Кто такой кдл в банкротстве
Кто такой кдл в банкротстве
(введена Федеральным законом от 29.07.2017 N 266-ФЗ)
1. Если иное не предусмотрено настоящим Федеральным законом, в целях настоящего Федерального закона под контролирующим должника лицом понимается физическое или юридическое лицо, имеющее либо имевшее не более чем за три года, предшествующих возникновению признаков банкротства, а также после их возникновения до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе по совершению сделок и определению их условий.
2. Возможность определять действия должника может достигаться:
1) в силу нахождения с должником (руководителем или членами органов управления должника) в отношениях родства или свойства, должностного положения;
2) в силу наличия полномочий совершать сделки от имени должника, основанных на доверенности, нормативном правовом акте либо ином специальном полномочии;
3) в силу должностного положения (в частности, замещения должности главного бухгалтера, финансового директора должника либо лиц, указанных в подпункте 2 пункта 4 настоящей статьи, а также иной должности, предоставляющей возможность определять действия должника);
4) иным образом, в том числе путем принуждения руководителя или членов органов управления должника либо оказания определяющего влияния на руководителя или членов органов управления должника иным образом.
3. Сокрытие должником, и (или) контролирующим должника лицом, и (или) иными заинтересованными по отношению к ним лицами признаков неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества не влияет на определение даты возникновения признаков банкротства для целей применения пункта 1 настоящей статьи.
4. Пока не доказано иное, предполагается, что лицо являлось контролирующим должника лицом, если это лицо:
1) являлось руководителем должника или управляющей организации должника, членом исполнительного органа должника, ликвидатором должника, членом ликвидационной комиссии;
2) имело право самостоятельно либо совместно с заинтересованными лицами распоряжаться пятьюдесятью и более процентами голосующих акций акционерного общества, или более чем половиной долей уставного капитала общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью, или более чем половиной голосов в общем собрании участников юридического лица либо имело право назначать (избирать) руководителя должника;
3) извлекало выгоду из незаконного или недобросовестного поведения лиц, указанных в пункте 1 статьи 53.1 Гражданского кодекса Российской Федерации.
5. Арбитражный суд может признать лицо контролирующим должника лицом по иным основаниям.
6. К контролирующим должника лицам не могут быть отнесены лица, если такое отнесение связано исключительно с прямым владением менее чем десятью процентами уставного капитала юридического лица и получением обычного дохода, связанного с этим владением.
«Уголовка» в банкротстве: зачем нужна и чем опасна
Уголовное преследование довольно популярный инструмент, когда речь заходит о банкротстве компаний. Последнее время его используют все чаще, потому что ни «субсидиарка», ни взыскание убытков зачастую не приводят к реальному пополнению конкурсной массы, говорит партнер «Пепеляев Групп» Пепеляев Групп Результаты рейтинга «Право-300» будут доступны после 2-го декабря × Юлия Литовцева.
Уголовный кодекс предусматривает три специальных «банкротных» состава: «Неправомерные действия при банкротстве», «Преднамеренное банкротство» и «Фиктивное банкротство» (ст. 195–197 УК). Но, как показывает практика, эти статьи не пользуются особой популярностью. По статистике Судебного департамента при ВС, в прошлом году по ним осудили всего 34 человека. При этом ни одного не наказали за фиктивное банкротство.
Дела по этим статьям обычно возбуждаются по заявлениям арбитражных управляющих. Другим лицам правоохранители, как правило, отказывают, объясняет небольшое число обвинительных приговоров советник Bryan Cave Leighton Paisner (Russia) LLP Bryan Cave Leighton Paisner (Russia) LLP Результаты рейтинга «Право-300» будут доступны после 2-го декабря × Антон Гусев. Кроме того, сами по себе конструкции «банкротных» норм, по словам эксперта, довольно сложны с точки зрения уголовного права.
В поле зрения правоохранителей чаще всего попадают, конечно, руководители компаний-банкротов (генеральный директор, исполнительный орган), но не только. «Уголовка» может грозить и учредителям, и конечным бенефициарам, предупреждает партнер «Инфралекс» Инфралекс Результаты рейтинга «Право-300» будут доступны после 2-го декабря × Станислав Петров.
По другому делу об особе крупной растрате проходит бывший владелец банка «Югра» Дмитрий Хотин. В 2017 году банк признали несостоятельным. По мнению правоохранителей, бизнесмен вместе с председателем правления «Югры» Дмитрием Шиляевым, президентом Алексеем Нефедовым и директором филиала в Москве Ниной Черновой похитили у банка 23,6 млрд руб. Они якобы выдавали заведомо невозвратные кредиты подконтрольным Хотину фирмам.
От «уголовки» не защищены также главные бухгалтеры, коммерческие и финансовые директора, которых нередко привлекают в качестве соучастников, обращает внимание Кононов.
