двери настежь у вас а душа взаперти
В. С. Высоцкий. Что за дом притих.
I was tired, very tired, but unharnessed the horse,
Is there anyone home? Do come out, give a hand!
Still no one does appear, but a shade on the porch,
And a vulture comes lower, like a plane unmanned.
I walked in through the door – looks a soaking spot.
Every third man ‘s a boar, every first ‘s a sot,
The mug you ‘ll get askew, uninvited guest,
Even icons are skewed, sooty and smut-dressed.
A strange and mad conversation began straightaway.
A bloke did howl a song raking a mandolin,
A sickly looking crackpot, a lockup breakaway,
On the sly, in the sneak showed a knife to me.
— “Who w’ld explain to me why it is in gloom?
Will this house be destined for a doom?
A lone lamp is aglow, air ‘s been drained away…
From th’ humans ways aren’t you far astray?
Who ‘s the master here, who would serve me wine?
Doors you have open wide, but your souls are locked… “
But they say: “We ‘ve lived, always ‘ve lived this way,
You, we guess, must ‘ve been on the road too long.
Nettle is a treat to us, grass we do devour,
Boils ‘re all over us, our souls ‘ve turned sour,
Plonk by kegs we drank, pissed ourselves as a fart,
Wholly ruined our home, sold to th’ devil our heart.”
— “Driving fiercely my horse, I ‘ve escaped evil wolves,
Show, do show me a place where all lamps brightly shine,
Show the country, for which I have searched so long,
Where folk sing – don’t moan, where the folk are benign.”
— “We have never heard of such strange a place,
In this darker world we do live in disgrace,
In disgrace, in evil from the days of yore
Always live the way weevils lived before.”
…..
Off I drove from the stench, from the icons hung crooked,
Used no reigns nor th’ whip, seeing little of the road,
Where th’ horse ever turned, drove uphill, down dales,
Where the humans do live, where their law prevails.
.
… Months and years have gone, some quite dismally,
Life did toss me much, sometimes rather tough…
P’haps, I sang of you not too skilfully,
Oh my night-dark eyes, table cloth, white* enough!
*dark eyes, white table cloth – refrain of many a song.
(*) belatedly, found that the «seven winds» in the Engl. loses the usual for us meaning.
Ох, устал я, устал,- а лошадок распряг.
Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги
Никого,- только тень промелькнула в сенях,
Да стервятник спустился и сузил круги.
Я коней заморил,- от волков ускакал.
Укажите мне край, где светло от лампад.
Укажите мне место, какое искал,-
Где поют, а не стонут, где пол не покат.
О таких домах не слыхали мы,
Долго жить впотьмах привыкали мы.
Испокону мы – в зле да шепоте,
Под иконами в черной копоти.”
Очи чёрные — II. Старый дом (Что за дом притих, погружён во мрак. )
Что за дом притих,
Погружён во мрак,
На семи лихих
Продувных ветрах,
Всеми окнами
Обратясь во мрак,
А воротами —
На проезжий тракт?
Ох, устать я устал, а лошадок распряг.
Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги!
Никого — только тень промелькнула в сенях
Да стервятник спустился и сузил круги.
В дом заходишь, как
Всё равно в кабак,
А народишко:
Каждый третий — враг.
Воротят скулу —
Гость непрошеный!
Образа в углу
И те перекошены.
«Кто ответит мне —
Что за дом такой,
Почему — во тьме,
Как барак чумной?
Свет лампад погас,
Воздух вылился.
Али жить у вас
Разучилися?
Двери настежь у вас, а душа взаперти.
Кто хозяином здесь? Напоил бы вином».
А в ответ мне: «Видать, был ты долго в пути
И людей позабыл — мы всегда так живём:
Траву кушаем —
Век на щавеле,
Скисли душами,
Опрыщавели.
Да ещё вином
Разоряли дом,
Дрались, вешались». —
«Я коней заморил, от волков ускакал.
Укажите мне край, где светло от лампад.
Укажите мне место, какое искал, —
Где поют, а не плачут, где пол не покат». —
«О таких домах
Не слыхали мы,
Долго жить впотьмах
Привыкали мы.
Испокону мы —
В зле да шёпоте,
Под иконами
В чёрной копоти».
И из смрада, где косо висят образа,
Я башку очертя шёл, свободный от пут,
Куда ноги вели да глядели глаза,
Где нестранные люди как люди живут.
. Сколько кануло, сколько схлынуло!
Жизнь кидала меня — не докинула.
