Кто такой исса костоев

Охота на инкассаторов: 35 лет назад произошло крупнейшее вооружённое ограбление в истории СССР

— Исса Магометович, расскажите, как развивались события вечером 14 ноября 1986 года?

— Начну с небольшой предыстории. По решению коллегии Генпрокуратуры СССР 10 ноября 1986 года я выехал в Ростов-на-Дону и принял к своему производству уголовное дело, которое впоследствии стало называться «дело Чикатило». Оно тянулось на протяжении нескольких лет, имело уже большой резонанс, там были задержанные, но убийства продолжались, и решили направить меня.

Я поехал, принял дело в производство и вернулся на несколько дней в Москву, чтобы набрать команду в следственную группу и решить организационные вопросы. И вот 14 ноября, когда я уже готовился обратно ехать, в 23:00 позвонил прокурор РСФСР Сергей Емельянов. Он рассказал, что совершено очень дерзкое бандитское нападение на универмаг «Молодёжный» на Можайском шоссе. Убиты люди, похищена большая сумма денег. Попросил организовать расследование, первоначальные мероприятия на месте, добавив, что машина за мной уже выехала.

— Что вы увидели на месте происшествия?

— Огромное столпотворение. Подступиться, протиснуться было очень трудно. Ограждение не организовано, люди растаптывали улики. Присутствовали какие-то московские следователи, областные, городские, оперативные службы. Вижу расстрелянную машину. Двое убитых инкассаторов. Рядом, буквально в десяти метрах, лежит труп женщины-милиционера.

Выясняю суть произошедшего. Мне сказали, что один из инкассаторов живой, его отвезли в больницу. Я рванул на первой же машине в эту больницу, надеясь, что раненый инкассатор ещё жив и удастся его расспросить, что и как произошло, о преступниках. Потому что три трупа, которые у нас имелись, уже никаких показаний не дадут.

— Смогли попасть к нему?

— Не без труда. Я буквально ворвался в это реанимационное отделение. Самовольно, конечно. Был даже скандал с врачами — я им на ходу кричал, что я следователь, а они грозили милицию вызвать. Короче, добрался я до этого инкассатора по фамилии Карпинский и поговорил с ним.

— Что он смог сообщить?

Я возвращаюсь обратно на место. Мне докладывают, что нашли ещё два трупа: один находится в котельной, второй — по пути их отхода, на обочине дороги.

— Кем оказались погибшие?

— Бандитами. Там было несколько экипажей милиции, которые вели преследование. На одном из перекрёстков беглецов догнали. Завязалась перестрелка, в ходе которой находившийся за рулём преступник был ранен, а затем сообщники его там же добили выстрелом в голову.

— А что с деньгами?

— Пока осматривали трупы, все как-то забыли про саму машину, на которой они были. И в какой-то момент, в четвёртом часу уже утра, я спрашиваю: «А машина-то где?» Мне говорят: «Машина, наверное, где-то по пути их отхода». Посылаю группу на поиски. А машина наткнулась на большой скорости на вываленную кучу песка и полубоком лежит, а мешок с деньгами находился в салоне.

— Получается, преступники этот мешок просто бросили в машине?

— Насколько я знаю, в машине нашлись и какие-то документы?

— Да, у нас в руках оказались документы некоего Игоря Книгина. Быстро установили, кто он такой, привезли его мать, предъявили ей на опознание тело сына в котельной. А мне оттуда звонят и говорят, что она, увидев изуродованное выстрелом лицо, упала в обморок. Долго приводили её в чувство. Потом я уже приехал туда сам. Взял её, начал с ней беседовать. И в этот момент ко мне прибегают, говорят: «Ельцин приехал». Тогда он был первым секретарём Московского горкома партии.

— Это произошло уже ближе к утру?

— Да, приехал со свитой, охраной. Я его лично тогда не знал. Ну и он спрашивает: «Так, кто тут руководитель?» Я вышел, говорю: «Я руководитель». Представился. Он спрашивает: «А сколько людей убиты?» Я говорю: «Пока пять». Сказал, что деньги возвращены, работа ведётся. Он не стал задерживаться и вскоре уехал.

— Он был шокирован произошедшим?