Выявить КДЛ и удержать активы
Уголовное преследование в банкротстве далеко не всегда используется по своему прямому назначению — для привлечения виновного лица к ответственности. Зачастую его инициаторы преследуют иные цели. К примеру, выявление контролирующих должника лиц (КДЛ).
Людей «в форме» боятся больше, нежели судей в мантии, поэтому первым охотнее выкладывают информацию о том, кто, как и при каких обстоятельствах давал обязательные указания.
К тому же правоохранителям доступны такие средства сбора доказательств контроля и вывода активов, которыми не могут воспользоваться участники банкротного процесса. Поэтому неудивительно, что последние несколько лет основным доказательством фактического контроля в делах о несостоятельности служат «уголовные» материалы (например, № А53-32249/2015), обращает внимание Петров.
Если же КДЛ известны, то их уголовное преследование может быть эффективным способом пополнить конкурсную массу, говорит Литовцева. Под угрозой лишения свободы такие лица куда охотнее выдают свое имущество, до которого обычно сложно дотянуться (например, имущество, оформленное на третьих лиц).
Важно помнить о рисках
Несмотря на все достоинства «уголовного» инструмента, порой его использование может сыграть злую шутку с кредиторами. Во-первых, существует риск отказа в возбуждении уголовного дела, особенно при плохо подготовленном заявлении. В таком случае несостоявшийся обвиняемый может в дальнейшем ссылаться на то, что его действия проверили следователи и не нашли в них ничего предосудительного, предупреждает Кононов.
Во-вторых, уголовное дело может сильно затянуть банкротный процесс. Если правоохранители изымут документацию должника, то процедура фактически встанет. Без бумаг нельзя ни выявить подозрительные сделки, ни взыскать «дебиторку», обращает внимание Кононов. Кроме того, довольно популярная мера в уголовных делах — арест имущества должника, замечает Степанова. Снять ограничение до вынесения приговора крайне сложно, а реализовать арестованное имущество невозможно. В итоге банкротная процедура может затянуться еще на несколько лет.
К тому же никто не отменял ответственность за заведомо ложный донос. Поэтому стоит задуматься дважды, прежде чем подавать заявление.
Что спасает от субсидиарной ответственности & механизмы защиты:
ü не заключать невыгодные для компании сделки, которые могут быть в дальнейшем оспорены кредиторами (отчуждение, бесплатная передача имущества, передача активов по заниженной стоимости и прочее. );
ü своевременно взыскивать дебиторскую задолженность;
ü всегда иметь экономически обоснованный план;
ü иметь доказательства реализации антикризисного или экономического плана;
ü не совершать правонарушений и преступлений;
ü обеспечивать сохранность документации.
Механизмы защиты:
ü своевременно оценить финансовое состояние компании и выявить наличие/отсутствие признаков неплатежеспособности, недостаточности имущества, иных неблагоприятных оснований;
ü иметь план экономической обоснованности выхода из кризисной ситуации и его реализацию на деле;
ü выявить истинные причины и факторы неблагоприятного финансового положения, периода его возникновения;
ü срок исковой давности.
ОСНОВАНИЯ ДЛЯ ПРИВЛЕЧЕНИЯ К СУБСИДИАРНОЙ ОТВЕСТВЕННОСТИ
Закон предполагает два ключевых основания для привлечения к субсидиарной ответственности :
1. За нарушение обязанности подать заявление о признании компании банкротом (в случае наличии у компании соответствующих оснований, предусмотренных законом).
2. За невозможность полного погашения требований кредиторов.
Привлечение к субсидиарной ответственности за нарушение обязанности подать заявление о признании компании банкротом
Статьей 9 закона о банкротстве предусмотрена обязанность должника по подаче заявления в арбитражный суд, а именно:
Руководитель должника (директор или управляющий орган) обязан обратиться с заявлением должника в арбитражный суд в случае, если :
— удовлетворение требований одного кредитора или нескольких кредиторов приводит к невозможности исполнения должником денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных платежей и (или) иных платежей в полном объеме перед другими кредиторами;
— органом должника, уполномоченным в соответствии с его учредительными документами на принятие решения о ликвидации должника, принято решение об обращении в арбитражный суд с заявлением должника;
— обращение взыскания на имущество должника существенно осложнит или сделает невозможной хозяйственную деятельность должника;
— должник отвечает признакам неплатежеспособности и (или) признакам недостаточности имущества;
— имеется не погашенная в течение более чем трех месяцев по причине недостаточности денежных средств задолженность по выплате выходных пособий, оплате труда и другим причитающимся работнику, бывшему работнику выплатам в размере и в порядке, которые устанавливаются в соответствии с трудовым законодательством.
