Сел за то что похулиганил в классе
Дебошир в классе! Как усмирить хулигана?
В вашем классе появился агрессор, который мешает ребятам учиться, а вам — учить? Давайте вместе разбираться, как учителю вести себя с хулиганом.
На ютубе, родительских форумах, педагогических сайтах полно видео, заметок и рекомендаций по поводу хулиганов в классе. Кто-то предлагает «физическое замечание» дебоширу, другие вспоминают советские времена с кодексами октябрят, пионеров, комсомольцев, остальные подключают психологов для решения проблемы.
На хулигана в классе не так просто закрыть глаза. Такой ученик:
Обеспокоенные учителя и родители начинают всерьез задумываться об отчислении.
Но Федеральный закон от 29.12.2012 N 273-ФЗ (ред. от 29.07.2017) «Об образовании в Российской Федерации» не допускает отчисления учащихся, не достигших возраста 15 лет, или учащихся, имеющих ограниченные возможности здоровья.
Вывод: нужно решать проблему с хулиганом всеми допустимыми методами. О них мы сегодня и поговорим.
Основные причины школьного хулиганства:
Все это порождает в ребенке агрессию, способствует срыву дисциплины и появлению конфликтов с одноклассниками, учителями. Если в царское время проблему решали розгами, то сейчас — исключительно педагогическими мерами. И их арсенал богат и эффективен.
Попробуйте: установить камеры видеонаблюдения в классе. Знаем: дорого. Но эффективно. Тем более, что у вас будут доказательства проделок хулигана, которые можно будет предоставить в правоохранительные органы в случае судебного разбирательства.
На родительском собрании предложите идею, обязательно получите согласие родителей или опекунов.
Боремся с хулиганом: правила поведения для учителя
Если в классе появился дебошир, то поставить его на место важно немедленно, не ожидая нарушения вашего авторитета. Ведь игнорировать ситуацию нельзя. Сегодня дебошир оскорбил одноклассника, завтра — вас. Сегодня он ударит ребенка, завтра — классного руководителя. Для этого психологи и опытные педагоги советуют:
Возможно, его агрессивное поведение связано с неблагополучной атмосферой в семье, конфликтами с родителями или нападками старшеклассников, ребят постарше, систематическое унижение и оскорбление близкими (родственники, тренеры спортивных секций, соседи).
Важно: Вызовите родителей хулигана в школу. Объясните им ситуацию. Если они отказываются принимать меры, не осознают угрозы, то попросите их написать заявление на имя администрации школы, что они полностью берут на себя ответственность за материальный и/или физический ущерб, причиненный их ребенком школе, учителю, одноклассникам, другим ученикам.
Ваше молчание или игнорирование ситуации только усугубит проблему, и породит в детях, пострадавших от хулигана, неверие в справедливость, разочарование в авторитете взрослых.
Что делать ученикам?
Появление хулигана сеет панику и растерянность среди детей. Преодолеть их помогут простые, но эффективные приемы:
Вам слово: Коррекционные школы или обычные классы для хулиганов? Метод кнута и пряника или давление авторитетом? Нам интересно Ваше мнение по поводу работы с хулиганами. Поделитесь с нами и коллегами своим опытом, наблюдениями, случаями. Давайте бороться с хулиганами в классе вместе.
«Не ты — так тебя»: жертвы и агрессоры о том, как происходит школьная травля
«Афиша Daily» поговорила с бывшими жертвами и зачинщиками школьной травли об их опыте, а также узнала у психолога, как травля влияет на личность и можно ли избавиться от ее последствий.
Школьная травля, или буллинг, — одна из самых распространенных форм психологического насилия, которая, тем не менее, до сих пор воспринимается как нечто естественное и нормальное. Согласно анализу 80 исследований по теме школьного буллинга, в среднем каждый третий подросток в возрасте от 12 до 18 лет становится участником травли в той или иной роли, в то же время кибербуллинг (травля в интернете. — Прим. ред.) менее распространен — с ним сталкиваются 15% подростков.