— Не то что шокирован, скорее возмущён тем, что всё это случилось почти в центре Москвы. Сказал тогда: вот, мол, Техас тут устроили. Это не в мой адрес реплика была, конечно, а скорее он это говорил своему окружению. В общем, я доложил и вернулся заканчивать разговор с этой женщиной.

— Чем она смогла помочь?

— Рассказала о нём подробно. Книгин оказался по большому счёту неудачником. Много где работал, но везде недолго, в том числе в милиции. Спросил у неё про круг его общения, друзей — и вдруг она говорит, что его бывший сослуживец по милиции Валерий Финеев звонил им домой через пару часов после ограбления, около 23:00. Сказал, что оставил у Книгина своё командировочное удостоверение.

— Подумали, что он мог быть соучастником?

— Да. Итак, звонок был где-то в 23:00, не раньше, а само нападение произошло в 21:15. Затем они после погони разбежались с Книгиным в разные стороны. И я допускал, что раз Книгин здесь лежит мёртвый, то Финеев мог просто не знать, что с ним случилось. И этим поздним звонком родителям Книгина он пытался хоть что-то узнать: задержали его или ему удалось уйти.

После ЧП у начальника главка столичной милиции Богданова был создан специальный штаб по расследованию налёта на «Молодёжный». Среди тех, кто входил в штаб, был полковник Кириллов, который ночью тоже работал на месте происшествия. И я сразу, как услышал про этого Финеева, позвонил Кириллову и попросил быстро найти его и узнать, где он был накануне. Кириллов всё сделал, но, по его словам, Финеев был «пустой».

— То есть ничем помочь не мог?

— Да, это значило, что человек не представлял интереса. Но я попросил до моего приезда в штаб этого Финеева всё же придержать, хотел сам с ним поговорить.

Когда приехал, Финеев в коридоре сидел. Я сразу обратил внимание, что на нём милицейские штаны. Начал его расспрашивать, кто он такой, откуда и так далее. Работал в милиции, уволили, осудили за применение незаконных методов работы, много у него злоупотреблений было всяких по отношению к гражданам. По приговору суда отбывал «химию» (вид условного наказания с обязательным привлечением к труду. — RT) в Калининской (сейчас Тверская. — RT) области. Сказал, что отпросился в комендатуре и вчера приехал в Москву на свой день рождения. Вечером отмечал дома с женой и ребёнком.

— Рассказывал всё это спокойно и уверенно?

— Про звонок матери Книгина он не упомянул?

— Молчал, хотя я ему специально и наводящие вопросы про звонки задавал: мол, кто вам звонил вчера, поздравлял или сами кому-то звонили вечером? Нет, говорит, никто вечером не приезжал и не звонил, сам он тоже никому. Тут уже мне стало очевидно, что он не просто запамятовал, а специально не хочет упоминать про этот вечерний звонок.

— И вы поняли, что он может быть причастен?

— Да. Почему же всё рассказывает в деталях, а про это упорно молчит? Если двое после ограбления разбежались в разные стороны, то я пришёл к выводу, что он ничего не знает о судьбе Книгина, что с ним произошло после их расставания.

— И осторожничает таким образом.

— Тут я уже решил сделать свой ход.

Вдруг говорю ему резко: «Слушай, я вот просидел с тобой столько времени, смотрю на тебя, слушаю и думаю: когда ж ты мне всю эту лапшу прекратишь на уши вешать? А ну-ка, давай рассказывай, как всё произошло. Ты же знаешь, что в таких серьёзных групповых делах «лоб зёленкой мажут». И прав бывает тот, кто раньше говорит».

— Неожиданный поворот. Как он отреагировал?

— Он буквально оцепенел. Замолчал, весь побелел. Потом вдруг отвечает: «А Книгин и Субачёв что говорят?» Думаю про себя: «Какой такой Субачёв?» Их же трое было, Книгин и ещё один налётчик, убитый в ходе преследования, уже были мертвы.