Если руководитель не исполнит указанную обязанность, он рискует быть привлеченным к субсидиарной ответственности в размере обязательств, возникших после истечения срока для подачи заявления (п. 2 ст. 9 Закона о банкротстве) и до возбуждения дела о банкротстве должника (возврата заявления о признания должника банкротом/ ст. 61.12 Закона о банкротстве).
При этом судебная практика, и особенно практика высших судов подходит к реализации механизма субсидиарной ответственности не так формально: кроме признаков несостоятельности (не возможность оплатить по долгам в течение 3-х месяцев), так же необходимо проанализировать возможности компании по получению средств для погашения долгов.
Определение Верховного Суда от 29.03.2018 по делу № А12-18544/2015 – одно из основных Определений ВС РФ по вопросу механизмов защиты КДЛ (при привлечении за не подачу/ несвоевременную подачу заявления о признании компании банкротом)
В рамках дела о банкротстве компании конкурсный кредитор обратился в суд с заявлением о привлечении бывшего руководителя должника к субсидиарной ответственности в размере 1,4 млрд руб. на основании п. 2 ст. 10 Закона о банкротстве, по причине того, что руководитель своевременно не заявил о несостоятельности должника, несмотря на наличие обстоятельств, перечисленных в п. 1 ст. 9 Закона о банкротстве.
Судом первой инстанции в удовлетворении заявления конкурсного кредитора о привлечении бывшего руководителя должника было отказано в связи с неподтвержденностью доводов о наличии признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества должника по состоянию на дату введения банкротства, суд апелляционной и кассационной инстанции отменил указанный судебный акт суда первой инстанции.
При этом, Верховный Суд исходил из того, что обязанность обратиться в суд с заявлением о банкротстве возникает в момент, когда добросовестный и разумный руководитель в рамках стандартной управленческой практики должен был объективно определить наличие одного из обстоятельств, указанных в п. 1 ст. 9 Закона о банкротстве (п. 9 постановления Пленума ВС от 21.12.2017 № 53).
Если руководитель докажет, что, несмотря на временные финансовые затруднения (в частности, возникновение признаков неплатежеспособности), добросовестно рассчитывал преодолеть их в разумный срок, приложил максимальные усилия для достижения такого результата, выполняя экономически обоснованный план, то такой руководитель освобождается от субсидиарной ответственности на тот период, пока выполнение его плана было разумным.
Таким образом, момент возникновения обязанности руководителя обратиться в суд с заявлением о банкротстве в каждом конкретном случае определяется моментом осознания им критичности сложившейся ситуации, очевидно свидетельствующей о невозможности продолжения нормального режима хозяйственной деятельности без негативных последствий как для самой компании так и для кредиторов.
ДИРЕКТОР МОЖЕТ ИЗБЕЖАТЬ СУБСИДИАРНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ:
если докажет, что он рассчитывал преодолеть временные финансовые трудности в разумный срок, для чего прилагал максимум усилий и действовал по экономически обоснованному плану.
При дальнейшем банкротстве из субсидиарной ответственности будет исключен период, в течение которого выполнение антикризисного или экономически обоснованного плана можно было назвать разумным.
Суды должны оценивать методы ведения бизнеса и проверять экономическую обоснованность действий (Определение ВС РФ от 20.07.2017 № 309-ЭС17-1801 по делу № А50-5458/2015, п. 9 постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве»).
ДЛЯ ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ ПРИВЛЕЧЕНИЯ К СУБСИДИАРНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
Для предотвращения привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности по основанию за несвоевременную подачу заявления о банкротстве необходимо четко отслеживать долговую нагрузку компании, иметь четкий экономически обоснованный план выхода из кризисной ситуации и его реализацию, либо просто реализовывать экономически обоснованный план финансово-хозяйственной деятельности компании, а так же при выявлении обоснованных признаков несостоятельности своей компании своевременно обратиться в арбитражный суд с заявлением о признании компании банкротом, даже несмотря на то, что были поданы заявления сторонних кредиторов.
Или, не обращаться в суд, а известить как можно более широкий круг лиц о неблагополучном финансовом положении компании – пока законодательство предоставляет такую возможность.
Как избежать «субсидиарки»: основания освобождения КДЛ от ответственности
О существенном росте случаев привлечения к «субсидиарке» говорит и судебная статистика. Согласно сведениям «Федресурса», за период с января по сентябрь 2018 по январь – сентябрь 2019 количество заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности выросло на 12,2%. За этот же период количество удовлетворённых заявлений выросло на 19%, а совокупный размер субсидиарной ответственности увеличился в два раза (с 147,3 млрд руб. до 303,1 млрд руб.). При этом общий процент удовлетворённых требований от заявленных составляет 30%.
Перед обсуждением вопроса, как же в ситуации «завинчивания гаек» КДЛ избежать субсидиарной ответственности в ситуации банкротства контролируемой компании, необходимо кратко определиться с основными терминами и понятиями.
