Как подделывают результаты выборов в россии
Как устроены фальсификации на выборах
Существует довольно вредный миф, что фальсификации голосований могут быть безграничными, что это очень простая технология, которая заключается в написании финального результата по своему вкусу. Для людей знакомых с избирательным процессом в России — это звучит как анекдот. Но многие считают, что так оно и есть и из-за этого не ходят голосовать. Я знаком с этим процессом очень хорошо и сейчас вам расскажу как всё работает.
Магистральный сюжет последних 20 лет политической истории России — совершенствование и постоянное изменение механизма избирательных фальсификаций. И в этом участвуют все — от Госдумы до участковых комиссий. Получение ожидаемого администрацией результата в финальном протоколе — огромный и сложный процесс, начинающийся задолго до назначения дня голосования.
Самый эффективный механизм электоральных фальсификаций — контроль на входе. С каждым годом процесс попадания в бюллетень на всех уровнях только усложняется.
Первый этап в этой схеме — контроль субъектов выдвижения. Количество легальных структур, имеющих право выдвигать кандидатов на выборах в России искусственно ограничено. Все последние 17 лет — это только федеральные политические партии. Лишь встраивание в их структуры, а конкретно — в 4 парламентских партии, может обеспечить кандидату выдвижение без сбора подписей. Федеральные партии контролируются с двух сторон: кнутом — нереалистичным порядком регистрации, и весьма упрощенным порядком с нее снятия и пряником — разрешением финансирования, или даже разнарядками лояльным олигархам финансировать те или иные партии. Эти два инструмента, административное давление и полный контроль финансирования, делают федеральные политические партии в полной мере подконтрольными политическому менеджменту и исключают возможность выдвижения от них потенциально опасных конкурентов.
Второй, не менее важный этап контроля на входе — это сам порядок регистрации кандидатов. Регистрация для участия в выборах даже самого нижнего, муниципального уровня, по сложности, по необходимости юридического сопровождения крайне сложна — вполне сравнима с ведением лицензируемой деятельности, вроде продажи алкоголя.
Наш«политический Убер», когда мы помогали избраться десяткам муниципальных депутатов в Москве и Петербурге, а сейчас помогаем в других городах, нацелен не столько на поддержку в непосредственном ведении кампании, сколько на преодоление запретительных бюрократических барьеров. Мы знаем, что избирательные комиссии придерутся к каждой запятой, каждому заголовку, каждой печати и каждой формулировке. И поэтому у нас каждый раз полный штаб юристов которые каждую запятую выверяют, а потом ещё и отсуживают кандидатов у избиркомов назад, когда те снимают их за то, что слова Политическая Партия в названии Яблока написали с маленькой буквы.
В целом процедура крайне сложна, а любая ошибка немедленно станет основанием для отказа в регистрации или снятия с выборов, пройти её без помощи опытных электоральных юристов и менеджеров нереально. Почему именно так? Почему важен контроль на входе? В чем проблема с фальсификацией самой процедуры?
Принято разделять «фальсификации выживания» и «фальсификации превосходства». Они, вроде как, очень похожи с точки зрения методов, но не имеют ничего общего с точки зрения политического смысла и легитимности.
В этой мысли мы пересекаемся с Екатериной Шульман. В свою защиту надо сказать, что это не оригинальная, а вполне академическая классификация, ссылки на научные исследования по электоральным фальсификациям в России — будут приведены в конце статьи.
Фальсификации выживания и превосходства.
Фальсификации превосходства мы наблюдали на всем протяжении нулевых годов. Что это такое? Это когда Более или менее понятно, что президент и правящая партия обладают поддержкой абсолютного большинства. Экономическая ситуация хорошая и становится только лучше, на стороне управленцев уже выстроенная система пропаганды. Дело совершенно не в официальных соцопросах, общество, в целом, чувствует, что действующая власть пользуется большой популярностью.
