлам пушек и без снаряда, одним порохом, расстреливали их — это уже большой успех против перерезывания горла или распарывания живота.

Повторяю, всё делается методично, по-хорошему: пушки, сколько их случится числом, выстраиваются в ряд, к каждому дулу не торопясь подводят и привязывают за локти по одному более или менее преступному индийскому гражданину, разных возрастов, профессий и каст, и затем по команде все орудия стреляют разом.
— В. Верещагин. Скобелев. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. в воспоминаниях В. В. Верещагина. — М.: «ДАРЪ», 2007. — С. 151.

«Смерти этой они не боятся, и казнь их не страшит; но чего они избегают, чего боятся, так это необходимости предстать пред высшим судьею в неполном, истерзанном виде, без головы, без рук, с недостатком членов, а это именно не только вероятно, но даже неизбежно при расстреливании из пушек.
Замечательная подробность: в то время как тело разлетается на куски, все головы, оторвавшись от туловища, спирально летят кверху. Естественно, что хоронят потом вместе, без строгого разбора того, которому именно из желтых джентльменов принадлежит та или другая часть тела. Это обстоятельство, повторяю, очень устрашает туземцев, и оно было главным мотивом введения казни расстреливанием из пушек в особенно важных случаях, как, например, при восстаниях.
Европейцу трудно понять ужас индийца высокой касты при необходимости только коснуться собрата низшей: он должен, чтобы не закрыть себе возможность спастись, омываться и приносить жертвы после этого без конца. Ужасно уж и то, что при современных порядках приходится, например, на железных дорогах сидеть локоть о локоть со всяким, — а тут может случиться, ни больше, ни меньше, что голова брамина о трех шнурах ляжет на вечный покой около позвоночника парии — бррр! От одной этой мысли содрогается душа самого твердого индуса!
Говорю это очень серьёзно, в полной уверенности, что никто из бывших в тех странах или беспристрастно ознакомившийся с ними по описаниям не будет противоречить мне.
— В. Верещагин. Скобелев. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. в воспоминаниях В. В. Верещагина. — М.: «ДАРЪ», 2007. — С. 153.

Упаси аллах от новых друзей!

Пусть войдут. Оборона Самарканда.

Вошли! (Картина уничтожена художником из-за огульной критики).

Солдат и стервятники

После атаки. Лазарет под Плевной.

Фрагмент. Наши раненые.

Фрагмент. турецкие раненые ждут от наших врачей помощи.

Турки устраивали засады не только у источников, но и на протяжении всего шоссе, шедшего из Габрова, откуда ждали спасительных резервов. Дорога простреливалась, а один из её участков получил название «райской долины», потому что всякий, остановившийся там, отправлялся к праотцам. Только 9 августа на дороге к Габрову было ранено и убито 40 человек. Никто не мог понять, откуда ведётся огонь, так как не было видно даже порохового дыма. 16 августа русским удалось разгадать эту тайну – случайно была найдена пещера, из которой вела огонь группа турок. Все они были переколоты штыками.

«Командиры начали заказывать тёплые вещи для солдат, но уже 26 сентября появились первые случаи обморожения. В октябре в Минском полку был достигнут пик заболеваемости за всю кампанию – 515 случаев, то есть, в полку болел почти каждый шестой. Наконец, в ноябре в горах наступили настоящие морозы. К тому времени измученный Орловский полк был сменён частями 24-й пехотной дивизии генерал-адъютанта К. И. Гершельмана, но 19 декабря эту дивизию пришлось спустить с Шипки, поскольку она почти вся перемёрзла. Хотя обморожения редко бывали смертельными, они приводили к тяжёлым увечьям. Небоевые потери у Гершельмана составляли более 50% штатной численности дивизии. Ко второй половине декабря мороз в горах достиг такой силы, что башлыки отламывались кусками, а масло застывало в винтовках

Победители (Наш егерский полк под Телишем попал в западню и был разгромлен. Раненых турки добили, над трупами всяко глумились, сняв всю одежду и обувь.)