Контролирующие должника лица (КДЛ) – это, согласно ст. 61.10 ФЗ № 127 «О несостоятельности», лицо, имеющее либо имевшее в течение определенного срока до банкротства право давать должнику обязательные указания или возможность иным образом влиять на его действия. Закрытого перечня признаков такого лица нет, поэтому суд может признать лицо таковым и по не указанным в законодательстве основаниям. Отсутствие данного статуса должен доказывать сам субсидиарный ответчик. Хотя чаще к субсидиарной ответственности привлекают директоров и мажоритарных участников (акционеры) юрлиц, суд может признать, что КДЛ и любое лицо формально-юридически не связаны с должником, но участвовали в его управлении и получили выгоду от деятельности компании-банкрота.
Наиболее распространенными случаями привлечения КДЛ к ответственности можно назвать:
Предъявлять требования по «субсидиарке» может арбитражный управляющий или конкурсный кредитор, при этом период, в который КДЛ могли совершать действия, являющиеся основаниями для привлечения к ответственности, не может превышать трёх лет.
Для привлечения к субсидиарной ответственности необходимо доказать следующие обстоятельства: 1) лицо является КДЛ; 2) полное погашение долгов невозможно; 3) невозможность погашения долгов состоит в причинной связи с действиями или бездействием этого КДЛ.
Как избежать субсидиарной ответственности и при каких основаниях суд может не применить к КДЛ указанную меру?
Самый разумный совет: всегда соблюдать требования законодательства, своевременно рассчитываться по долгам и вести дела с «должной осмотрительностью», своевременно и в полном объеме взыскивать дебиторскую задолженность. На практике, к сожалению, часто происходит, что в силу объективных и субъективных причин избежать банкротства компании не получается и вот уже разгневанные кредиторы и непреклонный арбитражный управляющий требуют привлечь КДЛ к субсидиарной ответственности.
Следует отметить, что в действующем законодательстве в отношении контролирующих лиц действует презумпция вины. Чтобы избежать привлечения к субсидиарной ответственности, КДЛ необходимо будет доказать:
1) отсутствие своей вины в причиненных убытках;
2) добросовестность и разумность в принятии управленческих решений;
3) отсутствие причинно-следственной связи между действиями (бездействием) контролирующего лица и убытками компании;
4) желание предотвратить вред большего масштаба.
Постараемся сформулировать возможный список возражений со стороны КДЛ при рассмотрении заявлений о «субсидиарке»:
П. 19 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 г. № 53 указывает, что «… доказывая отсутствие оснований привлечения к субсидиарной ответственности, в том числе при сопровождении установленных законом презумпций (п. 2 ст. 61.11 з-на о банкротстве), контролирующее лицо вправе ссылаться на то, что банкротство обусловлено исключительно внешними факторами (неблагоприятной рыночной конъюнктурой, финансовым кризисом, существенным изменением условий ведения бизнеса, авариями, стихийными бедствиями, иными событиями и т. п.)…»
Этот пункт говорит о том, что если экономическая ситуация в стране или в конкретной отрасли плохая, то ее обязательно нужно учитывать. То есть не всегда неплатежеспособность и банкротство общества связаны с непосредственными действиями руководящего состава.
«Когда передача документации становится невозможной ввиду объективных факторов, находящихся вне сферы контроля директора, соответствующая презумпция применена быть не может» (Определение судебной коллегии по экономическим спорам Верховного суда от 30.09.2019 № 305-ЭС19-10079 по делу № А41-87043/2015; Определение судебной коллегии по экономическим спорам Верховного суда от 22.07.2019 № 306-ЭС19-2986).
Другим интересным моментом, связанным с привлечением руководителя к субсидиарной ответственности за непредоставление документов, является то, что кредитор или управляющий обязан доказать, каким образом непередача документов затруднила формирование конкурсной массы должника.
«Суд апелляционной инстанции правильно распределил бремя доказывания, указав, что доказательств, что в связи с непередачей Чадаевым Н. В. бухгалтерской и иной документации невозможно сформировать конкурсную массу должника, не представлено, поскольку, согласно разъяснениям, содержащимся в абз. 4 п. 24 Постановления Пленума ВС РФ от 21.12.2017 года № 53, заявитель должен представить суду объяснения относительно того, как отсутствие документации (отсутствие в ней полной информации или наличие в документации искаженных сведений) на момент руководства обществом Чадаевым Н. В., то есть до сентября 2014 года, повлияло на проведение процедур банкротства, в том числе конкурсного производства – с мая 2017 года».
Следует отметить, что механизм субсидиарной ответственности в российском банкротном законодательстве активно применяется не так давно и, скорее всего, в ближайшее время законодательство и судебная практика все же пойдут по пути не «обвинительного уклона» в отношении КДЛ, который может просто загнать большое количество бизнеса «в тень», а нахождения разумного баланса между интересами кредиторов и развитием добросовестной предпринимательской инициативы.