Но виду, что меня это удивило, я не показал. Говорю ему: «Слушай, ты же работал в милиции. Ну какое это будет следствие, если я скажу, что Субачёв говорит, что Книгин говорит, потом им передам, что ты говоришь, а они мне после этого о тебе что-то скажут. Это что за следствие? Ты же знаешь: кто раньше говорит, тот и более прав. Я же не был с вами там, поэтому буду судить по тому, как вы себя ведёте». Он задумался, попросил закурить. И стал мне под запись рассказывать всё с самого начала, с момента организации банды.

— Как она сложилась?

— Началось с того, что Книгин и Финеев вместе работали в 114-м отделении милиции Москвы. И оба зарекомендовали себя полными идиотами. Постоянно нарушали закон, делали что хотели. Много раз им устраивали служебные проверки, наказывали дисциплинарно и в конце концов обоих уволили, а на Финеева ещё уголовное дело возбудили. Оставшись без работы, Книгин устроился на работу в подмосковное охотничье хозяйство, которым руководил бывший капитан КГБ Константин Голубков. Он работал в Девятом управлении, которое занималось охраной высших должностных лиц государства, но за что-то его убрали, во всяком случае в 40 лет он из КГБ ушёл.

А Финеев, уже будучи на «химии», стал приезжать туда к ним. В свою очередь, тот же Финеев когда-то поступал в военное училище вместе с Евгением Субачёвым. Тот работал дознавателем в военной прокуратуре. Он, кстати, выкрал в военной прокуратуре бланки повесток и выписывал их Финееву, что того якобы вызывают в Москву по тем или иным делам свидетелем. И у них группа образовалась.

— То есть трое бывших силовиков, один ещё действующий — Субачёв, но все какие-то не особо успешные, состоявшиеся. Кто был лидером у них?

— Если не ошибаюсь, его звали Виктор Кондратенко. Благодаря ему удалось на них выйти так быстро?

— Удалось установить, какие ещё преступления успела совершить эта четвёрка?

— Если не ошибаюсь, именно после этого очень резонансного убийства, произошедшего поздно вечером в подмосковной электричке, милиционеры стали патрулировать поезда не в одиночку, а по двое, и эта практика сохраняется до сих пор?

— Да. Причём оказалось, что за это убийство, которое совершили Книгин и Финеев, на тот момент уже были осуждены три других человека, одного из которых даже приговорили к смертной казни. Хорошо помню момент, когда мне дали это экспертное заключение по пистолету. Я тут же распорядился выяснить, где это дело об убийстве. А оно уже в Верховном суде СССР.

— То есть на тот момент осуждённые пытались его обжаловать?

— Да. К их делу об убийстве милиционера ещё присобачили кражу шубы, которую они якобы увели у какой-то своей знакомой. Так часто бывает, когда задержанным цепляют такой «парашют», чтобы как-то оправдать их заключение под стражу. А уже после ареста из этих несчастных как следует выбивали признательные показания по убийству Смирнова. И раз они себя оговорили, видимо, устоять против издевательств не смогли. К счастью, мы вовремя успели, смертный приговор не успели привести в исполнение.

— А что это за троица? Вряд ли совсем уж белые и пушистые.

— Ну конечно, они не ангелы, это были ребята из Одессы, но к убийству Смирнова они никакого отношения не имели. В тот момент их даже в Москве не было, мы проверяли, они уехали поездом раньше. Я возбудил уголовное дело о нарушении законности при расследовании дела, привлечении невиновных людей к ответственности и об их последующем осуждении к высшей мере наказания. Но, как всегда, оно ничем серьёзным для виновных не закончилось — уволили их и всё.

— Что-то ещё бандиты успели совершить?

— Последним вы задержали Субачёва. Как он вёл себя на допросах?

— Очень упорно держался, говорить с ним было трудно. У нас было несколько бесед, и в конце концов, когда у него дома нашли эти бутылки с зажигательной смесью, когда его опознали свидетельницы, видевшие, как он спешно покидал место нападения, он раскололся. С ним у меня тоже было преимущество, потому что он, как и Финеев, ничего не знал о судьбе Книгина. Если бы они знали, что он мёртв, то расколоть их, конечно, было бы намного сложнее.

— По поводу денег: в ходе налёта действительно была похищена рекордная в истории СССР сумма 330 тыс. рублей?