Победа с честным результатом 55% на персональных выборах, с точки зрения юридической, ничем не будет отличаться от победы с результатом 70%. И то, и другое — победа в один тур, лишние проценты не дадут больше полномочий, а их отсутствие — никак не скажется на их объеме. Но когда преемник, наследник, кронпринц действующего лидера нации получает чуть больше 50% — это выглядит не так красиво, как хотелось бы. Нужен убедительный разгром, чтобы все оппоненты в сумме не набрали и половины его голосов. Здесь идут в действие «фальсификации превосходства», на которых условные 55-57% Дмитрия Медведева в 2008 году превращаются в 70%, с отрывом от ближайшего конкурента в 5 раз.
Такого рода фальсификации даже особо не скрываются. Они не влияют на результат, они призваны показать, что электоральный менеджмент полностью контролирует избирательный процесс.
Фальсификации превосходства не вызывают протестов. В 2008 году все понимали, что преемник Владимира Путина, кем бы он ни был, выиграет президентские выборы в один тур. При фальсификациях или без них. Что было сверх результата подрисовано для красоты — это детали, они на исход не повлияли. Коротко эта мысль формулируется так: вы думаете, если бы честно посчитали — другой результат был бы? Общество в целом такую логику принимает, хоть она и странная.
Совсем другое дело — фальсификации выживания. Когда вопрос об исходе выборов вдруг перестает быть риторическим. Когда общественная поддержка «главного кандидата» очевидно падает ниже формально необходимой для обеспечения итогов голосования. Тогда это совсем другое дело.
Продолжим, мы о фальсификациях выживания. Когда мы наблюдали такое у нас? Например, в 2011 году. С точки зрения процедуры, парламентские выборы 6-го созыва Государственной Думы были не хуже и не лучше парламентских 2007 и президентских 2008, но в 2011-м году было вполне очевидно, что Единая Россия просто не имеет и близко той поддержки, какую показывают итоговые протоколы. Фальсификации выживания — это очень опасные игры с легитимностью. Речь уже не идет о дополнительном бантике на и без того победном результате. Речь идет о том, что результат победителя не соответствует занимаемой им должности. Он просто не имеет права быть президентом, депутатом или губернатором.
Фальсификации выживания, когда итоговый результат значимо и очевидно расходится с общественными настроениями — вызывают протесты, разрушают легитимность. Именно в этот момент все возмущение вбросами, удалением наблюдателей и СМИ, давлением на избирателей переходит из роликов в Интернете — к настоящему несогласию общества с происходящим.
Может родиться очень логичный вопрос: а почему нельзя просто нарисовать финальный результат? Руководство ЦИКа, мягко говоря, не выглядит борцами за правду и справедливость. Система под контролем. К чему эти вбросы, борьба с наблюдателями? Какая разница, как считают снизу, если мы контролируем результат сверху и можем просто написать нужные цифры?
Ответ тут такой же, как на вопрос, почему вообще очень сложно подделать любую статистику, а в практическом воплощении — почему обман инвесторов или налоговой в отчетности, рано или поздно, будет выявлен? Почему финансовый директор в одиночку не может рисовать цифры на свой вкус? Почему в приписках или, напротив, занижении цифр должна участвовать вся вертикаль организации?
Потому что любая большая цифра складывается из множества маленьких. Эти маленькие цифры влияют друг на друга совершенно нетривиальным образом, и каждая с каждой должна биться. Даже если вы Макдональдс, даже если у вас 40 тыс. ресторанов — цифра в годовом отчете все равно формируется каждым гамбургером, каждой накладной, каждым подрядом, каждой зарплатой каждой уборщицы в индийском Макавто, каждой пачкой салфеток. Рисуя финальный результат, чтобы обмануть налоговую или инвесторов, вам нужно каждую из этих цифр подверстать к каждой. В противном случае будут вопрос: друзья, вы говорите, что выручка филиала в Техасе упала на 20%, а почему вы Колы закупили на четверть больше? Или: у вас там два одинаковых ресторана на расстоянии километра, почему у них цифры в три раза расходятся?
