Кто такой дон диего

Зорро

История персонажа

Неуловимый храбрец, борец за права бедных и отменный фехтовальщик – это далеко не все регалии Зорро. Доблестный разбойник, шпага которого нацелена только на коррумпированных представителей власти, стал олицетворением истинного кабальеро. Девушка в беде? Не стоит отчаиваться. Страстный испанец под покровом ночи освободит красавицу и накажет злодеев.

История создания

Впервые герой в маске предстал перед публикой в 1919 году. Писатель Джонстон Маккалли посвятил герою цикл романов, в которых подробно описал судьбу испанского борца за справедливость. Издатели журнала «All-Story Weekly» оценили образ мстителя и выделили для Зорро пять номеров.

Писатель Джонстон Маккалли

После первого успеха Маккалли, репортер криминальной хроники, оставил работу и посвятил себя созданию полноценной книги, рассказывающей о герое в черном. Обложку романа «Проклятие Капистрано» украшает надпись:

«Когда романтика и шпага владели старой Калифорнией».

Книга положила начало череде разнообразных комиксов, рассказов, новелл, теле- и киносценариев.

Уже много лет не умолкают споры, кто же стал прототипом известного героя. Выдвигаются теории, что персонаж воссоздает образ Робина Гуда, который, как и Зорро, борется с несправедливостью и отстаивает честь бедных людей. Возможен вариант, что прототипом мстителя является Уильям Лэмпорт – ирландский авантюрист, выдававший себя за внебрачного сына короля Филиппа III.

Прототипы Зорро: Робин Гуд, Уильям Лэмпорт, Перси Блейкни, Джек-пружинки-на-пятах

Исследователи настаивают, что легенда о Зорро берет начало от викторианского романа «Алый Первоцвет». Главный герой днем притворяется изнеженным дворянином, а по ночам сэр Перси Блейкни надевает маску и вызволяет из беды наследников французского престола.

Самым невероятным прототипом Зорро считается Джек-пружинки-на-пятах. Персонаж английского фольклора мастерски владеет шпагой и предпочитает одеваться в черное. «Отец» Зорро воздержался от комментариев, поэтому поклонники мстителя уже не узнают верного ответа.

Биография

Дон Диего де ла Вега родился в семье состоятельного испанского аристократа Алехандро де ла Вега. Отец будущего героя долгое время занимал должность алькальда (городского главы) Лос-Анджелеса. Мать юноши умерла, поэтому Диего уехал в Мадрид, чтобы получить образование и научиться манерам.

Зорро без маски: Дон Диего де ла Вега

В глазах окружающих молодой дворянин – недалекий и флегматичный человек. Диего больше волнует внешность, чем внутреннее содержание. Юношу не заботят проблемы в родной стране и не интересует судьба бедняков:

«У меня нет репутации человека, который, как безумец, скачет на лошади с риском сломать себе шею, дерется из-за пустяка с первым встречным, играет на гитаре под окном любой красивой девушки».

Молодой человек возвращается в Калифорнию, где Алехандро де ла Вега сместили с почетной должности. Одновременно с приездом Диего в окрестностях появляется разбойник по имени Зорро. Никто, кроме верного слуги, не догадывается, что Диего де ла Вега ночью превращается в опасного храбреца.

«В тот момент, когда я надевал шляпу и маску, изнеженный дон Диего умирал во мне. Мое тело наливалось силой, новая кровь текла по моим венам, мой голос становился громким и сильным, в меня вселялся огонь».

Зорро

Как и всякий отважный кабальеро, Зорро следует кодексу чести: смельчак учтив с дамами, не дерется с ранеными врагами, уважает представителей религии. Храбрец проявляет почтение к старшим и не использует бранных слов. Единственная допустимая невежливость – завуалированная колкость, которая раздражает, но не оскорбляет противника.

Знак Зорро

За время двойной жизни Диего де ла Вега обретет любовь, избавит страну от множества врагов и совершит немало достойных подвигов. Рано овдовев, Зорро направит всю энергию на наведение порядка в Калифорнии. А встретив красавицу, которая вновь пленит его сердце, уйдет на покой.

Сюжет повести о Зорро

Изнеженный Диего де ла Вега возвращается домой. Отец аристократа заставляет сына жениться. Выбор падает на Лолиту Пулидо – дочь известного дворянина. Глава семейства в восторге от идеи породниться с семьей де ла Вега. Лолите приглянулся молодой человек, но Диего слишком нерешителен и ленив, чтобы завоевать сердце девушки.

