верещагин у крепостной стены пусть войдут
«Пусть войдут» – «Вошли»
В 1868 году Верещагин путешествует по Туркестану. Между тем в апреле бухарский эмир в очередной раз начинает военные действия против России. У Самарканда сосредотачивается многотысячная армия эмира.
Армия Кауфмана идет дальше к Зерабулакским высотам, в Самарканде же остается небольшой гарнизон. Вскоре Самарканд осаждают войска шахрисабзского хана.
Картина «У крепостной стены. «Пусть войдут» (1871-72) написана по мотивам одного из эпизодов осады.
«У крепостной стены. «Пусть войдут» (1871-72). Государственная Третьяковская галерея
Из воспоминаний Верещагина:
«Проклятая крепость, в три версты в окружности, везде обваливалась, везде можно было пройти в нее, и так как внутри прилегало к стенам бесчисленное множество саклей, то вошедшую партию неприятеля, даже малочисленную, стоило бы большого труда перебить.
И жутко, и смешно отчасти вспомнить: только что вернулись отсюда, и Николай Николаевич Назаров стал уже поговаривать о том, что не худо бы поесть борщу, как бегут опять, разыскивая его, с нашего старого места:
— Ваше высокоблагородие, пожалуйте, наступают!
Мы опять бегом. Сильный шум, но ничего еще нет, шум все увеличивается, слышны уже крики отдельных голосов: очевидно, они направляются к пролому невдалеке от нас; мы перешли туда, притаились у стены, ждем.
Этот момент послужил мне для одной из моих картин. Вот крики над самыми нашими головами, смельчаки показываются на гребне – грянуло «ура!» с нашей стороны и такая пальба открылась, что снова для штыков работы не осталось, все отхлынуло от пуль».
(В.В. Верещагин. Самарканд. 1868 год / Скобелев. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. в воспоминаниях В.В. Верещагина. М.: «ДАРЪ», 2007. С. 374-375).
Парной к полотну «У крепостной стены. «Пусть войдут» была «У крепостной стены. «Вошли. », картина была сожжена художником.
«У крепостной стены. «Вошли. » (1871 г.)
В 1874 году в Петербурге открывается персональная выставка Верещагина, на которой он представляет свою туркестанскую серию. Выставка пользуется успехом, посмотреть картины идут тысячи.
И между тем как жадный вран
Пьет кровь его из свежих ран
И точит незакрытый глаз,
Грозивший смертью в смерти час,
И, насладившись, пьян и сыт,
Долой летит –
Сам Верещагин сопроводил картину следующими строками народной песни:
«Ты скажи моей молодой вдове,
Что женился я на другой жене;
Нас сосватала сабля острая,
Положила спать –
Мать сыра земля»
Однако власти недовольны выставкой. 1 января 1874 года вышел высочайший манифест о введении вместо рекрутских наборов всеобщей воинской повинности, по которому служить должно было все мужское население России. «Дело защиты отечества есть общее дело народа и священная обязанность каждого русского подданного» говорится в манифесте. А между тем на картинах Верещагина – раненные, убитые, отсутствуют красивые сцены побед.
Газета «Голос» пишет о выставке: «Едва ли найдется юноша, который, увидев эти дышащие правдой сюжеты, будет еще восторженно носиться с воинским героизмом и будет себе воображать войну чем-то вроде одних букетов славы, отличий и тому подобного».
Генерал Кауфман, герой среднеазиатской кампании, требует от художника признания в том, что сюжет картины «Забытый» является художественным вымыслом, так как ни один русский солдат не остался не похороненным. Возмутил «Забытый» и императора Александра II. Правительство отказалось приобрести картины, позднее их купил Павел Третьяков.
Не дожидаясь закрытия выставки, Верещагин уезжает в Индию…
LiveInternetLiveInternet
—Рубрики
—Ссылки
—Приложения
—Новости
—Фотоальбом
—Музыка
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Статистика
Василий Васильевич Верещагин участвовал в нескольких войнах. В том числе в Туркестане, когда Россия обретала Среднюю Азию. За доблесть, проявленную в сражении, которому посвящено это полотно, он получил боевую награду. Небольшой русский отряд защищал Самаркандскую крепость от войск бухарского эмира.
Мы видим русских солдат, которых всей своей мощью высвечивает среднеазиатское солнце. Знойный день. Непривычно воевать в таких условиях! Но богатыри готовы встретить врага, они сгрудились, защищая полуразрушенные укрепления. На лицах — сосредоточенность и тревога. Ведь врагов больше, намного больше, чем защитников цитадели.