Как правило, такой опыт не проходит бесследно. В одном из исследований медицинских последствий травли отмечается, что бывшие жертвы чаще страдают в зрелом возрасте агорафобией (боязнь открытых пространств. — Прим. ред.), тревожными расстройствами и паническими атаками. У чистых агрессоров наблюдается повышенный риск диссоциального расстройства личности, которое характеризуется импульсивностью, агрессивностью, игнорированием социальных норм и проблем с формированием привязанности. «Афиша Daily» узнала у бывших жертв школьной травли, что им пришлось пережить, и спросила у зачинщиков, зачем они это делали.
Алиса, 20 лет
Меня с детства называли полной, хотя у меня был только по-детски пухлый живот, за который и дразнили. Одно из ранних школьных воспоминаний: я подстриглась, вышла к доске, а меня засмеяли. В начальной школе я во всем хотела быть первой: петь, танцевать, читать стихи. Но в постановки меня всегда брали последней или не брали вообще. Впрочем, настоящие проблемы начались в 8-м классе, когда моя семья переехала из Красноярска в Сочи и я пошла там в престижную школу.
Я влюбилась в девушку — это казалось странным, хотя чувства были взаимными. Я поделилась с подругой, а она рассказала своему парню-гопнику, после чего о моих отношениях узнали все.
Во время перемен я не выходила одна из класса — только если за компанию с кем-нибудь. Но в какой-то момент со мной перестали общаться вообще все. Бойкота никто не объявлял — просто перестали разговаривать. Например, я задаю вопрос — а меня в ответ игнорируют или обзывают. Еще надо мной «шутили»: выбрасывали учебники из окна, клали бычки в портфель, писали записки про меня. Однажды я шла с мамой — и мне плевали в спину.
С главным обидчиком, заводилой, мы жили в одном подъезде. Наедине он меня не унижал, но когда я спросила его, почему он издевается надо мной, он сказал, что это потому, что я живу неправильно, не по понятиям. Когда я спросила, кто эти понятия определяет, он ответил, что если я живу в обществе, то должна соответствовать.
Со мной продолжала общаться только одна одноклассница. Мы жили в одном подъезде, и после школы она звонила и приглашала в гости, и я почему-то шла, хотя в школе она тоже меня не замечала. Видимо, боялась, что и ее травить начнут.
В нашем классе были и другие ребята, над которыми жестоко подшучивали одноклассники. Как правило, приходили их родители и выясняли отношения, и на этом примере я поняла, что родителей нельзя втягивать в конфликт: они уйдут, а я останусь наедине с обидчиками.
Перед 9-м классом я попросила маму перевести меня в другую школу. Объяснить ей, почему мне хочется сменить школу, я не могла и каждый раз думала: сейчас скажу, вот сейчас признаюсь — а потом решала, что сама справлюсь, разберусь, я же молодец. В Сочи, чтобы сменить школу, нужны были деньги — там просто так это не делается, поэтому мама ждала более веских аргументов, чем «мне в школе плохо, неприятно». Когда я выросла и рассказала маме о травле, она все не могла понять, почему же мне было страшно с ней поделиться, а в школу, где меня унижали каждый день, я ходить не боялась.
В 9-м классе стало еще хуже. Я сидела на задней парте в наушниках, на голове — капюшон. Или вторая поза — лицом утыкалась в сложенные на парте руки. Бывало, я прогуливала уроки, шла на площадку, покупала себе бутылку пива и в одиночестве пила. Я прогуляла в 9-м классе примерно месяц — учителя маме даже записки не написали, они вообще писали только тогда, когда надо было сдать деньги. Учеба меня не интересовала совершенно: все кругом занимались с репетиторами, у меня же были двойки, и мне было все равно.
Учиться я начала, только когда вернулась в Красноярск. После переезда одноклассники из Сочи начали добавляться ко мне в друзья. Я стала смелее: начала писать им, что они сломали мне жизнь и превратили ее в ад. Они отвечали, что это были всего лишь шутки.
В новой школе я скрывала свою ориентацию — смириться с тем, что мне нравятся и мальчики, и девочки, я не могла до 11-го класса. Однажды я начала встречаться с одноклассницей и как-то в переписке с одноклассником описалась, что у меня есть «она» вместо «он». Одноклассник в курилке пристал: «Ну, рассказывай». А я так боялась повторения травли, меня трясло, но от страха я внезапно выложила все. Он посмотрел на меня: «Ну и что? Это твоя жизнь, делай что хочешь». Так же спокойно отнеслись и другие одноклассники. Это помогло мне принять себя.