«Двойная» ответственность КДЛ в деле о банкротстве: одновременное применение последствий недействительности сделок и субсидиарной ответственности
Для написания этого материала у меня было три повода:
В итоге в РШЧП поступил (спасибо, Олег Зайцев, за 16 баллов), определение отменили, практику в Московском округе создали.
Вся работа ради одного абзаца:
Таким образом, взыскание денежных средств, применяемое в качестве последствий недействительности сделок, направлено на приведение сторон в первоначальное положение и не препятствует привлечению контролирующего лица к субсидиарной ответственности.
Этот материал пока не претендует на какую-то научность, требует доработки и дополнения, но давайте рассматривать его в качестве определенного рода путевых заметок юриста.
Вместо вступления.
В силу п.8 постановления Пленума ВАС РФ № 62 от 30.07.2013 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» привлечение КДЛ к субсидиарной ответственности не зависит от того, была ли признана недействительной сделка, повлекшая причинение убытков юридическому лицу, а потому пока денежные средства по требованию, возникшему из недействительной сделки, в конкурсную массу не поступили, КДЛ могут быть привлечены к субсидиарной ответственности на всю сумму реестра в деле о банкротстве. Это положение суды толкуют по-разному, но это мы далее разберем.
В рамках материала я постараюсь ответить на 3 вопроса:
(1) являются ли банкротные последствия недействительности сделки мерой гражданско-правовой ответственности;
(2) возможно ли привлечение КДЛ к субсидиарной ответственности при применении иных форм восстановления нарушенного права;
(3) происходит ли «двойное» взыскание при применении последствий недействительности сделки в виде возврата полученного по ней в конкурсную массу и привлечения контролирующих лиц к субсидиарной ответственности.
1. Реституция как форма гражданско-правовой ответственности.
По смыслу главы 25 ГК РФ повторное привлечение лица к ответственности за одно и то же нарушение не допускается. Для ответа на первый вопрос следует установить, являются ли последствия недействительности сделок, предусмотренные Законом о банкротстве, мерой ответственности.
Признавая сделку недействительной по основаниям ст.ст. 61.2 и 61.3 Закона о банкротстве, суд либо по требованию истца, либо по своей инициативе применяет последствия ее недействительности[i], предусмотренные ст.61.6 Закона о банкротстве.
Если кратко ставить проблематику, то ряд судов полагают, что реституция, предусмотренная п.1 ст.61.6 Закона о банкротстве, является мерой гражданско-правовой ответственности. Причем, не любая реституция, а только односторонняя. Например, в Постановлении АС Восточно-Сибирского округа от 15.12.2020 по делу
А19-10134/2016 отмечено, что в силу п.п. 2, 3 и 4 ст.61.6 Закона о банкротстве при наличии доказательств злоупотребления правом со стороны кредитора к указанному лицу применяются правила о понижении очередности восстановленного к должнику требования. Из этих же положений суд делает вывод, что односторонняя реституция или недопущение реституции в банкротстве является мерой гражданско-правовой ответственности (аналогичная практика[ii]).
Рассматривая указанные выводы судов применительно к поставленным вопросам, можно сделать вывод, что любая сделка, совершенная без встречного предоставления, во-первых, влечет применение последствий недействительности сделки в виде односторонней реституции, а, во-вторых, указанная реституция будет являться мерой гражданско-правовой ответственности.
Существует и второй подход, согласно которому, применяемая в банкротстве реституция не является мерой гражданско-правовой ответственности, а направлена исключительно на восстановление положения, существовавшего до совершения оспоренной сделки[iii].
Забегая вперед, п.8 постановления Пленума ВАС РФ № 62 от 30.07.2013 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица» также предусматривает возможность привлечения к субсидиарной ответственности вне зависимости от применения иных мер к восстановлению нарушенного права, отдельно отмечая недействительность сделок.
Критикуя первый подход, хочется отметить, что ст.61.6 Закона о банкротстве не выделяет такой меры ответственности, как односторонняя реституция. Наоборот, указанная статья в толковании ВАС РФ предусматривает возможность применения в качестве последствий недействительности сделки исключительно п.2 ст.167 ГК РФ и п.1 ст.61.6 Закона о банкротстве[iv], но при этом положение ст.61.6 Закона о банкротстве по отношению к п.2 ст.167 ГК РФ является специальным[v].
В качестве меры ответственности ст.61.6 Закона о банкротстве предусматривает не одностороннюю реституцию, как карательную меру, а понижение очередности восстановленного к должнику требования[vi], если таковое имеется.
Из указанного можно сделать вывод, что применяющие первую позицию суды просто ошибочно толкуют ст.61.6 Закона о банкротстве.