Мысли о смерти, о неизбежности поражения, конечно, приходят в голову каждому. Однако никто из них и не думает сдаваться. Лица суровы, в позах видна твёрдая решимость бороться и дать отпор.
«Проклятая крепость, в три версты в окружности, везде обваливалась, везде можно было пройти в нее, и так как внутри прилегало к стенам бесчисленное множество саклей, то вошедшую партию неприятеля, даже малочисленную, стоило бы большого труда перебить.
И жутко, и смешно отчасти вспомнить: только что вернулись отсюда, и Николай Николаевич Назаров стал уже поговаривать о том, что не худо бы поесть борщу, как бегут опять, разыскивая его, с нашего старого места:
— Ваше высокоблагородие, пожалуйте, наступают!
Мы опять бегом. Сильный шум, но ничего еще нет, шум все увеличивается, слышны уже крики отдельных голосов: очевидно, они направляются к пролому невдалеке от нас; мы перешли туда, притаились у стены, ждем.
— Пойдем на стену, встретим их там, — шепчу я Назарову, наскучив ожиданием.
— Тсс, — отвечает он мне, — пусть войдут.
Этот момент послужил мне для одной из моих картин. Вот крики над самыми нашими головами, смельчаки показываются на гребне — грянуло «ура!» с нашей стороны, и такая пальба открылась, что снова для штыков работы не осталось, все отхлынуло от пуль».
Процитировано 3 раз
Понравилось: 8 пользователям
Десять шедевров Василия Верещагина
Художника Василия Верещагина не надо представлять широкой публике — все мы и так прекрасно знаем его творчество. Некоторые его картины навсегда остаются в памяти, даже будучи увиденными в маленьких репродукциях из школьных учебников. Прошедшая в прошлом году в Третьяковской галерее ретроспективная выставка Верещагина показала, что военно-исторические и восточные полотна этого живописца привлекают зрителей XXI века не меньше, а то и больше, чем произведения современного искусства.
Некоторые ошибочно отождествляют Верещагина с передвижниками, хотя он никогда не входил в Товарищество передвижных художественных выставок, да и вообще сторонился разных объединений и творческих союзов. Тем не менее, с этим направлением его роднят очевидный реализм и историзм полотен, а также социальный подтекст. Он не воспевал войну, с которой связал своё творчество, а критиковал её. «Но фурия войны снова и снова преследует меня», — писал он на рубеже веков, за несколько лет до русско-японской войны, которую не смог обойти стороной. Именно там, в 1904 году, на подорвавшемся на мине броненосце «Петропавловск» Верещагин погиб вместе с экипажем.
Василий Верещагин в начале 1900‑х годов
VATNIKSTAN предлагает внимательно рассмотреть десять выбранных нами шедевров Верещагина и проследить по ним творческий путь выдающегося русского художника.
Богатый киргизский охотник с соколом (1871)
Поначалу молодой дворянин Верещагин получал типичное для своего положения образования — военное. Но склонность к искусству победила, и в 1860 году выпускник Морского корпуса поступил в Академию художеств. Так парадоксальным образом начали сплетаться воедино понимание и знание военной тематики и художественная страсть. Известный «бунт» передвижников, учившихся в той же Академии, Верещагин уже не застал — незадолго до него он совершил личный «бунт» и уехал на Кавказ, чтобы на месте узнавать и рисовать с натуры национальные типы и природу. Тогда начал формироваться и ориентализм Верещагина, его любовь к Востоку.
Творчество Верещагина исследователи подразделяют на «серии», поскольку подавляющее большинство полотен написано им на основе конкретных выездных экспедиций или же специально выбранных тем. Небольшая «Кавказская серия» принесла Верещагину первый полноценный опыт, и генерал-губернатор Туркестана Константин фон Кауфман пригласил перспективного художника к себе. Так с 1867 года началась огромная и, пожалуй, центральная в творчестве Верещагина «Туркестанская серия».
Интерес к восточным типажам воплощает одна из известных картин этого большого цикла. Встречается информация, что на ней изображён Байтик Канаев, киргизский вождь, поддерживавший российские власти в Средней Азии в их борьбе против Кокандского ханства. Но интереснее другое: картину Верещагин писал уже в 1871 году в Мюнхене, после поездок в Туркестан (как, впрочем, и большинство других известных работ «Туркестанской серии»). Конечно, при работе он использовал эскизы, которые были сделаны ещё в Средней Азии, но всё же отметим, что очень красочная и детализированная картина как будто написана с натуры, с охотника, позирующего перед художником прямо в данный момент.