— Да, это то, что они собрали в тот вечер со всех точек. Получился целый мешок денег, хотя и не до конца полный. Тем не менее деньги по тем временам действительно просто колоссальные.

— При ограблении погибла сотрудница милиции Вера Алфимова. Что произошло с ней?

— В конечном итоге двое членов банды погибли в ходе ограбления, Финеева по решению суда расстреляли, а Субачёву дали срок. Не знаете о его дальнейшей судьбе?

— Ему дали десять лет, но так как это первая судимость, отсидел, наверное, поменьше. Что с ним стало потом, не в курсе.

— В этом деле вы, как следователь, блестяще выстроили тактику действий и смогли очень грамотно использовать свои козыри. Понимание того, что задержанные ничего не знают о судьбе своих подельников и это надо использовать, родилось спонтанно? Или это какие-то более или менее стандартные схемы работы следователя, которые ещё во время учёбы усваиваются?

— Это же целая наука. Моя дипломная работа, которую я писал много-много лет назад, называлась «Тактические приёмы допроса обвиняемого и подозреваемого».

Тут важно очень хорошо знать психологию виновного. Бывало не раз, что сам провоцируешь человека на то, чтобы он дал тебе ложные показания. То есть подводишь к нему логически выстроенную заведомо неправильную конструкцию, подталкиваешь, чтобы он сам её принял, чтобы потом, опровергнув его ложь, было бы легче психологически вытащить из него правду. Вот ты же соврал мне, а русская поговорка (гласит. — RT): «Единожды солгавши, кто тебе поверит?» И люди после этого уже морально готовы сказать, как всё было, причём без всяких угроз, насилия и прочего. Вообще, есть много таких вещей, но даётся это не сразу. Мне говорили, что якобы я даже как-то гипнотизирую людей, что они идут на контакт со мной, но, конечно, никаких сверхъестественных способностей у меня нет. Хотя действительно были случаи, когда люди два-три года не давали никаких показаний, а я, подключившись к работе, через три-четыре дня приносил явку с повинной.

— А насколько в принципе большую роль в разоблачении преступника играет харизма следователя, его умение как-то располагать к себе?

— Создание преувеличенного представления у допрашиваемого о наличии у следователя бо́льших доказательств, чем есть на деле, — это целая наука. Если такое преувеличенное представление создать, он, как правило, разваливается.

И хотя после разоблачения Сталина у нас много критиковали теорию, что показания обвиняемого являются «царицей доказательств», я всё равно считаю, что показания обвиняемого не тождественны показаниям свидетеля, даже если тот очевидец. И если выбирать между ними, я буду ставить весомость показаний обвиняемого выше. Они неравнозначны.

— Почему?

— Потому что свидетель изначально не планировал видеть эту картинку. Для него то, что он лицезрел, — внезапность и неожиданность. Он может не всё ухватить, не всё увидеть, не всё запомнить. Но для того, кто это совершает, это обдуманные, рассчитанные действия, хорошо проработанные. К тому же только обвиняемый может сказать, почему он это делал. Со стороны когда наблюдаешь, видишь картинку, но не знаешь, почему человек это делает.

— Такое непростое и крайне ответственное дело вам удалось раскрыть невероятно быстро. Было какое-то поощрение со стороны руководства?

— По времени действительно получилось всё очень стремительно. Уже через 13—15 часов после ограбления у меня было признание Финеева и полный расклад по банде, её структуре, предыдущим преступлениям. По такому сложнейшему и резонансному делу это, возможно, своеобразный рекорд.

А что касается поощрения, у меня где-то лежит номер газеты «Советская Россия», где было опубликовано сообщение о награждении раненых милиционеров. Возможно, и Алфимову как-то посмертно тоже наградили, уже не помню. А моим следователям и мне дали по 60 рублей премии. В 1980-е такое положение вещей было в принципе нормальным, со времён Николая Щёлокова (министра внутренних дел СССР в 1966—1982 годах. — RT) в МВД по части наград и регалий для своих всегда умели подсуетиться, а мы в прокуратуре чаще оставались в тени.