Елена, 30 лет
«Я была главным врагом «нормальных» девочек»
Я училась в селе, в Ленинградской области. В классе было 25 человек — мальчиков и девочек примерно поровну. В начальной школе я не особенно старалась, и моя мама сказала, что не против, если я учиться не буду совсем, потому что дояркой она меня всегда устроит. Я так испугалась, что стала отличницей и оставалась ею до конца одиннадцатого класса.
Проблемы появились в 6-м классе, когда начался пубертатный период. Одни девочки созрели раньше: начали краситься, ходить на дискотеки и встречаться с мальчиками — то есть стали «нормальными» девочками. Таких в классе было всего две, зато у них была целая свита, которая хотела соответствовать. А другие — я и еще три или четыре неудачницы — стали «ненормальными». Я хорошо училась, а к дискотекам была равнодушна, к тому же возмущалась этой иерархией, поэтому попала в немилость и стала главным врагом «нормальных» девочек.
Оскорбления были стандартными: заучка, ботаник, а еще почему-то меня иногда называли фисташкой. Сейчас все эти ругательства кажутся глупыми и детскими, но тогда это задевало. Еще у меня постоянно пытались списать, а если я отказывала, то травля усиливалась. Однажды я дала списать, а потом нашла у себя ошибку и исправила. В итоге получила более высокую оценку. После школы меня догнали две девочки, которые стали кричать и толкать меня. Это было унизительно и обидно.
Учителя ко мне относились очень хорошо, потому что я была одной из немногих в нашей школе, кто хорошо учился, но о травле не догадывались. Я не показывала вида, хорошо мне или плохо. В школе я почти ни с кем не общалась. Подруга была всего одна — такая же заучка, как и я. Мы поддерживали друг друга, и из-за этой дружбы я не чувствовала себя одинокой.
В девятом классе стало лучше. Приближались экзамены, все понимали, что после них класс разделится — многие уйдут в колледжи и техникумы. Мои обидчицы сами пришли мириться: «Ну что, будем общаться?» Я посмотрела на них и сказала: «Нет». В шестом классе я бы радовалась их инициативе, а в девятом, когда по школьным меркам прошла целая вечность, дружба с ними мне была уже не нужна. Нейтральным наше общение стало только во время экзаменов.
Потом я перешла в более сильную математическую школу, и с одной из главных обидчиц мы даже стали приятельницами. В 11-м классе она передо мной извинилась: «Я не знаю, что на меня нашло — гормоны, мальчики. Прости». Сейчас я думаю, что, возможно, она возненавидела меня потому, что я понравилась, сама того не зная, симпатичному ей мальчику.
Практически всю школу меня сопровождало полное ощущение неуверенности в себе: в своей внешности, в том, как звучит голос. Преследовал страх, что я делаю что-то не так. Наверное, это до конца не ушло. Если я вливаюсь в новый коллектив, то веду себя очень тихо: сижу и молчу. Еще мне до сих пор проще общаться с мальчиками, а с девочками отношения строить трудно. Возможно, поэтому мне интересны виды спорта, где девочек не очень много: бег на длинные дистанции, триатлон и мультиспорт.
Анна, 28 лет
«Я считала, что имею право унижать одноклассника только потому, что он противный»
Я жила в Москве, а училась в Подмосковье. Школа была платной и престижной, и я была там новенькой, но у меня была поддержка — одноклассник. Наши мамы дружили, а он перешел в школу за несколько месяцев до меня и уже завоевал авторитет. В третьем классе к нам пришел мальчик: худой, неприятный, странный, от него всегда пахло табаком, а еще поговаривали, что он курил в свои 9 лет. Его волосы были жирными — казалось, что он не моет голову. И мы с другом начали над ним издеваться. Я не помню наших шуток, но мне казалось, что я имею право его унижать, потому что он был противным.
Однажды мы остались в классе втроем. Противный мальчик сидел за партой, перебирал свои тетради, а мы с другом ходили вокруг него и говорили какие-то гадости. Потом я запустила руки в волосы мальчика и стала чуть ли не вырывать их — мне даже нравилось, что ему больно. А потом я взяла и ударила мальчика лицом об стол: кажется, из носа потекла кровь, он заплакал, а мне стало стыдно. Я поняла, что я плохая, что я жестокая, а он хоть и противный, но слабый. До этого момента я всегда гордилась тем, что не боялась драться с мальчиками, что была сильной и побеждала, что защищала слабых. А тут я поняла, что хуже всех, что я злая.