У крепостной стены. «Пусть войдут!» (1871)
Во время туркестанских экспедиций Верещагин стал участником обороны Самарканда. Город с русским гарнизоном осадили восставшие местные жители, и Верещагину пришлось вспомнить своё военное образование. Хотя, когда Кауфман предлагал художнику приехать в «горячую точку» в чине прапорщика, тот поставил условие, что будет ходить в гражданском без всяких чинов и званий. Но во время осады Самарканда было не до пацифизма:
«С ружьём в руках, этот Василь Василич… всегда был примером для остальных: надо ли выбросить ворвавшихся в ворота или через пролом врагов — Василь Василич работает штыком впереди всех; надо ли очистить эспланаду (незастроенное место между крепостными стенами и городскими постройками. — Ред.) — и на вылазке он первый».
Так вспоминали участие Верещагина в войне простые солдаты. Да и сам художник честно принял орден Святого Георгия 4‑й степени за заслуги в обороне города. Представленная картина основана на эпизоде, в котором участвовал Верещагин, а фраза «пусть войдут» принадлежит офицеру Назарову, ожидавшему нападения на пролом в стене.
Последующие впечатления художника от тех событий были противоречивыми, поэтому картина даже получила продолжение — «У крепостной стены. „Вошли!“». Её Верещагин уничтожил, когда на него посыпались обвинения в отсутствии патриотизма и в попытках обесчестить русского солдата.
Эскиз картины «У крепостной стены. „Вошли!“» (1871)
Апофеоз войны (1871)
Самое известное полотно Верещагина стало метафорическим символом последствий войны. Оно вошло в мини-цикл «Варвары», который можно рассматривать как единую сюжетную эпическую поэму. Даже названия самих картин намекают на некоторую последовательность: «Высматривают», «Нападают врасплох», «Окружили, преследуют…», «Представляют трофеи», «Торжествуют», «У гробницы святого», «Апофеоз войны». Из этих картин «Нападают врасплох» чем-то напоминает «Пусть войдут!», а «Окружили, преследуют…» повторила судьбу уничтоженной «Вошли!».
«Нападают врасплох» (1871)
К счастью, радикальной самоцензуре «Апофеоз войны» не подвергся. Верещагин хотел назвать картину «Апофеоз Тамерлана» или «Торжество Тамерлана», но под влиянием известий о франко-прусской войне заголовок утратил конкретно-историческое значение. К новому названию художник добавил и подпись: «Посвящается всем великим завоевателям: прошедшим, настоящим и будущим». Так намёки на средневековые порядки в Средней Азии и даже рассказы очевидцев XIX века о пирамидах черепов, которые явно вдохновили художника, уступили место философскому размышлению о последствиях войны в целом.
Эта картина, вероятно, стала предметом многочисленных отсылок в русской и мировой культуре. «Вероятно» — потому что до конца понять, является ли «гора черепов» обязательной цитатой Верещагина или же совпадением, судить трудно. Например, вспомним кадр из фильма «Выживший» Алехандро Иньярриту 2015 года; в киноленте, кстати, можно увидеть и сцену, похожую на картину Верещагина «Развалины театра в Чугучаке» (1869−1870).
Сравнение кадров из фильма «Выживший» и картин Верещагина
Или, скажем, реклама с Тамерланом из знаменитого цикла банка «Империал». Есть ли здесь какое-то вдохновение Верещагиным или нет, непонятно, но выглядит очень похоже.
Двери Тимура (Тамерлана) (1872)
Историческое полотно из «Туркестанской серии» на первый взгляд не несёт в себе сильного сюжета. На картине ничего не происходит: два стража покоев Тамерлана просто стоят у дверей дворца. Однако этот выдуманный сюжет передаёт раболепную тишину, которая царит в данный момент на картине. «Двери Тамерлана» произвели хорошее впечатление на современников. Вот что писал художественный критик Владимир Стасов:
«Действительно, эти два древних среднеазиата из среды полчищ Тамерлановых, сторожащие в полном, живописном своём вооружении дверь своего страшного владыки, были написаны… до такой степени совершенно, что никогда не могли с ними равняться все лучшие подобного рода картины Жерома (Жан-Леон Жером, французский художник XIX века, как и Верещагин, увлекался темой Востока. — Ред.) и других талантливейших его товарищей. Чудесно-художественная скульптура двери, солнце, упавшие тени, рельефы человеческих фигур, правда живых, по-восточному пестрящих красок — всё это было несравненно».