Источник

«С бессмысленной жестокостью» Как ловили Андрея Чикатило: поиски главного маньяка СССР в документах из закрытых архивов

«Лента.ру» продолжает серию публикаций к 30-летию ареста Андрея Чикатило — самого известного советского маньяка, убившего по меньшей мере 44 человека. Его задержали 20 ноября 1990 года в Ростовской области, но до этого местные милиционеры пытались списать страшные преступления Чикатило на пациентов психиатрического интерната. О так называемом «деле дураков» шла речь в первой статье. Но в 1985 году за расследование жестоких убийств в Ростовской области взялись настоящие профессионалы. Они шли по кровавым следам «гражданина икс», заполняя страницы уголовного дела все более страшными подробностями его преступлений. Но шаг за шагом, с каждой новой жертвой они все ближе подбирались к тому, кого позже назовут самым жестоким маньяком СССР. Уникальные архивные материалы дела Андрея Чикатило изучил корреспондент «Ленты.ру» Игорь Надеждин.

«Из Москвы ничего не видно»

После того как полностью сфабрикованное «дело дураков» развалилось, участники новой следственной группы провели анализ того, что наработали за предыдущие годы их предшественники. Как выяснилось, все усилия последних были направлены на доказательства вины пациентов Первомайского дома-интерната для умственно отсталых детей: розыском других подозреваемых никто себя не утруждал.

Настоящее расследование началось лишь теперь, спустя четыре года после первых преступлений из серии ростовских убийств. И только тогда появились первые рабочие версии. Собственно, именно поэтому «дело Чикатило» стало позором для советской правоохранительной системы, о котором не любят вспоминать.

Но начало работы по «делу Чикатило» для Иссы Костоева, заместителя руководителя отдела по расследованию особо важных дел прокуратуры РСФСР, началось с конфликта: его оппонентом стал первый замначальника УВД Ростоблисполкома, полковник Чернышев, с 1981 года руководивший поисками загадочного убийцы.

По воспоминаниям Костоева, он пришел к Чернышеву в качестве руководителя следственной группы, но тот попытался подмять московского следователя и потребовал «полного подчинения».

На мои замечания о работе предыдущих оперативников и следователей Чернышев заявил, что они все делали правильно. Он отметил, что у него нет сомнений: «эти дураки» и есть настоящие насильники и убийцы, а из Москвы «ничего не видно». Мы повздорили, и я четко сказал: Чернышев со мной работать не будет

Так вторым руководителем следственной бригады от милиции стал Владимир Колесников, тогда майор милиции, позже — генерал-полковник, начальник Главного управления уголовного розыска России, а потом — первый заместитель главы МВД России.

Первый маньяк Союза

Новая следственная бригада начала с того, что проанализировала объективные данные: убийца или убийцы (до последнего не исключалось, что к преступлениям причастна группа лиц) наносил множественные удары ножом, по голове и по телу, почти всегда — в глаза (на внутренней поверхности найденных черепов оставались характерные следы). Причем часто одно-единственное входное отверстие имело несколько (до 14) раневых каналов.

Убийца снимал с погибших одежду, относил ее в сторону и выбрасывал, часто вырезал половые органы и также уносил их с собой. Преступления совершались в светлое время суток, но при этом никто не слышал криков о помощи.

Источник

«Это невиданное преступление» Как офицеры КГБ, МВД и Советской армии совершили самое дерзкое ограбление в истории СССР

В пятницу, 14 ноября 1986 года, в Москве было холодно: впервые дневная температура опустилась ниже нуля. Правда, осадков не было, но дул сильный ветер. По телевизору ничего интересного не было, а вот в кино шла премьера: американская комедийная мелодрама «Дикая штучка». Поэтому народа на улицах было немного.

Универмаг «Молодежный» в Москве, на Можайском шоссе, пользовался популярностью у всех столичных модников — сюда часто завозили «импорт» и «дефицит». Магазины в стране (кроме самых крупных) много десятилетий закрывались в 20:00, а то и в 19:00, что было неудобно: рабочий день в абсолютном большинстве контор и на предприятиях заканчивался в 18:00.

Поэтому для покупок оставалось мало времени, и походы в магазины откладывали на выходные, что приводило к очередям.