Электоральные фальсификации — еще сложнее. Помимо очевидного: распределение результатов и явки по участкам (кривая Гаусса, ставшая в России «Кривой Шпилькина»), помимо контрольных сумм в протоколах — у нас под рукой обширная история предыдущих выборов.
Мы точно знаем, что в Москве поддержка власти растет от центра к окраинам. Если уменьшить Россию до Тверского района, то Яблоко там будет правящей партией. На север и запад поддержка власти растет медленнее, на юг и восток быстрее. Президентские выборы, парламентские, муниципальные, МГД, мэрские — это все неважно, цифры могут быть разные, но принцип всегда сохраняется: чем дороже район — тем ниже поддержка административных кандидатов.
Когда в 2011 году Москва показала результат Единой России в 46%, существенно выше большинства субъектов федерации, при результате Московской области в 32% — не могло остаться вопросов насчет связи с реальностью этого результата.
У этой задачи нет решения сверху-вниз, из центра. Подверстать все цифры почти 100 тыс. участковых избирательных комиссий к результатам вышестоящих, а затем — к заранее выставленной цифре таким образом, чтобы уши не торчали во все стороны невозможно. Любые фальсификации финального итога должны начинаться с самой базовой ступени, с участковой избирательной комиссии.
Итоги
Фальсификация выборов — сложнейший процесс, в котором должна принять участие вся административная вертикаль. Сгон бюджетного электората, вбросы и удаление наблюдателей, специальная роль «регионов электоральных аномалий» — все это не для красоты нужно. Это строго необходимые компоненты системы фальсификаций.
Чем процедура «всенародного голосования» принципиально отличается от обычных выборов? С одной стороны, разрушением процедуры. Резким упрощением фальсификации. Как за счет надомного и досрочного голосования, так и за счет особого порядка работы самих избирательных участков. С другой стороны, электоральный менеджмент здесь лишен своего главного рычага — недопуска. Нельзя пункт «нет» отсечь на входе, нельзя ему сказать, что подписи какие-то не такие, что он заявление послал не по тому адресу, нельзя ему перед носом захлопнуть дверь избиркома. Он в любом случае есть, его можно выбрать.
Но главное — 1 июля речь не будет идти о фальсификациях превосходства, общественные настроения вполне очевидно иные, это будут фальсификации выживания, совершенно другие с точки зрения их легитимности.
Мы имеем отвратительную процедуру, но это тот редкий момент, когда у нас есть кандидат на федеральных выборах и когда у этого кандидата, даже по официальным цифрам социологии, вполне неплохие шансы. Самое нелепое что можно сделать в такой момент, это отказаться от того чтобы потратить 30 минут и не проголосовать. Конечно, принимая все меры предосторожности, имея в виду идущую пандемию.
Украсть ваш голос в целом довольно сложно и опасно. Сделать это в Москве — совсем уж сложно. Сделать это в Москве незаметно — невозможно никак.
Однако, жуликам проще всего будет работать с вашим голосом если его не будет в урне. Тогда его даже красть не понадобится. Вы, и ещё 2 миллиона человек таких же как вы гордо сидите дома, а в это время 1 миллион бюджетников переголосовывает 700 тысяч оппозиционеров кто пришёл, и власть честно побеждает даже в Москве, без всяких фальсификаций.
Убеждение вас в том, что вам лучше голос свой в урну не кидать — важнейшая задача политического менеджмента. Они вам споют и про шулеров с которыми не стоит играть, и про нечестность процедуры, и про то, что всё предрешено — лишь бы вашего голоса не было в урне. Ведь если его там нет — им выиграть голосование проще всего.