Слабого мальчика скоро выгнали из школы: кажется, его родители скрыли какое-то психическое заболевание, которое никак не сочеталось с учебой в престижной школе. В последний день, когда родители уводили его, он плакал и кричал мне при всем классе, что я буду следующей. Так и произошло, кстати. То ли в конце восьмого, то ли в начале девятого класса травили уже меня — за стукачество. Я почему-то решила, что решать конфликты нужно не дракой, а привлечением взрослых, и сказала учителю, что меня обидели. Заводилой в травле стал мой бывший коллега по издевательствам.
Уже взрослой я пыталась найти в соцсетях мальчика, над которым издевалась, и извиниться, но я даже фамилии его толком не помню, хотя хорошо помню запах и красное заплаканное лицо. Этот опыт повлиял на меня таким образом, что я не могу смотреть, как бьют людей, даже понарошку. И злобных комментариев я тоже нигде не пишу.
Николай, 36 лет
«Мы издевались над всеми слабыми ребятами»
Я учился в сельской школе, и мы издевались над забитыми и слабохарактерными людьми. В школе драки были нормой. Я дрался каждый день — не всегда побеждал, но все равно все знали, что лезть ко мне не стоит. А кто-то не мог дать отпор, защитить себя — вот над такими и подтрунивали. Им мимоходом могли доставаться подзатыльники, но в основном унижения были моральные: мелкие поручения и обзывательства.
Например, у нас был парень по кличке Рыба — он мало ел и был очень худым. Часто мы приходили на обед и говорили: «Рыба, ты сегодня в пролете» — и забирали его порцию. Он пожимал плечами, пил чай и уходил. Сейчас об этом стыдно вспоминать, особенно из-за того, что Рыба умер от пневмонии пару лет назад.
Кого-то, например, просили перенести портфель в другой класс. Кому-то в портфель накладывали червяков, опарышей, личинок огромных жуков — их мы выкапывали в школьном огороде. Были еще и совсем детские шутки: намажешь руки мелом и хлопнешь по спине.
Тогда была мода — ходить в школу с дипломатами. И вот мой друг взял дрель на уроке труда и просверлил несколько дырок в дипломате одного мальчика, сказав: «Катафоты (светоотражатели, которые, например, часто крепятся на велосипед. — Прим. ред.) вставишь, будешь ходить и светиться».
Был еще огромный парень Бен — добродушный, сильный. Он был единственным, кого били втроем, а не один на один, как было принято. Просто он был такой большой, что в одиночку с ним было не справиться. При этом Бен вообще не сопротивлялся — просто отходил в сторону, сдачи не давал.
В нашем классе было трое заводил, и я не был самым-самым. Например, я никогда не издевался над девочками, а вот мой товарищ так задавил двух некрасивых одноклассниц, что они обращались к нему только со словами «мой господин».
Еще была одна у нас развитая не по годам девочка с большой грудью. Она сидела как раз перед моим товарищем, и он оттягивал застежку ее лифчика и отпускал — поясом бюстгальтера ее било по спине. Она злилась, жаловалась, а однажды взяла четыре учебника в руки и с разворота дала ему ими по голове.
Почему мы это делали? Тогда это казалось естественным и нормальным, а нам было интересно. Стадное чувство. Наверное, это неправильно. Но, с другой стороны, общество жестоко, детское общество ожесточеннее втройне: не ты — так тебя, нужно уметь заслужить авторитет.
Травля, или буллинг, — это регулярное целенаправленное агрессивное поведение по отношению к кому-то в условиях неравенства силы или власти. Она встречается в любом коллективе (тюремном, армейском, школьном), куда людей определили не потому, что они хотят там быть, а по какому-то случайному признаку, например возрасту.
Буллинг — это социальный инструмент, который позволяет выстроить иерархию, распределить статусы и разрешить неопределенность. Занимающий лидирующую позицию агрессор повышает статус через использование физического или социального превосходства — например, через унижение и побои. При этом кто-то становится объектом преследования и занимает самую низкостатусную позицию, а все остальные размещаются в промежутке между ним и агрессором и более-менее успокаиваются. Такая определенность предоставляет безопасное пространство для всех, кроме тех, за чей счет это происходит.