С приходом к власти в СССР Михаила Горбачева, а в Москве — Бориса Ельцина, первого секретаря горкома КПСС, график работы торговых точек «по многочисленным просьбам трудящихся» был пересмотрен: промтоварные магазины стали закрываться в 21:00. Круглосуточных магазинов не было вообще — это противоречило бы Трудовому кодексу. Так что к ноябрю 1986 года «Молодежный» стал закрываться не в восемь часов вечера, а на час позже — в девять.

14 ноября 1986 года белая инкассаторская «Волга» ГАЗ-3101 подъехала к служебному входу универмага в 21:07. Это была последняя точка на маршруте, поэтому, согласно инструкции, старший смены Карпинский и шофер Мишин остались в автомобиле с уже инкассированными деньгами, а в магазин пошел только инкассатор Новиков.

В тот день инкассаторов не сопровождал патрульный автомобиль милиции — по официальной информации, машина сломалась. Но такое бывало часто, и ничего чрезвычайного в этом не было

В СССР бронированных инкассаторских автомобилей было очень мало, считаные единицы, которые использовались крайне редко. Выручку магазинов, пенсии в отделения почты и зарплату на предприятия привозили на обычных, рядового исполнения легковых автомобилях.

По инструкции, в сопровождение инкассаторам должны были выделять патрульный автомобиль милиции, но это часто игнорировали. Нападения на инкассаторов были достаточно редки: по действующему тогда Уголовному кодексу подобные преступления приравнивались к хищению государственного имущества, а санкция этой статьи предусматривала расстрел

После недолгой инкассации (рабочий день закончен, кассиры к приезду инкассаторов уже пересчитали деньги и заполнили все необходимые документы, а сами наличные сложили в специальные сумки) Новиков вышел вместе с сержантом милиции Верой Алфимовой, которая охраняла магазин.

Алфимова, услышав выстрелы, бросилась назад — и ее в упор расстрелял мужчина в милицейской шинели. После этого лжемилиционер хладнокровно дважды выстрелил в сидевшего на заднем сиденье Карпинского — и оба раза промахнулся.

Тело Веры Алфимовой

Кадр: «Следствие вели. » / YouTube

Налетчик в штатском схватил один из мешков с заднего сиденья (в нем находилось 330 тысяч рублей — 31 миллион рублей по современному курсу) и бросился бежать в сторону Рябиновой улицы. При этом в других мешках, лежащих в «Волге», остались нетронутыми еще 150 тысяч рублей. После этого «милиционер» побежал за грабителем с пистолетом в руках. Со стороны все выглядело так, как будто сотрудник милиции догоняет преступника.

Пробежав несколько десятков метров, оба налетчика перешли на спокойный шаг: за ними никто не гнался, выстрелы особого внимания жителей не привлекли, и прохожих во дворе не было. Оба шли дворами к Рябиновой улице, где их ждал автомобиль. Но во дворе Рябиновой улицы выгуливал собаку инженер «Союзсудоимпорта» Игорь Кондратенко.

Мужчина проявил большое мужество — прячась за кустами, проследил за странной парочкой и заметил машину, в которую они сели. А когда нападавшие уехали, выскочил на дорогу, остановил автомобиль ПМГ (передвижной милицейской группы) и сообщил им приметы машины, в которую сели вооруженные люди: ВАЗ-2108 синего цвета и две цифры номера.

Московский боевик

Патрульные быстро обнаружили этот автомобиль: «восьмерка» стояла на светофоре на пересечении Аминьевского шоссе и улицы Артамонова в ожидании зеленого сигнала светофора. УАЗик с включенными маячками перекрыл дорогу. Водитель ВАЗа вышел и совершенно спокойно спросил, в чем дело.

Его попросили предъявить документы, он полез в карман — и в этот момент два пассажира, один из которых был в форме капитана милиции, открыли по патрульным огонь. Началась перестрелка, в ходе которой был ранен старшина милиции Андрей Кузьмин.

В 1986 году перестрелка в Москве, тем более с милицией, была серьезнейшим ЧП, и по тревоге моментально подняли весь столичный гарнизон: патрульно-постовую службу, внутренние войска, ГАИ и транспортную милицию.