Применительно ко второму подходу судов о том, что предусмотренные Законом о банкротстве последствия недействительности сделок не являются мерой гражданско-правовой ответственности, имеются следующие позиции известных цивилистов.
Как отмечает В.С. Костко, «последствия оспаривания действий в рамках банкротства не являются реституцией. Права кредиторов защищаются установлением обязательства вернуть имущество в конкурсную массу, а не возврата, исполненного сторонами. Закон о банкротстве предусматривает «специальные правила» для сторон таких «сделок» (ст. 61.6)[viii]».
Согласно позиции Д.О. Тузова «при реституции же истребованию подлежит, как правило, то, что получено лицом по недействительной сделке, а потому либо ему не принадлежит, либо составляет его неосновательное обогащение. Такой возврат никак не связан с причинением вреда и мерой ответственности не является.»[ix]
Касательно самой природы конкурсного оспаривания Г.Ф. Шершеневич приводил основное отличие такого вида оспаривания от иных видов оспаривания сделок. В частности, конкурсное оспаривание направлено не на уничтожение самой силы сделки и приведение сторон в изначальное положение, а исключительно на имущественные последствия сделки[x].
Против деликтной природы конкурсного оспаривания с целью привлечения контрагента к гражданско-правовой ответственности Г.Ф. Шершеневич приводил следующий пример: «… если основанием опровержения является деликтный характер действия третьего лица, то, как и во всяком случае гражданского нарушения, следовало бы ожидать вознаграждения за причиненный вред, а между тем мы имеем дело с возвращением полученного. Если основанием опровержения служит деликт, то сделка должна бы совершенно потерять силу и не могла бы сохранить свое значение для заключивших ее контрагентов.»
С приведенными выше мнениями цивилистов сложно не согласиться.
Таким образом, возврат полученного по недействительной сделке на основании п.1. ст.61.6 Закона о банкротстве имеет кондикционную природу, что исключает любое использование этого механизма в качестве меры ответственности. Указания судов на возможное применение в рамках процедуры банкротства односторонней реституции в качестве меры ответственности является неверным толкованием положения п.1 ст.61.6 Закона о банкротстве, поскольку эта норма указывает на возможность применения ответственности особой природы – понижение очередности восстановленного к должнику требования.
2. Привлечение к субсидиарной ответственности при применении иных способов восстановления нарушенного права.
Привлечение к субсидиарной ответственности, как и взыскание убытков с контролирующих должника лиц, возможно вне зависимости от того, имелись ли иные способы возмещения потерь, равно как и независимо от того, была ли признана недействительность сделка, повлекшая причинение убытков. Основанием для отказа в удовлетворении требований является только возврат в конкурсную массу полученного имущества[xi].
Следует сразу отметить, что п.8 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 не содержит указания на субъектный состав, что свидетельствует о возможности одновременного применения нескольких способов возмещения имущественных потерь к одному лицу. Признание сделки недействительной и применение последствий ее недействительности не позволит кредиторам оставить реституционное требование к КДЛ за собой, как это было бы возможно на основании ст.61.17 Закона о банкротстве при привлечении его к субсидиарной ответственности.
Несмотря на, казалось бы, однозначное толкование по этому вопросу у судов три подхода.
Первый подход заключается в том, что суды при толковании п.8 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 приходят к выводу, что применение двух различных способов защиты права одновременно к одному лицу противоречит принципам разумности и справедливости, а также может привести к двойному взысканию[xii]. Суды отмечают, что «иные» способы защиты права предполагают восстановление имущественных потерь должника путем предъявления требования к иным лицам, а не к КДЛ. Применение нескольких способов защиты нарушенного права противоречит основным положениям гражданского законодательства[xiii].
Под повторным привлечением к ответственности суды понимают не повторное взыскание денежных средств в конкурсную массу с КДЛ, а исключительно вынесение судебного акта о взыскании. Вынесение судебного акта о взыскании денежных средств не гарантирует реальное исполнение указанного судебного акта, а потому не может свидетельствовать и о привлечении к двойной ответственности.
В большинстве случаев суды попросту не применяют разъяснения, изложенные в п.8 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62, а также указывают на двойную ответственность КДЛ в случае применения двух способов защиты права.
Второй подход. Критикуя выводы судов о повторной ответственности за одно и то же нарушение применительно к обозначенной автором проблеме, суды отмечают, что признание сделок недействительными и применение последствий их недействительности не освобождает КДЛ от субсидиарной ответственности за доведение до банкротства, поскольку предмет и основание предъявленного требования о привлечении к субсидиарной ответственности и требований, рассматриваемых в рамках споров о признании недействительными сделок, различаются[xiv].
Согласно правовой позиции, отраженной в определении СКЭС ВС РФ № 305-ЭС19-17007(2) от 03.07.2020, для решения вопроса о том, являются ли требования тождественными, в первую очередь, необходимо определить их правовую природу.