Исследования Дана Ольвеуса (норвежский психолог, специализирующийся на теме школьной травли. — Прим. ред.) и других психологов показывают, что травля вредна для всех ее участников. Чем дольше длится буллинг и чем меньше ему противостоят дети и взрослые, тем более привычным, нормативным для всех его участников он становится.
Ребенок, которого обижают, привыкает к унижениям, начинает думать, что он недостоин более уважительного отношения, он не рассчитывает на признание со стороны сверстников, поэтому у него снижается самооценка, из-за чего могут проявляться также психосоматические симптомы.
Непрекращающаяся травля негативно действует и на свидетелей этих эпизодов, потому что они выбирают не противодействовать, поскольку их пугает перспектива оказаться на месте жертвы. В то же время они нередко переживают стыд за свое бездействие.
Травля обычно начинается в начальной школе, ее пик приходится на возраст младших подростков — 10–12 лет, а потом идет на спад. По-разному травля происходит у мальчиков и девочек. Мальчики чаще используют вербальную и физическую агрессию, а девочки — косвенную, например, распространяют унизительные слухи.
Учителя не всегда справляются с ситуациями буллинга: отчасти они не воспринимают это как свою задачу, потому что их этому не учили. Вроде бы классный руководитель должен отвечать за психологический климат в классе, но часто он не владеет необходимыми для этого инструментами, компетентностью, мотивацией. Некоторым учителям может быть даже удобно, когда в классе есть козел отпущения: дети на нем вымещают агрессию, а учитель в этом случае не становится объектом негативного внимания. Кроме того, акцент на экзаменах оставляет все меньше времени и сил на выстраивание личных отношений с учениками. Притом что дети очень много времени проводят в школе и нуждаются в отношениях со сверстниками и учителями, а такой «конвейер» повышает эмоциональное напряжение.
Для того чтобы вовремя включиться в ситуацию, родителям нужно в целом быть в курсе, что у ребенка происходит с друзьями в школе: созванивается ли он с одноклассниками, переписывается ли в соцсетях, ходит ли в гости, общается ли в чатах. Если все это есть — значит, в классе у ребенка все в порядке. Если же ребенок ходит один, грустит, ему не у кого спросить домашнее задание, некого пригласить на день рождения, то важно понять, что происходит. Не факт, что это травля, — могут быть и другие сложности. В любом случае родителю полезно представлять, как примерно устроены отношения в классе, обсуждать их с ребенком, интересоваться ими не только в момент, когда все становится сложно.
Для подростков очень важны статусы. Оптимально, когда ребенок имеет разный опыт в разных группах и понимает многомерность отношений: скажем, в классе его ценят за то, что он хорошо рисует, а на физкультуре он не лучший. Для любого ребенка важен опыт успешности, и не каждый может получить его в школе: хорошо, когда для этого есть дополнительные среды — секции, кружки, группы по интересам.
Также важную роль играет интернет. С одной стороны, он может стать ресурсом для тех, у кого очное общение не складывается по каким-то причинам. С другой стороны, он становится и новой средой для всевозможной агрессии, в частности — травли. Кибербуллинг отчасти схож с традиционной травлей, но имеет и ряд отличий. Например, при очной травле ребенок знает, что есть опасное пространство (школьный автобус, класс, туалет), которого лучше избегать. При кибербуллинге жертва не знает, когда она подвергнется нападению, не понимает, кто обидчик и какая информация о жертве ему доступна, — то есть он находится в ситуации уязвимости везде и круглосуточно.
Для того чтобы прекратить буллинг в школьном классе, нужна согласованная активность учителей, школьного психолога и поддержка родителей. Справиться с последствиями травли и помочь ребенку вне школы может психолог — на индивидуальных встречах, тренингах или в рамках подростковой психотерапевтической группы, где в безопасной обстановке можно обсуждать школьные ситуации и учиться новым способам поведения.
В советское время о травле было не принято говорить. Травля вообще достаточно новый термин в психологии образования, хотя как явление она была всегда. Существует ряд мифов о том, почему она полезна, но в целом сейчас довольно много говорят о насилии и противодействии насилию, поэтому и с травлей ситуация должна поменяться.