Из спин и бедер были вырезаны ремни, на ребрах вынуты целые куски кожи, а на груди тела были обуглены иногда от разведенного огня.

Некоторые выдающиеся части тела были отрезаны и всунуты во рты, носы сбиты на сторону или сплющены, а у солдат, имевших на погонах отметку за хорошую стрельбу, были высечены крестообразные насечки на лбах » [4,с. 18

Скобелев под Шипкой.

У Шипкинской эпопеи печальный эпилог. В августовских боях русские и болгары потеряли 3640 человек, потери в завершающем Шипко-Шейновском сражении составили около 5000 человек, а между этими боями потери составили около 10 000 человек. Несмотря ни на что, война привела русскую армию к стенам Константинополя. В честь победы в войне приказали устроить парад, однако вид полков, участвовавших в шипкинских боях, был настолько плачевным, что их пришлось отвести назад, за спины других солдат. Среди героев Шипки ходила присказка: «На парад назади, а как дело – впереди».

Фрагмент. Убитые наши.

Фрагмент. Контратаковавшие турки.

Также сильной ( и опять же вызвавшей вал критиканства) была серия 1812 год.

Но прежде чем начаться задуманной игре был прочитан перед войсками, как только они заняли свои места по диспозиции, знаменитый приказ Наполеона:
«Воины! Вот сражение, которого вы столь желали. Победа зависит от вас. Она нам необходима; она даст нам все нужное, удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвой!»

Офицер французского № 2-го кирасирского полка в своих воспоминаниях о кампании 1812-го года говорит по поводу этого приказа между прочим следующее: «Да! Победа все еще была нужна, она была даже необходима, и чтобы случилось с армией или, вернее, с ее остатками без победы в этой отдаленной стране, где во всем чувствовался недостаток. Только победа обещала нуждающейся армии изобилие, изнуренной — покой и возвращение на родину, о которой все время вздыхали».

Конец Бородинского сражения

Наступил конец Бородинского сражения, и в руках у оставшихся в живых замелькали каски, все повернулись в одну сторону, и даже какой-то раненый, приподнявшись над грудой трупов, тоже потрясает саблей. Что это значитъ. Там, где-то далеко, на краю поля показался Наполеон, совершавший объезд места битвы. «Да здравствует император!» несется в воздух, крик восторга прорезывает тишину, воцарившуюся после того, как смолк гром пушек, крик торжества, преданности, готовности завтра же снова ринуться в кровавую сечу, несется в вечернем воздух, достигая до слуха великого императора.

На Поклонной горе. Ожидание русской делегации бояр с ключами от Москвы. Делегация не пришла.

«Вооружившись подзорной трубой, рассказывает офицер 2-го кирасирского полка французской армии, он молча рассматривал всю эту массу домов, церквей и дворцов. Наконец, из Москвы явился адъютант начальника штаба армии (Бертье) в сопровождении какого-то штатского, одетого подобно пажу герцога Мальборо, во все черное; длинный и худой, лет сорока, штатский оказался живущим в Москве негоциантом-французом.

Он поклонился Императору и со шляпою в руке встал у головы его лошади, у левого стремени и таким образом очутился лицом ко мне, а Император оставался между нами. Сначала он только отвечал на предложенные вопросы, и я очень сожалел, что не слышал ни вопросов, ни ответов; но, мало по малу, он оживился, левой рукой взял гриву лошади Его Величества и начал размахивать правой рукой, держа в ней шляпу. Вот каким образом узнал Император об оставлении Москвы ее жителями, за исключением многочисленных иностранцев».