Универмаг «Молодежный» на Можайском шоссе

Фото: Чумичев Александр / ТАСС

Уже через несколько минут на обочине Аминьевского шоссе было найдено тело мужчины с тремя огнестрельными ранениями: одним легким и двумя смертельными, в том числе — в голову. В его кармане нашли документы на ту самую объявленную в розыск «восьмерку», а также удостоверение капитана КГБ СССР в отставке Константина Голубкова.

Машину преступников обнаружили через несколько минут возле станции метро «Университет» — она на высокой скорости летела по проспекту Вернадского, когда внезапно перед ней выехал троллейбус.

Милиция появилась на месте происшествия буквально через несколько минут и сразу начала розыск сбежавших. Удалось заметить одного, несколько сотрудников побежали за ним, но подозреваемый прямо в одежде бросился в речку Раменка и переплыл ее. На улице в тот момент было уже минус два градуса, и милиционеры просто не решились следовать за ним.

«Страшное и невиданное преступление»

За пять дней до этого «вестерна», в понедельник, 9 ноября, Коллегия Генпрокуратуры СССР приняла решение: для расследования серии убийств в Ростовской области командировать в Ростов-на-Дону старшего следователя по особо важным делам при прокуроре РСФСР, начальника отдела по расследованию бандитизма прокуратуры РСФСР Иссу Костоева, освободив его от всех других дел.

На следующий день, 10 ноября, Костоев вылетел в Ростов, где коротко ознакомился с материалами следствия, позже получившими всемирную известность как «дело Чикатило» (к тому моменту в нем было 32 убийства), и в пятницу, 14 ноября, рано утром вернулся в Москву — сдать дела.

Так получилось, что в момент нападения на инкассаторов он оказался единственным «важняком» в столице — остальные работали в других городах. И около 22:00 домой Костоеву позвонил прокурор РСФСР Сергей Емельянов.

Любимым словом Емельянова было «катастрофа», и разговор со мной он с него и начал: «Исса Магомедович, у нас катастрофа. Совершено самое дерзкое, самое страшное, невиданное в СССР преступление: напали на инкассаторов, убили сотрудника милиции. Машина за тобой уже вышла, спускайся»

Следователь Костоев был на месте происшествия примерно через час после нападения, когда еще только собиралась информация. Он понял, что есть пять мест происшествий, которые надо осматривать, пятеро погибших и трое тяжело раненых, похищена крупная сумма денег, а во дворе универмага не протолкнуться от начальников.

При этом единственный свидетель, раненый инкассатор Карпинский, был доставлен в реанимацию. Тогда Костоев быстро отправил следователей и криминалистов районной прокуратуры и Московской городской прокуратуры на осмотры мест происшествий, а сам полетел в больницу.

Я с боем прорвался в реанимацию, врачи меня пускать не хотели и даже оторвали пуговицу на мундире, пытаясь удержать. Но получил важные сведения: один из стрелявших был в форме капитана милиции, слегка обросший и худощавый

К часу ночи удалось установить, что покончивший с собой в котельной преступник — Игорь Книгин, бывший сотрудник милиции, потом — егерь в охотхозяйстве во Владимирской области. Тут же выяснилось, что найденный на обочине Аминьевского шоссе бывший сотрудник КГБ Голубков, выйдя на пенсию, работал в этом охотхозяйстве директором. Но личность третьего так и оставалась неизвестной.

Кадр: «Следствие вели. » / YouTube

К тому же несколько свидетелей говорили, что во время нападения на инкассаторов возле соседнего дома стоял старший лейтенант Вооруженных сил СССР, который явно наблюдал за происходящим, но не вмешивался. Собственно, именно то, что советский офицер спокойно смотрел, как убивают инкассаторов и женщину, и привлекло к нему внимание.

Для формального опознания погибшего Книгина поздно ночью в котельную привезли его мать. Пожилая женщина, увидев тело сына, впала в шоковое состояние, из которого ее удалось вывести только к утру. И в беседе с Костоевым она детально вспомнила пятницу — день налета у «Молодежного».

В частности, она сказала, что уже около 23:00 домой позвонил бывший сослуживец Книгина, тоже бывший оперуполномоченный уголовного розыска Валерий Финеев. Он спрашивал Книгина: мол, оставил у них дома командировочное, которое надо отметить.