Я продолжаю призывать всех лидеров оппозиции, в первую очередь Алексея Навального и Яблоко, проявить ответственность. Хватит призывать к бойкоту. Мы не сорвём голосование если не придём, мы лишь увеличим процент провластных голосов и легитимизируем таким образом результат. Нужно оставить свои личные обиды, прошлые травмы и персональную политическую стратегию и сработать на благо общего дела, приблизить перемены в нашей стране — нужно призвать всех людей оппозиционных взглядов проголосовать в этом голосовании, и во всех других. Наш бюллетень должен быть в урнах всегда. Наша явка должна быть выше чем явка подневольных бюджетников. И тогда может быть что-то изменится.
Фальсифицируем выборы в Государственную Думу 2021 года, а потом отменяем фальсификации с помощью машинного обучения
Предыдущая статья на тему выборов в государственную думу: «Восстанавливаем результаты выборов 2021 с помощью машинного обучения» вызвала интерес. Вместе с тем к статье было много критических комментариев. В некоторых из этих комментариев были подняты спорные вопросы, которые требовали дополнительных исследований. В целом было очень полезно обсудить результаты предыдущей работы с аудиторией Хабра. Поэтому я призываю оставлять читателей комментарии и под этой статьей.
Данное исследование основано на работах, выполненных электоральным аналитиком Сергеем Шпилькиным. Рекомендую посмотреть видео, где он подробно объясняет свою методологию:
Хотя это исследование и использует данные о выборах в государственную думу, эта статья не о политике. Эта статья о работе с открытыми данными. Она демонстрирует, как используя современные и доступные инструменты, такие как python, matplotlib, scikit-learn можно получить дополнительную информацию из этих данных. В данном исследовании используется примитивная модель и малое количество признаков, скорее для демонстрации подхода, чем для каких-либо громких заявлений. Весь исходный код и данные размещены на GitHub. Если у вас после прочтения статьи появятся новые идеи или замечания к коду, буду рад, если вы улучшите его с помощью своего кода. Или можете начать свой собственный проект на его основе.
Для начала опишем некоторые основные принципы проведения голосования в России, важные в контексте данной статьи. Выборы в нашей стране организует не государство, а независимые избирательные комиссии. Комиссии эти формируются из людей, которые имеют разнонаправленные интересы. Всего на выборах федерального уровня формируется примерно 96000 избирательных участков и соответственно комиссий. На участках среднего размера могут проголосовать 1000-2000 человек. В условиях города это 5-10 многоэтажных домов, расположенных вблизи здания, в котором организуют выборы. Вообще говоря, практически любой гражданин России может войти в состав комиссии и организовать выборы, например, по месту своего жительства.
Чьи интересы могут представлять члены избирательных комиссий? Во-первых, интересы различных политических партий, которые участвуют в выборах. Так, например в большом количестве комиссий можно обнаружить представителей двух крупнейших партий России на данный момент – «Единая Россия» и «КПРФ». Кроме того, там могут присутствовать и просто граждане, которые считают важной задачей организацию выборов высокого качества и готовые для этого пожертвовать существенным количеством личного времени. Существуют некоммерческие организации, которые пытаются координировать деятельность таких граждан. Например, общероссийское общественное движение в защиту прав избирателей «Голос», которое было признано иностранным агентом накануне выборов, в августе 2021 года.
В теории все эти разнонаправленные силы должны уравновешивать друг друга и обеспечивать качество проведения выборов. На многих участках именно так и происходит. Например, на абсолютном большинстве не электронных участков в Москве, это условие было выполнено на последних выборах и победу, с небольшим отрывом, одержала партия КПРФ.