«Потом Наполеон, пишет некий чиновник Кербелецкий, пришедши несколько в себя, садится на лошадь и въезжает сам в Москву, в которую последовала за ним и конница, стоявшая до того вне заставы; но, проехав Дорогомиловскую, Ямскую слободу и приблизясь к берегу Москвы реки, останавливается на правой стороне улицы, на береговом косогоре, сходит с лошади и опять расхаживает взад и вперед, но только уже покойнее. Сего числа Наполеон и его конвой ночевали в Дорогомиловской слободке, в обывательских домах, где жителей московских, кроме четырех человек дворников, никого не было замечено».

Всякий город, очутившийся во власти неприятеля, подчиняется тому управлению, которое назначит победитель. В силу этого правила Наполеон, вступив в Москву, сейчас же избрал нескольких лиц, обязанных блюсти порядок в пределах нового французского владения. Он назначил маршала Мортье генерал-губернатором, генерала Дюронеля — комендантом столицы, а бывшего французского консула в Петербурге, Лессепса — интендантом московской провинции.

И вот началось поддержание в Москве порядка. Какого сорта был этот порядок, мы достаточно хорошо знаем по бесчисленным историческим свидетельствам, сохранившимся от того времени. Его можно резюмировать кратко; все для себя — ничего для других. Бедствия от пожара еще усугублялись неслыханными грабежами, всяческими притеснениями и насилиями, творимыми французами на полной свободе, совершенно безнаказанно. Нам ничего неизвестно, как поступали с французскими солдатами, уличенными в поджоге, грабеже или другом деянии, плохо совмещающемся с понятием о воинской чести; вероятно, смотрели сквозь пальцы и самое большее, если капрал давал хорошего «раза» по затылку. Если обратиться к французским источникам, хотя бы к запискам уже упоминавшегося Тирюна из Меца, то выйдет, что вообще особенных бесчинств не было, за исключением первого дня после вступления в Москву.

Он говорит: «весь этот день у нас царила полная распущенность, но, вот, пришла Императорская гвардия, разошлась по всему городу, заняла все дома и не дозволила нашим людям заниматься мародерством». Дальше он прибавляет: «гвардия решительно всем овладела, отодвинула чинов армии и жила в полном довольстве, так как после пожара, вернувшись на развалины домов, гвардейцы рылись в подвалах, в которых жители припрятали всякого рода предметы; и вот гвардейцы устроили себе лавочки и открыли для армии торговлю чем только можно».

Деревянный город, оставшейся без всякого присмотра, должен был сгореть. С момента вступления французов в нем царствовал невероятный безпорядок. Французские мародеры, смешавшись с подонками населения бродили по опустелым жилищам, забирались с огнем в руках на чердаки, в подвалы, сеновалы, в поисках добычи и по неосторожности и беспечности роняли огонь, который был причиною пожара, а затем пламя перекидывалось к соседу, гонимое ветром, охватывало целый квартал и гуляло себе на просторе.
На императора Наполеона, казалось бы человека закаленного, привыкшего смотреть в глаза опасности, зрелище этого огненного потопа произвело потрясающее впечатление.

Он не мог совладать с необычайным охватившим его волнешем, не мог ничем заняться, ни на чем сосредоточиться, то принимался за работу, то вдруг бросал ее, нервно переходил из одной комнаты в другую и, не будучи в силах оторвать взор от страшной картины, восклицал: «Какое ужасное зрелище! Это они сами! Столько дворцов! Какое невероятное решение! Что за люди! Это скифы!». И невольно должен был вспоминать, как его принимали жители других европейских столиц: изъявляя свою полную покорность, ему навстречу выходили депутации от города в составе высших чинов, торжественно, соблюдая старый церемониал, вручали ключи от ворот и говорили приветственные речи. А здесь, в Москве, вместо всяких льстивых приветствий только гул и треск страшного пожара.