«Дядю никто не найдет, и все забудется» Российские школьницы оговорили мужчину, чтобы их не ругали за прогул. Он сел на 13 лет за педофилию
«На лестничной площадке он залез себе в штаны»
13 сентября 2018 года в Москву из Молдавии на заработки приехали супруги Сергей и Галина Жалоба. Вскоре муж устроился частным ремонтником, а жена — продавцом на рынке. Как вспоминает Галина, ехать в Москву тогда почему-то не хотелось.
Мы думали, это будет наша последняя поездка на заработки. Думали, дочка выйдет на работу, а мы будем сидеть с внучкой. Но видите, как все получилось. 13 сентября мы приехали в Москву, а 26-го все произошло
Утром 26 сентября Сергей отвез жену на работу, помог ей выгрузить товар и, как обычно, отправился разносить свои визитки по почтовым ящикам в подъездах, ожидая откликов от новых клиентов. Отклик Жалоба получил: в тот же день в их двери позвонили оперативники, а шесть дней спустя Сергей попал в СИЗО, где остается до сих пор.
Все, что Жалоба понял тогда со слов полицейских, — что в подъезде его видели две школьницы. Воспоминания девочек сильно отличались от версии ремонтника. Подруги Маша и Настя — ученицы пятого класса — 26 сентября должны были идти в школу, но сидеть на уроках им совсем не хотелось. Тем более родителей Маши дома не было, зато была собака.
В 9:54, нагулявшись и наигравшись в прятки, девочки пошли к Маше. Они заметили, что по району от дома к дому ходит мужчина. Если дверь подъезда была не заперта — он заходил. Вслед за девочками он зашел и в подъезд Маши. Настя придержала ему дверь.
«А вы чего не в школе?» — спросил Жалоба. «Нам к трем», — ответила Настя, и девочки пошли дальше. Они зашли домой, но не успели насладиться импровизированным выходным, как зазвонил мобильный Маши. Педагоги уже сообщили родителям, что их дочь не появилась на уроке, и прогульщицам пришлось идти на занятия.
День в школе прошел как обычно, но вечером родители сильно отругали Машу за прогул. В тот же вечер ее мама пришла в полицию и написала заявление, «чтобы проинформировать правоохранительные органы» о происках загадочного педофила.
Мать Маши сообщила, что прогулявшие уроки девочки заметили около дома незнакомого мужчину, который пытался войти в разные подъезды, дергая ручки, а потом зашел в подъезд вместе со школьницами.
На лестничной площадке второго этажа он залез себе в штаны. Девочки закрыли дверь [в квартиру] перед его носом
Хотя в заявлении матери Маши не было ни состава преступления, ни просьбы разобраться с гражданином, полицейские были обязаны отреагировать на сообщение. Сначала вызвали Машу. В отделе полиции девочка повторила свой рассказ и добавила, что в подъезде с ними была свидетельница — пожилая соседка, которая спускалась с четвертого этажа.
Фото: Иван Водопьянов / «Коммерсантъ»
Якобы Сергей Жалоба поднялся ей навстречу, дождался, пока она выйдет из подъезда, а затем спустился на второй этаж и, «приподняв куртку, одной рукой залез себе в штаны». После этого, уверяет школьница, они с подругой сидели в квартире и «боялись» выйти.
Правда, потом, как пояснила на допросе преподавательница девочек по русскому языку, они спокойно вернулись в школу к третьему или четвертому уроку. «Я провела с ними профилактическую беседу по поводу прогула. О том, что с ними что-то произошло, Маша и Настя не рассказывали», — уверяет педагог.
Как бы то ни было, в таком виде материал попал к следователю Кузьминского межрайонного следственного отдела. Стоит отметить: на этом этапе Сергею Жалобе грозили лишь неприятные вопросы от полицейских. Но ситуация очень быстро начала меняться.
1 октября 2018 года Машу вызвали к следователю. Под его контролем дело обросло новыми подробностями (орфография и пунктуация объяснений девочки сохранены).
Согласно протоколу, испуганные школьницы якобы закрылись на все замки в квартире Маши, взяли с кухни три ножа и в страхе стали ждать маму. В этой версии в деле появился очевидный состав преступления по статье 132 УК РФ («Насильственные действия сексуального характера»). Иными словами, у Жалобы был умысел и желание удовлетворить свои половые потребности.