Однако, чтобы группа людей покрыла своими представителями все участки, необходимо по крайней мере по три человека на участок. В условиях пандемии, сроки проведения голосования, были увеличены до трех дней, что фактически утроило количество необходимых человеко-часов. То есть каждую из сторон должны были представлять по 300000 человек, которые должны работать примерно по 30 часов каждый. То есть это около 9 млн человеко-часов. При средней зарплате в России в 350 рублей в час, в рублях это более 3-х миллиардов рублей. Ресурсы групп людей, которые организуют выборы не равны. Существует огромный перекос в сторону партии власти. Это понятно, даже если взглянуть на официальный бюджет партии Единая Россия за 2020 год. 9,6 млрд рублей у Единой России против 1,3 млрд у КПРФ. Только партия Единая Россия обладает достаточным бюджетом, чтобы покрыть все участки достаточным количеством своих представителей. Таким образом существуют участки, где выборы организуют представители только одной из заинтересованных сторон. Не удивительно, что на таких участках качество регистрации результатов может существенно снижаться.
Вероятно, этот изъян избирательной системы, можно было бы уменьшить с помощью оптимизации, как это сейчас происходит в сфере медицины. Можно было бы укрупнить участки и снизить их количество. Это бы позволило сбалансировать состав комиссий на большем количестве участков.
Другим решением проблемы могло бы стать электронное голосование в регионах страны с низкой плотностью населения. Как показало предыдущее исследование «Почему на удалении от крупных городов избиратели ходят на участки охотнее и голосуют за партию власти» именно в отдаленных от крупных городов районах качество регистрации результатов голосования снижается. Очень жаль, что реализация электронного голосования на последних выборах сильно дискредитировала саму идею такого проведения голосования. Фактически в данный момент электронное голосование и представляет из себя участки, в которых выборы организуют исключительно представители партии власти. Чтобы электронное голосование было сбалансированным это должен быть проект с открытым исходным кодом, в который могут вносить изменения все заинтересованный стороны. И, прежде чем его тестировать, нужно чтобы между сторонами был консенсус по поводу того, что работа этого кода не создает преимущества ни одной из сторон. Кроме того, код должен исполняться на вычислительных мощностях, подконтрольных каждой из заинтересованных сторон, а не на серверах, принадлежащих государственным структурам.
Рассмотрим график зависимости результатов партии Единая Россия и КПРФ от явки на всех участках:
На графике можно выделить две характерные области. Плотное ядро из участков, где красные и синие точки практически наслаиваются друг на друга. В этой области результат партии КПРФ очень близок к результату партии Единая Россия. Кроме того, на графике отчетливо видны две области, которые в видео выше Сергей Шпилькин называет «хвостами кометы». Синий хвост направлен в сторону большего результата партии, красный в сторону меньшего результата партии. Это означает, что на участках с большей явкой результат Единой России растет, а КПРФ падает.
Как же выглядит зависимость результатов партий от явки на участках, где выборы были организованы сбалансированными составами комиссий? В предыдущем исследовании «Почему на удалении от крупных городов избиратели ходят на участки охотнее и голосуют за партию власти» было установлено, что в центрах городов с населением свыше 300000 человек качество подсчета голосов было наиболее высокое. Ниже представлен график зависимости результата партий КПРФ и Единая Россия на участках, расположенных в 43 крупных городах России, на удалении менее 6 км от центров городов. Для Москвы это примерно эквивалентно площади внутри третьего транспортного кольца. Данные о результатах выборов на этих участках сохранены в файл ‘cities_ok.csv’.
Проверим сколько избирателей могло участвовать в выборах:
Более 12 миллионов человек. Это более 10% от общего числа избирателей в России.
Теперь построим график зависимости результатов двух крупнейших партий от явки:
На графике можно рассмотреть ядро, в котором красные и синие точки наслаиваются друг на друга. Результат Единой России составил 30.16% и немного превышает результат КПРФ – 25.33%, поэтому синие точки в верхней части графика преобладают над красными.
Сгенерируем таблицу с результатами для участков из выборки с разбивкой по городам:
Почему нельзя сфальсифицировать выборы в России или как «накручивают» голоса за нужного кандидата
С выборами связано очень много мифов, часто от незнания процесса. Я был много раз наблюдателем, состоял в УИК, и даже баллотировался, попробую разъяснить некоторые моменты.