Лолита Пулидо

Одновременно с Диего за красавицей начинает ухаживать Зорро. Лицо мужчины скрыто под маской, но пламенное сердце и решительные действия покоряют Лолиту. Во время страстного объяснения влюбленных в дом врываются солдаты, которые уже не первый год пытаются поймать разбойника.

Капитан Хуан Рамон, возглавляющий отряд, теряет голову от красавицы. Теперь на место жениха Лолиты претендуют трое. Но сердце девушки принадлежит только Зорро. Диего спокойно принимает отказ испанки, а коварный солдат, не добившись взаимности, пишет донос губернатору.

Зорро и Капитан Хуан Рамон

Зорро пытается спасти любимую, но не успевает уничтожить записку. К тому же за смельчаком идет погоня. Встретившись лицом к лицу с отрядом солдат, разбойник призывает их встать на его сторону.

Семья Пулидо попадает в тюрьму. Диего де ла Вега бездействует. Под покровом ночи Зорро освобождает любимую из плена. В финальной драке испанский строптивец убивает врага, спасает невесту от насилия и открывает всеми миру правду:

«При свете дня его величают доном Диего, но как только опускается южная ночь, Зорро преображается в борца со злом и по заслугам воздает всем окрестным негодяям, невзирая на ранги и титул».

Экранизации

Страстному персонажу посвящено немало книг, но прославился герой благодаря кинематографу. Первой экранизацией приключений испанца стал фильм «Знак Зорро», в главной роли – звезда немого кино Дуглас Фэрбенкс. Картина вышла через год после «рождения» персонажа.

Дуглас Фэрбенкс в роли Зорро

В 1957 году Уолт Дисней, вдохновленный подвигами разбойника, взялся за производство сериала «Зорро». Многосерийный фильм пользовался небывалым успехом. Настоящего кабальеро сыграл актер Гай Уильямс. В период съемок исполнитель главной роли часто консультировался с «отцом» Зорро Джонстоном Маккалли

Гай Уильямс в роли Зорро

Число кинокартин, прославляющих подвиги храброго испанца, достигло двадцати. Среди такого количества особо выделяется итальянский фильм «Зорро», в котором черную маску примерил любимец советских женщин Ален Делон. События картины далеки от первоисточника. Неизменным остается одно – Зорро накажет тех, кто преступает закон.

Ален Делон в роли Зорро

В 1998 году Голливуд снова заинтересовался храбрецом де ла Вегой. Фильм под названием «Маска Зорро» показывает зрителю не одного, а двух разбойников, скрывающихся под славным именем. Продюсеры «Sony Pictures Entertainment» решили показать, что храбрый Зорро – не просто человек, а призвание, которое не умрет. Диего де ла Вега (Энтони Хопкинс) уступит место новому борцу с несправедливостью Алехандро Мурьетте (Антонио Бандерас).

Антонио Бандерас в роли Зорро

Успех картины превзошел ожидания, и в 2005 годы на экраны вышло продолжение ленты под названием «Легенда Зорро». Роль главного героя вновь досталась Антонио Бандерасу. Возлюбленную страстного испанца в обеих частях картины сыграла Кэтрин Джонс (актриса больше известна под именем Кэтрин Зета-Джонс).

Помимо фильмов и сериалов, образ мачо и защитника бедных часто эксплуатируют писатели, авторы мюзиклов и создатели комиксов.

Интересные факты

Цитаты

«Один на один – это скучно! А ну-ка, четверка!»

«Эта минута для одного из нас последняя!»

«Здесь больше никогда не будут пороть невинных!»

«Настоящие мужчины не болтают о своих любовных подвигах. А те, кто болтает, лгут».

«Бернардо – превосходный слуга: нем от рождения, зато идеально слышит».

«Хватит игр! Пришло время возмездия!»

Источник

Кто такой дон диего

Завалинка в месенджерах

Кто на завалинке

Пожалуйста

чтобы оставлять комментарии к публикациям и выставлять оценки.

Завалинка в месенджерах

Кто на завалинке

Зорро, кто он хитрый лис

В Зорро воплощены черты самых лучших героев всех времён. Он одновременно мудр, храбр, хитёр, очарователен и романтичен. Четыре поколения выросли с любовью к нему.

Широкая шляпа, острая шпага, быстрый чёрный конь, необычайная удачливость, таинственность и красота сделали Зорро кумиром миллионов.