Владимир Высоцкий Чужой дом
Что за дом притих, Погружен во мрак, На семи лихих Продувных ветрах, Всеми окнами Обратясь в овраг, А воротами — На проезжий тракт?
Ох, устал я, устал,- а лошадок распряг. Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги! Никого,- только тень промелькнула в сенях, Да стервятник спустился и сузил круги.
В дом заходишь как Все равно в кабак, А народишко — Каждый третий — враг. Своротят скулу, Гость непрошеный! Образа в углу — И те перекошены.
«Кто ответит мне — Что за дом такой, Почему во тьме, Как барак чумной? Свет лампад погас, Воздух вылился… Али жить у вас Разучилися?
Двери настежь у вас, а душа взаперти. Кто хозяином здесь?- напоил бы вином». А в ответ мне: «Видать, был ты долго в пути — И людей позабыл,- мы всегда так живем!
Траву кушаем, Век — на щавеле, Скисли душами, Опрыщавели, Да еще вином Много тешились,- Разоряли дом, Дрались, вешались».
«Я коней заморил,- от волков ускакал. Укажите мне край, где светло от лампад. Укажите мне место, какое искал,- Где поют, а не стонут, где пол не покат».
«О таких домах Не слыхали мы, Долго жить впотьмах Привыкали мы. Испокону мы — В зле да шепоте, Под иконами В черной копоти».
И из смрада, где косо висят образа, Я, башку очертя гнал, забросивши кнут, Куда кони несли да глядели глаза, И где люди живут, и — как люди живут.
… Сколько кануло, сколько схлынуло! Жизнь кидала меня — не докинула. Может, спел про вас неумело я, Очи черные, скатерть белая?!
Нажмите «Мне нравится» и
поделитесь стихом с друзьями:
Очи чёрные — II. Старый дом (Что за дом притих, погружён во мрак. )
Что за дом притих,
Погружён во мрак,
На семи лихих
Продувных ветрах,
Всеми окнами
Обратясь во мрак,
А воротами —
На проезжий тракт?
Ох, устать я устал, а лошадок распряг.
Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги!
Никого — только тень промелькнула в сенях
Да стервятник спустился и сузил круги.
В дом заходишь, как
Всё равно в кабак,
А народишко:
Каждый третий — враг.
Воротят скулу —
Гость непрошеный!
Образа в углу
И те перекошены.
«Кто ответит мне —
Что за дом такой,
Почему — во тьме,
Как барак чумной?
Свет лампад погас,
Воздух вылился.
Али жить у вас
Разучилися?
Двери настежь у вас, а душа взаперти.
Кто хозяином здесь? Напоил бы вином».
А в ответ мне: «Видать, был ты долго в пути
И людей позабыл — мы всегда так живём:
Траву кушаем —
Век на щавеле,
Скисли душами,
Опрыщавели.
Да ещё вином
Много тешились —
Разоряли дом,
Дрались, вешались». —
«Я коней заморил, от волков ускакал.
Укажите мне край, где светло от лампад.
Укажите мне место, какое искал, —
Где поют, а не плачут, где пол не покат». —
«О таких домах
Не слыхали мы,
Долго жить впотьмах
Привыкали мы.
Испокону мы —
В зле да шёпоте,
Под иконами
В чёрной копоти».
И из смрада, где косо висят образа,
Я башку очертя шёл, свободный от пут,
Куда ноги вели да глядели глаза,
Где нестранные люди как люди живут.
. Сколько кануло, сколько схлынуло!
Жизнь кидала меня — не докинула.
Может, спел про вас неумело я,
Очи чёрные, скатерть белая?!
Двери настежь у вас а душа взаперти
Это есть жанр авторской песни, исполнительский жанр. И можно это называть пением или речитативом, и как угодно.
Во всяком случае, просто у нас не практикуется, чтобы человек сам делал, так сказать все, чтобы он был един в трех лицах. Разные авторы песен, которые поются с эстрады.
И иногда песне приписывается значение такое после этих исполнений, которого она не имеет, она не несет таких нагрузок.
Ну вот, это я просто так, небольшую преамбулу. А теперь песни.
20 сентября 1973 года.
Инструкция перед поездкой за рубеж
Я вчера закончил ковку, и два плана залудил И в загранкомандировку от завода угодил. Копоть, сажу смыл под душем, съел холодного язя И инструкцию прослушал, что там можно, что нельзя.