Кратко процесс: есть списки избирателей, человек приходит на участок с паспортом, расписывается в журнале, ему выдают бланк для голосования, он голосует и опускает решение в прозрачный стационарный ящик. Всё контролируют наблюдатели. На многих участках есть камеры, направленные на ящики. Запись сохраняется в интернете. После закрытия участка ящики вскрываться, производится подсчет, составляется протокол. Всё это в присутствии наблюдателей. Всём раздаётся копия протокола. СТОП! Далее никакие накрутки практически невозможны. Утром наблюдатель смотрит на сайте избиркома результаты. Если они не совпадают, после жалобы голосование будет, скорее всего, аннулировано, а председателю грозит статья УК средней степени тяжести (если всё было так, как описано выше). Что видно на примере Приморского края.
А теперь разберём возможные махинации на избирательных участках:
Вопреки распространенному мнению, редко используется. Скидывают пачку решений за определенного кандидата, корумпированый член УИК должен вписать в журнал регистрации столько же «мёртвых душ». И всё это под камерами и при наблюдателях. Если стоит КОИБ, то почти нереально. Сейчас за это предусмотрена статья УК: от 200 тыс до 4 лет.
Часто использовались в 90-х и 00-х. Это автобус с людьми, который катается по всем участкам и люди голосуют по несколько раз. После отмены открепительных, по своим паспортным данным можно проголосовать только 1 раз. Сейчас это банальная скупка голосов. 1-ый человек берёт бланк, ставит галочку и НЕ голосует, 2-ой кидает в ящик тот заполненный бланк, а выданный ему передает 3-ему и т.д. Есть те, кому достаточно фото (гарантия слабая). Может применяться на муниципальных выборах, где 100-200 доп. голосов могут решить исход. На региональных и федеральных слишком дорого и рискованно.
3.Голосование вне участка
А вот здесь основное поле для махинаций на данный момент. Есть переносные ящики для голосования. Тут как раз могут проголосовать за не ходящих на выборы или умерших, но не исключеных из паспортного стола. Наблюдателей может не хватить. Приходится договариваться с другими наблюдателями, с представителями УИК от своего кандидата и т.д. Для исключения подобного рода накруток нужно больше доп наблюдателей, чем переносных ящиков. Сколько могут накрутить? Смотрите явку голосующих на дому по своему региону. В моём городе около 10%, сколько то могло быть накручено, но координально на исход не повлияло.
Военные части, СИЗО и.д. Никакой разницы: представителям кандидатов и прессе должен быть предоставлен доступ в помещение для голосования и для подсчета голосов.
5.»Креатив» на местах.
Или долбоебизм местных царьков. Здесь кто во что горазд. Пытаются выставить прессу и наблюдателей. А лучше всю комиссию из участков.
Представители прессы также беспрепятственно допускаются на участок и в помещение подсчета голосов (аккредитация только нужна)
Разумеется, если на участке нет ни прессы, ни наблюдателей от разных кандидатов, ни КОИБ. Вся УИК в сговоре. То и вбросы и переписки протоколов вполне могут быть.
Итог. Возможность фальсификации результатов выборов есть, но они сильно ограничены и чем выше уровень выборов, тем они меньше. Явка тоже очень важна.
Как работают постановочные выборы в России
В попытке объяснить леди Оттолайн Моррелл русскую революцию британский философ Бертран Рассел однажды заметил, что большевистский деспотизм, при всей его чудовищности, представляется подходящим для России видом правления. «Если вы спросите себя, как управлять персонажами Федора Достоевского, вы поймете», — прозрачно намекнул он. Объясняя недавнее возрождение авторитаризма в России, многие комментаторы ссылаются на авторитарную политическую культуру России, якобы неблагоприятную для либеральной демократии. Но при всех достоинствах культурного детерминизма, он пасует перед задачей объяснить ключевую важность фальсификации выборов в путинской политической системе. Это серьезный недостаток, так как в особенностях путинской России невозможно разобраться без учета электоральных манипуляций.