Впервые герой в маске предстал перед публикой в повести «Проклятие Капистрано», опубликованной в 1919 году. Писатель-репортер криминальной хроники и беллетрист Джонстон Маккалли посвятил герою цикл романов, в которых подробно описал судьбу испанского борца за справедливость.

Издатели журнала «All-Story Weekly» в пяти номерах оценили образ мстителя. Персонаж сразу понравился и читателям, каждый новый выпуск они ждали с большим нетерпением.

. При свете дня его величают доном Диего, но как только опускается южная ночь, Зорро преображается в борца со злом и по заслугам воздает всем окрестным негодяям, невзирая на ранги и титулы.

После первого успеха Маккалли, репортер криминальной хроники, оставил работу и посвятил себя созданию полноценной книги, рассказывающей о герое в черном. Обложку романа «Проклятие Капистрано» украшает надпись: «Когда романтика и шпага владели старой Калифорнией».

Выдвигаются теории, что персонаж воссоздает образ Робина Гуда, который, как и Зорро, борется с несправедливостью и отстаивает честь бедных людей.

Уже много лет не умолкают споры, кто же стал прототипом известного героя. Выдвигаются теории, что персонаж воссоздает образ Робина Гуда, который, как и Зорро, борется с несправедливостью и отстаивает честь бедных людей. Возможен вариант, что прототипом мстителя является Уильям Лэмпорт – ирландский авантюрист.

Уильям Лампорт родился в 1615 году в Ирландии, в богатой и знатной дворянской семье. Он получил блестящее образование: закончил дублинский колледж иезуитов и Лондонский университет.

Но там симпатичный молодой человек тратил большую часть времени не на изучение латыни и философии, а на покорение сердец юных леди. На этой почве у него произошло несколько дуэлей. Одна из них закончилась убийством соперника. К несчастью для Уильяма, у убитого оказались влиятельные родственники. Чтобы избежать серьезных неприятностей, Лампорту пришлось на время покинуть берега Туманного Альбиона.

В Мексике Ломбардо продолжал заниматься тем же, чем он занимался в Испании. По приказу вице-губернатора он убивал тех, кто имел неосторожность попасть в черные списки правителя Мексики. Ну и, естественно, покорял сердца горячих мексиканских красоток.

Кроме того, Ломбардо познакомился с местными индейцами, выучил их язык и сумел войти в доверие к жрецам ацтеков. Они обучили ирландца древнему искусству врачевания, секретам астрологии и всему тому, что в тогдашней Европе называлось черной магией.

То, что Ломбардо удалось узнать от жрецов ацтеков, впоследствии едва его не сгубило. Святейшая инквизиция прознала о странных (с ее точки зрения) увлечениях ирландца и обвинили его в колдовстве и в занятиях черной магией.

Обратили внимание на Уильяма и светские власти Мексики: они заподозрили его в организации заговора против испанской короны. Ломбардо арестовали и бросили в тюрьму, где он и находился долгих восемь лет.

Святые отцы и благородные доны в конце концов решили, что смутьян и бабник Хулио Ломбардо, томящийся в кандалах в одной из тюрем Мехико, им уже не опасен. Но не тут-то было! Они сильно ошибались. Воспользовавшись тем, что режим его содержания в тюрьме стал более либеральным, Ломбардо с помощью своих друзей-индейцев бежал из-под стражи.

Так начались его приключения, о которых еще долго будут рассказывать местные жители. Рассказывали, например, как по ночам по улицам Мехико разъезжал всадник в черной маске и расклеивал на стенах домов возмутительные прокламации, высмеивавшие местные власти и саму святейшую инквизицию. Так рождалась легенда о неуловимом и благородном Зорро!

Но Лампорт изменил бы сам себе, если бы, помимо благородной борьбы, не уделял внимание и прекрасным дамам. Эти амурные похождения в конце концов и погубили Хулио Ломбардо.

В письме епископа Мехико испанскому королю сообщаются некоторые пикантные подробности поимки беглого смутьяна. Из этого письма следует, что задержан Ломбардо был. в постели жены вице-короля Мексики. Хулио соблазнил супругу самого наместника испанского короля в Новом Свете!

После ареста еще целых семь лет Ломбардо томился в оковах в тюрьме. В конце концов в 1659 году суд святейшей инквизиции, которому вице-король передал дело ирландца, приговорил его как еретика и чернокнижника к сожжению на костре. Казнь должна была состояться на главной площади Мехико.