Механизм был запущен. На очной ставке девочки опознали Жалобу как мужчину, который показал им свой половой орган. На это Сергей ответил, что даже лиц школьниц не может вспомнить — просто зашел за ними в подъезд, разложил визитки и вернулся домой.
Скоростное совращение
3 октября Жалобу арестовали. Но никаких следственных действий по делу, за которое грозит 20 лет лишения свободы, не проводилось почти год.
Мы пишем ходатайства, просим провести следственный эксперимент, назначить очные ставки, психиатрические экспертизы, исследование на полиграфе — нам отказывают
Спустя почти год отписок адвокаты заявили ходатайство о признании незаконным бездействие следователя по делу Жалобы. Защитники среди прочего указали, что следствие обязано устанавливать все значимые для уголовного дела обстоятельства, однако оно отказывается исследовать позицию двух сторон.
Более того, в материалах дела отсутствовал рапорт сотрудника полиции и заявление второй потерпевшей о преступлении. Следователи не допросили учителей, которые могли бы дать характеристику школьницам, и законных представителей девочек.
Потерпевшие Маша и Настя
Фото: телеграм-канал «Baza»
В мае 2019 года судья вынес следствию частное определение за бездействие — однако, как отмечают адвокаты, на эффективности работы это не отразилось.
По версии следствия, в 9:54 обвиняемый зашел за девочками в подъезд, а уже в 9:56 вышел на улицу. За это время, исходя из материалов дела, 61-летний на тот момент Сергей успел подняться на третий этаж, подождать, когда с четвертого этажа спустится соседка-пенсионерка и вернуться на пролет ниже.
Там Жалоба поднял куртку, приспустил штаны и трусы, занялся онанизмом, а потом оделся и ушел. Между тем Сергей упоминал о том, что, разложив визитки, даже обогнал пожилую женщину на выходе из подъезда.
«Нерусский — значит, будет сидеть»
Впрочем, все эти факторы не показались странными ни обвинению, ни суду. Как вспоминают адвокаты, судья заявила, что Жалоба просто «не довел дело до конца». По словам супруги осужденного, следователям было просто безразлично, чем закончится это дело.
Я говорила следователю: «Вы же понимаете, что это неправда?» Он отвечает: мне было сказано — я сделал. Потом мне адвокат пояснил, что, раз слова следователя нигде не зафиксированы, тот легко может от них отказаться, и они не докажут ложь
Как говорит Галина, в объективном расследовании никто из следователей заинтересован не был. Как только Сергея задержали, вместо объяснений она услышала лишь: «Он нерусский — значит, все равно будет сидеть». Получив отказ на очередные ходатайства, защита Жалобы начала собственное расследование.
Адвокаты решили самостоятельно связаться с соседкой Маши и провести эксперимент. Детали рокового дня женщина не помнила, но повторить свой маршрут согласилась. Выяснилось: на то, чтобы спуститься вниз и выйти из подъезда, у нее уходит две минуты. Получалось, что пенсионерка находилась в подъезде все время, пока там был Сергей.
Мы просили суд выехать на место, опросить соседку и убедиться, что можно успеть за две минуты и где кто стоял. Но нам отказали на основании того, что бабушка постарела и не сможет двигаться как в день происшествия
Предоставить записи с камер наблюдения следователи не смогли. По словам адвокатов, видео исчезли уже спустя несколько дней после ареста Жалобы. Вместо видеозаписи, на которой было бы видно, в какой момент выходила соседка, следователи приобщили к делу только скриншоты с нее. На кадрах видно, как Жалоба зашел в подъезд и как он ушел от дома.
В пояснении от следствия сказано, что «по техническим причинам приобщить запись не представляется возможным». Служебную проверку по этому факту никто не провел
И следствие, и суд сочли нестыковки во времени в деле Жалобы малозначительным фактором, никаких следственных действий за этим не последовало. Поэтому жена Сергея и его адвокаты решили поговорить с потерпевшими.
«Дядю никто не найдет, и все быстро забудется»
Защитник Александр Чернов и жена обвиняемого Галина Жалоба первой посетили мать Насти. Адвокат спросил, сколько, по мнению представительницы потерпевшей, времени заняло преступление. Та предположила, что десять минут, а узнав про две, заявленные следствием, пообещала разобраться. Тогда визитеры направились к матери Маши.