Двери стали словно одушевлённым центральным героем картины, а два стража воспринимаются как будто приложение и дополнение к ним. Приведём слова другого современника Верещагина, художника Ивана Крамского:
«Эти тяжелые, страшно старые двери с удивительной орнаментацией, эти фигуры, сонные, неподвижные, как пуговки к дверям, как мебель какая-нибудь, как тот же орнамент, так переносят в Среднюю Азию… что напишите книг, сколько хотите, не вызовете такого впечатления, как одна такая картина».
Смертельно раненный (1873)
Завершит первую половину обзора ещё одна картина из богатой «Туркестанской серии». В ней вновь соединились жизненный вневременной сюжет и конкретная история, увиденная Верещагиным. Слово очевидцу-художнику:
«Пуля ударила в рёбра, он выпустил из рук ружьё, схватился за грудь и побежал по площадке вкруговую, крича:
— Что ты кричишь-то, сердечный, ты ляг, — говорит ему ближний товарищ, но бедняк ничего уже не слышал, он описал ещё круг, пошатнулся, упал навзничь и умер, и его патроны пошли в мой запас».
Новаторство подхода Верещагина заключалось в том, что очень редко умирающих солдат изображали именно так. На батальных картинах мы чаще увидим трагические позы, драму умирающего героя, которому хочется подражать. Здесь же какой-то нелепый мужик в странной позе, непонятно зачем и куда убегающий. Этим подчёркивается бессмысленность смерти и пацифистский пафос художника, и это, конечно, подливало масло в огонь обвинений в клеветнической антипатриотической пропаганде.
Многие картины «Туркестанской серии», написанные Верещагиным в 1871–1873 годах в Мюнхене, поначалу были показаны за рубежом, а затем в 1874 году в Петербурге на специальной выставке. Посетившие её император Александр II и его сын, будущий Александр III, были явно не в восторге. Это не помешало Павлу Третьякову выкупить показанные картины (в том числе все пять рассмотренных выше), и ныне до сих пор они хранятся в Третьяковской галерее в Москве.
Мавзолей Тадж-Махал в Агре (1874−1876)
«Индийская серия», связанная с поездкой Верещагина по этой экзотической стране в середине 1870‑х годов, может казаться добровольным изгнанием. Тем не менее, она подарила нам десятки красивых пейзажей, портретов и запечатлённых архитектурных достопримечательностей, которые в эпоху раннего становления фотографии было проще и интереснее наблюдать через живописные полотна современников.
Социальный подтекст, связанный с колонизаторской политикой Великобритании в Индии, в картинах Верещагина почти не заметен. Зато едва знакомая европейцам экзотика передана ярко и красочно, как, например, на запоминающемся изображении Тадж-Махала. Вернувшись из Азии в Париж, Верещагин занимался обустройством свой мастерской и написанием картин на основе индийских впечатлений. Ради исторических картин даже приходилось заказывать старые костюмы, чтобы точно воспроизвести восточный колорит.
Этот мирный период творчества длился недолго: с началом русско-турецкой войны Верещагин отправился на фронт.
Шипка-Шейново. Скобелев под Шипкой (1878−1879)
Формально картина как раз о победе. «Белый генерал» Михаил Скобелев проносится перед солдатами, которые кидают над головами шапки — турки разгромлены, дорога на Стамбул открыта, теперь-то война пойдёт по плану и «щит на воротах Царьграда» не за горами… На убитых товарищей торжествующая армия словно не обращает внимание, но зритель картины пройти мимо просто не может — Верещагин намеренно показывает на первом плане именно мёртвые тела.
Художник не боялся изображать контрасты войны, даже если это было рискованно для его положения в обществе. Сегодня, без исторического контекста, мы, возможно, и не поймём, что же такого крамольного было в картине «Император Александр II под Плевной 30 августа 1877 года» (1878−1879). А на самом деле это было настоящей пощёчиной инициаторам атаки Плевны специально под именины императора. Штурм провалился, и русская армия перешла к блокаде крепости. И, кстати, на иностранных выставках картина экспонировалась под провокационным названием «Именины императора».
«Император Александр II под Плевной 30 августа 1877 года» (1878−1879)
Побеждённые (Панихида) (1878−1879)
Схожая по идее с «Апофеозом войны» картина из «Балканской серии» передаёт несколько иное настроение. И в отличие от выдуманного и более метафоричного «Апофеоза» «Панихида» отсылает к ситуации, которую видел лично Верещагин. Он подробно и весьма натуралистично описал её в своих воспоминаниях о русско-турецкой войне:
«Я съездил в Телиш, чтобы взглянуть на то место, где пали наши егеря. Отклонившись с шоссе влево, я выехал на ровное место, покатое от укрепления, покрытое высокой сухой травой, в которой на первый взгляд ничего не было видно. Погода была закрытая, пасмурная, неприветливая, и на тёмном фоне туч две фигуры, ясно вырисовывавшиеся, привлекли моё внимание: то были священник и причетник из солдат, совершавшие божественную службу.