В Мексике Уильяму Лампорту (Хулио Ломбардо) установлен памятник как борцу за независимость

Уильям Лампорт, он же Хулио Ломбардо, умер, но его друзья-индейцы сохранили веру во всадника в черной маске, неуловимого и неуязвимого, защитника бедных и борца с несправедливостью. Рассказы о нем передавались из уст в уста, обрастая самыми невероятными подробностями.

Источник

Онлайн чтение книги Одиссея капитана Блада Captain Blood
Глава X. ДОН ДИЕГО

Дон Диего де Эспиноса-и-Вальдес очнулся от сильной боли в затылке и мутным взглядом окинул каюту, залитую солнечным светом, струившимся в квадратные окна, выходившие на корму. Он застонал от боли, закрыл глаза и, лёжа так, попытался определиться во времени и в пространстве. Но дикая боль в затылке и сумбур в голове мешали ему мыслить связно.

Ощущение смутной тревоги заставило его вновь открыть глаза и осмотреться ещё раз.

Бесспорно, он лежал в большой каюте у себя на корабле «Синко Льягас», а если это так, то он не должен был ощущать чувство тревоги. И всё же обрывки смутных воспоминаний упорно подсказывали ему, что не всё было так, как нужно.

Судя по положению солнца, сквозь квадратные окна заливавшего каюту золотистым светом, сейчас должно было быть раннее утро, если, конечно, корабль шёл на запад. Затем ему пришла в голову другая мысль. Возможно, они шли на восток — тогда сейчас была уже вторая половина дня. То, что корабль двигался, ему было ясно по слабой килевой качке судна. Но как случилось, что он, капитан, не имел понятия, шли они на восток или на запад, что он не знал, куда же направлялся корабль?

Мысли его вернулись к вчерашним событиям, если они действительно случились вчера. Он отчётливо представил своё успешное нападение на Барбадос. Все детали этой удачной экспедиции были свежи в его памяти вплоть до самого возвращения на борт корабля. Здесь все его воспоминания внезапно и необъяснимо обрывались.

Его уже начали терзать различные догадки, когда открылась дверь и он с удивлением увидел, как в каюту вошёл его лучший камзол. Это был на редкость элегантный, отделанный серебряными позументами испанский костюм из чёрной тафты, сшитый около года назад в Кадиксе. Командир «Синко Льягас» настолько хорошо знал все его детали, что никак не мог ошибиться.

Камзол остановился, чтобы закрыть за собой дверь, и направился к дивану, на котором лежал дон Диего. В камзоле оказался высокий, стройный джентльмен, примерно такого же роста, как и дон Диего, и почти с такой же фигурой. Заметив, что испанец с удивлением рассматривает его, джентльмен ускорил шаги и спросил по-испански:

— Как вы себя чувствуете?

Ошеломлённый дон Диего встретил взгляд синих глаз. Смуглое насмешливое лицо джентльмена обрамляли чёрные локоны. Склонив голову, он ожидал ответа; но испанец был слишком взволнован, чтобы ответить на такой простой вопрос.

Незнакомец прикоснулся рукой к затылку дона Диего. Испанец поморщился и застонал.

— Больно? — спросил незнакомец, взяв дона Диего за руку повыше кисти большим и указательным пальцами.

Озадаченный испанец спросил:

— Да, помимо всего прочего, — ответил смуглый незнакомец, продолжая щупать пульс своего пациента. — Пульс частый, ровный, — наконец объявил он, опуская руку. — Большого вреда вам не причинили.

Дон Диего с трудом поднялся и сел на диван, обитый красным плюшем.

— Кто вы такой, чёрт побери? — спросил он. — И какого дьявола вы залезли в мой костюм и на мой корабль?

Прямые чёрные брови незнакомца приподнялись, а губы тронула лёгкая усмешка:

— Боюсь, что вы всё ещё бредите. Это не ваш корабль, а мой. И костюм этот также принадлежит мне.

— Ваш корабль? — ошеломлённо переспросил испанец и ещё более ошеломлённо добавил: — Ваш костюм? Но… тогда… — Ничего не понимая, он огляделся вокруг, затем ещё раз внимательно осмотрел каюту, останавливаясь на каждом знакомом предмете. — Может быть, я сошёл с ума? — наконец спросил он. — Но ведь этот корабль, вне всякого сомнения, «Синко Льягас»?

— Да, это «Синко Льягас».

Испанец умолк, а взгляд его стал ещё более беспокойным.

— Господи помилуй! — закричал он, как человек, испытывающий сильную душевную муку. — Может быть, вы скажете мне, что и дон Диего де Эспиноса — это тоже вы?