Таким образом, указанные требования различны как по предмету и основанию, так и по способу исчисления размера взыскания.
Третья позиция заключается в том, что привлечение КДЛ к субсидиарной ответственности при одновременном применении в отношении него же последствий недействительности сделки не является повторным привлечением к ответственности.
Ключевым юридически значимым обстоятельством в рассматриваемом подходе является реальный возврат в конкурсную массу взысканных денежных средств. В том случае, если последствия недействительности уже применены, но КДЛ указанный судебный акт не исполнило, то привлечение его к субсидиарной ответственности не влечет двойную ответственность[xvii], а лишь может предоставить кредиторам иные инструменты для удовлетворения требований – это может быть, к примеру, оставление требования за собой и инициирование процедуры банкротства КДЛ.
В определении Верховного суда Российской Федерации от 17.08.2017 № 305-ЭС15-14221 по делу А41-13385/2014 содержится правовая позиция, согласно которой применение последствий недействительности сделок не исключает возможность привлечения руководителя должника к субсидиарной ответственности. Указанная правовая позиция высшей судебной инстанции, как и правовая позиция, содержащаяся в п.8 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62, не ограничивает субъектный состав лиц, выступающих должниками по реституционному обязательству и привлекаемых к субсидиарной ответственности, а дает общее толкование применения положений о субсидиарной ответственности без ограничения по субъектному составу.
Именно в таком ключе применяется позиция высшей судебной инстанции в постановлении 13ААС от 11.10.2019 по делу А33-1661/2015 применительно к возможности привлечения руководителя должника к субсидиарной ответственности после применений последствий недействительности сделки, заключенной между ним и должником. Суд указал, что действующее законодательство не исключает возможность привлечения руководителя к субсидиарной ответственности при применении последствий недействительности сделок. Суд при вынесении решения отметил отсутствие ограничения по субъектному составу при применении нескольких способов восстановления нарушенного права.
Таким образом, по поставленному автором вопросу в настоящий момент существует три точки зрения судов:
Из этих трех подходов судов правильными видятся второй и третий подходы, им же нередко суды отдают свое предпочтение при рассмотрении обособленных споров о привлечении к субсидиарной ответственности, но для подтверждения их правильности / неправильности требуется более глубокое обоснование этих подходов.
3. Проблематика «двойного» взыскания при одновременном применении последствий недействительности сделки и привлечении к субсидиарной ответственности.
Основная сложность рассматриваемого автором вопроса состоит в исполнимости судебных актов, которыми суд одновременно применил и последствия недействительности сделок, заключенных между должником и контролирующим его лицом, и привлек это же контролирующее лицо к субсидиарной ответственности. Крайне сложным видится вопрос именно «двойного» взыскания, по сути, одной и той же взаимозаменяемой суммы на стадии исполнения судебных актов.
В действительности же никакой сложности в исполнении указанных судебных актов нет. При наличии двух судебных актов (о применении последствий недействительности сделки путем возврата полученного в конкурсную массу и о привлечении к субсидиарной ответственности), в том случае, если один судебный акт будет полностью исполнен, то исполнительное производство по второму судебному акту оканчивается судебным приставом-исполнителем в порядке статьи 47 Федерального закона от 02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве»; если будут исполнены оба судебных акта, то по позднее исполненному осуществляется поворот исполнения в порядке статьи 325 АПК РФ[xviii].
Таким образом, при применении двух способов восстановления нарушенного права к одному лицу «двойного» взыскания фактически быть не может, поскольку при исполнении одного взаимозаменяемого требования исполнительное производство по второму требованию прекращается.
Основная сложность возникает при реализации реституционного требования на торгах в рамках процедуры банкротства, поскольку помимо кредиторов, должника и контролирующих его лиц в правоотношениях появляется четвертый субъект – покупатель требования.
Но и применительно к этой ситуации судебные инстанции выработали свои подходы.
Например, в определении от 07.12.2020 № 307-ЭС16-13837(2) СКЭС ВС РФ поддержала позицию нижестоящего суда, которая заключалась в следующем: реституционное требование было реализовано на торгах за сумму в 10 раз меньше номинала, и именно разница между номинальным размером реституционного требования и стоимостью реализации является убытком должника, которая и была взыскана с контролирующего лица. Допуская применение двух способов восстановления нарушенного права к одному лицу, суд отмечает: «в действительности обязательства из реституции и деликта в данном случае являются солидарными, то есть в рамках исполнительного производства названная сумма не подлежит взысканию дважды».
К аналогичным выводам приходит и АС Дальневосточного округа в постановлении от 26.02.2021 по делу А04-5825/2018, но разъясняет как быть с реализованным на торгах требованием. Суд отмечает, что в том случае, если должник по реализованному реституционному требованию исполнит обязательство приобретателю требования, то исполнительное производство по второму судебному акту оканчивается судебным приставом-исполнителем в порядке ст.47 Федерального закона от 02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве».