По словам Насти, половой орган они с Машей не видели. Жалоба просто стоял на площадке между первым и вторым этажами. Чем он занимался — Настя не знает. На мужчину девочки даже не обратили внимания — вспомнили о нем лишь тогда, когда поняли, что об их прогуле стало известно родителям.
Тут есть важный момент: в 2018 году полиция в Москве активно искала двух эксгибиционистов, совершавших преступления против школьниц в подъездах жилых домов. Об этом много говорили в школьных чатах, учителя проводили беседы с ученицами — скорее всего, именно эти предостережения и стали основой для версии, сочиненной Машей и Настей.
Сергей и Галина Жалобы
Фото: телеграм-канал «Baza»
Как рассказала Настя, Маша, которую в школе характеризовали как прилежную хорошистку, испугалась, что ей достанется от матери, и решила переключить ее внимание на «страшную новость». Настя наказания не боялась, но легенду подруги поддержала. Девочки считали, что «дядю никто не найдет, и все быстро забудется».
Узнав, что из-за дочери в СИЗО больше года сидит невиновный человек, мать Насти написала заявление в Следственный комитет России (СКР), где изложила новую версию событий.
Прошу приобщить мое заявление к материалам уголовного дела. Пояснения дочь готова дать в любое время. Заявление подписано в ее присутствии
В скором времени в СКР оказалось и второе заявление — от матери Маши. По словам женщины, к ней пришла дочь Сергея Жалобы и попросила посмотреть копию заявления Насти. Прочитав признание школьницы, мать Маши решила серьезно поговорить и со своей дочерью.
Я очень разозлилась и стала кричать на дочь. Она сказала, что они [с Настей] ничего не выдумали, но Маша видела только момент, когда мужчина оттянул резинку штанов и стал шарить там рукой
Маша убедила мать, что сама на «дядю не смотрела», а вот Настя затолкнула ее в квартиру и сказала, что он «дрочил». Материал приобщили к делу. В течение нескольких месяцев проводились проверки, а школьниц вновь вызвали на допрос.
«Мне так сказал говорить следователь»
В СКР Настя вновь повторила, что не видела, как Жалоба засовывает руку в штаны, а вся их с Машей история — выдумка.
Вскоре от версии с подмигиваниями и улыбками Жалобы отказалась и Маша. Исчезли из ее показаний и утверждения, что от страха девочки до вечера оставались в квартире и ждали, когда мать Маши придет с работы. Однако полностью от пугающей истории школьница не отказалась.
Заявление в СКР от мамы Насти
Фото: телеграм-канал «Baza»
Тот подчеркнул, что весомыми являются лишь первые показания школьниц. Оснований не доверять этим показаниям у следствия нет, поскольку они были получены в присутствии законных представителей девочек и психолога.
В СКР подчеркивали, что доказательств вины Жалобы достаточно. Речь, в частности, шла о показаниях потерпевших, протоколе опознания подозреваемого, показаниях самого Сергея и «иных материалах» уголовного дела. При этом следователь не пояснил, какие именно показания Жалобы доказывают его вину.
Не стали в СКР раскрывать и то, что такое «иные материалы» уголовного дела. Возможно, речь шла о нескольких экспертизах, проведенных в рамках расследования. Одна из них показала, что у подсудимого нет расстройств сексуальных предпочтений в виде педофилии, а вторая — что потерпевшие девочки не склонны к излишнему фантазированию.
По словам адвоката Фомичева, следователи предпочли заострить внимание именно на второй.
23 октября 2020 года на закрытом заседании в Кузьминском районном суде Москвы судья по фамилии Суздаль приговорила Сергея Жалобу к 13 годам лишения свободы, признав его виновным по статье 132 УК РФ («Насильственные действия сексуального характера»).
За комментариями по делу осужденного «Лента.ру» обратилась в СКР. Официальный представитель столичного главка ведомства Юлия Иванова предпочла не комментировать работу своих коллег и подчеркнула, что приговор Жалобе еще не вступил в законную силу.
Доказательства, собранные следствием, в суде сочли достаточными и исчерпывающими, на основании чего подсудимый был признан виновным