— О нет. Моё имя Блад, капитан Питер Блад. Ваш корабль, так же как и этот изящный костюм принадлежат мне как военные трофеи. Вы же, дон Диего, мой пленник.

Как ни неожиданно показалось дону Диего это объяснение, всё же оно слегка успокоило испанца, так как было более естественно, нежели то, что он уже начал воображать.

— Но… Значит, тогда вы не испанец?

— Вы льстите моему испанскому произношению. Я имею честь быть ирландцем. Вы, очевидно, думаете, что произошло какое-то чудо. Да, так оно и есть, но это чудо создал я, у которого, как можете судить по результатам, неплохо варит голова.

И капитан Блад вкратце изложил ему все события последних суток. Слушая его рассказ, испанец попеременно то бледнел, то краснел. Дотронувшись до затылка, дон Диего нащупал там шишку величиной с голубиное яйцо, полностью подтверждавшую слова Блада. Широко раскрыв глаза, испанец уставился на улыбающегося капитана и закричал:

— А мой сын? Где мой сын? Он был со мной, когда я прибыл на корабль.

— Ваш сын в безопасности. Как он, так и гребцы вместе с вашим канониром и его помощниками крепко закованы в кандалы и сидят в уютном трюме.

Дон Диего устало вздохнул, но его блестящие чёрные глаза продолжали внимательно изучать смуглое лицо человека, который стоял перед ним. Обладая твёрдым характером, присущим человеку отчаянной профессии, он взял себя в руки. Ну что ж, на сей раз кости упали не в его пользу. Его заставили отказаться от роли в тот самый момент, когда успех был уже у него в руках. Со спокойствием фаталиста он смирился с новой обстановкой и хладнокровно спросил:

— Ну, а что же дальше, господин капитан?

— А дальше, — ответил капитан Блад, если согласиться со званием, которое он сам себе присвоил, — как человек гуманный я должен выразить сожаление, что вы не умерли от нанесённого вам удара. Ведь это означает, что вам придётся испытать все неприятности, связанные с необходимостью умирать снова.

— Да? — Дон Диего ещё раз глубоко вздохнул и внешне невозмутимо спросил: — А есть ли в этом необходимость?

В синих глазах капитана Блада промелькнуло одобрение: ему нравилось самообладание испанца.

— Задайте этот вопрос себе, — сказал он. — Как опытный и кровожадный пират скажите мне: что бы вы сделали на моём месте?

— О, но ведь между нами есть разница. — Дон Диего уселся прочнее, опершись локтем на подушку, чтобы продолжить обсуждение этого серьёзного вопроса. — Разница заключается в том, что я не называю себя гуманным человеком.

Капитан Блад пристроился на краю большого дубового стола.

— Но ведь я тоже не дурак, — сказал он, — и моя ирландская сентиментальность не помешает мне сделать то, что необходимо. Оставлять на корабле вас и десяток оставшихся в живых мерзавцев — опасно. Как вам известно, в трюме моего корабля не так уж много воды и продуктов. Правда, у нас малочисленная команда, но вы и ваши соотечественники, к большому нашему неудобству, увеличиваете количество едоков. Сами видите, что из благоразумия мы должны отказать себе в удовольствии побыть в вашем обществе и, подготовив ваши нежные сердца к неизбежному, любезно пригласить вас перешагнуть через борт.

— Да, да, я понимаю, — задумчиво заметил испанец. Он понял этого человека и пытался разговаривать с ним в том же тоне напускной изысканности и внешнего спокойствия. — Должен вам признаться, что ваши слова довольно убедительны.

— Вы снимаете с меня большую тяжесть, — сказал капитан Блад. — Мне не хотелось бы быть грубым без особой к тому необходимости, тем более что мои друзья и я многим вам обязаны. Независимо от того, что произошло с другими, но для нас ваше нападение на Барбадос окончилось весьма благополучно. Мне приятно убедиться в вашем согласии с тем, что у нас нет иного выбора.

— Но позвольте, мой друг, почему нет выбора? В этом я с вами не могу согласиться.

— Если у вас есть иное предложение, я буду счастлив рассмотреть его.

Дон Диего провёл рукой по своей чёрной бородке, подстриженной клинышком.

— Можете ли вы дать мне время подумать до утра? Сейчас у меня так болит голова, что я не способен что-либо соображать. Согласитесь сами: такой вопрос всё-таки следует обдумать.