Там у них пока что лучше бытово Так, чтоб я не отчебучил не того, Он мне дал прочесть брошюру, как наказ, Чтоб не вздумал жить там сдуру, как у нас.
Говорил со мной, как с братом, про коварный зарубеж, Про поездку к демократам в польский город будапешт: «Там у них уклад особый, нам так сразу не понять, Ты уж их, браток, попробуй хоть немного уважать.
Будут с водкою дебаты, отвечай: Нет, ребята-демократы, только чай. От подарков их сурово отвернись, Мол, у самих добра такого завались».
Но могут действовать они не прямиком, Шасть в купе, и притвориться мужиком. А сама наложит тола под корсет. Ты проверяй, какого пола твой сосед»
Сплю с женой, а мне не спится: «Дусь, а Дусь. Может я без заграницы обойдусь? Я ж не ихнего замеса, я сбегу. Я ж на ихнем ни бельмеса, ни гу-гу».
Дуся дремлет, как ребенок, накрутивши бигуди. Отвечает мне спросонок: «Знаешь, Коля, не зуди. Что-то, Коль, больно робок. Я с тобою разведусь. Двадцать лет живем бок о бок, и все время Дусь, да Дусь.
Обещал, забыл ты, верно, ох хорош! Что клеенку с Бангладеша привезешь. Сбереги там пару рупий, не бузи. Хоть чего, хоть черта в ступе привези».
Снились Дусины клеенки цвета беж И нахальные шпионки в Бангладеш. Поживу я, воля божья, у румын. Говорят, они с поволжья, как и мы.
Пили мы, мне спирт в аорту проникал. Я весь путь к аэропорту проикал. К трапу я, а сзади в спину, будто лай: «На кого ты нас покинул, Николай!»
Себя от надоевшей славы спрятав, В одном из их соединенных штатов, В глуши и дебрях чуждых нам систем, Жил-был, известный больше, чем Иуда, Живое порожденье Голливуда, Артист Джеймс Бонд, шпион, агент-07
Он на своей, на загородной вилле Скрывался, чтоб его не подловили И умирал от скуки и тоски. А то, бывало, встретят у квартиры, Набросятся и рвут на сувениры Последние штаны и пиджаки.
Вот так и жил, как в клетке, Ну, а в кино потел. Различные разведки Дурачил, как хотел. То ходит в чьей-то шкуре, То в пепельнице спит, А то на абажуре Кого-то соблазнит.
И вот, артиста этого, Джеймс Бонда, Товарищи из гос- и фильмофонда В совместную картину к нам зовут. Чтоб граждане его не узнавали, Он к нам решил приехать в одеяле, Мол, все равно на клочья разорвут.
Но, посудите сами: На проводах в USА Все хиппи с волосами Побрили волоса, С него сорвали свитер Отгрызли вмиг часы, И разобрали плиты Со взлетной полосы.
И вот в Москве нисходит он по трапу, Дает доллар носильщику на лапу И прикрывает личность на ходу. Вдруг кто-то шасть на газике к агенту, И киноленту вместо документа, Что мол свои, мол, «How do you do».
Огромная колонна Стоит сама в себе, И встречают чемпиона По стендовой стрельбе. Попал во все, что было Он выстрелом с руки. По нем бабье сходило С ума и мужики.
Довольный, что его не узнавали, Он одеяло снял в национале. Но, несмотря на личность и акцент, Его там обозвали оборванцем, Который притворился иностранцем И заявил, что, дескать, он агент.
Но кинорежиссеры прибежали И недоразумение замяли, И разменяли фунты на рубли. Уборщица кричала:»Вот же пройда. Подумаешь, агентишко какой-то. У нас в девятом принц из Сомали».
Гололед на земле, гололед, Целый год напролет гололед, Будто нет ни весны ни лета. Чем-то скользким покрыта планета, Люди, падая бьются об лед, Гололед на земле, гололед, Целый год напролет гололед.
Даже если планету в облет,
Не касаясь планеты ногами,
То один, то другой упадет,
И затопчут его сапогами.
Гололед на земле, гололед, Целый год напролет гололед, Гололед на земле, гололед, Будто нет ни весны, ни лета. Чем-то скользким планета одета, Люди, падая бьются об лед, Гололед на земле, гололед.
Песня про мангустов.
И мангусты взялись за работу,
Не щадя ни себя, ни родных,
Выходили они на работу
Без отгулов и выходных.
И в пустынях, степях и в пампасах Даже дали наказ патрулям Игнорировать змей безопасных И сводить ядовитых к нулям.