Уже утром во время осмотра места происшествия у метро «Университет» в опрокинувшейся машине нашли обрезы охотничьих ружей, гранаты, ножи и похищенный инкассаторский мешок: в нем было 330 тысяч рублей, самая большая из когда-либо похищенных в СССР сумм.

Финеева задержали и доставили на Петровку. Там с ним побеседовали сотрудники МУРа и пришли к выводу, что он к преступлению не причастен, а просто приехал в Москву с разрешения коменданта отметить день рождения в семье. Действительно, 14 ноября 1986 года ему исполнилось 27 лет.

Кадр: «Следствие вели. » / YouTube

Всю свою пятницу Финеев рассказал по минутам: куда и к кому заходил, что делал, с кем встречался. Сказал, что просил Книгина отметить командировочное удостоверение. Но упорно обходил молчанием свой поздний звонок Книгину. И я вдруг понимаю: он делает это специально

Тогда Костоев спровоцировал Финеева: «Я ваше вранье слушаю уже час, мне надоело. Вы сами понимаете, за такое преступление лоб зеленкой мажут. Как бывший оперативник прекрасно понимаете — в таких делах все начинают валить друг на друга, паровозом никто идти не хочет».

Непричастный человек на подобные обвинения сразу реагирует, а Финеев просто побледнел и замолчал. И после длинной паузы вдруг спрашивает: «А что уже рассказали Книгин и Субачев?» А я чуть не вскрикнул: «Какой Субачев? Вас же трое было?» И только потом понимаю — он фактически признался

Славные парни

К середине 80-х годов преступные группы, которыми руководили или в которые входили сотрудники милиции, уже не были чем-то единичным, хотя до массового появления «оборотней в погонах» и «засланных казачков» еще оставалось несколько лет.

В декабре 1984-го — январе 1985 годов в Москве на Зарайской улице и улице Сталеваров были совершены нападения на инкассаторов, снимавших выручку в магазинах. Добычей преступников стали 25 и 30 тысяч рублей соответственно, причем были убиты два инкассатора.

А в мае 1986 года в Волгограде был задержан начальник областного УВД генерал-майор Константин Иванов и несколько полковников милиции: они вместе с гражданскими организовали систему поборов и были осуждены за взятки и злоупотребление должностными полномочиями. Но дерзкая банда, полностью состоящая из офицеров, была выявлена впервые.

Лидер группы — Игорь Книгин 1955 года рождения: именно он объединял всех участников банды. Волевой, решительный, честолюбивый, признанный лидер, но властолюбивый и беспринципный.

Кадр: «Следствие вели. » / YouTube

Он поступал в военное училище, но был отчислен, работал школьным учителем, редактором в издательстве, затем в Госавтоинспекции, а после — инспектором уголовного розыска в 114-м отделении милиции Октябрьского РУВД Москвы (ныне — ОМВД по Ломоносовскому району).

Прослужив 15 лет в 9-м главном управлении КГБ СССР (охрана первых лиц государства, ныне — ФСО), Голубков ушел на пенсию и стал директором охотхозяйства, куда приезжали охотиться первые лица государства — собственно, это было место для ветеранов «девятки».

Валерий Финеев 1959 года рождения — инспектор уголовного розыска того же 114-го отделения милиции, сослуживец и товарищ Книгина, его подельник во всех преступлениях.

Но своих подельников Финеев не выдал. Видимо, поэтому комендант колонии в городе Калинин (ныне — Тверь), где отбывал наказание осужденный, спокойно подписывал Финееву «командировки» в Москву. Ведь тогда места лишения свободы числились за МВД, а к «своим» было совсем другое отношение.

Евгений Субачев 1957 года рождения — старший лейтенант Вооруженных сил СССР. Он поступил в военное училище вместе с Книгиным, но отчислен не был и после учебы проходил службу в военно-строительной части в Одинцове.

Проявил себя с положительной стороны, занимаемой должности заместителя командира роты по политической части соответствует. В мае 1984 года за утерю политической бдительности и использование служебного положения в личных целях был исключен из рядов КПСС

Источник