Капитан Блад поднялся, снял с полки песочные часы, рассчитанные на тридцать минут, повернул их так, чтобы колбочка с рыжим песком оказалась наверху, и поставил на стол.

— Сожалею, дорогой дон Диего, что мне приходится торопить вас. Вот время, на которое вы можете рассчитывать. — И он указал на песочные часы. — Когда этот песок окажется внизу, а мы не придём к приемлемому для меня решению, я буду вынужден просить вас и ваших друзей прогуляться за борт.

Вежливо поклонившись, капитан Блад вышел и закрыл за собой дверь на ключ.

Опершись локтями о колени и положив на ладони подбородок, дон Диего наблюдал, как ржавый песок сыплется из верхней колбочки в нижнюю. По мере того как шло время, его сухое загорелое лицо всё более мрачнело.

И едва лишь последние песчинки упали на дно нижней колбочки, дверь распахнулась.

Испанец вздохнул и, увидев возвращающегося капитана Блада, сразу же сообщил ему ответ, за которым тот пришёл:

— У меня есть план, сэр, но осуществление его зависит от вашей доброты. Не можете ли вы высадить нас на один из островов этого неприятного архипелага, предоставив нас своей судьбе?

Капитан Блад провёл языком по сухим губам.

— Это несколько затруднительно, — медленно произнёс он.

— Я опасался, что вы так и ответите. — Дон Диего снова вздохнул и встал. — Давайте не будем больше говорить об этом.

Синие глаза пристально глядели на испанца:

— Вы не боитесь умереть, дон Диего?

Испанец откинул назад голову и нахмурился:

— Ваш вопрос оскорбителен, сэр!

— Тогда разрешите мне задать его по-иному и, пожалуй, в более приемлемой форме: хотите ли вы остаться в живых?

— О, на это я могу ответить. Я хочу жить, а ещё больше мне хочется, чтобы жил мой сын. Но как бы ни было сильно моё желание, я не стану игрушкой в ваших руках, господин насмешник.

Это был первый признак испытываемого им гнева или возмущения.

Капитан Блад ответил не сразу. Как и прежде, он присел на край стола.

— А не хотели бы вы, сэр, заслужить жизнь и свободу себе, вашему сыну и остальным членам вашего экипажа, находящимся сейчас здесь, на борту?

— Заслужить? — переспросил дон Диего, и от внимания Блада не ускользнуло, что испанец вздрогнул. — Вы говорите — заслужить? Почему же нет, если служба, которую вы предложите, не будет связана с бесчестием как для меня лично, так и для моей страны.

— Как вы можете подозревать меня в этом! — негодуя, сказал капитан. — Я понимаю, что честь имеется даже у пиратов. — И он тут же изложил ему своё предложение: — Посмотрите в окно, дон Диего, и вы увидите на горизонте нечто вроде облака. Не удивляйтесь, но это остров Барбадос, хотя мы — что для вас вполне понятно — стремились как можно дальше отойти от этого проклятого острова. У нас сейчас большая трудность. Единственный человек, знающий кораблевождение, лежит в лихорадочном бреду, а в открытом океане, вне видимости земли, мы не можем вести корабль туда, куда нам нужно. Я умею управлять кораблём в бою, и, кроме того, на борту есть ещё два-три человека, которые помогут мне. Но держаться всё время берегов и бродить около этого, как вы удачно выразились, неприятного архипелага — это значит накликать на себя новую беду. Моё предложение очень несложно: мы хотим кратчайшим путём добраться до голландской колонии Кюрасао. Можете ли вы дать мне честное слово, что если я вас освобожу, то вы приведёте нас туда? Достаточно вашего согласия, и по прибытии в Кюрасао я отпущу на свободу вас и всех ваших людей.

Дон Диего опустил голову на грудь и в раздумье подошёл к окнам, выходящим на корму. Он стоял, всматриваясь в залитое солнцем море и в пенящуюся кильватерную струю [37] Кильватерная струя — след, остающийся на воде позади идущего судна. корабля. Это был его собственный корабль. Английские собаки захватили этот корабль и сейчас просят привести его в порт, где он будет полностью потерян для Испании и, вероятно, оснащён для военных операций против его родины. Эти мысли лежали на одной чаше весов, а на другой были жизни шестнадцати человек. Жизни четырнадцати человек значили для него очень мало, но две жизни принадлежали ему и его сыну.

Наконец он повернулся и, став спиной к свету, так, чтобы капитан не мог видеть, как побледнело его лицо, произнёс:

Источник