Издательство: Альпина Паблишер
Прежде всего, как и предвидел Павловский, регулярные выборы помогали конструировать и регулярно доносить до публики идею «безальтернативности» путинского правления. Согласно данным опроса Левада-центра 2007 г., 35% респондентов заявили, что доверяют Путину, поскольку «не видят, на кого еще можно положиться». В тот период скептики имели все основания для сомнений в реальной возможности Путина победить, учитывая, что в избирательные бюллетени никогда не допускались серьезные соперники. Действительно, опрос 2011 г. подтвердил тезис о том, что «популярность» Путина отражает «инерцию» общества и «отсутствие альтернатив». Но именно в этом и дело. Избиратели, убежденные в том, что реальной альтернативы существующему руководству действительно не существует, фаталистически адаптируются к статус-кво. Это объясняет, почему кремлевские политтехнологи тратили столько времени на дискредитацию и маргинализацию любого, кто мог бы составить хоть сколько-то убедительную конкуренцию Путину, делая все для того, чтобы он «соперничал» с такими явно непривлекательными псевдооппонентами, как Владимир Жириновский и Геннадий Зюганов. Преувеличенный страх этих политических манипуляторов перед относительно слабыми соперниками, не имеющими собственной политической базы, отражал их неуверенность в искренности народного расположения к Путину. Они хотели удостовериться, что никакая контрэлита никогда не сможет сформировать или выстроить свою избирательную базу. Общественное разочарование и недовольство системой нельзя было просто подавлять запугиваниями и применением силы. Напротив, разочарованием и недовольством нужно было умело управлять, подрывая и без того слабую сплоченность и готовность к коллективным действиям противников режима.
Постановочные выборы формировали «площадку», или контекст, в котором могло иметь место это рискованное и непредсказуемое управление, включая периодический раскол политически враждебных избирательных блоков, циклическое формирование и развал конкурирующих коалиций и регулярную профилактическую зачистку политического поля от потенциальных конкурентов. Постановочные выборы также обеспечивали официальной «партии власти» периодические возможности для ребрендинга. Придумывая новые лозунги и даже представляя новые лица, путинская «Единая Россия» позиционировала себя как движущую силу стабильности и перемен одновременно. Политический маркетинг учит, что продавцы могут удержать внимание покупателей, лишь предлагая им время от времени новые продукты — или, по крайней мере, «переупакованные», которые выглядят новыми. «Люди голосуют за спектакль, феерию, а не за обыденность, — заметил французский гуру маркетинга Жак Сегела. — Любые выборы — это драматургия». В российском случае это феерически верно.
Кроме того, постановочные выборы составили основу постоянно пересматриваемого Путиным договора — не с народом, а с региональными элитами. В отсутствие серьезной партии власти (как Коммунистическая партия Китая) либо хорошо организованной и эффективной бюрократии выборы служили основным инструментом контроля над политической элитой страны и привлечения новых кадров, сводя к минимуму риск опасного раскола в ее рядах. Российские «выборы без выбора» исполняли роль полноценных военных маневров, репетиций реальных «боевых действий», включая стрельбу по целям-имитациями уверенность в итоговой победе властей. Постановочные выборы помогали оценить готовность «ударных войск» и проверить, какие региональные лидеры компетентны и надежны, а какие нет. От местных должностных лиц требовалось не только провозглашать свою лояльность, но и демонстрировать свою способность контролировать ситуацию, обеспечивая требуемые результаты выборов. В «полевых условиях» проверялась их способность вбрасывать бюллетени или фальсифицировать подсчет голосов, мобилизовывать студентов или бюджетников на явку на избирательные участки. Фальсификация выборов предоставляла режиму информацию о том, насколько успешно (или провально) нижестоящие должностные лица и члены партии играли назначенные им роли.