2-го сентября войска Наполеона вступили в Москву, а на другой день, 3-го, сам император, переночевав в Дорогомиловском предместьи, въехал в Белокаменную и расположился со своей главной квартирой в Кремль. Но едва только совершилось это занятие древней русской столицы неприятельской армией, как в городе начались пожары один за другим, и никакие усилия, направленные к их прекращению, не могли ничего сделать. В то время как тушили в одном месте, загоралось в другом, и так перебегая с квартала на квартал, огонь охватил почти всю Москву, разыгравшись благодаря ветру с особенной силой в ночь с 3-го на 4-е сентября. Когда же наступил день, разбушевавшаяся пламенная стихия приблизилась к самому Кремлю.

Сначала загорались конюшни, расположенные около дворца, где имел пребывание Наполеон, а затем Арсенальная башня, находящаяся в северо-восточном углу Кремлевских стен, на спуске против нынешнего Исторического музея. С другой стороны прямо против Кремля разлилось огненное море по всему Замоскворечью. Ветер вздымал к небу громадные, неистово метавшиеся из стороны в сторону, языки пламени и разносил повсюду пылающие головни, угли, снопы искр, все это дождем сыпалось на самый Кремль, угрожая древней московской святыне полным истреблением.

Наполеон, вынужденный спасаться из Кремля, покинул его пешком, направляясь к Арбату. Но это было настоящим выходом из огня да в полымя. Пожар достиг своего апогея, превратив Москву в подобие огненного лабиринта, в котором ничего не стоило заблудиться и стать добычею огня. Улицы представляли собою корридор, где стены были из огня, потолок из огня, так как свивавшееся жгутом, бурлившее, метавшееся из стороны в сторону, пламя порою становилось сводом над головой, а пол был вымощен тлевшими и пылавшими головешками, раскаленными угольями, горячей золой.

В Петровском дворце (в ожидании мира)

Мысль завладеть Петербургом и вынудить Императора Александра начать переговоры очень льстила Наполеону. Но предприятие могло быть осуществлено перед зимой: он перебирал идею за идеей, приводящие к миру. Александр сейчас уже получил, или через несколько дней получит, его любезное и дружеское письмо, отправленное из Москвы. Конечно, он полагал, что Император не сможет не воспользоваться этим удобным случаем для переговоров с ним, и таким образом, полный мучительного сомнения, ждал ответа от русского Императора.

Возвращение из Петровского дворца

К вечеру 4-го сентября Наполеон добрался до Петровского дворца, где очутился в полной безопасности от огня, заливавшего Москву. Неистовый пожар между тем продолжал свирепствовать, и Москва буквально таяла в его пламени. Наполеон из окон Петровского дворца с тяжелым сердцем должен был созерцать эту вакханалию огненной стихии, в которой, казалось, гибли все его честолюбивые мечты. Наступило 6-е сентября. Пожар начал утихать, потому что, во-первых, просто уже нечему было гореть, а, во-вторых, прошел проливной дождь. Наполеон, узнав о том, что Кремль остался в полной сохранности, решил возвратиться туда. В мемуарах французского генерала графа де-Сегюра рассказывается, что «лагерь, через который императору надо было пройти, представлял страшное зрелище.

Посреди полей, в топкой холодной грязи горели огромные костры из мебели красного дерева и позолоченных оконных рам и дверей. Вокруг этих костров, подложив под ноги сырую солому, кое-как прикрытую досками, солдаты и офицеры, покрытые грязью и копотью, сидели в креслах или лежали на шелковых диванах. Ему загораживали дорогу длинные вереницы мародеров, шедших на поиски за добычей или возвращавшихся с грабежа. Кучи пепла, да местами попадавшиеся развалины стен и обломки стропил, одни указывали на то, что здесь когда то были улицы».

Маршал Даву в Чудовом монастыре

Вообще же Чудов монастырь разделил в 1812 году участь, общую для всех святынь Москвы. Правда, в нем не было конюшни, а просто квартировал штаб армии Наполеона, но это нисколько не спасло монастырь от грабежей. Так из соборной церкви во имя святителя Алексея была украдена драгоценная рака, в которой почивали мощи святителя.