Если учитывать, что в определении СКЭС ВС РФ от 07.12.2020 № 307-ЭС16-13837(2) подчеркивается солидарный характер требования, то в случае исполнения КДЛ по реализованному реституционному требованию денежной суммы в пользу кредиторов по требованию, возникшему в связи с привлечением КДЛ к субсидиарной ответственности, то, руководствуясь ст.47 Федерального закона от 02.10.2007 № 229-ФЗ «Об исполнительном производстве», пристав-исполнитель будет обязан прекратить исполнительное производство об исполнении судебного акта о применении последствий недействительности сделки.
Учитывая положения абз.2 п.1 ст.326 ГК РФ, то такая ситуация вполне возможна, поскольку до предъявления требования одним из солидарных кредиторов должник вправе исполнять обязательство любому из них по своему усмотрению, но применительно к п.4 ст.326 ГК РФ и факту реализации реституционного требования в полном объеме свободным от прав третьих лиц на торгах, неясно, в каких именно долях должно делиться полученное исполнение от контролирующего лица, но самое главное – почему оно должно делиться, если это требование в полном объеме реализовано на торгах.
Указанные вопросы подлежат дальнейшему исследованию…
Завершая анализ «двойного» взыскания, необходимо отметить, что невозможность неосновательного обогащения путем получения двойного исполнения от контролирующего лица и в связи с применением последствий недействительности сделки и в результате привлечения его к субсидиарной ответственности, указывает на возможность применения одновременно двух притязаний, что не нарушит права КДЛ и не приведет к повторному привлечению его к гражданско-правовой ответственности.
Напомню, все это было ради одного лишь абзаца:
Таким образом, взыскание денежных средств, применяемое в качестве последствий недействительности сделок, направлено на приведение сторон в первоначальное положение и не препятствует привлечению контролирующего лица к субсидиарной ответственности.
Но согласитесь, оно того стоило 😉
Также прикладываю PDF версию статьи.
[i] П. 29 Постановление Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63 (ред. от 30.07.2013) «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)».
[ii] Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 05.03.2020 по делу А76-17262/2016, Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 18.11.2019 по делу А60-23097/2017, Постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 21.04.2021 по делу А74-17678/2018, Постановление Восьмого арбитражного апелляционного суда от 12.03.2021 по делу № А46-15378/2020.
[iii] Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 04.08.2020 по делу А05-14444/2014. Данное постановление оставлено в силе определением СКЭС ВС РФ № 307-ЭС16-13837(2) от 07.12.2020, но указанный подход в нем не отражен.
[iv] Постановление Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» (ред. от 30.07.2013).
[v] Такой подход широко определен в судебной арбитражной практике. Например, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 18.03.2020 по делу А40-18784/2016.
[vi] Как отмечено в абз.6 п.27 Постановление Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», понижение очередности восстановленного требования на основании п.2 ст.61.6 Закона о банкротстве является ответственностью особой природы.
[vii] Скловский К.И. Сделка и ее действие. Комментарий главы 9 ГК РФ. Принцип добросовестности. 4-е изд., доп. М: Статут, 2019. 278 с.
[ix] Тузов Д.О. Теория недействительности сделок: опыт российского права в контексте европейской правовой традиции. М.: Статут, 2007.
[x] Шершеневич Г.Ф. Конкурсное право. Казань, 1898. С. 262-264.
[xi] П.8 постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица».
Например, Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа от 08.09.2020 по делу
А29-17501/2017.
[xiii] Постановление Арбитражного суда Московского округа от 21.03.2019 по делу А40-172410/16, Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 10.03.2020 по делу А49-7654/2015, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 20.04.2021 по делу А40-35599/2015 и др.
[xiv] Постановление Арбитражного суда Московского округа от 24.05.2021 по делу А41-70411/2016, Постановление Арбитражного суда Московского округа от 08.09.2020 по делу А40-183194/2015.
[xv] Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 06.08.2018 № 308-ЭС17-6757(2,3) по делу А22-941/2006;
[xvi] Определение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 03.07.2020 № 305-ЭС19-17007(2) по делу А40-203647/2015;
[xvii] Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 18.08.2018 по делу А40-22965/16, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 12.10.2020 по делу № А40-47847/2017 и др.
[xviii] Абзац 5 п.16 постановление Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 (ред. от 30.07.2013) «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» применяется судами по аналогии, поскольку разрешает вопрос исполнения конкурирующих между собой судебных актов. Например, такой подход применяется в постановлении Восьмого арбитражного апелляционного суда от 13.10.2018 по делу А75-2595/2016, постановлении Седьмого арбитражного апелляционного суда от 24.05.2021 по делу А27-18085/2018.