Я сошёл с лошади и, взяв её под уздцы, подошёл к молившимся, служившим панихиду.
Только подойдя совсем близко, я разобрал, по ком совершалась панихида: в траве виднелось несколько голов наших солдат, очевидно, отрезанных турками; они валялись в беспорядке, загрязненные, но ещё с зиявшими отрезами на шеях.
Тут можно было видеть, с какою утончённою жестокостью потешались турки, кромсая тела на все лады: из спин и из бёдер были вырезаны ремни, на рёбрах вынуты целые куски кожи, а на груди тела были иногда обуглены от разведённого огня. Некоторые выдающиеся части тела были отрезаны и сунуты во рты, носы сбиты на сторону или сплющены, а у солдат, имевших на погонах отметку за хорошую стрельбу, были высечены крестообразные насечки на лбах».
Казнь заговорщиков в России (1884−1885)
Верещагин не был революционером и вообще старался держаться от прямого высказывания своих политических взглядов. Однако на него, как и на многих общественных деятелей в России в 1880‑е годы, оказало впечатление казнь народовольцев, убивших императора Александра II. Публичная смертная казнь, вне зависимости от отношения к деятельности самих революционеров, вызывала неодобрение у деятелей культуры.
«Подавление индийского восстания англичанами» (ок. 1884) 
«Распятие на кресте у римлян» (1887)
Такой же непростой была и судьба «Казни заговорщиков»: она заслужила звание самого «запрещённого» произведения Верещагина и не могла экспонироваться в России; её купил французский подданный в Европе и тайно провёз в Россию, пока однажды полиция не конфисковала крамольное произведение. После революции, ввиду описанного сюжета, она оказалась в питерском Музее революции. Там долгие годы картина не экспонировалась из-за плохого состояния, пока в прошлом году для выставки Верещагина в Третьяковке её не отвезли в Москву, где специалисты провели качественную реставрацию полотна. Теперь она находится на постоянной экспозиции в Петербурге, в том же самом Музее революции (ныне Музее политической истории России).
В покорённой Москве (Поджигатели, или Расстрел в Кремле) (1897−1898)
Масштабный цикл Верещагина об Отечественной войне 1812 года создавался около 15 лет. Вряд ли художник пытался оправдаться за якобы непатриотические взгляды, компенсировав их двумя десятками исторических полотен о героической военной странице русской истории. И без этого он был патриотом, с интересом изучавшим ради написания картин историю войны с Наполеоном.
Теперь по этим картинам мы и сами можем изучать историю. Где-то половина цикла — рассказ о наполеоновской армии и даже лично Наполеоне (перед входом в Москву, в Москве, во время зимнего отступления). Ещё несколько полотен — рассказ о партизанской борьбе русского народа. Большинство этих картин сегодня — экспонаты Музея Отечественной войны недалеко от Красной площади, где каждый посетитель может их увидеть и проследить сюжетно-тематическую последовательность верещагинского цикла.
«Не замай — дай подойти!» (1887−1895)
В качестве же выбранной картины предложен «Расстрел в Кремле», поскольку отсылает нас к предыдущим «казням» 1880‑х годов и частой теме Верещагина — смерти на войне. Кроме негативной реакции на бессмысленную и жестокую расправу интервентов, обвинивших в поджогах местных жителей, мы, конечно, чувствуем и гордость за мужественное принятие смерти: никто из связанных лиц не падает на колени перед врагом и не просит пощады.
Композиционно и тематически эта картина вписывает Верещагина в мировую традицию темы расстрела в живописи. Ещё в 1814 году Франсиско Гойя написал картину «Расстрел повстанцев в ночь на 3 мая 1808 года», где испанские партизаны похожим образом стояли перед наполеоновскими солдатами.
«3 мая 1808 года». Художник Франсиско Гойя, 1814 год
А в 1860‑е годы Эдуард Мане под впечатлением от картины Гойи изобразил расстрел мексиканского императора Максимилиана I, приговорённого к смерти военным судом правительства Хуареса в 1867 году.
«Расстрел императора Максимилиана». Художник Эдуард Мане, 1868 год
Таким образом, картины Верещагина можно считать не только национальным, но и мировым достоянием живописи.