В то время как французская армия расположилась в Москве и ее окрестностях, русская сосредоточилась в лагере при Тарутине в Калужской губернии, отстоящем от Москвы на 166 верст. Кутузов решил спокойно оставаться здесь в ожидании дальнейших событий, вполне уверенный, что «французская армия развалится сама собой». Это были его собственные слова. И действительно для французов уже наступали черные дни. В Москве не хватало провианта, для продовольствия Наполеоновых войск надо было привозить его со стороны, главным образом от Смоленска.

Но в это время уже разразилась партизанская и народная война, Сеславин, Фигнер, Давыдов непрерывно со своими славными, неустрашимыми воинами нападали врасплох на французские отряды, конвоировавшие провиантские обозы, разбивали их на голову, причем конечно забирали все запасы, а где не поспевали храбрые партизаны, там довершали дело крестьяне. Вооруженные с головы до ног чем попало, поднявшиеся как один человек, предоставив все домашнее хозяйство женщинам, в конец озлобленные против французов, крестьяне не давали им пощады. Тысячи французов избивались или забирались в плен.

Невозможность обеспечить правильную доставку провианта привела к тому, что войскам Наполеона, особенно расположенным в окрестностях столицы, пришлось терпеть острую нужду. Дело дошло до того, что стали питаться лошадьми, кошками, воронами. Жестокая судьба, предназначенная Великой армии, начинала сбываться.

На этапе. Дурные вести из Франции.

Когда еще только располагались на ночлег, приехал граф Дарю. И вот что рассказывает в своих записках граф Сегюр.

«Привезенная им эстафета, первая полученная нами за эти десять дней, сообщала о том странном заговоре, который возник в самом Париже, вдохновителем которого был какой-то темный генерал (Мале), заключенный в тюрьму. Поводом к нему было лишь ложное сведение о нашем поражении и подложные приказы, отданные некоторым частям войск, об аресте министра, префекта полиции и коменданта города Парижа. В первую минуту все это удалось, благодаря невежеству и общему изумлению, но вслед за первым шумом, вызванным этой вспышкой, было достаточно одного приказа, что бы бросить в тюрьму зачинщика заговора, его соучастников, а также и тех, кого ему удалось ввести в заблуждение.»

Конюшня в Успенском соборе.

Успенский собор, переживший много веков, стоял безмолвный, запустелый; молчали его колокола, не разносился по Кремлю их торжественный звон, а внутри собора слышались только грубые окрики, ругательства солдат, да конское ржание, причем последние звуки, производимые животными, были для святости места наимение оскорбительными; мерзость запустения с каждым днем все росла и росла, все новые и новые иконы, грубо вырванные из своих драгоценных окладов, сваливались на пол в безпорядочную кучу, осквернялись все новые гробницы, где нетленными мирно почивали мощи святителей, все выше и выше выростали горы всякого мусора и конскаго помета.

Поражает во всем этом деле его жестокая безсмыслица и крайняя недальновидность его совершителей, потому что все подобные поступки только еще больше ожесточили сердце русского народа, вера которого в ту пору была сильна, и он страшно отомстил французам за беспримерно дерзкое осквернение его святынь.

Ночлег Великой армии.

Отдельные полки давно уже утратили свой строй, пехотинцы смешались с кавалеристами, офицеры с нижними чинами, все слилось в одну безобразную кашу и медленно двигалось вперед посреди снежной равнины. Есть было нечего, так как все запасы совершенно истощились, никто не думал о пополнении провианта для людей и фуража для лошадей, да если бы даже и было кому об этом заботиться, все равно всякие труды в этом направлении пропали бы даром, потому что встречавшиеся деревни, покинутые жителями, являли зрелище величайшего запустения. Страна, разоренная на пути следования к Москве, тяжко мстила за свое разорение теперь на возвратной дороге. И несчастные солдаты отыскивали в снегу трупы павших лошадей, питались ими, оспаривая у воронов эту ужасную пищу, и многих находили испустивших свое последнее дыхание на трупе лошади, не будучи в силах отрезать от нее желанный кусок мяса, который продлил бы это жалкое существование.