Еще одной функцией постановочных выборов в России в ходе первой десятилетки Путина было разграничение «лояльной (системной) оппозиции» и «пятой колонны» врагов и предателей. В этом контексте суть политической борьбы в России сводилась и сводится не к соперничеству представителей власти за одобрение народа, а к борьбе нескольких состоятельных граждан и многих чиновников рангом пониже за одобрение властей. Регистрация партий или независимых кандидатов Центральной избирательной комиссией приравнивалась к получению разрешения на политическую деятельность. Выборы в этом смысле помогают принять взвешенное политическое решение, где провести грань между безобидной (легализованной) и опасной (запрещенной) оппозицией. Отказ Центризбиркома зарегистрировать политическую коалицию служит четким предупреждением: финансирование или поддержка запрещенной фракции равносильны диверсии против системы. Главной задачей противников Путина является не победа на выборах, а сама регистрация для участия в них. С точки зрения Кремля, выборы в первом десятилетии XXI века были идеальной возможностью для чистки и обновления списка «системных» оппозиционных кандидатов и партий.
Наконец (перефразируя известное клише), путинские фальсифицированные выборы не симулировали демократию, а, скорее, имитировали авторитаризм. Это говорит о том, что постановочные выборы в эпоху Путина имели демонстрационный эффект, который, повторимся, до некоторой (хотя и не столь убийственной) степени сравним с эффектом показательных судебных процессов сталинской эпохи. Эрзац-выборы позволили Путину продемонстрировать способность планомерно и предсказуемо манипулировать процессом регистрации, выдвижения и голосования и тем самым, как ни парадоксально, закрепили его репутацию авторитарного лидера, способного достигать поставленных целей. Откровенные фальсификации выборов были не только демонстративным отрицанием притязаний Запада на роль «надзирателя» над политической трансформацией России после 1991 г. Они также были самым дешевым и простым для режима способом показать, что он не боится цветных революций, подобных тем, что произошли в Грузии в 2003 г. и Украине в 2004 г. Вопиющее мошенничество провоцировало недовольных граждан поднять голову и открыто бросить вызов режиму. Если же столь очевидная фальсификация результатов выборов не вызывала протестов, это означало, что общество смирилось с существующим режимом.
Помимо этого, фальсификация выборов позволяла правительству имитировать авторитарную власть, которой оно на самом деле не обладало, и тем самым укреплять слабеющий контроль над страной или, по крайней мере, обеспечивала ему некоторое пространство для маневра. Стремясь избежать любого проявления слабости и осознавая, что общественную поддержку можно искусственно «накачивать» демонстрацией властной силы, команда Путина предпочитала устраивать спектакли, для постановки которых требовалось не слишком много ресурсов, но которые давали зрителям преувеличенное представление о возможностях власти. Иными словами, «управляемая демократия» имитирует не демократию, а управление. Для фальсификации выборов требовались достаточно скромные административные возможности; организовать постановочные выборы было, безусловно, легче, чем обеспечить качественное образование для чеченской молодежи. Однако фальсификация результатов голосования в стране, где «выборы» советской эпохи запомнились как символ всемогущества власти, позволила коррумпированному режиму, неспособному решать проблемы страны и проводить политику в интересах общества, имитировать определенную степень автократизма, изображая себя вездесущим и всеведущим. Фальсификация выборов в первое десятилетие правления Путина походила на попытки нарядиться в овечью шкуру с тем, чтобы убедить всех, что ты — волк.
В 1953 г. потрясенный реакцией коммунистического правительства Восточной Германии на протесты рабочих Бертольд Брехт написал стихотворение под названием «Решение» (Die Lösung), в котором предложил, чтобы правительство, если оно уж настолько разочаровалось в народе, просто «распустило» существующий народ и выбрало новый. По существу, именно этим и занимаются российские власти. Каждые несколько лет с помощью административных мер они формируют и отбирают голосующих по своему желанию. Вместо того чтобы представлять волю избирателей, постановочные выборы призваны демонстрировать обществу преувеличенную картину могущества и эффективности власти, запугивать и успокаивать общество одновременно.