На старой Смоленской дороге, отступление, бегство.

Все, что было когда-то Великой армией, что с радостью в сердце, с доблестью духа, с неуязвимой храбростью устремлялось вперед на встречу опасностям и жаждало подвигов, победы, славы, все полегло костьми, и снег, пушистый, белый сверкающий снег покрыл как саваном их смертные останки, необозримые поля стали гигантской братской могилой, в которой уснули последним вечным сном легионы храбрых.

Вон здесь торчат чьи-то ноги, там высунулась скорченная рука, ноги лошади виднеются тут же, вон штык от ружья, а там колесо, потом еще какие-то беспорядочные обломки, и так на много, много верст растянулась эта гигантская гекатомба богу войны, равной которой не знает история. И тихо среди этого поля смерти движется вперед император, тихо следует за ним блестящая свита, глубокое безмолвие разлито вокруг, а в вышине летят вороны, хищные приспешники смерти, и протяжным, жутким, хриплым карканьем провожают Наполеона и его славу. Ужасно. А между тем давно ли? Давно ли по этой самой дороге они шли вперед, окрыленные надеждами и уповая на головокружительный успех? И вот все растаяло, исчезло, как дым. Россия оказалась непобедима. Все соединилось, все сплотилось в ней в такую крепость, разрушить которую не хватило бы никаких человеческих сил и никакого таланта. Наполеон оказался побежденным.

Наполеон в зимнем одеянии

Во всем XIX веке не найдется другой исторической личности, которая так-же сильно, как Наполеон, привлекала бы воображете художников всех стран. Нет числа картинам и портретам, начиная с больших масляных полотен и кончая гравюрами, изображающими Наполеона в разнообразнейшие моменты его полной грандиозных событий жизни, от самых счастливых и до самых несчастных. Знаменитейшие живописцы его времени, Давид, Жерар, Гро, увековечили каждый по своему черты императора в своих произведениях. Художники последующей эпохи, и среди них такой крупный мастер, как Мессонье, следовали их примеру. Не удивительно, потому что сильная личность всегда приковывает внимание. А Наполеон был такою личностью. Более того: на арену истории он выступил как личность, отмеченная трагическим перстом рока. Новый Прометей, он слишком многого хотел.

«Не замай, дай подойти!»

Дело облегчалось тем, что французская армия, чем дальше отходила от Москвы, тем все более и более теряла всякий порядок, превращаясь многими своими частями в совершенно спутанную орду. Отдельные различные по численности группы, отбившись от главного отряда, не слушая никаких приказаний, теряли дорогу и блуждали зачастую совершенно наугад. В этом блуждании они и натыкались на наши крестьянские отряды, которые и забирали всех неприятелей в плен; кто же пытался сопротивляться, тех избивали без всякой пощады.

Наполеон выступил из Смоленска 2-го ноября, и в это время французский офицер де-Пюибюск писал из Смоленска следующие строки: «Наполеон идет со своею гвардией и пехотою; о кавалерии и думать нечего, ее нет. Я не знаю, где он возьмет конницу, необходимую для передовых разъездов. Артиллерии также почти нет; небольшое количество артиллерийских лошадей едва в состоянии сделать 6 дней пути, а до Вильны отсюда 12 дней дороги.

Вчерашний день императорская гвардия выступила из города чрез Виленские ворота по направлению к Красному. Теснота была ужасная, самого Наполеона чуть не задавили». На другой день двинулся вице-король со своим отрядом, и вот тут-то на него ударили наши войска под начальством Милорадовича и принца Евгения Виртембергского, которому собственно и принадлежит честь этой победы, так как он первый бросился на неприятеля и рассеял его головную колонну.